Тайна кода да Винчи

Глава LXXV КОМНАТЫ

В потайные комнаты монастыря святой Аннуциаты можно было попасть через маленькую часовню. Вход в нее был с улицы, а выходов несколько, причем один наверху, в задней части нефа. Лестница к нему начиналась у исповедальной комнаты.

Через этот выход Леонардо попадал в верхнюю галерею, оттуда в покои настоятеля. Там, за бархатной шторой, скрывалась неприметная дверь.

Много раз он проделывал это путь, когда один из двух подкупленных им смотрителей «холодных погребов» за солидное вознаграждение отдавал для опытов тела умерших. Тех, кого некому или не на что было хоронить. Обычно это были бродяги, нищие или разбойники, чьи трупы находили на дорогах или городских перекрестках. Их привозили в монастырь ночью и с большой осторожностью, избегая попадаться на глаза кому-либо, относили в потайные комнаты. Леонардо специально оборудовал их таким образом, чтобы там в любое время года было значительно холоднее, чем на улице.

После вскрытия Леонардо зашивал тела и хоронил на городском кладбище за свои собственные средства.

Сегодня да Винчи спешил закончить работу над рисунком ножных мышц. Ночью в монастырь доставили тело рабочего, умершего при падении с лесов.

Неожиданно кто-то остановил Леонардо, тронув его за рукав.

Он обернулся. Перед ним стояла монахиня со строгим бледным лицом. Она знаком попросила его следовать за ней.

Леонардо был удивлен и недоволен. Ему не терпелось закончить работу. Даже в холодных комнатах тела не могли храниться долго. Однако все же последовал за святой сестрой, решив, что у той какое-то поручение к нему.

Рядом с одной из колонн часовни стояла девушка. Монахиня подвела к ней Леонардо и отступила назад, скрывшись за колонной.

Девушка смотрела на да Винчи огромными, серыми, полными слез глазами. Ему показалось, что где-то он ее уже видел.

— Чем могу служить? — спросил он сухо, с легким раздражением. — Кто вы?

— Неужели вы до сих пор не запомнили ни моего имени, ни моего лица? — прошептала девушка порывисто и едва слышно. — Уже несколько лет я хожу только в эту часовню каждый день в надежде увидеть вас… Я всегда стою недалеко от входа, жду, что вы коснетесь моей одежды, взглянете на меня. Я несколько раз посылала к вам…

Леонардо чуть поморщился. Теперь он вспомнил, но не имя и не лицо, а то неприятное ощущение, которое возникало у него каждый раз, когда он видел у входа в часовню эту женщину. Да, он действительно встречал ее почти всегда, когда шел в «холодные комнаты», но никогда не обращал на нее внимания. В какой-то момент ему даже начало казаться, что это сама смерть приходит взглянуть на того, кто посягает на ее добычу.

— Вы не в себе, — сухо остановил ее Леонардо. — Простите, я спешу.

Она порывисто встала на колени и схватила его за полы костюма.

— Что вы делаете?! Встаньте! — зашипел Леонардо.

— Меня зовут Лиза Герардини дель Джоконда! Мой муж много раз приходил к вам, чтобы заказать мой портрет, но вы каждый раз отказывали ему! Отчего вы так жестоки?! Неужели правда все, что о вас говорят?! Что мертвые вам милее живых?

— Лиза Герардини? — да Винчи вспомнил сухого желчного старика, купца дель Джокондо, который действительно несколько раз заходил в его мастерскую.

Кажется, в последний раз мессере дель Джокондо предложил весьма значительную сумму за портрет своей жены. Должно быть, та совершенно его измучила и он был готов на любые жертвы, лишь бы успокоить супругу.

— Я больше не принимаю заказов, — лицо Леонардо стало почти злым. — Вам придется найти себе другое средство от скуки. Пожалуйста, оставьте меня. И не присылайте больше своего супруга. Это бесполезно.

— Боже, боже! Как вы жестоки! — мона Лиза зашлась рыданиями. — За что вы казните меня? Неужели моя любовь вам так противна?! Не уходите! Ответьте мне!

Она схватила его за локоть судорожным и злым движением гарпии, которая не намерена упускать свою жертву.

— Я думаю, вы не вправе требовать от меня взаимности. Ибо даже Бог уважает человеческую волю, — возразил ей да Винчи.

Он мягко высвободил свой локоть и быстрыми шагами пошел прочь.

Поднявшись к настоятелю, Леонардо трижды постучал в дверь.

Отец Бартоломео открыл ему. Его вид показался да Винчи странным. Руки монаха чуть заметно подрагивали, а глаза бегали из стороны в сторону.

— Мессере Леонардо! — преувеличенно радушно развел он руки. — Здравствуйте.

— Что-то произошло? — нахмурился инженер.

— Нет-нет, ничего серьезного! — настоятель захрустел пальцами. — Не желаете попробовать малинового вина? Я только вчера получил из одного отдаленного прихода… Пожалуйста, присядьте. Поговорите со мной немного. Я становлюсь старым… Хоть я и не намного старше вас, а здоровье совсем не то. Ох, всегда я таким восхищением смотрю на вас, мессере да Винчи! Какая в вас стать, сила! А уж гений!

Леонардо сел и вопросительно посмотрел на отца Бартоломео Тот суетился, разливая вино по кружкам и выставляя из ларя тарелки с фруктами и козьим сыром.

— Я решил по вашему примеру отказаться от мяса, и знаете, кажется, мне это пошло на пользу, — стрекотал он.

Наконец старик сел, выпил немного, вытер рукавом рясы свою блестящую лысину и сказал:

— Видите ли, в чем дело, мессере да Винчи… Я понимаю, что вы обладаете исключительными правами на эти комнаты и они в некотором роде ваша собственность, но все же меня беспокоит то, как вы их используете. О! Подождите. Я глубоко уважаю ваши опыты и знаю, что вы делаете все это лишь во имя науки, но все же… Монастырь — это дом Божий! А то, чем вы занимаетесь, никак нельзя назвать богоугодным занятием, мессере да Винчи!

Леонардо прищурился. Первый раз за пять лет Бартоломео вдруг заговорил о «богоугодности» его занятий.

— Что случилось? — спросил он, чуть подавшись вперед.

Настоятель глубоко вздохнул и выпил еще вина.

— Кардинал Джованни Медичи мой старый друг, — сказал он. — Я многим ему обязан, а если он станет папой, то надеюсь стать обязанным еще больше, — Бартоломео подмигнул Леонардо. — Уж никак не меньше епископата!

Да Винчи нахмурился. Настоятель сцепил руки и снова принялся хрустеть костяшками пальцев.

— Вчера я был вынужден принять Джулиано Медичи с его спутницей. Это какая-то тайна, и я не мог поместить их в монастыре, поэтому… Поэтому отдал две из ваших комнат. О, нет! Разумеется, не те, где вы работаете! Две пустующие, в самом конце коридора. Вы ведь даже в качестве кладовой их не используете. Вот я и подумал… Им строго-настрого запрещено заглядывать в другие помещения! Джулиано уехал сегодня утром, ему, как вы знаете, запрещено находиться во Флоренции. Он остановился в таверне у трех дорог, а сюда приезжает тайно…

Настоятель говорил еще что-то, но Леонардо уже его не слышал. Он словно оказался на большой глубине. Когда он нашел в себе силы покинуть ее, не думать о ней, не знать, — судьба снова, безжалостно и неумолимо свела их!

— …Остались только девушка и ее служанка. Они вам не помешают! Вот ключ, видите?

— Ее держат взаперти? — на лице Леонардо отразилось негодование.

— Для блага! — горячо возразил Бартоломео. — Вы можете себе представить, что будет с девушкой, если она случайно, убереги Господь, увидит, вашу… вашу… вашу комнату для препарирования!

Сердце да Винчи забилось часто-часто. Наконец-то у него появилось возможность увидеть лицо Панчифики! От девушки его отделяло несколько шагов… Он может увидеть ее лицо.

— Ничего, пусть они будут там, — сказал он чуть слышно. — Я не возражаю.

— Правда? — обрадовался настоятель. — Благослови вас Бог, мессере Леонардо!

Из комнаты в конце коридора доносился мерный, чуть хрипловатый голос служанки. Она читала Псалтырь.

Леонардо показалось, что сердце его колотится так, что он слышит эхо. Ноги стали почти деревянными, он с трудом мог идти. Словно какая-то неведомая сила не желала его встречи с Панчификой.

Он был вынужден остановиться, схватившись рукой за стену.

— Мессере да Винчи? — раздался за его спиной знакомый голос.

Леонардо обернулся и увидел Джулиано. В руках Медичи держал корзинку с едой. Сверху был букетик прекрасных поздних фиалок всех оттенков — от нежно-розового до глубокого сиреневого.

Джулиано будто смутился. Он невольно попытался прикрыть цветы ладонью. Его лицо стало злым.

— Вы не должны ее видеть, — резко сказал он. — Я же говорил вам еще тогда, в Урбино! Никто не должен ее видеть!

— Что с вами, Джулиано? — спросил Леонардо. — Вы бледны.

Инженер заметил черные тени вокруг глаз Медичи и странную, болезненную нервность, какая бывает у людей, долгое время испытывающих недостаток сна.

— Мне нужно увезти ее отсюда, — пробормотал Джулиано. — Я должен защитить ее. Не смейте мешать мне, кто бы вы ни были!

Леонардо отступил назад. Его словно отбросило волной, внезапно вышедшей из груди тонкого, измученного каким-то внутренним беспощадным огнем Джулиано.

Медичи прошел мимо него. Остановился у комнаты Панчифики и оглянулся.

Да Винчи, смутившись, отпер свою дверь и вошел внутрь. Его обдало могильным холодом.

Откинув холстину, закрывавшую тело, Леонардо надел фартук и взял в руки инструменты со столика. Он сделал их сам, по собственным чертежам.

Стараясь не думать о случившемся, да Винчи приступил к работе. Пальцы деревенели от холода. Надо было торопиться, чтобы успеть сегодня же сделать все рисунки и записи.

К обеду он совершенно забыл о странной утренней встрече в часовне. Мысль о Джулиано тоже отступила, оставив только ноющее, неприятное чувство. Он старался гнать его прочь.

Зарисовав сочленения основных мышц и положение связок, да Винчи торопился дополнительно описать все увиденное как можно точнее и подробнее.

Как можно подробнее и точнее, подробнее и точнее, чтобы не думать о Рустичи, не помнить о Панчифике, чтобы уйти, спрятаться, скрыться, забыть обо всем, что творится вокруг, словно бы нет этого!

Нет!