— Интересно, что они ему такого показали, что он вернулся мрачнее тучи и уже несколько часов не выходит? — спросил Бельтраффио, разглядывая примитивную инкрустацию на камине.
— Сдается мне, что лучше нам об этом не думать, — Джакопо положил себе в тарелку еще ломоть баранины. — Давно так вкусно не ел!
Мельци сидел в стороне и тревожно поглядывал в сторону двери, ведущей в комнату учителя.
Неожиданно та отворилась. Леонардо выглядел бледным и осунувшимся.
— Франческо, — позвал он, — я хочу, чтобы ты мне позировал. Джакопо, принеси голубую бумагу и серебряные карандаши.
Салаино удивленно приподнял брови, потом недовольно надул губы.
Под мастерскую Леонардо отвели небольшой зал с длинным рядом окон. Он остался недоволен освещением.
— Здесь будет ряд зеркал, — он показал на стену напротив окон, — а рамы надо затянуть промасленной бумагой или дымчатым полотном. Свет должен быть рассеянным. Садись. Сними куртку и рубашку.
Леонардо вынул из своего ящика два странных предмета. Насыпал в каждый из них ароматных стружек, чуть-чуть пропитал их водой и маслом. Оба поставил между собой и креслом Мельци. Затем поджег. Помещение довольно быстро заволокло легкой полупрозрачной дымкой, похожей на серый предрассветный туман.
— Эта техника называется сфумато, — пояснил учитель, — мои успехи в ней пока скромны, но я думаю добиться большего. С твоей помощью, Франческо. Подними руку, вот так.
Леонардо сделал первый эскиз. Он работал удивительно быстро для себя и осторожно, стараясь не «спугнуть» восторженное, светлое, чуть лукавое выражение Мельци. Такое, какого никогда не было у Салаино. С Андре хорошо рисовать ангелов. Виду него всегда самодовольно-скучающий, отстраненный, холодный и бесстрастный.
— Вы чего-то боитесь? — неожиданно спросил Франческо. — Вы так напряжены и нахмурены.
Учитель вздрогнул.
Сомнения, которые он преступил, взглянув в лицо Панчифике, взметнулись с новой силой. Да, он боится. Боится, что, невольно открыв тайну христовой карты, подверг тех, кого любит, смертельной опасности.