Тэлон

Глава 34

АЗИЯ

Только поздно вечером, когда я лежу в постели и, неспособная уснуть, читаю книгу, слышу, как наконец звонит лежащий на тумбочке возле кровати мобильный. Мне даже все равно, что на часах почти час ночи, я просто рада, что он звонит. Со времени его последнего сообщения, того, где он написал, что ему нужно подумать, прошел целый день. Этот бесконечный день ожидания, когда он возьмет в руки трубку и даст о себе знать, превратился для меня в настоящую пытку.

Но когда я поднимаю с тумбочки мобильник, то на экране вижу высветившееся имя Ашера.

— Алло? — Я замираю и надеюсь, что Тэлон по какой-то причине просто решил воспользоваться телефоном брата. Может быть, на его мобильном села батарейка?

— Азия, это Аш. Извини, что звоню так поздно… — начинает он.

Черт!

— Ничего страшного. Все в порядке? — Я сажусь в кровати, и моя книга с глухим стуком падает на пол.

— Нет. Тэлон сегодня вечером упал со сцены. Мы в больнице, у него берут какие-то анализы, проводят тесты, но мне кажется, тебе нужно приехать. Есть ощущение, что это что-то серьезное.

— О боже! — вырывается у меня! Сердце, кажется, сейчас вырвется из груди. — Что случилось? Как он?

— Мы пока не знаем точно. Похоже на обморок. Все случилось за какие-то секунды. Только что он стоял у края сцены, играл, а потом вдруг рухнул вниз. У него несколько синяков и ссадин, а еще он сильно ударился головой об пол.

— Господи, боже! — Выпрыгиваю из кровати, подбегаю к шкафу и начинаю судорожно вытаскивать первые попавшиеся вещи, скидывая их на кровать.

— Он последние несколько дней был немного не в себе. Ему казалось, что у него отит или какое-то воспаление уха. Если это на самом деле так, то голова у него вполне могла закружиться, и он, видимо, потерял равновесие. Такое бывает.

— Да, наверное. Он еще с Рождества жаловался на головные боли.

— Точно. Скорая доставила его в местную больницу, врач пока только парой слов с нами перекинулся. Мы ждем, когда нам скажут что-то еще. Мне кажется, тебе лучше приехать.

— Конечно.

— Я посмотрел варианты, выбрал для тебя подходящий рейс. Вылетает в 5:30 утра из Манчестера, значит, ты будешь здесь незадолго до полудня. Я попрошу водителя встретить тебя в аэропорту и привезти сразу сюда, а уже отсюда забронируем отель. Пришлю тебе сообщением всю информацию, когда попрощаемся.

— Хорошо. Спасибо тебе, Ашер. Ты уже звонил родителям? — Полдень еще так далеко; еще почти двенадцать часов, прежде чем я смогу сама увидеть Тэлона.

— Да, звонил. Они в Калифорнии, обсуждают продажу прав на экранизацию маминой книги, но постараются вылететь сюда завтра ночью.

— Ладно. Мне нужно собрать кое-что из вещей, и я сразу выезжаю.

— Сможешь сама доехать до аэропорта?

— Да, конечно. — Даже поездка ночью за рулем не пугает, лишь бы добраться до самолета и моего бедного мужа.

— Веди аккуратно, не спеши. Я вышлю информацию. Постарайся не волноваться раньше времени. Увидимся завтра.

— Спасибо за помощь! Пожалуйста, не оставляй его одного.

Я кладу трубку и бросаю телефон на кровать. От страха и перевозбуждения меня немного трясет, поэтому с усилием заставляю себя собраться. В голове крутятся слова Ашера — если у Тэлона в самом деле воспаление уха, у него могла закружиться голова, и он потерял равновесие. Но еще он сказал, будто ему показалось, что ситуация серьезная, и именно эти его слова не выходят у меня из головы.

Вытаскиваю из шкафа свой маленький, видавший виды чемоданчик и начинаю складывать в него одежду, когда на кровать, прямо на кучу вещей, запрыгивает Пикси, явно намереваясь устроить себе гнездо среди моего барахла.

О, нет! Что же мне делать с кошкой, если нужно срочно уехать?

Подумав пару секунд, снова достаю телефон и набираю номер Кэт. Остается только надеяться, что она ответит на звонок в такое позднее время. После пятого гудка в трубке наконец раздается слегка охрипший, приглушенный голос:

— Азия? — шепчет Кэт. — Что случилось?

— Кэт, прости, что звоню так поздно, но мне нужно тебя попросить об огромном одолжении.

— Конечно… Да, без проблем. А сколько сейчас времени? У тебя все в порядке?

— Да. То есть нет… Тэлон попал в больницу во Флориде, и мне нужно срочно туда вылететь. Но я хотела попросить тебя присмотреть за Пикси. Можешь пожить здесь с ней несколько дней?

— Какой кошмар! Как он? Что с ним стряслось?

— Пока не знаю точно. — Вытаскиваю кошку из чемодана и застегиваю молнию, чтобы потом не увезти с собой впопыхах Пикси. — Мне позвонил Ашер, рассказал, что Тэлон упал со сцены.

— Твою мать! Он был пьян?

— Кэт! Нет, он бы не стал пить! Говорят, у него отит или что-то вроде того, но голос у Ашера был очень обеспокоенный. Тэлон ударился головой, когда упал. Мне нужно как можно скорее добраться туда, самолет вылетает в 5:30.

— Самолет? Ты собираешься лететь на самолете? — Кэт даже не пытается скрыть свое удивление.

— Придется. Мне нужно быть с ним рядом, Кэт. Он так и не отошел после нашей ссоры, и я чувствую себя ужасно. Если с ним что-то случится, я никогда себе не прощу. — На глазах у меня выступают слезы.

— Ладно, как скажешь, дорогая. Пожалуйста, не плачь. Мне приехать прямо сейчас?

— Было бы здорово, если можешь. Прости, что пришлось тебя побеспокоить.

— Ради бога, Азия! Не извиняйся. Буду у тебя через полчаса.

В ожидании Кэт я составляю для нее списки: чем и когда кормить Пикси, коды доступов к системам сигнализации, номера телефонов, которые могут пригодиться. Кроме того, я оставляю ей несколько сотен долларов из тех, что Тэлон всучил мне, когда уезжал в турне в прошлом октябре.

Еще раз перечитываю присланное Ашером сообщение, в котором указаны номер перелета, название и адрес больницы и отеля. Он приписал в конце, что еще не разговаривал с врачом, но я и без того уверена, что он сообщит, как только узнает что-то новое, не дожидаясь моего приезда.

— Я так рада, что поживу в шато Валентайн! — восклицает Кэт, едва войдя в фойе дома и крепко обняв меня. — Не переживай, Азия. С ним все будет хорошо. Ты бледная, как приведение.

— Спасибо, что приехала так быстро. Я не представляю, когда вернусь, но…

— Не волнуйся, — отмахивается она. — Я побуду с Пикси сколько потребуется. Роб наверняка сможет выбраться сюда вечером, если заскучает. Обещаю, мы не испоганим твой очаровательный дом.

— Я знаю, Кэт. В холодильнике полно еды, и я оставила немного денег на случай, если тебе или Пикси что-то понадобится… В гостевой спальне все готово, белье на постели чистое — там, кажется, вообще никто еще никогда не спал. Все в твоем распоряжении. На столе в кухне список паролей от сигнализации. Если не включишь ее до полуночи или когда будешь уходить, нам прилетит оповещение.

— Круто!

— Только не садись за руль монстр-трака, — подшучиваю я.

— Ну мам! — в шутку ноет она. — Черт, ты испортила всю малину! Я как раз собиралась прокатиться по ночному бездорожью.

Поднимаю с пола Пикси и целую ее в мохнатую макушку.

— Слушайся тетю Кэт! — ласково предупреждаю я, почесывая ее за крошечным ушком, а потом еще раз поворачиваюсь к Кэт. — Не знаю, как тебя благодарить.

— Прекрати. Ты знаешь, как ехать в аэропорт? Могу подвезти.

— Не нужно, я знаю, как туда добраться. Машину оставлю на парковке.

— Дать тебе успокоительное? Пригодится в полете.

— Зачем ты все время предлагаешь мне таблетки?

— Затем, что ты и без того на нервах, а еще и на самолете никогда не летала.

— Не надо. Справлюсь так, — вздыхаю я, поднимая с пола чемодан и небольшой рюкзак. — Хочу быть в трезвом уме, когда увижу Тэлона.

— Позвони или напиши, когда доедешь, — просит на прощание подруга, еще раз обнимая меня у самой двери в гараж. — И не волнуйся.

Дорога до аэропорта занимает всего сорок минут, и я добираюсь почти без приключений, только один раз свернув не на тот съезд на одной из чересчур запутанных развязок. Следуя за указателями, заезжаю на долгосрочную парковку и, оставив машину, спешу к нужному терминалу.

Зарегистрировавшись на рейс и сдав чемодан в багаж, прохожу досмотр и жду объявления о начале посадки. Страх охватывает меня только когда я оказываюсь внутри самолета. Кто бы мог подумать, что здесь будет так тесно: кресла расположены вплотную друг к другу. Совершенно незнакомые люди вынуждены сидеть едва ли не прижавшись друг к другу — слава богу, на этом рейсе пассажиров не так много — и все это высоко в небе! Жаль, я не последовала совету Кэт и отказалась от успокоительных. Тэлон в больнице с непонятно какой серьезной болезнью, а у меня приступ клаустрофобии в тесной жестянке в небе — тут и до нервного срыва недалеко.

Дышать. Дышать глубоко.

Я сжимаю пальцами подвеску-шарик с парашютиками от одуванчика, которая висит у меня на шее. Обычно это помогает мне успокоиться.

Я всегда с тобой.

Я закрываю глаза и молю про себя: «Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, помоги ему простить меня за глупость. Пожалуйста, дай нам сил справиться с этим».

Когда я выхожу из самолета, меня, как и обещал Ашер, встречает водитель, готовый отвезти в больницу. Спустя полчаса захожу в просторный холл, на ходу набирая сообщение Кэт, и в буквальном смысле врезаюсь в Ашера.

— Ты вовремя, — говорит он, целуя меня в щеку в качестве приветствия.

— Как он? Я очень волновалась.

— Давай присядем. — Он указывает на диванчик в стороне от спешащих людей, чуть поодаль от ресепшена, но мне не хочется сидеть. Я хочу увидеть мужа. Прямо сейчас. Ашер приобнимает меня за плечи и уверенно ведет в сторону диванов. — Я разговаривал с врачами полчаса назад. Они провели кучу тестов, взяли массу анализов и сейчас уверены в диагнозе.

Диагноз. Звучит устрашающе. То есть это не просто «эй, да у вас, голубчик, отит». У диагноза есть настоящее название, и чтобы его поставить, пришлось провести кучу тестов. Кроме того, Ашер хочет сначала обсудить его со мной наедине.

С трудом проглатываю комок в горле и жду продолжения, чувствуя, как начинают дрожать коленки.

Ашер, видимо, замечает мое смятение и берет меня за руку, совсем как Тэлон. Его и без того ласковый взгляд становится еще теплее.

— Ты, похоже, совсем напугана. Ничего смертельного с ним не случилось, Азия. — заверяет он меня уверенным, тихим голосом, который в самом деле действует успокаивающе. Словно с плеч свалился тяжеленный груз.

— Что они сказали? Что с Тэлоном?

— Они уверены, что это болезнь Меньера.

Болезнь. Болезнь. Болезнь.

— Что… Что это значит? — Я никогда не слышала о такой болезни. Что, скорее всего, означает, что она очень редкая.

— Я не совсем понял техническую белиберду, которую несли доктора, но из того, что до меня дошло, это какое-то расстройство внутреннего уха. И оно вызывает сильные головокружения, звон в ушах, утомляемость, раздражительность, давящее ощущение в ухе — ну, знаешь, как будто продуло ухо. — Я киваю, думая, что это все, но Ашер продолжает: — Еще среди симптомов временное ухудшение слуха. И, как вишенка на торте, он, скорее всего, через некоторое время совсем перестанет слышать одним ухом. Уже сейчас тесты подтвердили частичную глухоту с одной стороны.

Я молча смотрю на него, стараюсь осознать список симптомов, который сейчас услышала и который моему мужу предстоит перенести, и чувствую, как у самой начинает кружиться голова и к горлу приливает тошнота. Тэлон будет в отчаянии, если потеряет слух; в этом можно не сомневаться.

— Это только временно? Я хочу сказать, после лечения все пройдет? Все закончится? — с надеждой спрашиваю я.

Ашер качает головой.

— К сожалению, нет. Я немного поискал в сети, пока ждал тебя, и судя по тому, что успел прочитать, периодические приступы будут продолжаться. Они могут начинаться совсем внезапно, как тот, что случился вчера на сцене, или могут проходить легче и мягче, но длиться по несколько часов или даже дней. Головокружение может вызывать рвоту. Его рвало всю ночь и все сегодняшнее утро.

— Ему хуже? И это навсегда? Он будет болеть всю жизнь?

Не может быть! Он был абсолютно здоров еще несколько дней назад. Да, он устал, был раздражен, в целом немного не в себе, да и голова у него побаливала. Но не настолько.

— Да. ЛОР сказал, что иногда, через несколько лет после начала болезни, симптомы проходят, но лечения как такового нет. Хотя он также сказал, что случаи бывают разные. У Тэлона, возможно, приступы будут случаться несколько раз в год и продолжаться будут по паре часов или дней. Потом может быть затишье на год или даже дольше. Ну а в сложных случаях приступы случаются каждый месяц или даже неделю. Сейчас невозможно предсказать, насколько нам повезет.

— Боже мой, Ашер. Как такое могло с ним случиться? Он же здоровый, активный, молодой человек, полный сил. Не представляю, как он с этим справится!

— Поверь мне, я тебя хорошо понимаю. — медленно кивает он. — Нам остается только стараться не впадать в отчаяние.

Наверное, Тэлон поэтому был так резок со мной во время той глупой ссоры из-за Дэнни. Он, видимо, уже тогда был болен.

— Врач разговаривал с ним самим?

— Да, сегодня утром врачи с ним поговорили, так что он знает, что с ним. Должен тебя предупредить, Тэлон очень зол и раздражен. Видно, что он напуган.

Я в замешательстве сжимаю пальцами виски. Ситуация, которую описал Ашер — настоящий кошмар наяву. Как Тэлон сможет оправиться после такого удара? Он будет раздавлен.

— Что будем делать дальше?

— Доктора хотят провести еще несколько тестов, чтобы определиться с лекарствами, которые Тэлон будет принимать, пока не сможет обратиться к своему ЛОРу дома. Они предполагают, что смогут выписать его через два дня. Сейчас самое опасное — обезвоживание. Это из-за постоянной рвоты. Поэтому он постоянно под капельницами. Лететь ему пока будет нельзя, перепад давления в салоне может серьезно ухудшить его состояние, поэтому нам нужно придумать другой способ доставить его домой с максимально возможным комфортом.

— О, боже! — меня начинает трясти, и на спине выступает холодный пот.

— Давай я принесу тебе воды. Посиди здесь.

Я не двигаюсь с места, поскольку не уверена, что могу устоять на ногах, и жду, когда вернется Ашер. Как такое вообще могло случиться? Тэлон такой молодой, здоровый и жизнерадостный. Он занимается спортом, тренируется каждый божий день. Ежедневно занимается музыкой. И слушает ее, почти не переставая. Не представляю, как это все отразится на его музыке, да и на всей его жизни тоже.

— Вот, возьми. — Ашер протягивает мне бумажный стаканчик с водой и снова садится рядом. — Азия, я понимаю, как тебе тяжело, но посмотри на все это с другой стороны. Он жив, и у него все будет в порядке, он найдет способ справиться со всем этим, поверь. Да, ситуация — полный отстой, но вы двое справитесь. Он — хороший парень и слишком любит жизнь, чтобы долго киснуть. Вы научитесь с этим жить.

— Он не заслужил такое…

— Не заслужил, ты права. Но с хорошими людьми тоже случаются плохие вещи. Это несправедливо, но такова жизнь. Никто не знает этого лучше, чем я. Вопрос в том, как ты решишь поступить, когда жизнь подложила свинью. Если рядом в сложной ситуации есть близкий человек, бороться значительно легче, а у Тэлона есть ты. Когда любишь кого-то, все, что случается с ним, случается и с тобой. Или вы будете бороться вместе, или беда разделит вас навсегда. Разве не так?

— Именно так. — Киваю я и смахиваю с щеки дурацкие слезы. — Я не позволю болезни одержать над ним верх и буду рядом каждую секунду этого ада.

— Я знаю, — подмигивает он. — Пойдем к нему сейчас? Он на третьем этаже. И думаю, будет рад тебя видеть.

Что ж, я очень на это надеюсь.

Пока я жду за дверью, Ашер заходит в палату первым, специально предупредить Тэлона, что я здесь. По дороге сюда, в лифте, Ашер рассказал, что им удалось выбить для нас отдельную палату. На вчерашнем концерте начался нешуточный переполох, и местные фанаты группы знают, что Тэлон здесь, поскольку некоторые в буквальном смысле ехали вслед за машиной скорой помощи.

Несколько секунд спустя из-за двери слышится голос Тэлона: «Нет, я не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии».

— Она твоя жена, Тэл.

— Я сказал, что не хочу ее здесь видеть. — Его слова как нож ранят меня в сердце, сама не знаю, смогу ли удержаться от слез. После нашей ссоры, перелета и после ужасной новости о его болезни я чувствую себя совершенно выжатой.

— Не заставляй меня напоминать тебе, как тебе повезло, что у тебя есть жена, которая хочет и может быть рядом. Прекрати истерику или я тебе еще одну шишку на башке устрою, — заявляет Ашер, но тон его голоса — серьезнее некуда, этого нельзя не заметить.

— Отвали, пожалуйста. Очень тебя прошу. — за несколько месяцев, что я его знаю, Тэлон никогда не казался мне таким раздраженным и озлобленным. Как будто разговаривает совершенно другой человек.

Ашер выходит в холл и улыбается как ни в чем не бывало.

— Он немного раскапризничался. Можешь зайти. Все остальные пока в отеле, поэтому я тоже сейчас туда съезжу, приму душ. Звони на мобильный, если что-то понадобится. Я вернусь через несколько часов.

— Спасибо, Аш.

Я тихо вхожу в палату, совершенно неготовая к тому, как ужасно выглядит Тэлон: бледный и непривычно маленький в тонкой зеленой больничной пижаме, съехавшей с одного плеча. Он полусидит, облокотившись на подушку, на коленях металлический таз, видимо, на случай рвоты, в мускулистое предплечье воткнута капельница. Волосы у него свалялись в неопрятную массу, несколько прядей прилипли к влажному лбу, на котором красуется широкая марлевая повязка.

— Тэлон… — спешу я к кровати, не сумев сдержать слезы, и наклоняюсь, чтобы поцеловать его в щеку.

— Тебе не надо было приезжать, — хриплым голосом огрызается он, отворачиваясь, не давая притронуться к себе.

— Нет, надо. Мое место рядом с тобой, — настаиваю я, присаживаясь на край кровати, и беру в руку его ладонь.

— Как ты сюда попала?

— Прилетела на самолете.

— Ты же боишься летать, — замечает он, прикрывая на мгновение глаза.

— Ты прав. Но не быть рядом с тобой я боюсь больше.

Он наконец поворачивается ко мне лицом, но его глаза начинают хаотично двигаться из стороны в сторону, и я понимаю, что страшнее в жизни ничего не видела.

— Тэлон… — наклоняюсь я к нему.

Он резко отталкивает меня одной рукой, одновременно склоняясь над металлическим тазом, и его начинает рвать. После мой несчастный муж откидывается на подушку тяжело дыша и крепко хватается руками за края кровати.

— Голова кружится, все вокруг кружится… — с трудом выговаривает он. — Когда же это закончится!

Обо мне никогда никто не заботился, когда я болела. Несколько раз, когда я хватала где-то ротавирусные инфекции, приходилось просто самой отлеживаться на полу ванной, поближе к унитазу, потому что бегать туда-сюда была не в состоянии. Еще пару раз я лежала по несколько дней в кровати с жуткой температурой и мечтала поскорее умереть. Что угодно бы тогда отдала, чтобы рядом был кто-то, кому не все равно, что со мной станет.

Я забираю таз с его коленей и отношу его в крошечную ванную при палате, чтобы промыть, а потом возвращаю на место.

— Азия, пожалуйста.

— Отдыхай спокойно, — тихо перебиваю я, и, еще раз заглянув в ванную, приношу небольшое полотенце, смоченное холодной водой. Снова присев на край кровати, осторожно кладу влажную прохладную ткань ему на лоб.

— Так немного лучше? — спрашиваю я.

— Да… — осторожно кивает он. — Спасибо.

— Я сейчас вернусь.

Пройдя по длинному коридору, я останавливаюсь напротив поста медсестер и жду, пока одна из них не поднимает на меня вопросительный взгляд.

— Вы что-то хотели?

— Здравствуйте. Я жена Тэлона Валентайна. Хотела спросить, можно ли ему попить немного имбирного напитка? Может быть, он поможет справиться со рвотой и избавиться от ужасного вкуса во рту после нее.

— Да, пожалуйста. Я и сама хотела ему предложить, но он накричал на меня и выгнал из палаты. Не самый приятный пациент.

— Простите, он не привык болеть.

— Мужчины почти все такие, — улыбается она сочувственно. — Я принесу вам бутылку и стакан со льдом.

— Можно попросить еще несколько чистых полотенец и пару подушек? — У Тэлона пунктик по поводу качества постельного белья и количества подушек. Не удивлюсь, если он так раздражен в том числе и оттого, что простыни кажутся ему слишком грубыми.

— Да, конечно. Я сейчас вернусь.

Я жду ее возвращения тут же, у стойки, размышляя про себя, как здорово было бы, если бы Тэлона выписали уже сегодня. Уверена, окажись он у себя дома, в знакомой обстановке, его самочувствие бы улучшилось на порядок.

— Утром ваш муж не позволил никому из нас и близко подойти к нему, — сообщает вернувшаяся медсестра. — Удачи вам!

— Ему назначили что-нибудь от головокружения и тошноты?

— Еще нет. Но врач должен вернуться после обеда, и, скорее всего, тогда назначения будут сделаны.

— Хорошо. Спасибо за помощь.

— Пожалуйста. Я сегодня работаю до восьми. Позовите, если что-то еще понадобится. Меня зовут Лорен.

Я киваю и возвращаюсь в палату к Тэлону. Он все так же лежит, прикрыв лоб и глаза влажным полотенцем. Сложив принесенные вещи на диванчике в углу, я снова сажусь рядом с ним на край кровати.

— Я принесла тебе имбирный напиток, — говорю я, открывая крышку и наливая немного в стакан со льдом. Он не шевелится, то ли игнорирует меня, то ли не слышит, поэтому я осторожно поднимаю край ткани и протягиваю ему стакан. — Попей немного маленькими глотками. Это поможет.

— Перестань со мной нянькаться. Лучше возвращайся домой. Мама скоро должна быть здесь.

— Отлично, значит, будем нянькаться с тобой вдвоем.

— Пожалуйста, уезжай.

Я отказываюсь позволить ему вот так вот оттолкнуть меня, хотя слышать его слова очень больно. Знаю, он ведет себя так только из страха, и я не позволю страху победить. Ни в коем случае.

— Я не уеду, Тэлон. Никуда не уеду. Сделай несколько глотков, пожалуйста.

— Ладно, — бормочет он и отпивает немного.

— По чуть-чуть, небольшими глоточками, иначе тебя снова вырвет.

Он бросает на меня убийственный взгляд, но все же продолжает делать мелкие глотки через соломинку, а потом ставит стакан на столик рядом с кроватью и снова откидывается на подушку, закрыв глаза.

— Ашер тебе рассказал? — спрашивает он. — О том, что со мной.

— Да, рассказал.

— Со мной все кончено, — усмехается он невесело.

— Какая глупость! — уверенным тоном заявляю я, наклонившись и убирая волосы с его лица. — Ничего подобного. И не надо так говорить.

— Это правда. Я скоро оглохну. Твою мать, я уже сейчас этим ухом едва слышу. Я чувствовал, что что-то не так. Уже несколько недель какая-то херня творилась, и периодически как будто звон в ухе. Просто думал, что это обычная инфекция.

— Все будет хорошо. И вообще, не время об этом говорить. Сейчас наша задача сделать так, чтобы тебе стало лучше, и ты смог вернуться домой.

— Я свалился с гребаной сцены, Аз.

— Я знаю, родной. Но это не страшно. Ты заболел, все это понимают.

— И я не закончу турне. Столько сил и нервов вбухано в этот альбом, а теперь я за бортом.

— Твое здоровье гораздо важнее альбома. Поклонники все поймут, — повторяю я, хотя сама представляю, какой бедлам творится на странице группы в интернете. И в социальных сетях тоже. Наверное, мне стоит написать что-то на своей странице, дать знать, что с ним все в порядке.

— Завтра они выдвигаются дальше, чтобы не переносить следующий концерт, а я застрял в этой треклятой постели и палате, которая кружится вокруг меня без остановки, и блюю в тазик без остановки.

— Тэл, перестань.

— А знаешь, кто займет мое место на следующих концертах? — спрашивает он с невеселым смешком. — Этот мудила Финн.

— Финн?

— Ага. Он же лучший друг Лукаса, вот тот и убедил его быстренько запрыгнуть в самолет и закончить турне вместо меня.

— Ну и что? Разве это не хорошее решение для группы? Было бы намного хуже, если бы пришлось отменить остальные концерты?

— Еще бы. Но только я ненавижу этого говнюка.

— Я знаю, но он помогает твоей группе, разве это не самое главное?

— Он не просто помогает, Аз. Он меня тыкает мордой прямо в это дерьмище.

Я тяжело вздыхаю. До меня наконец дошло, что его отношение к происходящему в ближайшем обозримом будущем в лучшую сторону не изменится.

— Уверена, ты преувеличиваешь. Постарайся отдохнуть. Вот что сейчас самое важное.

— Какая на хрен разница? При таком раскладе как сейчас я через неделю буду инвалидом.

— Это неправда.

— Где кошка? — спрашивает он неожиданно.

— Дома.

— Одна?

— Нет, — отвечаю я. — Кэт согласилась побыть у нас, пока мы не вернемся.

— Тебе лучше вернуться прямо сейчас. Мне ты здесь не нужна.

— Мне все равно. Я тебя не оставлю, — ласково поглаживая его руку в районе запястья, сообщаю я. Осторожные медленные надавливания на точки запястья могут уменьшить тошноту. — Я остаюсь здесь, нравится тебе это или нет.

— Помогает немного, — спустя несколько минут уже спокойнее признается он. — Я по тебе скучал.

— Я тоже по тебе скучала, — признаюсь я, чувствуя, как тает мое сердце от одного проблеска того Тэлона, к которому я привыкла.

— Дэнни сейчас наверняка выглядит жутко привлекательно на моем фоне, а?

— Нет, — яростно мотаю головой я. — Совсем нет.

Его глаза опять начинают двигаться из стороны в сторону.

— Кажется, меня сейчас снова вырвет.

До самого вечера в состоянии Тэлона ничего не меняется: он немного разговаривает, потом начинается головокружение, следом идет приступ рвоты, он начинает злиться, и все начинается сначала. Мне очень его жаль и хочется хоть как-то облегчить его мучения. Никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной.

Наконец-таки появляется врач. Он, в основном, пересказывает все то, что Ашер уже объяснил мне ранее, только с большими медицинскими подробностями. Я наблюдаю за тем, как Тэлон, мрачнее тучи, молча слушает его.

— Мы хотим начать лечение несколькими препаратами, которые должны облегчить ваше состояние. Если все пойдет по плану, послезавтра мы сможем вас выписать. Я направлю вас к врачу, практикующему в вашем городе, и вам нужно будет обратиться к нему немедленно, чтобы разработать план систематического лечения.

— Вот здорово! — с сарказмом восклицает Тэлон и отворачивается в сторону.

Я провожаю доктора в коридор, когда он выходит из палаты.

— Есть надежда, что слух в этом ухе восстановится? — спрашиваю я, стараясь говорить потише.

— Боюсь, нет, — хмурится он в ответ. — Скорее всего, потеря слуха будет прогрессировать. Обычно при болезни Меньера происходит именно так. Имеет смысл рассмотреть возможность приобрести слуховой аппарат. Некоторые пациенты отмечают улучшение качества жизни со слуховым аппаратом.

Сердце у меня сжимается. Тэлон не согласится на слуховой аппарат; он слишком гордый.

— Мой муж — музыкант. Слух для него очень важен.

— Я понимаю, миссис Валентайн. К сожалению, в вашем случае мы не очень много можем сделать. Мне очень жаль.

Я лишь киваю в ответ. Реальность происходящего наконец укладывается у меня в голове. Жизнь моего мужа кардинально изменится. За те короткие пять месяцев, что я его знаю, у нас было много хороших и плохих моментов, но масштабы новоявленного несчастья представить сложно. Ашер прав — нам нужно быть сильными, чтобы вместе справиться с бедой, и, хотя сама я уверена, что останусь преданна ему, несмотря ни на что, сомневаюсь, что у меня было достаточно времени доказать Тэлону, что я ему настоящая жена, в полном смысле этого слова. В болезни и здравии, в беде и в радости. Это не про то, чтобы продержаться до конца эксперимента, надеясь, что все получится, это про то, чтобы быть вместе всю жизнь.

Чуть позже навестить брата заходят Ашер и Шторм. Они сообщают, что родители приедут завтра. Откровенно говоря, я не уверена, будет ли Тэлону легче или тяжелее оттого, что рядом родители. Похоже, пока мы лишь раздражаем его всё сильнее.

— Кажется, лекарства начинают действовать, он из-за них такой вымотанный, — говорит Шторм. — Нам лучше вернуться обратно в отель.

— Вы, парни, поезжайте. Я побуду здесь еще немного.

— Тебе тоже нужно отдохнуть, — напоминает Ашер. — Завтра перед отъездом мы еще заглянем.

Шторм поворачивается в мою сторону:

— Эви просила позвонить ей, если захочешь поговорить.

— Спасибо, — улыбаюсь ему я. — Позвоню ей завтра.

После того как они уходят, я немного прибираюсь в палате и приношу мужу еще одну бутылку имбирной содовой и стакан воды, а также свежую влажную примочку на лоб. Похоже, они ему нравятся. С тех пор как медсестра принесла Тэлону выписанное врачом лекарство, рвота прекратилась, так что есть надежда, что сегодня ему удастся немного отдохнуть.

— Тебе тоже пора в гостиницу, — замечает он, когда я снова сажусь рядом с ним. — Ты, наверное, устала.

Я устала, но уходить пока не хочу. Неприятно даже думать о том, что ночью ему может стать хуже, его опять будет тошнить, и он будет лежать здесь в одиночестве.

— Не хочу оставлять тебя. Я могу остаться с тобой… только если хочешь. Вряд ли медсестры заставят меня уйти, — признаюсь я, наклоняясь, потом провожу рукой по его щеке и осторожно целую в губы.

Он в ответ слегка улыбается. Совсем немного — слабая гримаса, карикатура на его привычную неотразимую улыбку.

— Ты серьезно? Останешься здесь? Думаешь, мы вдвоем уместимся на этом подобии постели?

— Конечно.

Его темные глаза на несколько мгновений впиваются в мое лицо, как будто он не может решиться, позволить ли мне остаться или оттолкнуть от себя.

— Оставайся, — произносит он наконец.

Я быстро сбрасываю туфли и выключаю свет, пока он осторожно передвигается немного в сторону на кровати и поправляет подушки. Я забираюсь к нему и устраиваюсь рядом, а он обнимает меня и притягивает к себе. Мы обнимаемся крепко-крепко, я кладу голову ему на плечо, закидываю на него одну ногу и чувствую, как из груди у него вырывается тяжелый, вымученный вздох.

— Мне страшно, — шепчет он в темноте, и в сердце мне словно вонзается острый нож.

— Все будет хорошо, — повторяю я как можно увереннее уже заученную мантру.

— Твой голос звучит так, как будто ты очень далеко. Мне это не нравится.

— Все будет хорошо, родной, — стараюсь успокоить его я, ласково гладя рукой по щеке. — Мы вместе со всем справимся, обещаю.

Мне всегда нравилось то, каким он бывает, когда уже почти спит: трогательным и беззащитным. Но не таким как сейчас. Слышать от сильного, уверенного в себе мужчины, что ему страшно, кажется ужасно неправильно. Эти слова как будто невозможны для него.

Я мысленно клянусь сделать все, все что угодно, чтобы помочь ему справиться.