Тени за холмами

ГЛАВА 13. Суррогат

«Надейся на лучшее, готовься к худшему» — в этой пословице главное правильно определить одно «худшее». Ибо, если рассматривать все негативные варианты, ты потеряешь время, приобретешь паранойю и ничего в итоге не сделаешь.

Магистр Орлин

— Вы видели стрелявшего? — один из Ходящих в два быстрых шага подскользнул ко мне.

— Нет. Но могу сказать, что это были несколько человек. Думаю, трое.

— Возможно, скоро останется двое, — прокомментировал другой теневик, склонившись над огромной кровавой лужей в центре балкончике.

Я посмотрела туда и мне подурнело. В луже были еще какие-то ошметки — то ли ткань, то ли ткани, если вы понимаете, о чём я.

Взрывы — грязная штука…

— Детекторы запредельного наполнены под завязку, — третий агент вытащил из-за клавесина спрятанный там хрустальный шар-имаграф, внутри которого перекатывался клубами опасный красный туман, разрываемый молниями. — Вир, точнее Виры, из «наших».

Первый Ходящий оборвал коллегу:

— Заткнись. Здесь свидетель.

Я сощурилась, склонив голову набок, и сложила руки на груди:

— А может, все-таки пора нам стать партнерами? Преступления Вира вышли на новый уровень. Вовлечен Саусборн — значит, Иноземное Ведомство не останется в стороне. И вряд ли в нашем министерстве вы найдёте коллег удобнее, чем Полынь и я. В том плане, что мы знаем, как устроена ваша "кухня". И вам не придется скрывать от нас существование Умений — ни своих, ни вировых… К тому же, со всем почтением, но сейчас вы вшестером явно не справляетесь. Я ошибусь, если предположу, что Его Величество недоволен вашей работой по делу? А что будет теперь — когда замять не удастся? Я уверена — по всему Шолоху уже несётся слух о произошедшем. Нет, даже больше: на спине у ветра он летит на юг… Давайте вместе поймаем Вира. Виров. Безопасное государство — это наша общая цель, разве нет?

— Решения о коллаборации министерств принимаются не на вашем уровне. Вы всего лишь блоха в королевстве, — отрезал теневик.

Но, несмотря на его резкие слова, что-то в шелестящей интонации Ходящего подсказывало: да, теперь мы будем сотрудничать. И, может, некие договорённости обретут черты прямо сейчас… Известная манипуляционная техника: дай пощёчину — потом сразу погладь. Праховы практики приручения — любимая игрушка госслужащих. И ничего, что родом из борделей.

И действительно: Ходящий обвёл взглядом уже опустевшую капеллу — все, кроме нас, теперь были снаружи, только тихо продолжал крошиться кварц в барельефе с богами, да потрескивали лавандовые свечи возле алтаря, — и вернулся ко мне.

— Но вы полезней большинства… — медленно проговорил он. — Да, я рассмотрю вопрос о вашем включении в наше расследование. Мир, — и он протянул мне руку для рукопожатия.

Ура. Я не позволила себе улыбнуться, но горделиво расправила плечи. Вот Полынь обрадуется!

И, как говорится, куратор был лёгок на помине: ворвавшись в часовню, он вихрем взметнулся по винтовой лесенке на балкон и, не глядя на живописную картину разрушений вокруг, подбежал к нам с теневиком.

— А ну отошел! — злобно рявкнул он на железнолицего. — Я забираю Ловчую на допрос, — Внемлющий подхватил меня под локоть и пододвинул к себе.

— Э-э-э… — сказала я. — Полынь, мы тут как бы отношения налаживаем…

— Ошибаетесь: свидетельница нужна нам, — сухо оповестил Ходящий, резко опустил так и не пожатую мной руку и щелкнул пальцами.

Тотчас перед лицом уже намылившегося к лесенке Полыни вспыхнула переливающаяся стена-преграда. Как будто огромная линза, льдистый цветок-хищник от мира магии: такая красивая, но едва тронешь пальцем — и вечер проведешь в Лазарете…

Куратор залез в карман темно-фиолетовой мантии, в которой щеголял поверх своей фирменной хламиды, и вытащил оттуда симптоматичную кремовую карточку с печаткой Дворца. На такой бумаге, плотной, пахнущей сладкими духами с нотками смолы и нероли, пишет королева.

— Сначала допрашиваю я, — сказал Полынь, протягивая карточку бывшему коллеге, — Ее Величество Аутурни ну очень волнуется о своей безопасности и хочет первой узнать максимум подробностей о сегодняшнем инциденте.

Маска Ходящего оставалась логично непроницаемой, но я догадалась, как скривилось лицо под ней.

— Думаю, — прошелестел теневик с явной угрозой, — Его Величество Сайнор тоже интересуется нападением. И именно он — глава государства.

— Померяемся хозяевами? — Полынь подмигнул. Не отпуская мой несчастный локоть, он чуть-чуть завёл меня себе за спину.

— Вот только беда… — улыбнулся куратор, — У меня есть бумага с просьбой королевы. И королеву, если надо, я сейчас вам приведу. А вы желание Сайнора никак не подтвердите: он уже идет к послам, приносить свои глубочайшие извинения королю Асерина за произошедшее. И очень важно, чтобы его извинение дошло до монарха быстрее, чем сплетни. А то, знаете, разрыв союза, война, все дела… Нет, Сайнора сейчас нельзя отвлекать, — покачал головой Полынь. — Думаю, он и так вами очень недоволен.

Ходящий сжал кулаки. Второе за пять минут напоминание о профессиональных провалах — это неприятно.

Меж тем, Полынь сплел свободной рукой знак отмены: магическая стена перед нами стыдливо растворилась.

— Ждем госпожу Страждущую у нас через два часа, — прорычал Ходящий нам вслед, а мы уже двумя тенями бежали вниз. — Попортите нам свидетеля — мы вас уничтожим.

Полынь фыркнул и, обернувшись, весело помахал теневику.

Когда мы оказались на улице, я решила все-таки подать голос. Он полнился сомнением:

— Полынь, а скажи пожалуйста, что это сейчас было? Я почти договорилась о том, чтобы мы вместе вели дело Вира! Зачем нагнетать?

— Будем наедине — объясню, — тихо сказал куратор, продолжая упорно тащить меня прочь от часовни — сквозь уже собравшуюся толпу из газетчиков, зевак, стражей, лекарей, осматривающих гостей мессы, и всего того пёстрого безобразия, что мгновенно вырастает после любого происшествия…

Толпа, которая появляется будто из ниоткуда. И исчезает — в никуда.

Однажды Карл сказал мне, что во Внешнем Мире он дружил с мечтателем, который верил, что это всегда одна и та же толпа. Не люди, а некая призрачная масса из иного измерения, которую притягивает смесь боли, страха и жажды крови.

Но наша толпа была точно настоящей. Живой.

По-шолоховски говорливой. По пути я услышала несколько удивительных теорий о случившемся в капелле… Начиная от того, что архиепископа сразил небесный гром за плохую проповедь и заканчивая тем, что это вообще был не архиепископ, а хранитель Рэндом, джокер, прикинувшийся человеком и совершивший псевдо-самоубийство и тотчас оживший на глазах прихожан, чтобы снова взрастить в столице интерес к религии…

А что — неплохо. Рэндом вполне мог бы так сделать. Он абсолютный псих, и мысли его неисповедимы. Когда доведётся увидеться — предложу ему идею.

Еще одно доказательство того, что наша толпа была настоящей: в ней обнаружились знакомые лица.

Например, Эрвин Боу, который вдруг выступил откуда-то сбоку аллеи.

Священник молитвенно сложил руки лодочкой и коснулся лба.

— Госпожа Тинави… — грустно протянул он. Глаза его полнились вселенской тоской.

— Я выучила урок про обещания, которые нельзя давать, — вздохнула я.

— Архиепископ жив — и это главное. Я другое хотел сказать…

— Я завтра займусь вашими культистами! — поспешила уверить я, сгорая от стыда.

Полынь вздёрнул брови, явно удивленный тому, сколько не касающихся его тем мы можем обсудить с Эрвином Боу. И тотчас, спохватившись, что все еще использует меня в качестве своеобразной собачки подмышкой, дал мне немного личной свободы, отцепившись и отойдя.

Стало как-то холодно на ветру.

— Да нет… — печально сказал Эрвин Боу. — Я вот к чему: пока капеллу будут ремонтировать, меня переведут в храм Светлейшей Селесты. И я вас по-человечески прошу, Тинави, — священник прижал руку к сердцу, — Вы можете, пожалуйста, туда не заходить? Вообще? Ведь один раз случайность, но два — тенденция[1]…

Полынь прыснул. Я уткнулась взглядом в землю.

— Конечно, Эрвин, — промямлила я.

Священник привычно благословил меня на прощанье.

Мы продолжили путь на мой спонтанный «допрос».

[1] Эрвин имеет ввиду события в мае прошлого года, когда из-за меня произошли некоторые разрушения на предыдущем месте его работы.

— Итак. У нас осталось полтора часа до твоего визита в Теневой департамент, — Полынь плюхнулся на пол, скрестив ноги, и выставил таймер на своём огромном часовом медальоне.

Ловчий достал из-под кровати маленькую потрепанную книжечку, сосредоточенно её полистал и, найдя нужную страницу, протянул мне.

— Ты должна выучить это наизусть, Тинави.

Я посмотрела на предложенный текст и тотчас перевела взгляд обратно на куратора.

— Ты дал мне заклинания, Полынь.

— Именно, — он нахмурился. — Потому что ты просто с дуба рухнула — жать руку Ходящему, договариваться о союзе! За каким пеплом, а?

Он смотрел на меня очень возмущенно, этот давно знакомый и всё равно загадочный Полынь. И выглядел весьма величественно, даром что он сидел на полу, а я стояла во весь рост посреди крохотной дворцовой комнатки (вон та дверь в углу ведет в покои королевы; ага, та, что подперта табуреткой).

Я со вздохом опустилась на кровать. Чтобы сесть, мне пришлось подвинуть иджикаянскую мумию, гордо лежавшую на постели то ли на правах дорогой гостьи, то ли на роли стража: зуб даю, в отсутствии Полыни любопытные фрейлины порываются облазить эту комнату — ведь так интересно, что из себя представляет новоявленный фаворит Аутурни!… Но мумия прохода не дает. Вон как скалится.

Я отвернула её лицом к стене, дабы не мешалась (мумия странно хрюкнула), и пожевала губами:

— Слушай, ну вообще-то я хотела, чтобы мы с тобой могли нормально заняться расследованием Вира. И, как бы, я повторяла твои собственные недавние слова. Что плохого?

— Максимально неподходящий момент для сотрудничества, вот что плохого. С сегодняшнего дня Вир — звезда королевства. О нём уже знают все. Те, кто расследуют его дело — под пристальным контролем: теперь именно Ходящим выгодно вступать в союз, а значит — к пеплу такой союз! Если террористы продолжат действовать с прежней скоростью, до некоей «единицы» у нас остается четыре дня. И, учитывая нынешние «успехи», очень велик шанс, что Вира вовремя не остановят. Так скажи мне пожалуйста, Тинави, ты правда хочешь, чтобы, если вдруг, виновной выставили тебя? Ведь именно ты — идеальное слабое звено, — Полынь глянул исподлобья.

— Потому что у меня целый букет сложностей с законом? — вздохнула я.

— И потому что у тебя нет магии! — рявкнул куратор. — Меня просто убивает, что ты об этом так легко забываешь!

Он начинал злиться не на шутку.

Я насупилась, решив не поднимать тему разницы между словами «забывать» и «принимать».

Полынь продолжил:

— Поверь, теневики давно в курсе этой проблемы. Агенты контрразведки — не идиоты. После прошлого года тебя, меня и всю твою компашку какое-то время старательно «пасли» — иначе и быть не может. И я не верю, что мои бывшие коллеги настолько тупы, чтобы не понять: ты не колдуешь. Это в Иноземном ведомстве все живут в режиме «все прекрасно, а пахать опасно»: ходят, плюя в потолок в ожидании обеденного гонга, ленятся старые дела перебирать; но железнолицые действительно умеют делать свою работу: нас, в конце концов, хорошо учили, главное — нас учили находить рычаг давления даже на самого безобидного, немого, одноглазого и горбатого столетнего круста, если такой хоть единожды встретится нам на пути…

— «Нас»? — перебила я эту хвастовскую тираду, — Значит, так ты себя до сих пор позиционируешь, Полынь? Есть мы — простые люди, и вы — элита государства, да? Всегда готовые подставить?

— Не передергивай, — буркнул Полынь. — Я оговорился.

— Ага.

Мы посмотрели друг на друга, синхронно поджав губы. Очень хотелось отвести взгляд: глаза у Полыни совсем колдовские, как звездный омут, сложно играть в гляделки. Но я уж постаралась.

Куратор с досадой покачал головой:

— В общем, идея в чем. Теневики знают о тебе пеплову тучу гадостей. До сих пор им не было нужды использовать эту информацию. И в твоих интересах, чтобы так и оставалось дальше. А если с делом Вира королевство облажается, и ты проиграешь его вместе с Ходящими, то повесить на тебя все грехи — элементарно. Каждая фея, каждый гоблин в Смаховом лесу узнают, что ты калека. Плюс, да, мигом всплывёт твой анамнез в виде тюрьмы, побега, государственной измены; твои шашни с Лиссаем…

— Нет у меня с ним никаких шашен!

Полынь пальцем ткнул в коралловый браслет с анемоном на моей руке. Тот самый, который открывает деревянную дверь в старой дворцовой аркаде.

— Думаешь, многим принц выдает ключ в свою спальню? Газеты трактуют такие вещи однозначно, стоит только подбросить мысль, — холодно сообщил куратор. — Короче. Утянуть тебя на дно для Ходящих — плевое дело. Поэтому не подставляйся, Тинави. С сегодняшнего дня я прошу тебя держаться от Вира подальше.

М-да.

Я подперла щеку ладонью:

— И как мне сказать об этом Ходящим? Типа, я передумала?

— Я сам всё скажу Ходящим. Даже не я, а мастер Улиус. И оформим мы это, как прекрасную, великолепную, образцовую похвалу… Огромная грамота на вощеной бумаге, в которой напишут рукописным шрифтом, как верит Иноземное ведомство в Теневой департамент, с каким уважением оно НЕ будет лезть в их дела с Виром, и как скромно позволит Ходящим забрать себе все лавры по поимке столь опасного террориста, — Полынь скрестил руки на груди и откинулся назад, затылком упершись в прохладную белокаменную стену.

«Тик-тик-тик-тик», — шустро барабанил медальон с часами, отсчитывая время, отведенное нам.

— Тринап лучше, — тихо сказала я.

Полынь непонимающе нахмурился.

— Тринап куда лучше, чем эта политическая игра в мяч — усложненная версия «горячей фасольки». То мы тянем друг у друга дела, как козырные карты, то отбиваемся от них всеми силами — голыми руками, битами, кто во что горазд… Первый признак того, что не все в порядке: вместо того, чтобы искать победу, каждый думает, как бы не проиграть. И то время, которое мы могли бы уделить поискам Вира, мы тратим на праховы интриги. Как-то странно смещен фокус важности. И вообще, разумно, конечно, рассматривать стратегию на случай проигрыша, но… На мой взгляд, ориентироваться надо именно на победу. Которую вместе добыть куда проще. Даже в союзе с сомнительными персонажами. А то, знаешь, легче и вовсе не играть: никуда не соваться, оставить всё опасное, и сложное, и чреватое другим. Мол, пусть кто-нибудь еще марает руки, а то вдруг у меня получится плохо, и я получу по губам… — пришибленно закончила я и подёргала мочку уха. — Я знаю, Полынь, что тебя Вир заинтересовал как диковинка, свежая радость на ниве столичного спокойствия. Но еще я знаю, что, когда эта диковинка стала реальной проблемой, надо не пасовать, а, наоборот, браться за неё с удвоенным энтузиазмом. Сегодняшний день всё изменил, да. Теперь как раз стоит биться за дело Вира… А мы берём и отходим в сторону.

Полынь не стал возражать или оправдываться, помолчал. Потом поднялся с пола, подошёл и сел рядом со мной, отодвинув мумию еще чуть к стене.

— Ты идеалистка, Тинави, — сказал куратор и взял с подушки книжечку заклятий, которую в начале беседы я отложила в сторону. — И это по-своему здорово. Но я хочу, чтобы в первую очередь ты была в безопасности. Поэтому, пожалуйста, — голос его стал строгим; Полынь обвел карандашом две формулы на стародольнем языке и подсунул книжку мне под самый нос. — Выучи сейчас эти пепловы заклинания. Так как Ходящие всё равно ждут тебя, как свидетельницу. А во время допросов они, — на сей раз он намеренно подчеркнул это местоимение, — нередко Читают мысли. У тебя же стоит прахов блок от телепатии. Отличная вещь, но не в нашем случае. Не надо, чтобы у теневиков появился еще один повод следить за тобой. Еще один способ затянуть петлю на твоей шее — узнав про такую штуку, как дружба с унни, и про карлову магию, и, не дай небо, про богов, про их близость к Шолоху и так далее… Не стоит давать им эту власть. Поэтому зубри заклинание подмены: сложная, но полезная вещица. Я помогу тебе настроить его так, что оно создаст фальшивые мысли на фоне той пустоты, что царит в твоей черепушке… — Полынь запнулся, поняв, что последнее прозвучало не очень.

Но я отмахнулась: пустота так пустота, расценивай, как тебе удобно, Ловчий, пеплов адепт безопасности.

— А второе заклинание зачем? — я посмотрела на другую отмеченную куратором формулу.

Она была короче предыдущей раз в десять.

Полынь фыркнул:

— Оно помогает сдерживать чих.

— Ну, тоже полезно… Но магию-то где я возьму? — по инерции пробормотала я, уже зная ответ.

Сердце, кстати, среагировало на это знание двояко: вроде и забилось, а вроде как-то неравномерно, горестно ухая между тактов. И хочется и колется, не иначе.

Зато — вот он, шанс сразу же претворить в дело свою клятву во время мессы…

— Учи пока заклинания, — попросил Полынь и вздёрнул левую бровь, — И да, ты подскажешь, где хранится то, что мне нужно?

— Размытая формулировка… — проворчала я. — В платяном шкафу. Под летними шляпами. Только постучись. Может, там всё еще спит Кадия.

— М-м-м? — удивился Ловчий.

Я отмахнулась: позже, — и он, коротко кивнув, исчез.

Обратно Полынь вернулся через добрые полчаса, войдя в дверь, как нормальный человек. Экономит силы на Умениях — и правильно делает, ибо, учитывая насыщенность последних трех дней, нельзя предсказать, сколь часто придется творить невозможное.

Я как раз затвердила заклинания и — бонусом — успела слегка изучить обстановку временного обиталища Внемлющего. Смотреть особо было не на что: документы, улики, постель, ряд бутылочек с мятным сиропом у стены и пять разноцветных шелковых хламид на вешалках.

На двери, ведущей в спальню королевы, я со смешком обнаружила охранный амулет.

Не доверяет Полынь одной лишь табуретке…

— Неужели татуировка Глазницы заработает так быстро? — засомневалась я, глядя на банку с кровью Рэндома, которую Полынь вытащил из сумки. — Вам же, Ходящим, её постепенно вводят, Умение за Умением, пятнадцать лет…

— Ну, — куратор погладил подбородок, — Нет. Пятнадцать лет мы учимся потому, что Теневой факультет замещает и среднее, и высшее образование. А Глазницу рисуют только в последний год перед выпуском, и тогда же мы практикуем Умения. Если индивидууму не нужны мозги, одна лишь магия — Глазницу можно набить за полдня, а потом подержать подопечного часов двадцать под капельницей с кровью Рэнди. И сойдет. Мне это сам Рэндом рассказал тем летом, — уточнил куратор, увидев моё недоверие. — Но! Я не собираюсь делать тебе татуировку.

— Почему?

С лёгким удивлением я заметила в своём голосе оттенок разочарования.

О, человек! Непостоянное ты существо, а!

— Ты же сама говорила — суррогат, не хочу… Да и железнолицые точно увидят наколку.

— Смотря где набьешь, — здраво отметила я.

Полынь проигнорировал моё замечание и откупорил принесённую банку. По комнате поплыл какой-то странный запах — то ли мускат, то ли ветивер. Да, хранительская кровь — это вам не унылая красная жидкость смертных. Вон как поблескивает под стеклом — будто ртуть со сверкающими частицами, похожими на всполох падающих звёзд…

— Дело такое, — сказал Ловчий. — Хоть ты эту кровь и игнорировала всеми силами, а мне было интересно, что с её помощью можно сделать. Мы с Анте Давьером иногда встречались, чтобы поговорить о сложных ступенях магии — Прыжках к человеку, а не по адресу; настройках телепорта и так далее. Среди прочего обсуждали кровь. Если ты выпьешь ее — просто выпьешь — то на несколько часов унни снова захочет общаться. На несколько заклинаний мощи хватит.

— Серьезно? — я удивилась. — А что ж вы мне этого не сказали?

— А зачем? — Полынь якобы равнодушно пожал плечами, но тонна его браслетов, оберегов и амулетов ехидно забренчала, — Ты же так радостно и гордо вещала, что у тебя и так всё отлично. Отмахивалась от любых предложений на этот счет. «Я сама всё знаю; если захочу, я сама все сделаю», — передразнил он, сощурившись, — «Не давите на меня, коварные, а то сбегу!». Вот я и не давил. Никто не хочет, чтобы ты сбегала.

— Но опцию-то можно было бы и обозначить.

— А вдруг бы ты и это сочла за давление? Кто тебя знает, — возразил Полынь.

Он вытащил из одного из ящиков для переезда чашку и сосредоточенно плеснул туда крови из банки.

— В любом случае, суррогата тебе подарили немного. А учитывая, что боги далеко, не факт, что Рэндом когда-либо нацедит тебе новую порцию. Так что хорошо, что ты не прихлебывала кровушку, как чай, по вечерам. Пусть остается запас на экстренный случай. И вообще — разлей по колбам, носи с собой.

Я взяла жестяную чашку и с сомнением уставилась на жидкость внутри. Та переливалась и мерцала, такая же ускользающая и сумасшедшая, как и выдавший ее хранитель.

— За мирный город! — я тостом подняла чашку, и зажав нос, одним глотком ее осушила.

Фу…

— Ну, Тинави, добро пожаловать в ряды вампиров, — подмигнул Полынь, с любопытством глядя на мою перекошенную рожу.