Тори

Глава 16

— Идем. — Виктор вдруг сграбастал меня за руку и потянул за собой. Завел вслед за Антоном в дом. — Посиди здесь.

Вокруг пахло сыростью. Я присела на стул.

— Проходите, Рита. Свет не включайте. — Появился рядом мужчина.

— Давайте на «ты». После всего — думаю, фамильярничать не имеет смысла.

Он хмыкнул, улыбаясь:

— Давай. Идем. — Включая фонарик на телефоне, показал дорогу. Я пошла следом, чуть не столкнувшись с ним на пороге комнаты. Пропуская вперед, он кивнул: — Располагайся. Темноты не боишься?

— Я сейчас ничего не боюсь. — Доставая смартфон, ответила ему и стала набирать сообщение Женьке.

«Все в порядке. Завтра обмен».

Ответ от нее прилетел тут же, словно она среди ночи, так же как и я, сидела с телефоном в руках:

«Как ты? Держишься?»

«Да. Все нормально. Ты чего не спишь?»

«Не могу. Нервы»

«Спи, давай. Наберу утром»

Просидев в кромешной тьме несколько минут, скорее почувствовала, чем увидела непонятное движение в коридоре. Раздался шелест кулька.

— Рита, это мы. — Вошли все трое. Сергей стал выгружать продукты на стол.

— Погодите. Давайте вытру его, что ли… — порывшись в рюкзаке, выудила влажные салфетки. Виктор остановил меня на ходу.

— Можно? — протянул руку, забирая упаковку. Приоткрыл. Понюхал. Слегка дернулся в сторону. — Нет. Не надо. Тоха, газеты есть в доме?

— Да. Сейчас принесу.

Я стояла, не понимая, что происходит. Что не так?

— Не обращай внимание. — Сказал мне Сергей, убирая кулек в сторону.

— Есть хочешь? — спросил Виктор, минут через десять, когда продукты были выложены, и на столе горела маленькая свеча-таблетка.

— Нет. Водка есть?

Антон подавил смех.

— Коньяк. Будешь?

— Да.

Выпив пару рюмок, спросила:

— Где можно курить?

— Кури тут.

— И будем сидеть до утра, словно в аду?

— Идем. На кухне можно. На улицу лучше не выходи. — Антон встал, показывая рукой в сторону.

Проводив меня, тоже достал сигареты. Помог прикурить.

— Чей это дом?

— Дача друга.

— Он в курсе?

— Да. Сколько лет сыну? — спросил вдруг.

— Через месяц будет шесть. — В горле запершило.

— Как зовут?

— Дима.

Он, судя по всему, хотел спросить еще что-то, но я взмахнула рукой:

— Не надо. Пожалуйста. Не могу…

Антон не ответил. Докурил буквально за две тяги, и, потушив сигарету в блюдце, ушел. Оставшись одна, подошла к окну, в поисках форточки. Хотелось глотнуть свежего воздуха. Немыслимо, как выхлоп двух сигарет может превратить довольно большую комнату в тамбур.

— Нет. Не открывай. — Виктор появился на пороге.

— Почему? Дышать же нечем.

— Потому, что запах может выдать нас, если кому-то придет в голову следить.

— И кто станет принюхиваться возле окна?

Он не ответил. Тяжело вздохнул.

— Ты докурила? Идем.

Мне ничего не оставалось, как затушить окурок. Поравнявшись с ним, вдруг почувствовала руки на своей талии. Они впечатали меня в стену. Горячие губы, атакуя, накрыли мои. Стиснула зубы, думая лишь о том, какой гадостью сейчас от меня разит. Он отстранился резко, с силой выдохнув.

— Иди. — Слово, как пощечина, болью отозвалось в груди.

— Прости. — Совершенно неправильное слово. Я понимала, но сказала. Господи! Ну, зачем это все сейчас?! Нет сил. Нет сил ни на что. Главное — вернуть Диму. С остальным винегретом можно разобраться потом. Если кто-то свыше даст такую возможность. Если у меня достанет сил, посмотреть в глаза правде. Если я, наберусь смелости… И еще тысяча «если»! А сейчас, как говорят по-татарски: «Алга́»! То есть вперед! И только алга́!

На следующий день, я ехала в машине на заднем сидении, старательно делая вид, что не слышу мычания и периодического глухого рева из багажника. Как же хорошо, что меня избавили от этого, когда мы возвращались из Черниговской области! Невозможно. Даже если на кону стоит жизнь самого дорогого тебе человека. Это жутко. Это больно. Это невыносимо. Мой бывший муж пытался спасти себя. Он дергался, крича и ударяясь телом там, где только мог достать.

— Мы на подъезде. Из машины ни шагу. — Краткий инструктаж, в момент остановки авто. — Пригнись, а лучше, ляг на пол.

— Что?! — от страха, психика стянула нервы в крепкий узел.

— На пол! Быстро! — команда с его стороны подействовала моментально. Отстегнув ремень безопасности, сползла на колени.

Виктор вышел из машины, открыл багажник и вытянул оттуда Илью. Схватив за локоть, потянул за собой.

Не помню, сколько прошло времени. Десять минут? Полчаса? Дверь слева открылась, и знакомая рука запихнула в салон Диму. Сердце чуть не выскочило из груди.

— Сына! — прижала его так, что казалось, впечатаю в себя. Он уткнулся мне в шею, тихонько скуля:

— Мама! Мамочка!!!

Хлопнула дверь. Рывок, и машина дернулась вперед. Меня трясло. Слезы котились по щекам. Я была на грани потери сознания. Из этого состояния меня вывел жесткий тон голоса Виктора:

— Женевьева Арнольдовна попросила отвезти вас к ней. Ты не против?

Сил на ответ не было. Я прижимала к себе маленькое тельце и не могла найти слов. Усадив малого на колени, дышала ним, его вдруг чужим запахом, которым пропитался за эти дни. Сердце разрывалось от боли и эйфории. О, боже! Дима! Жизнь моя! Сокровище мое! Мой воздух!

Максим поселил нас в своем доме. Женька с ним и Олегом жили в другом, недалеко. На мои попытки благодарности глянул так, что пришлось заткнуться:

— Рит, ты о чем вообще?

— Спасибо, Макс…

— Перестань, пожалуйста. — Скривился в ответ, словно жевал лимон. — Если что-то надо — говори сразу, слышишь?!

— Да…

Женя не отходила ни на шаг. Она тискала Димку, словно это был ее ребенок, а не мой.

— Ритуль, ты поспи. Я посижу с ним…

— Жека, ты ненормальная. Готовься. Будешь крестной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ого! Ярая атеистка пошла на попятную? — она аккуратно погладила малого по голове.

— Да уж. Старею. — Стараясь скрыть дрожь в голосе, прошептала ей в ответ.

— Димыч уснул, может, курнем?

— Нет. Не могу. Я боюсь, Жень, даже на шаг от него отходить боюсь…

На следующее утро проснулась, словно после боя. Побитая, уставшая, но, счастливая! Дима гладил меня по лицу:

— Мам, я тебя очень люблю! Больше всех! Не бросай меня…

Я, подавив зачатки истерики, нашла в себе силы прошептать:

— Сынуля, никогда! Никогда не брошу! Ты — мое солнце! Радость моя! — обняла и прижала к себе, сколько было сил. — Погоди. Дай, умоюсь. И вообще. Чистить зубы — никто не отменял!

— А где мой дракоша? — Димка вспомнил о своей зубной щетке.

— Дома. А пока поищем, что тут у Женьки есть…

— Ты же… со мной? — он посмотрел вопросительно, опасаясь чужого дома.

— Разумеется! — глотая слезы, выдохнула в ответ.

Два дня — словно в тумане. Женевьева нашла для нас психолога. Он приезжал каждый день, разговаривая со мной и с Димой. Часовые сеансы, как ни странно, имели положительный эффект. Сын, стал потихоньку приходить в себя. Я — тоже. Несколько раз списывалась с Алексом. Его звонки сбрасывала.

На третий день, после обеда, увидела Виктора. Набравшись сил, подошла к нему, глядя на Димку, который играл с собакой на лужайке.

— Добрый день. — Выдохнула первое, что пришло на ум.

— Здравствуйте. — Подчеркнуто официально ответил он.

— Спасибо тебе. Спасибо за то, что вернул мне смысл жизни… И друзьям своим передай, пожалуйста… — сделала шаг в сторону.

— Мне не нужны благодарности.

«Дежа-вю». Меня рывком отбросило в тот день, когда мы были с ним близки. Щеки покрылись румянцем. Уф-ф-ф! Тело-то помнит!

— Если я когда-то смогу вам чем-то помочь — только скажи.

В нашу сторону шла Женя с коробкой в руках. Я сделала шаг в сторону. Виктор, заметив это, презрительно сморщился. Почувствовав, как из-за этого сжалось сердце, попыталась выдохнуть.

— Ритулькин!! У меня подарок!!! — она протянула то, что держала в руках. Радио-няня. Я затряслась от беззвучных рыданий. Даже имея грудничка на руках, не было нужды покупать эту штуку. — Не плачь, пожалуйста, не плачь. — Она обняла меня, прижимая к себе.

— Спасибо, родная… — И меня накрыло. Я ринулась за дом, чтобы не видел сын. Содрогалась в конвульсиях, пытаясь дышать. Размазывала слезы по лицу рукавом. Давила рев, готовый вырваться ежесекундно. Сердце в груди горело огнем.

Очнулась от удара холода. Меня окатили водой. Ну да. Кто же еще. Виктор. Подхватил под руки, заставляя встать на ноги.

— Не могу-у-у! — тянула, жалея себя. — Пусти!!! Отстань от меня!!!

— Рита! — он прижал меня к себе так, что казалось, что-то хрустнуло внутри. — Держи себя в руках!

Женька застыла с открытым ртом:

— Э-э-э…

— Стоп! Посмотри на меня! — он тряс меня словно грушу. — Посмотри на меня!! Все позади! Ты слышишь?! Все позади! Дима — рядом!

Я попыталась сфокусировать взгляд. Вдалеке носился сын, не подозревая ни о чем. Что со мной? Почему вдруг накрыло? Провела по мокрым волосам рукой.

— Да. Рядом. Отпусти.

Виктор кивнул Женьке на Димку:

— Присмотрите за ним. — И, подхватив меня на руки, понес в дом. Уложил на диван в зале.

— Спасибо…

— Не за что. — Он поднялся с колен. Ушел. Вернулся со стаканом воды. — Выпей.

Я, послушно выполнила его… приказ. Это не прозвучало как просьба. Послышались шаги. Жека подошла, глядя на меня с опаской.

— Рит, все закончилось. Постарайся забыть…

— Извини, дорогая… что-то я сдаю позиции…

— Это кто тут расслабился? — вслед за ней нарисовался Олег. — Так. Прекращай все эти мокро-слезные дела! — он наигранно хмурился. — У тебя полчаса, а потом мы жарим шашлык. Все! Ничего не знаю!

— Дима?! — я дернулась всем телом.

— Да успокойся ты! С Максом он. Носятся вместе с Ричи. — Олег подавил усмешку. Что бы было понятно, Ричи — это собака размером со слоненка. Черная немецкая овчарка. Метра полтора в холке, с пастью размером как у чеширского кота и длинным розовым языком, сваливающимся набок.

Вспомнив о здоровенной псине, которая почему-то питала слабость к детям, улыбнулась. Все хорошо. Я с сыном в безопасности. В ответ на мой срыв, пришло раскаяние.

— Простите меня… — по щекам покатились слезы. Женька бросилась ко мне, обнимая.

— Все закончилось, Рит! — И мы обе затряслись от душивших рыданий…

Окончательно прийти в себя заставил Димка. Он, стуча по кафелю, словно жеребенок, ворвался к нам:

— Мам! Мне дядя Витя пистолет показал! И даже подержать дал!

— Ого-о-о! — протянула Женька, приподнимаясь, и закрывая меня, дав возможность вытереть слезы. — Настоящий?

— Да! А можно и мне пистолет? Я сам куплю! Я насобирал! Только… деньги дома…

— Димыч, зачем он тебе сдался? — она, обняв его за плечи, увлекла за собой.

Полежав еще минуты три, я встала и пошла в санузел. Умылась холодной водой раз пять. Посмотрела на свое отражение. М-да. Глаза красные, как у быка на родео. Нос и губы опухшие. Красотка!

А потом мы жарили мясо. Все вместе. И даже Виктор был. Он, наконец-то снял свой костюм и переоделся в джинсы и белую тенниску. Димка тулился к мужчинам. Я впервые наблюдала за подобным поведением сына и не могла понять, что им движет. Жека присела рядом:

— Рит… что у вас… с Виктором?

— Ты о чем? — не поворачиваясь, спросила, подавив внутренний рывок.

— Ну… он смотрит на тебя… так…

— Как? Своим обычным стеклянным взглядом? — нервно хохотнула в ответ.

— Да нет.

— Женевьева Арнольдовна, у вас бурная фантазия.

— Ну-ну… — она усмехнулась и подлила нам вермута в бокалы.