Тот, кого я ненавижу

67. Элина

— По твоему лицу сразу видно, что у тебя в личной жизни творится, — изрекла Наташка, усмехаясь. — Сейчас явно всё в ажуре…

— Ну да, — не сдержала я счастливую улыбку. — Мы с Кириллом теперь точно вместе. Он сам так сказал.

Она взглянула насмешливо, и я поспешила внести ясность:

— Ну просто до этого мы хоть и проводили время вдвоём, но он ничего конкретного не говорил про отношения. Всё было как-то неопределённо, а теперь… теперь всё хорошо.

— Ну-ну, — хмыкнула она. — Нет, я рада за тебя, правда, но ты тоже не будь слишком наивной.

Я немножко разозлилась. Пойми их: грустишь — не грузись, радуешься — не будь наивной. И почему наивной?

Знала бы она, какие он мне вчера сообщения писал — не ухмылялась бы сейчас, а завидовала. Я сама эту нашу вчерашнюю переписку перечитала уже сто раз.

Единственное, что не давало окончательно впасть в нирвану — это Игорь. Мысль о нём подзуживала постоянно. И вроде ведь я его не предавала, а ощущение было такое, будто предала.

Игорь умудрялся вызывать во мне одновременно целую гамму самых противоречивых эмоций. От восхищения и совершенно искреннего уважения до стыда и неприязни. А ещё напрягало, что он может снова прийти, вот так же открыть своим ключом… А раньше Игорь так не делал.

Я даже не утерпела и в перерыве позвонила в деканат, надеясь, что они там сегодня тоже вышли на работу как весь трудовой народ страны, а не дожидаются конца каникул.

Секретарь подтвердила: того двоечника отчислили, он съехал, комната свободна.

— Значит, можно заселяться? — обрадовалась я.

— Три дня до начала семестра не потерпишь, что ли? Декана ещё нет.

Я промолчала, раздосадованная. Но та, вздохнув, добавила:

— Ладно, сейчас позвоню коменданту. Предупрежу, что ты придёшь заселяться, а направление и квитанцию принесёшь позже.

— Ой, спасибо!

— Да не за что. Когда пойдёшь?

Я-то бы хоть прямо сейчас, но кто меня отпустит?

— Завтра утром, — выпалила я.

Вечером, перед самым окончанием смены, за мной заехал Кирилл. Мы побродили по скверу, посидели в кафе, и всё было очень здорово, но я постоянно ловила себя на том, что озираюсь по сторонам. Даже Кирилл заметил с усмешкой:

— Тоже Васю высматриваешь?

Потом он проводил меня до дома, но не остался. Только поцеловал на прощание. Сказал, что поедет к родителям — мать успокоит и с отцом заодно ещё раз попробует объясниться. Обещал утром позвонить и рассказать, как всё прошло.

С утра пораньше я отправилась на Байкальскую. Комендант встретила меня без особого энтузиазма, ключи вручила, но проворчала:

— И чтобы я за тобой не бегала, ясно? Чтоб через два дня все бумаги были у меня.

Я клятвенно заверила, что не подведу, и помчалась смотреть своё новое пристанище. Нашла нужную комнату я не сразу. На многих дверях не было никаких опознавательных знаков. И спросить не у кого, в коридоре — ни души. Видать, местные жители ещё не вернулись после каникул.

В конце концов я всё же вычислила, куда мне надо. С трепетом открыла расхлябанную дверь, которую украшал нарисованный чёрной краской череп со скрещенными костями. И приуныла.

Череп — это ещё цветочки. Внутри было совсем грустно. Уж до чего я не изнеженная комфортом, но и то внутренне содрогнулась. Всё выглядело таким облезлым, разбитым, грязным. Как в какой-то трущобной подворотне.

Но что поделать?

Приуныв, я поехала домой за вещами. Звонок Кирилла застал меня как раз в дороге. Он был бодр и весел, не то что я.

— Пойдём куда-нибудь? — позвал он.

— Я бы хотела, но не могу. Мне вещи перевозить надо в общежитие.

Я уж не стала ему жаловаться, до чего там плохо. В конце концов, можно потом и порядок навести, и мало-мальский ремонт сделать.

Пока я добиралась до дома с пересадками, Кирилл меня опередил. Приехал на какой-то незнакомой машине и, как оказалось, не один. С Димой Мещеряковым. Они поджидали у подъезда.

— Привет, — Кирилл меня обнял. Мещеряков тоже поздоровался, причём вполне дружелюбно.

— Поможем тебе с переездом. Мать Димаса под это дело нам даже свою тачку дала. Потом пойдём гулять.

Они в два счёта сгрузили все мои коробки, сумки и пакеты в багажник. Затем, уже на месте, так же лихо всё выгрузили, но когда поднялись на пятый этаж и остановились перед дверью комнаты, Кирилл, глядя на череп, присвистнул:

— Фигасе! — посмотрел на меня. — Это ты тут будешь жить?

Я кивнула, вставляя ключ в замок. Открыв дверь, впустила их первыми.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Жесть, — протянул Мещеряков, озираясь.

— Да не говори, — подхватил Кирилл. — Обитель зла.

Потом повернулся ко мне и сказал:

— Нет, ты тут не останешься. Я тебя тут не оставлю.

— Да нет, всё нормально, — бодрилась я. — Уберусь, потом покрашу или обои куплю.

Но Кирилл и слушать не пожелал. Развернулся вместе с моими котомками и уверенно двинулся прочь. Дима Мещеряков за ним. Ну и мне ничего не оставалось, как закрыть комнату и тоже спуститься.

Уже в машине Кирилл обратился к Мещерякову:

— Димас, позвони своей матушке. Она же говорила утром про какого-то знакомого риэлтора, когда мы сюда собирались. Ну вот, скажи, что этот вариант, — Кирилл кивнул в сторону общежития, — вообще не вариант. Пусть попросит этого знакомого найти что-нибудь оптимальное.

— Так поехали к нам. Сам ей скажешь. Уж для тебя она расстарается. А мы у меня посидим. Ну не в машине же будем торчать, пока то да сё.

Мне не очень-то хотелось ехать к Мещерякову — я же помню, как они с Мазуренко прислали мне похабные фотки и грозились маме показать. А тут вдруг он улыбается, помощь предлагает. Мне сложно так быстро перестроиться. Но я решила терпеть и помалкивать.

Мама у Мещерякова оказалась совсем молодая, весёлая и бойкая. Мне его мама понравилась, хоть она меня и смутила. Оглядела с головы до ног и, подмигнув, бросила Кириллу:

— Одобряю.

Потом усадила нас обедать, а сама вышла в другую комнату.

— Боря, здравствуй, дорогой… — донеслось оттуда.

И уже через полтора часа мы ехали смотреть однокомнатную квартиру на Чкалова.

— Если не устроит, есть ещё пара вариантов. Хорошие квартирки и недорогие, но уже не в центре, — сообщил полный и сильно в возрасте мужчина, которого мама Димы Мещерякова по-свойски звала то Борей, а то вообще Борюсиком.

Какой там не устроит! После комнаты с черепом мне всё казалось хоромами. Да и объективно это квартира была очень даже уютной и чистенькой. Только вот как быть с оплатой? Я не знала, у кого об этом спрашивать. Мне вообще было неловко, что моими трудностями занимается столько посторонних людей.

— Ну, вот вам ключи, раз всё подходит. — Мужчина взял за колечко связку и обвёл нас вопросительным взглядом, не зная, кому их передать.

Кирилл взял у него ключи сам.

— Ладно, вы тут обустраивайтесь, — сказал мужчина, — а мне в офис надо.

Уходя, он поцеловал в щёку Димину маму.

— А по оплате что? — задал ей так волнующий меня вопрос Кирилл.

— За первые три месяца я Боре уже отдала, а потом будешь сам рассчитываться с хозяевами напрямую.

— А вам я сколько должен?

— Ой, да угомонись ты, Кир, — отмахнулась она. — Расплатишься фотосетами. У нас как раз новое направление открылось.

Потом мы перевозили вещи — и мои, и его. Я никак не могла свыкнуться с мыслью, что мы с ним будем жить в одной квартире вместе. Не то чтобы я была против, но просто всё случилось так стремительно… Но его, похоже, ничего не смущало. Он, наоборот, лучился радостью и энергией. И постоянно ловил меня, если проходила мимо, прижимал к себе, целовал, притом мгновенно распаляясь. Я же, смеясь, уворачивалась. Затем всё же призналась ему, что не могу ни сегодня, ни завтра, ни ещё два дня…

В универ мы шли, конечно, вместе. Я как-то об этом не задумывалась, а теперь стало не по себе. Никто же не знает про нас, ну, кроме Мещерякова. Как прореагируют? Ну, например, та же Надя…

Я, если честно, боялась её реакции, если уж все его знакомые, что попались нам по пути, останавливались, здоровались с ним, а потом переводили взгляд на меня и… ну там по-разному. Кто-то откровенно недоумевал, кто-то смотрел так, будто глазам не верил, кто-то явно сгорал от любопытства. Таких было большинство.

Кирилл же ничьих взглядов будто не замечал. Мимоходом отвечал на приветствия, по сторонам не смотрел, да ещё и в гардеробе, при всех, решил проявить галантность — принял у меня пальто.

Я же от этих взглядов чувствовала себя, мягко говоря, не в своей тарелке.

— Все так смотрят… — прокомментировала я, когда в очередной раз девчонки с нашего потока, проходя мимо, чуть головы не свернули.

— Да пусть себе смотрят, — пожал плечами Кирилл. — Не обращай внимание. Завтра эта новость перестанет быть новостью.

Я кивнула. Он прав. Хотя всё равно неприятно. Потому что многие смотрели-то как? Всем своим видом показывая: и что он в ней нашёл? Это ему легко говорить: пусть. У него уверенности в себе хоть продавай, а у меня с самомнением всегда было напряжённо. Но я крепилась.



На первой паре мы с ним нагло переписывались, он меня смешил, и я перестала нервничать. Даже наоборот решила — и правда, пусть все пялятся.

Второй парой у нас была совместная лекция.

Кирилл встретил меня в коридоре, затянул в закуток, впился поцелуем. Потом мы вместе пошли на пару.

В аудитории стоял привычный гул, но с нашим появлением как-то разом голоса и прочий шум стихли. Пусть себе пялятся, повторила я мысленно свою установку и двинулась по привычке к первой парте, но Кирилл придержал меня.

— Да ну, пошли лучше в конец зала, на места для поцелуев, — улыбнулся он и, взяв за руку, повёл меня по проходу дальше.

— О, Королёв, с каких это пор тебя на посудомоек потянуло? — раздалось сбоку.

Кирилл остановился и резко обернулся.

— Что, неформата захотелось? Или боишься, что без папочкиной поддержки нормальная с тобой не станет? Но всё равно… с посудомойкой… да ещё и подобрать после своего же папаши… фу, отстой… — брезгливо сморщилась Мазуренко.

Кирилл посмотрел на неё так, что даже мне сделалось не по себе.

— Язык свой попридержи.

— Ой, как страшно, — ухмыльнулась она.

Глупые и злые оскорбления Мазуренко били по самому больному. Я тоже хотела ей ответить, — достала ведь уже! — но вдруг поймала на себе взгляд Нади, и все слова встали комом в горле…