Тот, кого я ненавижу

6

Самое хорошее зеркало в нашей квартире висит в ванной, на двери. В нём вмещается отражение целиком, в полный рост. Поэтому ванная в нашем доме — самое популярное место. По утрам за эти три квадратных метра у нас настоящая война разворачивается. Мы тут и умываемся, и красимся, и любуемся собою. Как вот я сейчас.

Видок у меня, конечно, не особо эстетично-эротичный. Да чего уж там — просто вылитая сивка в человеческом обличии. Та самая, которую укатали крутые горки.

Я молниеносно приняла душ, горячий, почти кипяток, чтобы бледная кожа порозовела. Потом высушила феном волосы. Они, сволочи, как обычно, стали виться и пушиться.

Вообще-то, волосы у меня красивые — все так говорят, а кое-кто даже завидует. Волнистые от природы и… ну не то чтобы рыжие, нет, но такого, близкого к медному оттенка.

Однако красивые-то они красивые, только если их с умом уложить. Без укладки на голове у меня вакханалия. А на укладку времени нет. Поэтому я стянула непослушную копну в обычный хвост.

Хвост, подозреваю, там тоже метлой, но я придумала, что просто не буду ни к кому поворачиваться спиной.

Поразмыслив, подкрашивать глаза или нет, решила, что не буду.

Глаза — мой главный козырь. То есть единственный. Потому что волосы, чтобы стали козырем, требуют основательной возни, а вот глаза ничего не требуют. Они у меня большие и слегка раскосые — привет от прапрабабушки-кореянки. Притом необычного сине-зелёного цвета. Некоторые даже думают, что это цветные линзы. А когда узнают, что это моё естественное богатство, очень удивляются.

Но на этом природа решила, что всё, хватит с меня красоты, и остальное в моей внешности, скажем так, далеко от совершенства. Рот у меня довольно крупный. Нос тоже не самый изящный, мог бы быть поуже и покороче. Брови слишком светлые, а на солнце так вообще выгорают, и лицо кажется безбровым. С ресницами — та же история. Но тут хотя бы поправимо. Можно растушевать тёмно-коричневые тени, мазнуть тушью — и пожалуйста. Что я и сделала.

В дверь нетерпеливо постучали. Зеркало задрожало вместе с моим отражением.

— Эля, ты скоро? — жалобно спросила Надюша. — Ты там уже двадцать минут сидишь.

— Одну минуту! — отозвалась я.

И правда, хватит созерцать себя ненаглядную. Всё равно краше не стану. Хотя так хочется! Так хочется понравиться Косте! Это первый и, может, единственный мой шанс познакомиться с ним поближе.

Я пулей натянула бельё, капронки, платье, улыбку и гордо вышла, уступая место Надюше.

Из комнаты доносились голоса наперебой, смех и музыка. Гордая поступь как-то сдулась, улыбка тоже. Вдохнув побольше воздуха, я прошествовала к столу походкой куклы-марионетки. Не то чтобы я по жизни страдала от излишней застенчивости, но иногда, вот как сейчас, накатывало. Аж руки-ноги деревенели.

Я присела на свободную табуретку на угол, украдкой подметив, что Костя вольготно развалился на диване между Савичевой и Крюковой. И вовсю уже с ними перетирает какие-то увлекательные темы. Но не успела я заревновать, как Ирка, ненормальная, возопила:

— О! Эльчик пришла наконец. Штрафную Эльчику!

Я сделала ей страшные глаза, мысленно приказывая немедленно заткнуться, но Ирка не унималась.

— Антоша, налей Эльке штрафную! Эльчик, а с тебя тост!

Час от часу не легче!

И Антон, конечно, постарался — налил до краёв.

Впрочем, такие «штрафные» он наливал всем.

Я выдавила из себя дежурное «желаю счастья, здоровья, удачи», заполучив целых две секунды Костиного внимания. А потом он снова переключился на Савичеву и Крюкову.

Я с досады прихлопнула весь стакан с Каберне, заела вязкую терпкость салатиком, и, знаете, почувствовала себя немного лучше.

Вскоре присоединилась и Надюша, ей достались противоположный угол, очередная «штрафная» и просьба толкнуть тост. Она решительно мотнула головой — это относилось к тосту. Ну а вино намахнула очень даже охотно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍