Тот, кого я ненавижу

68. Элина

Кирилл освободился раньше меня. Я ещё целый час сидела у Стрекалова, разбирали с ним новые параграфы моей дипломной. Я думала, что Кирилл уже ушёл, но в душе всё равно радовалась, зная, что сейчас вернусь домой, а там он. Это такое необыкновенное чувство, от которого с лица не сходила глупая улыбка (даже Стрекалов несколько раз на меня покосился, но, что удивительно, ничего не сказал). А ещё хотелось мчаться домой вприпрыжку.

Вчера, конечно, день выдался тягостный.

Кирилл разругался при всех с Мазуренко. Что он ей сказал такого — я не слышала, почему-то Надин острый взгляд на несколько секунд так приковал к себе, что буквально выдернул из реальности.

Когда я стряхнула это тяжёлое оцепенение, Мазуренко в слезах выбежала из аудитории. Ну, почти в слезах.

Кирилл тоже расстроился. Потом извинился, что был слишком груб и резок.

— Думаешь, я мудила такой? Послал бывшую при всех… Понятно, с девочками так нельзя, но я вспылил. Если бы она тебя не трогала, я бы сдержался… Так-то мне вообще плевать, что она про меня несёт, но какого хрена она о тебе такое болтает, дура. Унижает тебя… Не думал я даже, что она такая дура. Ещё, коза, по самому больному норовит…

— Это ты так из-за посудомойки завёлся?

— Из-за какой…? А-а, да нет, конечно. Что посудомойка? Плохо, что ли? Не проститутка же. Ну… из-за отца… что типа вы с ним были. Ты не слышала, что ли?

Да, я краем уха слышала что-то такое, но уже тогда отвлеклась на Надю, ну и позабылось.

Надя, кстати, вчера после той лекции ушла, не было её на парах и сегодня. Я спросила у Ирки, как она.

— Ну как? — дёрнулась недовольно Ирка. — Плохо. Очень плохо. Истерика у неё вчера была. Я думала, она точно с собой что-нибудь сделает. Она и порывалась! Запястье себе исполосовала. Не глубоко, так, царапины… Но всё равно ужасно это. Ты забыла у нас вазу свою. Так она её разбила с психу о стену. Кричала, плакала. Тяжело ей очень. Ты её вчера просто убила.

Ирка выдержала многозначительную паузу, но я не нашлась, что сказать. Да и не искала, если уж честно. Тогда она с кривой ухмылкой добавила:

— И когда это вы успели с Королём закрутить? И с чего вдруг?

— А это уже не твоё дело, — сухо отрезала я.

Если я ещё могу понять её обвиняющий тон, когда она рассказывала про Надю, то вот это пренебрежительное любопытство — увольте.

— А мы ведь втроём клялись, помнишь, что никогда и ни при каких обстоятельствах не отобьём парня или любимого друг у друга, — бросила она мне укоризненно. — Твой Костик, между прочим, ко мне ещё до той днюхи клинья подбивал. Я его послала, а ты…

— А я, — перебила я Ирку, — считаю себя свободной от всяких клятв после того, как вы обе меня предали. Так что читай морали кому-нибудь другому.

В общем, едва начавшееся потепление между нами резко сошло на нет. Думаю, на этот раз мы прекратили с Иркой общаться уже окончательно.

И хоть я дала ей понять, что плевать хотела на Надины истерики, меня, конечно, напрягло то, что она кидается в такие крайности. Жалко её. Это ведь не любовь, это какая-то больная одержимость. Как умопомешательство. Не по себе аж стало. Помню, как Надя вела подобные разговоры ещё осенью. Да и в прошлом году что-то такое было.

Агата Кристи, конечно, уверяла, что те, кто грозится совершить самоубийство, никогда его не совершает. Ну а вдруг?

Но верно говорят, счастливый человек — эгоист. Когда я спустилась в холл, измученная Стрекаловым и мыслями о Наде, и увидела Кирилла, то сразу всё это отошло на задний план.

Он сидел на подоконнике, уткнувшись в айфон, и время от времени отрывался от экрана, бегло оглядывая проходящих мимо. Когда увидел меня, плавно соскользнул с подоконника и направился с улыбкой навстречу.

— Ну что? Сильно тебя поклевал Стрекалов? — Кирилл приобнял меня за плечи, и мы пошли к гардеробу.

— Как обычно.

— А я заждался тебя. Хотел идти проверять, жива ты там…

На нас уже так сильно не пялились, как вчера. Некоторые девчонки ещё поглядывали, но, к счастью, ажиотаж стих.

А когда мы шли домой, взявшись за руки, я и вовсе забыла всё плохое. И снег в унисон моему настроения тихо падал крупными сверкающими хлопьями.

Дома, пока я готовила обед, Кирилл сидел на кухне и развлекал меня историями про себя и своих друзей, случаи всякие смешные вспоминал. А вечером, усевшись рядышком, мы смотрели какой-то нашумевший исторический эпик по ноутбуку.

— Надо будет нам телик нормальный купить, а то у меня уже глаза в кучу, — посетовал он после фильма. — Но кинчик зачётный. Тебе понравился?

— Да, очень, — уверенно кивнула я, хотя едва уловила суть сюжета — половину фильма я витала в облаках, наслаждаясь идиллией.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Это так волшебно — всё делать вместе, всё вдвоём: завтракать и ужинать, идти в универ и обратно, гулять, болтать (хотя я больше слушала), смеяться, ложиться спать… Правда, тут я немного трусила. Самую капельку. Ведь я в этом полная неумеха… Я даже дошла до того, что полезла за советами в интернет и прочитала с десяток статей на тему «Как доставить мужчине наслаждение». Некоторые способы заставляли откровенно краснеть, но в целом я поняла схему. Правда, теория это одно, а практика — совсем-совсем другое.

Вот тогда, когда нас прервал Игорь, всё получалось как-то само по себе. Я даже не помню, чтобы я о чём-то задумывалась. А теперь вот думаю постоянно. При этом и хочу, и боюсь опрофаниться, и любопытно. И волнуюсь до дрожи.

Кириллу же и вовсе не терпелось. Я это видела. Ну и чувствовала тоже, когда он прижимался ко мне горячим телом. Да он и сам сказал, когда я, умирая от смущения, сообщила про критические дни:

— Ну… если традиционно нельзя, есть же варианты.

Не встретив у меня понимания, он вздохнул:

— Ладно, подождём.