Трезуб-империал

Володимир, городской парк им. Гагарина, 20:40.

Сквира выбежал со стадиона через маленькую боковую калитку в ограде и бросился через парк ко второй школе. Только туда мог позвать учителя физики убийца. В субботу вечером в школе должно быть безлюдно. И это близко к стадиону, где они оба только что встретились.

Капитан мчался на пределе сил, кляня свою недогадливость.

Старые деревья шумели под порывами ветра, обливая песчаные дорожки струями скопившейся на их листьях воды. Ноги капитана постоянно скользили, но он умудрялся лететь вперед, не оступаясь.

Конечно, деньги у Геннадия появились не из-за того, что он стал участником ограбления. Нет. Просто он нашел клад. В этом городке с его тысячелетней историей, с периодами расцвета и запустения, вполне возможно найти клад. Их здесь нередко и находят. Последний — лет десять назад. Тогда в припрятанном горшочке обнаружили железные гвозди. Но ведь в следующем кладе вполне могло оказаться золото!.. А как часто люди не заявляют о найденных кладах?

Итак, Рыбаченко нашел клад. Произошло это среди развалин старого монастыря иезуитов, в нише с огромной лужей и упавшей статуей, рядом с позабытыми на радостях лопатой и метелкой. Из-за полувывалившихся из стены кирпичей Гена достал деревянный ящичек с названием ювелирной фирмы по-польски и датой «1939» на стенке. Тот самый ящичек, который Северин Мирославович потом видел у него на кухне под раковиной. Это будет несложно подтвердить: внутри ящичка должна остаться золотая пыль, а снаружи — та же грязь, что и в нише в монастыре…

Рашевский с сыном спрятали в подвале казавшегося тогда незыблемым монастыря свое золото. Возможно, как жители городка, входившего тогда в состав Польши, они сделали это, спасая свое добро от начавшейся 1 сентября 1939 года германо-польской войны, вскоре ставшей Второй мировой…

Ни ювелир, ни Генка не подозревали, что золото в кладе слегка радиоактивно. При изготовлении этих ювелирных изделий, вероятно, использовали примеси с тех самых карпатских шахт, которые упоминал Икрамов. А почему нет? Такое же серебро, как и любое другое. А о радиоактивности в те времена никто и не думал. Кстати, и золотая пыль на ящичке должна быть радиоактивной. Легко проверить…

Сквира завернул за угол кинотеатра «Космос» и помчался дальше. Бежать пришлось под уклон небольшого холма, и в какой-то момент ноги капитана заскользили, оставляя на мокром песке две длинные борозды. Каким-то чудом Северину Мирославовичу удалось удержать равновесие, и он, перепрыгнув очередную лужу, понесся вперед.

Генка и не подумал сдать клад государству. Раз уж фортуна подкинула ему шанс, глупо было им не воспользоваться! Но как сбыть найденное золото? Как мог продать сотни граммов драгоценного металла юноша, едва вернувшийся из армии, чернорабочий с провинциального заводика, без связей и знакомств, без умения торговать? Нужен был сообщник — тот, кто знал в этом толк.

С кладом в сумке Гена на следующий же день примчался к Реве, в Дом пионеров, где как раз шла весенняя побелка деревьев. Позвякивали у него в сумке не бутылки, как предположил Гаврилишин, а ювелирные изделия и аптекарские банки, заполненные золотым ломом. Рева обладал очень важным для Генки качеством — он был связан с миром, в котором обращалось золото, много золота, и, значит, мог, просто обязан был помочь ему сбыть клад. Но разговор не получился. То ли Рева посоветовал идти в милицию, то ли захотел слишком большую долю, то ли просто не решился ввязываться в откровенный криминал…

Впереди, среди высоких деревьев, замаячила летняя танцплощадка. Цементный пол ее поблескивал лужами, по которым ветер гонял осыпавшиеся желто-бурые листья. Окрашенная черной краской ограда поскрипывала под его порывами.

Рева отпал, и Рыбаченко вспомнил об одном из своих приятелей, парне, который еще в школе доставал ему модные тряпки и технику. Тот не стал Генку отговаривать. Не стал отказываться. Просто взял с собой несколько найденных изделий, отвез их в Киев и продал. А потом взял еще несколько. И снова продал… Сбыт постепенно налаживался. Появились деньги. Неожиданно много денег.

С размахом новоявленного Креза Генка начал претворять в жизнь свои юношеские мечты. Девушки? Их будут десятки! Машина? Нужно купить первую попавшуюся, лишь бы сразу! Не получается самому собрать нумизматическую коллекцию? Надо нанять своего же учителя, чтобы тот собрал ее для тебя! Да еще позаковыристее, например, коллекцию монет галицко-волынских земель!

Весь клад Геннадий, конечно, приятелю не отдал. Осторожность возобладала. Он передавал ему одну-две вещицы и соглашался выдать следующую партию, только получив деньги за предыдущую. Поэтому спекулянт никому не продавал ювелирные изделия помногу. Поездки следовали одна за другой, пока клад не иссяк. Именно об этом говорил Миша с кирпичного завода: Гена при нем по телефону договаривался о перевозке последней партии.

Конечно, торгашу осторожность Рыбаченко не нравилась. Он предпочел бы забрать все золото себе. И он поступил так, как уже поступал в прошлом, — попытался просто украсть.

Опыт имелся. Еще до истории с Геной, в апреле, парень случайно узнал, что Орест Петрович гостит у дочери в Днепропетровске. И попробовал ограбить дом Ревы. Взломал дверь, проник внутрь, но обнаружить нумизматическую коллекцию не смог. Скорее всего, где-то в доме был оборудован тайник. Тайник настолько надежный, что его и за ночь не найти. А, может, и вообще никогда. Даже металлоискатель не помог бы, поскольку в стенах старого дома было слишком много железа. Грабитель похватал лежавшие на виду ценные вещи и деньги и сбежал через огороды от шумевших на улице соседей. И, конечно, успел взять один из запасных ключей от дома.

Коллекция Ревы оказалась недоступной, и парень на некоторое время успокоился. А тут вдруг Генка с его кладом! Зачем довольствоваться долей, когда можно заполучить все? Проникнуть в дом Генки не составило никакого труда. Но ни клада, ни денег там не было. Рыбаченко из осторожности держал и то, и другое среди своих детских игрушек на квартире родителей. Лишь когда клад почти весь разошелся, всего неделю назад, Генка унес ящик с оставшимся золотом к себе домой. А у родителей наверняка припрятал неприкосновенный денежный запас. Эти деньги еще предстоит найти…

Деревьев стало больше, росли они гуще, и Сквира бежал, осыпаемый градом капель, слетавших с шумевших далеко вверху крон. Ветер нес листья и мелкие веточки, и с каждым порывом швырял все это капитану прямо в лицо…

Вот тогда преступник впервые осознал, что к грабежу нужно готовиться. С наскока, просто зайдя в дом, ничего не добьешься. Две попытки — два провала. И он начал разрабатывать план.

Из клада к тому времени остался лишь золотой лом в аптекарских банках. Кто-то из этой парочки придумал воспользоваться печами и прессом кирпичного завода, на котором работал Рыбаченко. Если переплавить лом в слиток, то его можно выдавать за банковский металл. С точки зрения цены это ничего не меняет, зато резко повышает доверие покупателей к золоту. И в конце июля Геннадий стал водить сообщника по вечерам на завод. Как раз в те дни Игнатенко после окончания рабочего дня видел Рыбаченко в цехах…

Дорожка заметно сузилась. Слева за деревьями замелькала высокая стена из красных кирпичей. Она отгораживала парк от городского кладбища, того самого, на котором два дня назад похоронили Реву и на котором завтра похоронят Гену…

Жажда денег не покидала злодея. Хитроумный план уже был полностью готов. Парень утаил от Геннадия, а может, и вполне честно купил у него тридцать граммов золота. Из них он изготовил там же, на оборудовании кирпичного завода, монету. Монету короля Максима III. Отсюда августовский перерасход энергии, обнаруженный дотошным Крамаруком. Нужно будет провести все расчеты, но Сквира был уверен: с учетом всех неудачных попыток штамповка слитка и монеты вполне объяснит этот перерасход.

Скорее всего, Рыбаченко даже и не догадывался о монете. До конца верил, что его напарник плавил золотой лом в слиток банковского вида.

Дзюба сказал: ценность монеты зависит не от нее самой, а от человека, который держит ее в руках. Золотой трезуб-империал был создан для одного человека. Рева и только Рева мог оценить его по достоинству. Конечно, найденные под ногами тридцать граммов золота не выбросит никто. Но что предпримет заядлый нумизмат? Любитель истории, знаток всех тех событий, которые превратили его город из столицы могучего королевства в прозябающий райцентр? Что он сделает с монетой, которая будто материализовалась из его бесконечных споров с друзьями? Он положит ее в свой самый лучший нумизматический альбом, а альбом спрячет в самый надежный тайник. Ведь только в самых надежных тайниках хранят самые ценные вещи!..

Сквира выбился из сил. Пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Он уперся руками в колени и сделал несколько глубоких вдохов, чувствуя, как холодный воздух врывается в легкие.

Преступник подбросил монету на место раскопок Ревы. Раз за разом он наблюдал из-за угла за работой археолога-любителя, ожидая, что тот найдет сокровище. Раз за разом монета оставалась ненайденной. Приходилось выкапывать империал — он был слишком ценным, чтобы подвергать его превратностям судьбы. Выкапывать и ждать следующего случая. Дважды злоумышленник удирал от заметившего его Ревы, но все усилия, в конце концов, увенчались успехом. В субботу, неделю назад, Рева, наконец, монету нашел!

Нашел и повел себя именно так, как ожидалось. Он воссиял! Он был счастлив! У него выросли крылья! Он бежал домой, приплясывая от радости!..

Сквира рванул вперед. Он обливался потом. Пришлось расстегнуть куртку. Он бежал, игнорируя все правила — не берег сил, не контролировал дыхание, не думал о наклоне тела и движениях рук. Ценой промедления могла стать человеческая жизнь.

Преступник пришел в дом Ревы в воскресенье, когда тот был на юбилее товарища. Пришел, чтобы найти золотую монету, а вместе с ней и нумизматическую коллекцию — свою главную цель. Собрание монет Ореста Петровича, как хорошо было известно парню, стоило намного больше клада Генки. Собственно, больше двух его кладов.

Грабитель сразу же забрал телефонный справочник Ревы. У него не было никаких контактов в нумизматическом мире. Ну, почти никаких. А тут готовый список всех потенциальных покупателей монет! Самых богатых, самых увлеченных! Он рассовал по карманам сберкнижки и паспорт Ревы, золотого ангелочка и серебряную пепельницу…

И вдруг — провал. Безупречный план, план, который был таким надежным, план, который не мог провалиться, провалился! Счетчик Гейгера не помог. Монета никак не находилась. А вместе с ней не находилась и коллекция.

А ведь по всем расчетам наличие монеты должно было сделать поиски коллекции минутным делом. Буквально! Никаких утомительных простукиваний! Никаких долгих блужданий по дому! Вошел и вышел — все!

Бандит пришел в ярость. Столько усилий, столько времени и денег, столько риска — и в пустую! Злость, гнев, разочарование, отчаяние, обида — наружу рвалась целая буря эмоций. Не контролируя себя, он стал крушить и ломать все вокруг.

И тут, когда очередной его удар свалил что-то на кухне, кажется, холодильник, он вдруг увидел… Тайник! Три альбома! Не самые ценные, но…

Дорожка сделала поворот, и перед Сквирой предстала школа, большое новое здание, построенное посреди парка. В холле не было света. Так же, как и в окнах классов.

…Домой неожиданно вернулся Рева. Наверное, можно было убежать через окно, однако Орест Петрович сразу узнал взломщика, и бегство уже бы его не спасло. И тот, перепуганный, действуя импульсивно, без раздумий, убил хозяина подобранным на кухне ножом.

Через два дня преступник, к своему ужасу, выяснил, что милиция усиленно разыскивает Гену. Стало понятно, что с момента, когда следователи начнут допрос Рыбаченко, пойдет отсчет его последних часов на свободе. Выбора не оставалось, и он убил Геннадия.

Вчера он услышал, что Сквира собирается пересмотреть все происшествия в городе. Капитан сам сказал ему об этом. Одно из таких происшествий с неизбежностью выводило… на него самого. Достаточный аргумент, чтобы совершить покушение на следователя. А когда оно провалилось, убийца немедленно бросился устранять свидетеля. Благо, учителя, несмотря на выходной, собрались на стадионе, чтобы поболеть за свою футбольную команду…

Капитан предпринял последнее усилие, рванул через пустынный двор школы и взлетел по ступенькам к входной двери. Дернул ее. На мгновение ему показалось, что она заперта, и он почувствовал облегчение, но в следующую секунду дверь поддалась.

Сквира вбежал в фойе. Его тяжелое дыхание гулко отразилось от стен. Он пометался из стороны в сторону, надеясь найти кого-нибудь из сторожей, или уборщиц, или… да кого угодно!

— Кто-нибудь! — крикнул он прерывающимся голосом.

Крик его отозвался протяжным эхом.

Фойе тонуло в полутьме. Коридоры справа и слева от него вели вглубь школы, но где находится…

— Чего надо? — спросил недовольный голос.

Сквира резко обернулся. На лестнице стояла дородная женщина.

— Суббота, — сказала она. — Да и ночь уже почти. Уходите, а то я милицию вызову.

— Я из милиции. Капитан Сквира. Где кабинет физики?

— Чего? — удивилась женщина.

Как назло, у него не было с собой удостоверения. Он надвинулся на тетку:

— Мне некогда разговаривать! Где кабинет физики? Ну!

— Девятнадцатый, — она махнула рукой в сторону одного из коридоров.

Сквира рванул туда.

— Я милицию вызову! — закричала женщина вслед. — Я директору позвоню!..

Северин Мирославович бежал, вглядываясь в номера на дверях классов.

…Радиоактивность золота была счастливым открытием для преступника. Заставь Реву положить радиоактивную монету в тайник, и можно с легкостью отыскать и ее, и тайник, и хранящуюся в нем нумизматическую коллекцию. Достаточно покрутиться по дому со счетчиком Гейгера! Длительное и изматывающее простукивание стен, потолка и пола не нужно!

О радиоактивности найденного Рыбаченко золота его подельник догадался почти сразу. Но как проверить догадку в маленьком провинциальном городке? Конечно, использовать счетчик Гейгера, неохраняемый, на виду. Преступник не мог не прийти сюда. Он неизбежно должен был принести одно из ювелирных изделий в свою бывшую школу, своему бывшему учителю физики…

Проверка счетчиком Гейгера все подтвердила. Золото действительно оказалось радиоактивным. Вдобавок теперь злоумышленник знал, где именно хранится прибор, и научился им пользоваться. То, что учитель запомнил странное ювелирное изделие, имеющее легкую радиоактивность, не имело значения. Монета ведь будет украдена вместе с нумизматическими альбомами. Нет монеты — и никто никогда не заподозрит, что империал был радиоактивным. Впрочем, никто не заподозрит, что вообще был какой-то империал — Рева ведь не расскажет, побоится! Следствие же никак не вышло бы на не связанного ни с чем происходящим учителя физики…

И школу ограбили. Когда план с монетой полностью вызрел, спустя месяц или два после визита к преподавателю, преступник ночью разбил окно, забрался в кабинет физики — благо, первый этаж, и вынес драгоценный для него прибор.

В первый же день следствия Козинец сказал капитану: «Два месяца назад подростки влезли во вторую школу и украли… — Да, так и сказал: — …украли радиометр».

Вооружившись счетчиком Гейгера, вор снова залез в дом Ореста Петровича. И… ничего не нашел. Рева унес монету с собой.

Сегодня учитель физики превратился в опасного свидетеля. Если следствие начнет рассматривать все странные происшествия в городе, то всплывет и тот случай с ограблением школы…

Сквира бежал по пустынному длинному коридору. Справа мелькали двери, слева — окна, выходящие во внутренний двор. Когда пошли номера за двадцать, Северин Мирославович понял, что пропустил нужный. Он метнулся назад. И сразу же наткнулся на искомую дверь с надписью «Кабинет физики» и номером «19». Капитан рванул за ручку. Дверь легко отворилась.

В комнате никого не было. Три ряда парт. Поставленные на них во время уборки перевернутые стулья. Стол учителя на возвышении — скорее, не стол, а целое сооружение с краном, розетками, выдвижными подставками и многочисленными ящиками. На красной доске — начерченная мелом схема чего-то электрического. Рядом с доской — дверь в подсобное помещение. Три окна. Одно из них распахнуто настежь.

Сквира бросился туда.

Только один человек способен был все это проделать. Тот, кто имел подготовку художника, чтобы нарисовать монету. Тот, кто владел навыками гравера, чтобы вырезать восковую модель и потом резцом исправить слепки. Тот, кто знаком с электролизом — просто в силу своей профессии. Тот, кто мог сделать монетные штампы. Тот, в чьей подсобке, рядом с каталожным шкафом, Сквира видел украденный счетчик Гейгера, еще не подозревая, что это такое. Зато преступник тогда отлично понял свой промах и сразу же сел на стол, закрыв прибор спиной…

Сквира выглянул в распахнутое окно. Прямо под ним стоял потрепанный красный «Москвич». Не нужно было смотреть на номера, чтобы понять: это машина Геннадия.

Вор знал, что Рева уйдет на день рождения Часныка — праздник, который никогда раньше не отмечался. Знал, потому что сам гравировал подарочную надпись в честь юбиляра на бронзовых часах с фигурками птиц. Он неосторожно сообщил Сквире, что нигде больше в городе сделать гравировку нельзя — только у него.

То, что Ревы не будет дома весь день, стало непреодолимым соблазном. Можно было, конечно, подождать более надежного случая — нумизмат ведь частенько уезжал из города. Увы, нетерпение и уверенность, что и пяти минут со счетчиком Гейгера хватит, чтобы найти тайник, сыграли с вором злую шутку. И он полез к Реве в воскресенье.

Один-единственный человек из всех подозреваемых имел довольно свободный график работы, чтобы иметь возможность на своем истрепанном «Запорожце» исчезать из города на несколько дней и появляться под именем Дениса в Киеве. И он же трудился только в утреннюю смену, что объясняет, почему все преступления совершались вечером или ночью.

Преступник знал Реву много лет. Еще со школьной скамьи, когда посещал его кружок.

И ценность монет он себе хорошо представлял — нумизмат ему о многих из них рассказывал, когда приносил для фотографирования. Достаточно представлял, чтобы пренебречь альбомами с советскими юбилейными монетами. И историю падения королевства Руси Рева с увлеченностью фанатика изложил ему на праздновании в честь своей братиславской награды…

Когда Рыбаченко ввалился в фотоателье, чтобы встретиться со старым приятелем, и там наткнулся на Реву, Орест Петрович все мгновенно понял. Не игнорирование очереди, не опьянение Генки, не его грубость заставили Ореста Петровича начать столь громко возмущаться. Просто Геннадий держал в руках ту же сумку, в ней так же звякало, и Рева не сомневался, зачем именно его ученик туда пришел. И к кому.

Преступник был единственным, кто догадался о радиоактивности золота. Догадался, потому что когда Рыбаченко внес сумку с кладом в фотолабораторию и поставил ее на шкаф с фотоматериалами, те оказались испорчены. Всё — и пленка, и пластины, и светочувствительная бумага — покрылось точками и пятнышками засветки. Даже одного пятнышка на профессиональном снимке хватит, чтобы пустить его в брак. Оттого и пришлось забраковать все фотографии за тот день. Фотограф сложил два и два и понял: причиной могла быть только радиоактивность, а источник ее — сумка Гены.

Кстати, о том, что он провел Генку в проявочную, убийца рассказал капитану сам!

Часнык приходил тогда же, восьмого мая, вместе с однополчанами, сделать коллективный снимок, «но что-то там не получилось — пленка у них была некачественная, или засветили они ее…». И стоило только Алексею Тимофеевичу рассказать Реве о том, что его фотографии с однополчанами, да и все остальные снимки за тот день, погибли из-за засветки, как Ореста Петровича тоже озарило. Он догадался и о радиоактивности золота, и о происхождении своей таинственной монеты, и о том, кто все это сотворил. Догадался и побежал спасать дом, имущество, коллекцию…

Сквира резко обернулся.

Перед ним стоял Квасюк.

Он же Денис.

Убийца.