Твой ход, аниран

Часть 7. Глава 16.

Хоть весь государственный аппарат работал на предел сил, всё же мы не могли отправиться на север в тот же день. Предстояло собрать все боеспособные войска и обеспечить их транспортом. Надо было подготовить обоз и необходимые походные элементы обоза в виде продавщиц плотских утех. Предстояло грамотно составить несколько писем, часть из которых содержали бы правдивую информацию, а часть – ложь.

Первый приказ улетел с Голеадором в форпост на реке Нордур – в самую удалённую точку от столицы. Приказ был составлен и подписан самим королём, в котором он требовал от коммандера Кархарадона – заместителя обер-коммандера Хегарата - соблюдать максимальную осторожность. Король приказывал отозвать охранные десятки из всех окрестных деревень, приказывал разослать по этим же деревням указания о немедленной эвакуации, приказывал выдвинуть разведывательные разъезды в сторону руин Халтберна, закрепиться в Северном Форпосте и ждать прибытия подкреплений из Сторожевого Лагеря.

Второй приказ улетел с Сумманом в Сторожевой Лагерь. Хегарату доступным языком объясняли, что пришёл его звёздный час – обер-коммандер должен был в срочном порядке собрать все боеспособные войска и быстрым маршем выдвинуться к Северному Форпосту.

Третий приказ Эоаниту доставила не птица, а гонец на лошади. В письме король очень вежливо приглашал Первосвященника на приватный разговор, где даст указание взять на себя заботу о столице пока победоносная армия не вернётся. То есть силы храмовников и силы оставшихся гессеров, которыми руководил Каталам, останутся присматривать не только за королём, но и следить за порядком в Обертоне.

Ну а четвёртый – самый важный приказ – поступил от меня Гвелергу. Вместе с ним мы составили крайне аккуратное письмо, которое унёс очень крупный сирей, работавший за жратву в посольстве. В письме мы коротко попытались рассказать башам, что вся армия Астризии, очевидно переоценивавшая свою мощь, сосредотачивается в Валензоне. В Обертоне практически никого не осталось, - что было, отчасти, правда. В Шамассе и Мармассе сейчас яблоку негде упасть из-за возросшего числа военных, а в Сторожевом Лагере все пребывают в блаженном неведении. Никто даже не догадывается, что могучий флот приближается к северным берегам Астризии.

Вместе с Гвелергом мы ещё раз прошлись по письму и подредактировали немного. Всё же врать башам надо крайне осторожно. Гвелерг ни раз говорил, что нельзя переусердствовать. Иначе что-то заподозрят.

В общем, в очередной раз маховик закрутился. Несколько дней мы все работали не покладая рук, а потому организовали всё достаточно быстро.

Король Аскольд Третий, по моей просьбе, остался в Обертоне. Он горел желанием отправиться на север и раздать башам на орехи. Но уступил мне. Вместе с весьма недовольным Каталамом, который остался не благодаря моим просьбам, а благодаря королевскому приказу. Тревин должен будет удержать в руках столицу, если что-то пойдёт не так. Подготовить к обороне, провести набор ополченцев, всё же затребовать возможную помощь из Равенфира и не спускать глаз с Эоанита. Я не верил, что Эоанит осмелится поднять руку на короля, но не мог не рассматривать такую возможность. К тому же в столице нужен был тот, кто продолжит вместе с Гвелергом дезинформировать башей. Они, конечно, очень быстро догадаются, что что-то идёт не по плану, когда вместо вновь отожравшихся деревень обнаружат выжженную землю. Но пока есть возможность вешать им лапшу на уши, надо продолжать вешать.

Трифин же ничего не хотел слушать. Правда, я и не настаивал. Едва мы окончательно определились с направлением удара, он был готов вскочить в седло. И ни я, ни Тревин ему не препятствовали. Раз парень хочет что-то доказать не только всем, но и самому себе, значит, надо отойти в сторонку и дать ему этот шанс.

Поэтому вместе с мастер-коммандером Яннахом, усы которого топорщились особенно воинственно, Трифин вывел огромную колонну через северные врата.

Но я задержался. Колонна всё шла и шла, а я стоял в стороне и держал Дейдру за руку. Она, в который уже раз, словила слезливую болезнь. Элазор сидел на моей шее и восторженно смотрел на величественных всадников, которые проезжали через врата, Мелея пускала сопли рядом с внучкой, а святой отец Эриамон осенял проезжавших знамением.

- Тебе необязательно ехать, - хныкала Дейдра, потому что накануне я совершил глупость и рассказал ей всё: кто едет в гости, зачем едет, и к чему это обязательно приведёт. - Ты можешь дождаться их здесь, за высокими стенами. Они не смогут через них перебраться. Обертон никто никогда не захватывал.

- Дейдра, ты же знаешь, что это неизбежно. Я не могу ждать. Я должен двигаться вперёд, - я опять объяснял ей то, что объяснял половину вчерашней ночи. Но она опять не слышала. – Я не преуменьшаю опасность. Я прекрасно знаю, с кем мы имеем дело. Но у нас… у меня нет выбора. Я должен его встретить. И я должен его победить.

- Что-то не так, - Дейдра уткнулась личиком в моё плечо. – У меня гадкое чувство. Меня прямо мутит, когда я думаю об этом… Не едь! Оставайся здесь… А ещё лучше - давай куда-нибудь убежим. У нас достаточно золота. Мы сможем спрятаться.

Я вздохнул. Расставаться с Дейдрой мне всегда было непросто. И практически всегда она делала так, что расставание давалось ещё тяжелее.

Но ничего не поделаешь. Хоть она моя жена, мать моего сына, у меня свой путь. Как бы не тяжелы были расставания, я всё равно уйду.

- Не переживай, любимая, - я крепче прижал Дейдру к себе. – Всё по-прежнему: я опять уйду и опять вернусь. Никакие великаны – ни белые, ни серые – неспособны меня остановить. Скоро слава о нашей победе разлетится по всей Астризии.

Я отстранился, снял Элазора с шеи и передал ей.

- Вот, держи эту маленькую копию анирана, - улыбнулся я, вручая любопытное сокровище. – Бертрам останется с тобой и присмотрит за вами. Будь сильной.

Элазор на руках у Дейдры смотрел на меня немного удивлённо. Последняя телега уже скрылась за вратами, а он продолжал разглядывать выкованную из металла кирасу, надетую поверх тёплой стёганки.

- С Богом, аниран, - осенил меня знамением святой отец Эриамон. – Он будет наблюдать за тобой. Он дарует тебе победу.

- Спасибо, святой отец, - усмехнулся я, запрыгнув в седло. – Но я постараюсь справиться сам. Сималион, Иберик, Феилин, отправляемся.

- Па… Па-па, - раздалось за моей спиной совершенно неожиданно. Лишь я тронул вожжи, детский голос привлёк внимание каждого случайного зрителя.

Я обернулся и увидел, как малыш, сидя у мамы на руках, тянет ко мне ручки. А маленький беззубый ротик опять прошамкал:

- Па-па.

Мой совсем немаленький ротик разошёлся в улыбке: дождался, я наконец-то дождался, когда эта птица-говорун произнесёт заветные слова. Наконец-то Элазор разобрался, кто я для него.

Слёзы по лицу Дейдры покатились ручьём. Услышав давно ожидаемое слово, она зарыдала. Но я оставался крепок как кремень, хоть чувства переполняли меня непередаваемые. Я не мог позволить себе слёз, несмотря на переполнявшее счастье.

Я спрыгнул с лошади, подскочил к Дейдре и сжал её в объятиях. Потом дал Элазору палец и смотрел, как он крепко его сжимает.

- Взрослеешь, мой наследник, взрослеешь, - улыбнулся я. – Признал отца наконец-то.

- Па-па, ма-ма, - повторил «наследник».

- Тебе необязательно уезжать, - обречённо повторила Дейдра.

- Обязательно, - отрезал я. – Если я не сделаю то, что сделать обязан, через несколько зим это постарается сделать другой. Но я этого уже не увижу… Тебе придётся смириться, милая Дейдра. Я буду уходить снова, снова и снова.

- Тогда всегда возвращайся. Мы будем ждать, - Дейдра привстала на цыпочки и впилась губами в мои губы.

- Кхи-и-и-и, - весело прокомментировал Элазор и пару раз ударил ладошкой по моей щеке.

- Ладно, ладно. Отдаю тебе твою маму, - весело ответил я, отстраняясь. – Присматривай за ней, пока я не вернусь. Каждого постороннего дядьку бей по щекам, не стесняйся.

Под завистливыми взглядами всё тех же зрителей я вновь забрался в седло и дёрнул вожжи. А проезжая через распахнутые врата, обернулся: Дейдра была мрачна, как осенний день, Мелея безуспешно пыталась её утешить, а Элазора перехватил святой отец Эриамон.

Я отвернулся, в душе надеясь, что когда вернусь, увижу совершенно иную картину.

Вернуться бы только...

***

Я услышал странный шум. Ласкающий такой. На шум прибоя похожий. Словно мягкие волны омывают песчаный берег и гоняют мелкие камешки. Я открыл глаза и убедился, что не ошибся: насколько хватало взгляда, простирался сине-зелёный океан. Крупные волны собирались в отдалении, накатывали и доходили до прибрежной гальки лишь в виде мелких барашек. Не раздумывая, я полез в воду. Я не знал, есть на мне одежда или я обнажён. Я просто хотел окунуться в манящие воды.

Я прыгал, пытаясь перескочить волны. Я нырял, доставая до дна рукой. Я даже нахлебался по-настоящему солёной воды. Но когда измождённый вышел на берег и рухнул в песок, испытывал лишь чувство удовлетворения.

Я перевернулся на спину и уставился в облачное небо. Холодное солнце плавало где-то у горизонта. Я даже поёжился, лёжа на песке. Ведь одновременно с мыслями о холодном солнце порыв ветра стегнул меня струёй не менее холодного воздуха. Тогда мне стало понятно, что сейчас явно не лето.

Но больше всего меня взволновал очередной странный шум. Мне показалось, что я слышу хруст песка под чьими-то ногами. Монотонный такой хруст, с определённым интервалом. Будто кто-то идёт по берегу, приближаясь ко мне.

Я попытался повернуть голову в сторону, откуда шёл шум. Но внезапный яркий белый свет ослепил меня. Я закричал и зажмурился, одновременно растирая глаза и сражаясь с болью. А затем услышал, как шум прекратился: кто-то стоял прямо надо мной.

С опаской открыв глаза, ибо ожидал очередную ослепляющую вспышку, я повернул голову: в нескольких сантиметрах от моего носа стояла пара сапог. Добротных таких, из крепкой кожи сшитых. С толстой подошвой и шпорами. Но поскольку сапоги сами по себе не ходят, я моментально сообразил, что у них есть хозяин. И медленно повёл глазами вверх.

Но обладателя сапог я не смог рассмотреть. Образ был размытый, и из-за спины бил тот самый яркий свет. А твёрдая подошва одного из сапог медленно поднималась, словно её я поднимал собственным взглядом. И когда я прищурился, чтобы хотя бы попытаться рассмотреть хозяина, подошва устремилась навстречу моим глазам. Наступила и безжалостно раздавила.

***

Я вскрикнул. Проснулся от собственного крика и уселся на походной кровати. Испуганные Иберик и Сималион, копошившиеся возле костра, согревавшего наш переносной дом, уставились на меня.

- Плохой сон? – поинтересовался Сималион. Он прекрасно знал, что мои сны всегда несут какую-то информацию.

Я облегчённо выдохнул и вытер потный лоб. Всё же это реально сон. Никто не выдавливал мои глаза кожаной подошвой.

Но, ясен пень, сон непростой. Ничего подобного я уже сто лет не видел. Мне вообще сны крайне редко снились с тех пор, как на моём пути стал Томмазо Ди Дио. Я переступил через него, получил похвалу от сидящей внутри твари, и много-много ночей спустя убедился, что аниранов в Астризии не осталось. Ибо никто меня больше никуда не гнал, никто ни за что не восхвалял.

И вот, наконец, перемены.

- Он здесь, - тихо прошептал я. Выбрался из под тёплого одеяла и поставил ладони перед костром: ладони были ледяные.

- Он здесь? – брови Сималиона удивлённо изогнулись.

- Да. Во сне мне намекали, что пришёл тот, кто способен раздавить мне голову, - пробурчал я в ответ. – Он здесь. Он на территории Астризии. Белый Великан высадился на берег.

Сималион и Иберик промолчали. Возможно, в глубине души они надеялись, что информация, полученная от раскаявшегося Гвелерга, не подтвердится.

- И я боюсь, что подобные сны способен видеть и Гудмур, - тихо прошептал я.

- Милих, - выбив меня из задумчивости, в крошечный шатёр, где мы умещались вчетвером, ворвался Феилин. – Отлично, ты уже проснулся. Мастер-коммандер послал за тобой. Прибыл сирей из столицы. К каждой ноге по увесистому футляру привязаны. Наверное, что-то важное.

- Идёмте, - я принялся одеваться. – Может, пришло подтверждение моих предположений…

В походном шатре главнокомандующего тоже было тесно. Несмотря на то, что его шатёр размерами раз в двадцать превышал размер шатра посланника небес. Но в этот раз командиры, привыкшие постоянно что-то обсуждать и спорить, слушали с закрытыми ртами.

В письме отчитывался Гвелерг. Стараясь экономить бумагу, переметнувшийся посол острова Темиспар докладывал, что информация на сто процентов подтвердилась. Умелые капитаны-северяне без потерь провели флот через бушующий океан и высадили пехоту на берега Астризии. Воины башей сейчас разгружаются и обустраиваются у руин Халтберна, совершенно не опасаясь контратаки. Вместе с анираном Гудмуром прибыли, как минимум, три тысяч опытных рубак, жадных до мести и золота. Зная, что почти все наличные силы Астризии сейчас готовятся к вторжению в Декедду, они не будут торопиться. Благодаря дезинформации Гвелерга, баши приняли решение унизить Астризию. Они отдали приказ захватить Северный Форпост и сжечь его. Затем выдвинуться на юго-запад и так же поступить со Сторожевым Лагерем. Ну а потом, баши посчитали, что руки у их армии будут развязаны окончательно. А значит, всю весну и всё лето они намерены куролесить по северным землям. Причинять максимальный ущерб, чем спровоцировать короля и анирана на реакцию. Баши считают, что неопытный король лишь ближе к осени сможет вернуть армию с южных земель и выдвинет её на север. И, наконец дождавшись противника, войска башей нанесут Астризии очередное унизительное поражение.

Слушал эти строки я с непередаваемым удовлетворением. Не информацию про три тысячи умелых наёмников, а про то, что хитрожопые работорговцы до сих пор понятия не имеют, что их ждёт. То есть эффект внезапности пока ещё сохраняется.

Но Яннах отнёсся к новостям со всей серьёзностью. Наверное, он куда лучше меня знал, что из себя представляют три тысячи наёмных головорезов.

Поэтому, приказав пока не читать новости от короля, задумался ненадолго. Дал указание разложить на столе карту и высказал свои идеи.

- Наш первоначальный план требует корректировки, - Яннах задумчиво нависал над картой. – Силы врага превышают ожидаемые. Но нам необходимо заставить их не распылять силы, чтобы уничтожить в одном генеральном сражении. Если они разобьются на сотни и расползутся по всем северным землям, мы целую зиму их будем выковыривать. Поэтому пишите, - приказал он писарям. – Приказ обер-коммандеру: изменить маршрут движения колонн и в срочном порядке идти на сближение с основной армией, идущей из Обертона. Приказ коммандеру Кархарадону: Северной Армии немедленно оставить Северный Форпост. Сжечь его дотла, не затрагивая мост, организовать всех примкнувших простолюдинов и начать отступление на юг, двигаясь строго вдоль королевского тракта. В арьергарде держать самых умелых наездников, которые будут провоцировать вторгнувшегося врага на преследование. Враг должен уверовать, что арьергард пытается замедлить преследование, чтобы отвлечь внимание от основной добычи… Мы должны спровоцировать их на драку, - объяснил Яннах, повернувшись ко мне.

Но я и так уже разобрался. Единственное, что печалило – необходимость уничтожить Северный Форпост. На его строительство было потрачено немало усилий. Я сам некоторое время принимал участие в строительстве. А теперь его превратят в руины. Обидно…

Но ничего не поделаешь. Надо, так надо.

Приказы быстро подготовили и разослали по адресатам. А армия вновь выдвинулась в путь, держа строго на север.