Твой ход, аниран

Часть 7. Глава 4.

Пара дней прошла в тягостной атмосфере. Под стать хмурым осенним дням. Я хандрил немножко, потому что Мириам, выслушав меня с лицом белее мела, призналась, что иногда тоже подумывала о том, о чём подумывал Фелимид. Но лишь до момента, когда её тощую задницу я вытащил из церковных застенков. Уже на болотах она уверовала, что если её мир кто-то и спасёт, то это буду я.

Но это признание убедило меня лишь в одном: в этом варварском мире никому нельзя доверять. Эпоха такая, что тут поделать.

В общем, пока я пугал своим настроением Дейдру, Фелимид имитировал бурную деятельность. Он поставил на уши весь Посольский квартал. Не обращая внимание на возмущение привилегированных особ, он пытался докопаться до истины.

Я даже подумал, что он что-то накопал, когда в крайне возбуждённом состоянии он ворвался в толпу моих телохранителей. Они его остановили, конечно. А Феилин даже многообещающе схватился за рукоять кинжала. Но, оказалось, Фелимид действительно прибыл с новостями.

- Аниран, Ваше Высочество, - принялся размахивать он руками, пока мы издали наблюдали за тем, как приводится в порядок Восточное крыло королевского дворца. Работы там были практически завершены. – Есть срочные новости для ваших ушей.

Фелимида быстро пропустили. Он остановился передо мной и принцем, стараясь не обращать внимание на злой взгляд Иберика. Чтобы снять тяжёлый груз с его плеч, парню я рассказал, как прошёл мой тет-а-тет с Фелимидом. И с тех пор не сомневался, в чью спину вонзит нож Иберик, если придётся вдруг выбирать.

- Докладывай, королевский дознаватель, - позволил Трифин.

- Шорох последних дней, - захлёбываясь, торопливо начал Фелимид. – Который мы навели в квартале иноземцев, помог вскрыть гнойный нарыв…

- Попроще в речах, Фелимид, попроще, - посоветовал Сималион. Ранее он выслушал меня очень внимательно. И тоже остался крайне недоволен подлыми мыслями королевского дознавателя.

- Стража Северных врат задержала Муадана…

- Королевского обер-камергера? – удивился принц.

- Да, его, Ваше Высочество. Он оделся, как бедняк, но тащил на поводу породистую лошадь, увешанную седельными сумками. Это и озадачило моих людей из охранки, которые теперь несут стражу у каждых врат. А когда его не сразу выпустили, стал предлагать золотые монетки. Чем только усилил подозрение. Его задержали и послали за мной. Он ругался и грозил всем немыслимыми карами, ведь не подозревают они, кто он на самом деле такой. А когда примчался я, когда узнал его, он побледнел…

Я нахмурился. В крайние дни я редко видел Муадана во дворце. Но всё же видел. Хоть слёзы он не проливал, хоть не демонстрировал вселенскую скорбь, ходил мрачнее тучи. Так, будто на самом деле горевал. Во время нападения он заперся на засов в своей комнате и подпёр двери скамьёй. Я помню, мне даже сообщали о том, что его удалось спасти.

Какой ему смысл покидать вновь ставший безопасным Обертон? Зачем?

- Продолжай, Фелимид.

-…Но догадался я, что тут дело не чисто лишь тогда, когда золотые монетки он стал предлагать мне, - Фелимид бросил на меня многозначительный взгляд. – В обмен он просил оказать лишь две незначительные услуги: выпустить его из города и не сообщать ни о чём анирану. Когда он говорил о тебе, аниран, губы его дрожали. В обморок чуть ли не падал… Это меня насторожило. Поэтому я приказал запереть его в темнице. Нутром чую, что-то здесь не так.

Проницательности Фелимида многие могли бы позавидовать. Я сам иногда завидовал тому, как он умеет выстраивать логические цепочки. И хоть пока непонятно в чём провинился обер-камергер, да и провинился ли вообще, стоит покопать в этом направлении. Всё же ситуация нестандартная. Зачем верному слуге короля пытаться бежать? Бежать с золотишком. Бежать, пытаясь подкупить неподкупных работников Фелимида.

- Идём, - резко приказал я. – Идём выяснять.

Всей толпой – и принц, и я были окружены десятком телохранителей – мы направились в королевские казематы. Я на ходу выстраивал стратегию поведения и приходил к выводу, что сразу приму личину «плохого полицейского». Я знал, что Муадан меня недолюбливал и откровенно боялся. Может, не «как огня», но где-то на этом уровне. И не воспользоваться этим я не могу. Я сожму его, как мочалку. И выжму всю информацию, которой он владеет.

В тусклом свете чадящих факелов, длинной цепочкой мы спустились по ступеням. И столпились у металлической решётки, за которой на деревянном топчане сидел перепуганный пузан.

Муадан немного изменился, конечно. Вокруг глаз синие круги появились, волосы неряшливые, щетина отросла. Да и «пузатость» была уже не та. Он всё ещё страдал «зеркальной болезнью», но брюхо свою былинность утратило.

Узрев, в каком жалком состоянии находится королевский обер-камергер, я не почувствовал даже укола жалости.

- Ну вот ты и попался, голубчик, - злорадно произнёс я и вцепился двумя руками в решётку.

Муадан нас заметил. Встрепенулся, вскочил и упёрся спиной в стену. А когда увидел, какими глазами я на него смотрю, начал по стене сползать.

- Нет… Не надо…

У человека, который так себя ведёт, который трясётся лишь от одного вида анирана, на лбу написано, что он виноват. Осталось выяснить – в чём.

- Отпереть дверь! Дайте мне войти! Оставьте с ним наедине! – зарычал на я перепуганного охранника.

- Нет! Не надо! Не надо! – запричитал Муадан. – Только не с ним! Защитите меня. Не оставляйте с анираном.

Здесь уже, думаю, не только у меня не осталось сомнений, что Муадан виновен. Хотелось надеяться, что лишь в воровстве. Иначе…

Хрустнул дверной замок: охранник, повинуясь небрежному кивку принца Трифина, открыл решётчатую дверь на всю ширину. И дал зайти целой делегации.

Муадан, казалось, утратил дар речи. Он сползал по стене всё ниже и ниже. Брови испуганно скривились, ладошки молитвенно сжались, а губы тряслись. Но самым главным доказательством вины были его глаза. Испуганные до ужаса глаза, которыми он, не мигая, смотрел на меня.

То есть по ушам получить он боялся конкретно от меня. То есть за вред, который он причинил, он знал, что я с ним рассчитаюсь.

Я поднял левую руку, призывая всех, кто стоял за моей спиной, сохранять молчание. А затем, не отводя взгляда от испуганных глаз королевского обер-камергера, сделал пару шагов навстречу, не сказав при этом ни слова.

Это стало последней каплей. Остатки мужества испарились: Муадан рухнул на грязный каменный пол, а из глаз брызнули слёзы.

- Простите меня. Простите… Прости, аниран.

- Виновен! – металлическим голосом вынес я вердикт.

Но в чём виновен, конечно же, не озвучил. Я ждал явку с повинной.

- Я не хотел! Я не хотел! – рыдал Муадан.

- А теперь говори, что ты натворил, - продолжил ковать я. – И если посланник небес услышит хоть слово неправды, пощады ты не дождёшься. Спасти тебя сейчас может лишь правда.

- Правда? - снизу вверх Муадан посмотрел на меня взглядом полным надежды. – Правда спасти?

Я промолчал. Но вид принял ещё более грозный.

- Я не хотел. Я слаб. Я поддался на уговоры и блеск золота, - пролепетал он. – Прости, аниран.

- Ещё подробнее, - приказал я. – Чем больше правды, тем выше шанс спастись.

- Мне дали денег. Мне предложили подсобить в нападении на анирана, - торопливо заговорил Муадан, будто боялся не успеть выговориться. – Рауф Бумедьен попросил о встрече однажды. Сказал, аниран относится ко мне недостойно. Презирает меня. И у меня есть шанс расплатиться с ним за пренебрежение…

- Чего-чего? – я даже растерялся на секунду. О чём лопочет этот трусливый пакет с дерьмом?

Муадан подполз ближе и принялся пальцами гладить носки моих башмаков.

- Посол Эзарии дал мне много золота. Привёл нескольких, чтобы я рассказал им, когда на площади состоится выступление анирана. Сказал, я могу распоряжаться ими по своему усмотрению. Эти люди не боятся смерти и готовы к ней. Я лишь должен всё организовать… Прости, аниран, я виноват в том, что в Астризии появился новый праздник, который затем назвали «Иванов день». Это всё я.

Я нахмурился. В чём Муадан сейчас признался? Что организовал попытку покушения? Что привёл на площадь столицы тех, кого потом растоптали простые жители? Но зачем? Почему сейчас? Почему он вообще принял деньги от…

Я запнулся на долю секунды. Затем обернулся.

- Сималион! – выкрикнул я. – Рауфа Бумедьена сюда! Немедленно!

Посол Эзарии всегда меня раздражал. Этот краснокожий выродок с пером в волосах... Но не внешним видом, а своим поведением. Надменным таким, наглым. Отчасти даже презрительным. Было бы крайне интересно устроить ему очную ставку с Муаданом здесь и сейчас.

Сималион коротко кивнул и сорвался с места в тот же момент. А за ним, как преданные псы, устремились гессеры. То есть мудака из страны сладостной неги они обязательно упакуют и доставят.

Так, ладно. Здесь пока понятно. Эзария – или её отдельный индивидуум – заказала анирана. Не вижу логики, но, видимо, какой-то важной информацией я не владею. Устранять анирана только потому, что он кого-то презирал и не уважал, глупо. Аниран ведь потенциальный спаситель мира. Надежда для многих. Зачем пытаться уничтожить надежду? И почему такой приказ пришёл из Эзарии?

Единственный логичный вывод – попытка устранить конкурента в борьбе за аниранское дело.

Я встряхнул головой: возможно, я прав. Голос намекал, что в Астризии аниранов не осталось. Один точно есть на острове Темиспар, и, как минимум один, во Флазирии. И, судя по карте, где Эзария прорисована как один весьма крупный континент, по-любому анираны должны присутствовать и там.

Но почему тогда посол ни разу не обмолвился об этом? Почему не хвастался наличием собственных аниранов? Зачем скрывать такую информацию? Тот же Гвелерг хвастался направо и налево. А этот почему молчал?

Что-то я упускаю. Возможно, послу Эзарии приказал меня устранить собственный глубоко законспирированный аниран. А возможно, нет там никого. Просто посол решил таким образом проявить инициативу, нашёл амёбу, у которой ко мне есть свои счёты, и спихнул всё на него. То есть он как бы не при делах. Ведь даже если обоих поймают, доказательств нет. Лишь слово против слова.

Кому поверит аниран?

- Ты, трусливый недоумок, - я вновь сосредоточил всё внимание на Муадане. Тот поднял глаза и смотрел на меня с надеждой. – Ты уверен, что не ошибся? Рауф Бумедьен приказал устроить анирану западню?

- Клянусь, аниран! Клянусь! – воскликнул Муадан. – Он всё. Он всё, иноземный нечестивец!

- Ему приказали или он сам решился?

- Не знаю, аниран, не знаю. Я не спрашивал тогда. Блеск золота застилал мне глаза. И злоба на твоё отношение ко мне.

Муадан опять ударил лбом в пол и продолжил тихо про себя стенать.

Похоже, тут мы ничего больше не выясним, пока не столкнём одного с другим. Пока не заставим обвинять друг друга. И тогда каждый запоёт как миленький, чтобы спастись от аниранского щита. Даже посол запоёт, уверен. Меня ведь не испугают угрозы разрыва дипломатических отношений. Я всяческие отношения с этими ублюдками на одном месте вертел. И в далеко идущих планах имел намерения заскочить к ним на огонёк… Так что без всяких сомнений вырву драгоценное перо из его хвостика. А затем и сам хвостик безжалостно отрежу.

Но что-то мне не нравится. Чувство такое странное, будто я заблудился. Будто иду не в ту сторону. Не хватает чего-то.

- Посмотри мне в глаза, трусливый предатель! – я опять надел личину «плохого полицейского». – Посмотри, я сказал! Что ты делал у Северных врат? Почему решил драпать именно сейчас? Почему раньше не опасался, что твой подельник – посол Эзарии – может тебя выдать? Что изменилось?

Муадан замельтешил глазами. То есть очевидно, что выбирал подходящий ответ.

- Наверное, моя деятельность в посольском квартале его испугала, - предположил Фелимид. – Он догадался, что мимо Рауфа мои люди не пройдут.

- Но ведь ты же искал не это. Ты не искал подтверждение посла о том, чего никто из нас не знал. Иноземцы тебе нужны для других целей. Почему он испугался именно сейчас? – я кивнул в сторону поникшего Муадана. – Почему обосрался до такой степени, что решил бежать, уже зная, что на всех вратах твои люди? Почему не сбежал до…

Я запнулся на полуслове. Я просто вспомнил, кто Муадан такой. Он – обер-камергер павшего короля. То есть человек с доступом во дворец. Человек, который ненавидел анирана и был способен на любую подлость.

- Если тебе есть что сказать, говори, - я подозрительно уставился на сидящего на коленях обер-камергера. – Ты – предатель в душЕ. Трус, приспособленец и предатель. Годы жизни внутри сытой кормушки сделали тебя таким… Признайся, что ты поднял руку на того, кто кормил тебя все эти годы. Признайся, что это был ты.

Говорил я абстрактно, но суть уловили все.

- Что?

- Что?

- Что? – одновременно воскликнули и Муадан, и Фелимид, и принц Трифин. И все с одинаковой степенью удивления.

- Это же ты был, да? – хоть я задал вопрос, фраза звучала как утверждение. – Ты предал своего короля?

- Не-е-ет! – глаза Муадан вылезли из орбит, когда он заорал. – Не я! Я бы никогда не посмел! Его Величество был для меня как отец.

- О чём ты, аниран? – принц Трифин продолжал смотреть на меня с удивлением. – Не может быть! Я знаю верного Муадана с детства. Я пешком под стол ходил, а он уже своим голосом объявлял о новых наместниках.

Но слова принца для меня мало что значили. Я уже давно убедился, что этот мир, так похожий на мой, куда бесчеловечнее. К тому же во времена, когда жизнь не стоит и ломанного гроша.

Хотя, возможно, жизнь короля что-то да стоила.

- Сколько тебе заплатили? Кто заплатил?.. Признавайся, проклятый негодяй, не то я по очереди буду отрезать от тебя куски! – для красоты момента я даже ногой засадил в деревянный топчан.

- Нет! Не я! Не я! – заверещал Муадан. – Я бы никогда не посмел! Я сам чуть не погиб! Я спрятался!

Хоть ни о какой конкретике я не произнёс ни слова, Муадан всё же уловил, на что я намекаю. Я ни слова не сказал, что имею в виду ночь, когда на королевский дворец напали пока ещё неизвестные убийцы. Но Муадан опять уловил суть. И сразу поспешил заявить, что сам выжил лишь чудом. Выжил только потому, что удачно спрятался.

Но почему он решил, что надо прятаться, а не выяснить, что происходит?

Ладно, пусть такое поведение соответствует трусливому психотипу. Такое поведение для него логично. Возможно, ночью он пугается даже собственной тени.

Но всё-таки попытка побега с деньгами… Боязнь именно меня, потому что почти два года назад он помог организовать неудачное нападение… Всё это выглядит крайне странно. Ему, в принципе, и признаваться не было нужды. Не может быть, чтобы он трясся как осиновый лист только потому, что опасался наказания за то, о чём я думать забыл. К тому же катализатором страха стала нахальная деятельность ребят Фелимида в Посольском квартале. Может, Муадан действительно знает больше, чем пытается показать?

Наверное, стоит ему в этом помочь. Всё же прав был папуля Мириам, когда рассказывал ей, что раскалённый металл развязывает рты лучше секхи, увещеваний и золота. Надо переходить к более активной стадии. И, отвечаю, моя рука не дрогнет.

- Раздеть его догола, - сквозь зубы прорычал я. – И усадить на топчан.

Оставшиеся гессеры не стали переспрашивать и быстро выполнили моё указание. Они вломились в тесную каморку, сорвали с бедолаги одежды, выставив на всеобщее обозрение омерзительное тело, и усадили.

Фелимид и принц Трифин неловко поёрзали ножками. Но ни один из них не осмелился сказать хотя бы полслова. Эта сцена целиком и полностью принадлежала мне. Я её постановщик.

Активировав наруч на правой руке, я затем вызвал энергетические клинки. Повращал рукой, осмотрел клинки со всех сторон, а затем выразительно посмотрел на Муадана. Тот сидел ни жив ни мёртв.

- Ты, бесполезный дряблый мешок с мясом и костями, - прищурившись, произнёс я. – Я чувствую в тебе фальшь. Я знаю, ты лжёшь. Ты столько лет прожил в месте, где ложь – залог выживания. Залог сытой жизни. Но это не значит, что ты уже не можешь различать правду и ложь. Ты знаешь правду. Ты лишь боишься её озвучить. Но, поверь, я смогу тебе помочь. У меня есть собственные инструменты. Я стану тебе лекарем. Я излечу тебя… Попутно, конечно же, выпотрошив нутро.

Не знаю, как Муадан ещё не обделался. Он сидел, с ужасом смотрел на энергетические клинки, а дряблое брюхо, покоившееся на коленях, тряслось. Тряслось, как и колени, как и руки, как и губы.

Но у меня внутри ничего даже не ёкнуло. Сказали бы мне на Земле, что я буду готов пытать человека разумного, не испытывая при этом ни брезгливости, ни корчась от моральных мук, я бы покрутил пальцем у виска. Но здесь… В этом грёбаном мире… Наверное, всё же я действительно переродился.

- А-а-а-а-а-а! – Муадан завизжал сразу, как только я провёл полосу от его плеча до самого локтя. Обожжённую полосу со сразу запёкшейся кровью и смрадом, ударившим в ноздри. – Не надо! Прошу, не надо! А-а-а-а-а-а!

Во второй раз он заорал, когда я провёл такую же полосу на спине от лопаток до самой поясницы.

Феилин, Иберик, Фелимид и даже принц Трифин не сошли со своих зрительских мест. Быстро бросив взгляд за спину, я увидел, что они стоят на месте, смотрят, как свершается несправедливость, и не отворачиваются.

Что тут сказать? Суровые времена призывают к суровым поступкам.

- Скажи мне, что я хочу знать! – зло выкрикнул я, повернувшись к Муадану. – Ты вхож во дворец. Ты ненавидишь меня. Я помню, ты осмеливался перечить даже королю, потому что с моим появлением он словно утратил к тебе интерес. Словно забыл о твоём существовании. Такой, как ты, не прощает пренебрежения. Такой, как ты, мстит. Я знаю, что ты боялся меня не потому, что когда-то давно что-то задумал вместе с Рауфом Бумедьеном. Ты боялся расплаты. Ты хотел убежать, потому что тебя гнал страх. Каждый день он тебе нашёптывал, что случится, если всё станет известно. Скажи мне, что станет известно? Что ты сделал? Что скрываешь?

- Не надо… Я прошу, не надо, - прерывистое дыхание обер-камергера и просто безумный взгляд подсказали мне, что он на грани. Я должен или додавить, но не переборщить при этом. Или отступиться.

- Я всегда терпеть не мог таких, как ты, - я брезгливо пнул носком в сразу заходившее волнами брюхо. – Я всю жизнь занимался спортом. Всегда следил за собой. Старался даже следить за питанием… Но ты… Такие, как ты… Вы меня всегда бесили. Сытно жрать да сладко спать – вы только к этому стремились. Даже когда мир рушится, ты думал лишь о том, чтобы вкусно пожрать. Ради этого ты был готов на всё. Но, думаю, пришла пора привести тебя в форму. Пора удалить это мерзкое брюхо.

- Не-е-е-е-т!!! – Муадан заорал тогда, когда я только присел на корточки. Я ещё даже не поднёс клинки к обвислому брюху. – Не надо, аниран! Я всё скажу! Я во всём признаюсь!

На секунду я замешкался. Всё же я не до конца был уверен в своей правоте. Доказательств ведь у меня не было никаких.

Неужели я не ошибся?

- Что скажешь!? В чём признаешься!? – принц Трифин стоял с офигевшими глазами. Похоже, он сомневался в моих методах ещё больше, чем я.

- Я помог… Я помог…

- Кому и в чём!? – заорал Трифин.

- Золото… Всё из-за золота…, - бормотал потерянный Муадан. – Но и не только из-за золота… Со мной так нельзя было. Я этого не заслуживал. Я верой и правдой служил столько зим… Нет, не заслуживал…

Трифин хотел дать обер-камергеру «леща». Да я успел перехватить руку. Мне показалось, что тумаки помешают исповеди.

- Я впустил их. Да, впустил... Я подготовил указы, я поставил печати, я раздобыл несколько комплектов одежды, я помог обойти охрану, - тихо говорил Муадан. – Я укрыл их там, где никто не смог найти... Я достал в биб-ли-о-те-ке старые чертежи королевского дворца и передал им… Я дал конюхам секхи, а они лишь кланялись и благодарили, когда я уходил… Да, я помог им. Я расплатился за унижение…

- Мразь! – в этот раз руку принца Трифина остановить не удалось. И удар по затылку получился впечатляющим – тучный Муадан упал с топчана и калачиком свернулся на полу.

- Держите себя в руках, Ваше Высочество! – торопливо зашептал я. А затем склонился над лежащим телом. – Кому «им»? Кого «их»? Кто это такие? Откуда пришли?

- Не знаю я, - шмыгнул носом Муадан. – Ненашинские. При деньгах. При знаниях.

- Кто заказчик знаешь?.. Тьфу! Кто стоит во главе всего? Кто принял решение? Кто главный?

- Я не знаю, аниран. Правда не знаю. Меня разыскали, мне предложили деньги. Мне пообещали, что я смогу за всё расплатиться… Но поверь, аниран, - Муадан вцепился в мою левую ладонь, но я брезгливо стряхнул его руки. – Если бы я знал, что они так поступят с Её Величеством. С бедным Терезином. С… с маленьким чудом. Я бы никогда не стал. Я хотел лишь наказать тебя. Наказать короля. За жизни, которые по моей вине они отобрали, но которые не должны были быть отобранными, я корю себя каждый день. Я просто не мог больше так жить…

Поверить в крайние слова было сложно, конечно. Но я поверил. Не только страх его гнал из столицы. Его гнала и совесть. Он понял, что натворил. Понял, к чему оказался причастен. И хотел сбежать не только отсюда, но и от себя.

- Дай мне ещё что-нибудь, Муадан, - я сильно сбавил тон, переходя в режим «хорошего полицейского». – Любую полезную информацию. Кто заказал короля? Кто стоит во главе?

- Я не знаю. Один с повреждённой скулой был у них за главного. Он получал указания сиреем. Золота у них было в достатке. Золотые драмы. Наши. Много. И большую часть они сразу отдали мне. Призвали к храбрости и уверенности в правильности поступка… Я лишь хотел наказать короля. Только его.

- Говор! – выкрикнул за моей спиной Фелимид. – Ты разговаривал с ними. Слышал, как они говорили. Что за говор у них был? Насколько дивный?

- Очень, - пролепетал Муадан. – Я едва понимал, что они говорят друг другу. Только главный говорил как мы.

- И такого говора ты никогда не слышал ранее?

- Никогда, - быстро замотал головой обер-камергер. – Наверное, южане на услужении у кого-то.

- У кого!?

- Не знаю.

Жирные обнажённые плечи затряслись. А их обладатель опять пустил сопли и попытался закрыться, опасаясь удара от раздражённого Фелимида.

Но бить его уже было бесполезно. Думаю, даже если я прижгу его крошечные яйца, результата не будет. Он реально не знает, кто стоит на вершине пищевой цепочки. Он лишь исполнитель. Пешка, которую просто двигали по совсем не шахматной доске.

Но, возможно, удастся надавить на фигуру посолиднее. Судя по тому, что я услышал, существует посредник. Это – Рауф Бумедьен, посол Эзарии. Именно через него кто-то выяснил, как обстоят дела при дворе. Выяснил, что Муадан зол на короля и ненавидит анирана. И будет готов чем-то навредить, если к правильной мотивации прибавится определённая сумма.

Значит, энергетические клинки пока не пришла пора зачехлить. Ими, если придётся, я срежу скальп со лицемерного посла.

- Ты веришь ему, аниран? – стоявший рядом принц Трифин тяжко вздохнул.

- Он исповедался, - уверенно ответил я. – Легче ему никогда не станет, но он, мне кажется, сбросил тяжёлый груз. Да, я верю ему.

Трифин замолчал. Он смотрел на скулящее под ногами тело и хмурился. Его выразительные брови кривились, очевидно подтверждая, что в голове идут тяжёлые мыслительные процессы.

- Виновен, - мыслительные процессы быстро завершились. Принц Трифин, повторив за мной, вынес вердикт.

- Пощады, - прошептал с пола Муадан. – Прощения.

- Тебя не простит даже Триединый, когда лестью и подхалимством ты станешь выбивать себе место в его армии, - принц говорил с каменным лицом. – Бывший королевский обер-камергер Муадан! За предательство, за трусость, за малодушие, приведшее к гибели моего отца, моей матери, моего младшего брата и ребёнка, которого в наш мир привёл посланник небес, я, наследный принц Астризии, Его Высочество принц Трифин, приговариваю тебя к смерти! На третий рассвет ты будешь казнён через повешение на площади Обертона при массовом стечении народа. Пусть Фласэз смилостивится над твоей душой, - мрачный Трифин безошибочно осенил себя знамением как и все остальные свидетели.

И лишь я молча слушал, смотря на Муадана. Рот его оставался открыт на всю ширину, а глаза неверяще смотрели на принца.

Но вмешиваться или менять вердикт я не собирался. Суровые времена никому не могут позволить быть снисходительным.

- Прошу Вас, Ваше Высочество, - по-настоящему зарыдал Муадан. – Пощады.

Трифин бросил на меня тяжёлый взгляд. А затем посмотрел на Муадана.

- Я многому научился у анирана. Но самое главное, что я запомнил - я запомнил от отца. Зло всегда должно быть покарано, говорил он. И оно будет.

Принц Трифин поставил точку, развернулся и направился вон из камеры в сопровождении охраны.

- Фелимид, - я обратился к королевскому дознавателю, не отводя глаз от Муадана. Тот, видимо, окончательно пал духом. Шептал что-то неразборчивое и плакал. – Отдай приказы. Чтобы через два рассвета всё было готово.

- Казнь состоится, - Фелимид отвесил низкий поклон. – Зло будет покарано.

***

Покидали мы казематы в тягостном молчании. Охрана уже взяла Муадана подмышки и волокла в камеру попросторнее. Им был отдан строжайший приказ сохранить преступника живым для казни. А значит, его не оставят без присмотра и не позволять совершить самоубийство.

Я же чувствовал себя немного не в своей тарелке. Я узнал гораздо больше, чем надеялся узнать. И был этим доволен. Но всё-таки совесть слегка скребла по затылку своими когтями. Она не забывала мне напоминать, что всё же я не чудовище, а человек. И пыталась достучаться, призывая сохранить жизнь предателю.

Но в данный момент я целиком и полностью поддерживал решение принца Трифина. Зло – реально. И конкретно в этом случае добру необходимо победить.

Сверху, когда мы всей толпой поднимались по ступеням, пришёл звук отпираемого засова. А затем прилетели голоса.

- Ваше Высочество! Аниран, - мастер Сималион показался в полутьме на верхней площадке. А затем принялся торопливо спускаться по узкой каменной лестнице.

- Что случилось, мастер? – нахмурился Трифин. – Почему ты один?

- Ваше Высочество, я из Посольского квартала. Мы были в палатах посла. Он исчез, - заговорил Сималион. – Прислуга и его охрана не знают, где он. Говорят, пропал после того, как утром его опрашивали люди из охранки.

Я зло заскрежетал зубами и полез напролом. Пробился к принцу и взглянул на Сималиона.

- Это точно?

- В Посольском квартале переполох. Но он смог как-то сбежать. Мы не нашли его.

- Фелимид, - зубы мои скрежетать не прекращали. И сейчас большей частью потому, что я злился на королевского дознавателя. Понятное дело, предполагать ничего подобного тот не мог. Как и бездоказательно взять под стражу посла иностранной державы. Но мог хотя бы этих уродов посадить под домашний арест. – Сейчас же беги отдавать приказы. Первое – запереть Обертон! Запереть наглухо. Чтобы амбарная мышь не проскочила. Стражам на вратах разослать словесное описание такого весьма приметного персонажа, как посол Эазрии. Если налысо не побреется, его не упустят. Второе – мчи к заводчикам. Пусть отберут двух самых быстрых сиреев и отправят послания в Шамасс и Мармасс. Приказ: ни одно судно не может отчалить в сторону Эзарии без тщательного досмотра и предварительного разрешения, полученного из королевской канцелярии. И третье – немедленно взять под стражу остальных послов. Взять, и доставить во дворец, где принц Трифин и сам аниран обстоятельно с ними побеседуют. Хватит с ними баловаться. Пришла пора припугнуть… Всё понял?

- Мы найдём эту гниду, - Фелимид опять уважительно мне поклонился. А затем, расталкивая остальных, стал пробиваться наверх.

- Видимо, шорох, как ранее выражался дознаватель, спугнул с гнезда ещё одну птицу, - задумчивый принц тёр подбородок.

- Зашевелились, паразиты, - поддержал того Сималион.

- Блин, - зло приложился я кулаком по стене. - Говорил же я Его Величеству: не доверяйте этим мерзавцам. Выгоните всех из столицы. А он мне про необходимость дружбы с соседями рассказывал.

- Ладно, посмотрим, что они нам скажут, - ободряюще произнёс Трифин. – В крайнем случае, у нас есть твоё небесное оружие, аниран. Как мы убедились, рты оно развязывает весьма неплохо. Идём во дворец.

- Идём.