Твой ход, аниран

Часть 7. Глава 5.

По-осеннему быстро темнело. Наша большая делегация едва успела расположиться в центральной зале и наскоро перекусить, когда вновь примчался Фелимид и торжественно заявил, что очередные подозреваемые доставлены.

Послы входили в окружении гессеров и людей Фелимида, которым мы давно проработали специальную одежду со знаками отличия. И с некоторых пор людей в таких одеждах многие серьёзно опасались, несмотря на наличие собственной охраны.

Чернокожий Иса Онай, метросексуал Амран Хабиб, да и сам высокомерный здоровяк Гвелерг выглядели растерянными. Позади каждого стояло четыре вышколенных бойца при полном вооружении. И лица этих бойцов не обещали послам ничего хорошего.

- Приветствую давних друзей Астризии в добром здравии, - принц поднялся с трона и вышел послам навстречу. Хоть он не улыбался во всю ширину рта, всё же старался демонстрировать дружелюбие. – Приношу извинения за столь позднюю и столь неожиданную встречу, но к послам у нас есть вопросы.

Я же не собирался сладостными речами забивать чужие уши.

- Где их собственная охрана? – спросил я гессера-десятника.

- Заперли в палатах. Посмели пикнуть, да некоторые получили промеж глаз. Эти возмущаться пытались, - говоря «эти», гессер кивнул в сторону Амрана Хабиба.

- Всё ещё маленькая, но уже не такая гордая птичка, - усмехнулся я, рассматривая посла. Но в этот раз надменности во взгляде и презрительного поведения я не обнаружил: Амран Хабиб смотрел на меня с нескрываемым испугом. – Спасибо, что доставили послов так быстро. Ждите за дверью. Возможно, после разговора у послов появится новое место жительства. Под землёй, например.

- Аниран Иван, ты знаешь, что я отношусь к тебе с большим уважением, - первым попытался показать зубы Гвелерг. - Но ты переходишь все границы. Неужели внешняя политика уже не важна для Астризии?

- Гвелерг, только потому, что я отношусь к тебе с определённым уважением, ты и твои собратья по несчастью сейчас разговаривают со мной, а не с людьми королевского дознавателя, - парировал я. – Вас сюда призвали из-за дел определённой важности. Всё же, как-никак, мы расследуем убийство короля. И каждый из вас может быть замешан.

- Это глупости, аниран, - Иса Онай пошевелил жирными плечами, чтобы расправить стрёмные одежды. – Все мы знали Его Величество многие зимы. Мы многие зимы прожили в Обертоне. Никто из нас никогда не помышлял об убийстве.

- А ты, Амран? Что скажешь ты? Осмелилась бы твоя крошечная страна замахнуться на монарха страны побольше? Всё же причины у вас есть.

- Ты ошибаешься, аниран, - Амран Хабиб говорил тихо, будто реально опасался того, что может произойти, если он опять продемонстрирует неуважение. – Декедда – небольшая, но самодостаточная страна. Нам нет резона дразнить кашума. Кто мы по сравнению с ним?.. Его Величество король Анфудан Третий, - посол поклонился принцу Трифину. – Всегда относился к нам с достоинством. И мы старались отвечать тем же. Мы бы никогда не посмели укусить руку, благодаря которой счастливая Декедда прожила так много мирных зим.

- Ну а что на счёт четвёртого ваше дружка – посла Эзарии? Куда запропастился очередной льстивый болтун? Может, кто-то из вас знает? Может, кто-то укрыл его в своих покоях?

Тирам Гвелерг нахмурил густые брови.

- Остров не имеет отношения к решениям, которые принимались в Эзарии и доставлялись оттуда послу. Самфунн никогда бы не позволил кому-либо влиять на его политику. Причём тут Рауф?

- Тогда я осмелюсь поведать вам короткую и безрадостную историю, - я проявил инициативу и быстро ввёл послов в курс дела. Рассказал и про Муадана, и про то, как он организовал на меня покушение за деньги, переданные через посла Эзарии, и про то, как в скором времени он будет прилюдно казнён за то, что пока ещё не установленным убийцам помог пройти во дворец. А так же добавил, что тоже самое неизбежно случится с тем, кто знал, но не сообщил. Кто помогал действием или бездействием. Кто затаился и ждал развязки, вместо того, чтобы вмешаться.

После моего быстрого рассказа кожа Исы Оная, кажется, побелела. По крайней мере мне так показалось, когда я выразительно прожигал его взглядом. Амран Хабиб не обделался и не поседел, но было совершенно очевидно, что новости повергли его в шок. И лишь Гвелерг выслушал историю, не моргнув.

- Печальные новости для народа Астризии, - заявил он. – Но, боюсь, тут жители гор не могут помочь: ни о чём подобном ни я, ни мои люди даже не догадывались. С Рауфом у меня случались лишь добрые, дружеские беседы. В планы свои он меня не посвящал.

Гвелерг единственный, кто не выказывал страха. Пока он не до конца разобрался, зачем в тёмный вечер послов тащат в королевский дворец, он проявлял определённое беспокойство. Но когда всё стало на свои места, волноваться он перестал. И это было первое доказательство того, что моя ранняя версия о том, что короля заказали баши, разбилась на осколки. Понятное дело, Гвелерг не лыком шит. Врать мог умело, врать прямо в глаза. Но явно не мне и не в такой ситуации.

Да и, как я уже говорил, не верил я, что баши способны были поднять руку на Фабрицио. Это разрушало всю логику их великих планов.

- Тогда ты не станешь возражать, Гвелерг, если твою спальню, и спальни во всём твоём многокомнатном доме проверят особенные люди? Они осторожно всё обшарят и очистят твоё светлое имя.

- Никогда не стану возражать, - Гвелерг ответил раньше, чем я закончил вопрос. А значит, не хорохорился, а действительно не боялся последствий.

Ну что ж, посмотрим.

- Благодарю за понимание, - поклонился я ему. – Ты, дражайший Иса Онай. Теперь, когда всё узнал, не хочешь ли сказать что-нибудь эдакое, что поможет обнаружить исчезнувшего посла сытой страны, которая вывозит последних детей из твоей голодной страны?

- Боюсь, здесь я тебе не помощник, аниран, - посол развёл руками. – Мы с Рауфом никогда не были близки. Отчасти по той причине, которую ты сейчас обозначил. Да и не стал бы он делиться со мной ничем. Он относился ко мне и к моей стране с презрением. Поверь, если бы я что-то знал, выдал бы его в то же мгновение… А затем попросил бы за оказанную помощь отправить в Серекосо несколько сот пудов овса. Жаль, что не имею права ничего просить, ибо помощи никакой оказать не могу.

Тучный темнокожий мужчина, который когда-то смотрел на меня с искоркой расовой ненависти в глазах, поклонился мне, как я поклонился Гвелергу. И смотрел без страха. Даже с уважением, я бы сказал. Впервые.

- Твой дом тоже осмотрят сверху до низу, Иса, - небрежно бросил я, как бы намекая, что уже понимаю, что там найдено ничего не будет. И что послу не стоит переживать. – Твоё слово, Амран. Ты знал о планах Рауфа Бумедьена? Знал, что коварство его не знает границ?

- Нет, - замотал головой посол. – Признаюсь, Рауф, бывало, интересовался моим мнением по странным вопросам, которые он задавал. Но эти вопросы, по большей части, касались возрастающего военного могущества Астризии, а никак не планов по устранению короля. Никто из нас даже в мыслях такого не держал. Ведь наказанием в таком случае стала бы встреча с посланником небес, а не с королевскими ищейками. А это куда страшнее.

- Вижу, - нехотя подтвердил я.

То, что они боятся, было очевидно. И хоть невиновность каждого я не мог доказать, верил на слово. Не только потому, что видел дрожащие коленки, но и потому, что не мог найти мотивов.

Флазирию вообще можно сразу отметать. Участвовать в устранении короля им вообще не с руки. Они с его руки жрали, говоря по-простому… С Гвелергом и Амраном Хабибом сложнее, но и у стран, которые они представляют, мотивов тоже крайне мало.

Декедда вряд ли бы решилась на такое. В глобальной перспективе им злить анирана и принца Тревина, который по всем законам логики занял бы место старого короля, вообще бессмысленно. Анфудан Третий несколько раз за свою жизнь пытался подчинить Декедду. И несколько раз проваливался. Вряд ли бы он решился ещё раз. Скорее, на такое могут пойти ещё непуганый аниран и старший сын короля – принц Тревин, который по всяким-разным россказням являлся весьма толковым полководцем. То есть Декедда выстрелила бы себе в ногу таким образом, а не получила бы выгоду.

Гвелерг же просто вряд ли стал бы мне врать. Врать прямо в лицо. Я знаю, что он относится ко мне куда лучше, чем я ко всему его острову, ко всем его горам. Когда-то он мне будто исповедался. Не стал бы он скрывать от меня участие, не стал бы. Даже несмотря на приказы самфунна.

Но самое сложное – я не мог найти мотивов для устранения короля даже у Эзарии. А если учитывать, что убили ещё и Фабрицио, всё выглядит совсем глупо. Ладно, пусть меня руками неизвестных убийц хотели устранить по неизвестной причине. К этому я отношусь с пониманием. Всё же я - посланник небес. Не просто посланник, а тот, кто весьма быстро забрался достаточно высоко. Возможно, кто-то хотел подрезать мне крылышки. Или тело уложить в склеп, чтобы потом привести послушного анирана и отобрать кое-что. Кто знает. Но убивать короля… Короля, королеву, младшего принца и ребёнка. Зачем? В этом нет никакого смысла. В таком поступке даже нет ничего, что бы могло принести сладостное удовлетворение. Всё же ради этого пришлось положить полсотни весьма умелых бойцов.

Нет, наверное, я неверно мыслю. Тут явно замешана религиозная составляющая. В Эзарии религия оправдывает гедонизм, но никак не убийство ребёнка, которого на свет произвёл посланник небес. Тут на лицо демонстративное убийство. Поступок, направленный на то, чтобы указать конкретно мне моё место, а всей стране показать, что неприкасаемых не существует. Что до каждого дотянется кончик острого кинжала.

То есть на такое способны лишь Эоанит или Эвенет. Эти двое занимают два первых места на пьедестале подозреваемых.

- Что скажешь, аниран? – из задумчивости меня выбил голос принца Трифина. - Можно им верить?

- Поверить можно, но верить – вряд ли, - вздохнул я. – Уважаемые послы, я надеюсь, все подозрения с вас вскоре будут сняты. До коронации нового короля советую сидеть тише воды ниже травы. Но, на всякий случай, своей властью запрещаю покидать выделенные вам апартаменты в Посольском квартале. Ваши дома будут находиться под неусыпной охраной королевских гвардейцев до тех пор, пока Рауф Бумедьен не будет найден. Но если желаете помочь, если поспособствуете поимке, заслужите не только уважение анирана, но и превратитесь в истинных союзников Астризии. В союзников, а не во врагов, с которыми, как послы, надеюсь, понимают, аниран церемониться не станет. Очень прошу вас подумать над моими словами. И если вы действительно можете помочь – помогите.

Никто из этой тройки ничего не ответил. Все трое молча поклонились и вышли вслед за стражами, когда принц Трифин дал отмашку.

- Не знаю, аниран, не знаю, - заговорил принц, когда все лишние ушли. – Перевернуть вверх дном такой огромный город, как Обертон, мы, конечно, можем. Но обшарить все земли Астризии – невозможно. Не хватит у нас на это сил. Наверное, всё же проще усилить охрану портов. Рауфу Бумедьену некуда деваться. Даже если он смог выбраться из города, куда он пойдёт? Золото у него есть, несомненно. Как, уверен, и подмога. Но куда он денется? На север не пойдёт. Там сейчас всё под нашем контролем. Пробиваться на восток нет резона. Десятки декад в пути. Непроходимые леса и злые, опасливые жители. Ему ход только на юг в сторону Расщелины, или на запад – к городам близнецам.

- Мне кажется, мы много внимания уделяем такой песчинке, как посол, - высказался Фелимид. – С чего мы решили, что он имеет отношение к гибели Его Величества? По моему разумению, дважды иметь дело с таким, как королевский обер-камергер, крайне опасно. Я удивлён, если честно, что Муадан так долго оставался в живых. Нападение на анирана провалилось ведь. Почему посол не обрезал концы? Почему не устранил того, кто мог его выдать? И какая вообще выгода Эзарии в убийстве короля? Я ищу, ищу. Но не могу понять… Наверное, за оставшиеся рассветы попробую что-нибудь выспросить у Муадана. Может, добавит что.

Я сомневался, что у Фелимида получится. Как по мне, Муадан сломался. Теперь до казни или закроется, или сойдёт с ума. Ничего из него вытащить не удастся.

- Я больше возлагаю надежды на попытки выяснить, откуда пришёл дивный говор, - сказал я. – Если бы я родился и вырос тут, знал бы больше. А так – лишь на вас надежда. Нужно дать возможность гессерам подлечить раны, отыскать в Посольском квартале тех, кто разговаривает по-разному, и потом поставить перед каждым. Если нам повезёт, кто-то услышит нечто похожее. И уже тогда будем отталкиваться от того, что имеем.

- На это нужно время, - развёл руками Фелимид.

- У тебя ровно декада, королевский дознаватель, - твёрдо заявил принц Трифин. – Попробуй сделать всё, что сможешь. Будем надеяться, что к прибытию старшего брата нам будет что показать. Иначе он всё возьмёт в свои руки. А значит, тогда полетят головы.

Этим словам Трифина я верил на все сто. Ведь сам успел узнать, что из себя представляет принц Тревин. А теперь, когда он мчит в столицу, чтобы стать королём, уверен, стараться докопаться до истины он будет с куда большим рвением.

Или же заметать следы...

***

В ясный солнечный день «бабьего лета» на площади Обертона колыхались волны человеческого океана. От восстановленного Дворца Правосудия до Храма Смирения яблоку негде было упасть. Стоя на высоком деревянном эшафоте, украшенном правильной композицией в виде одинокой виселицы, я смотрел на человеческий океан и на корню давил в себе жалость. Я повторял сам себе, что королевский обер-камергер не заслуживает такого позора – умереть, дёргаясь в петле на глазах десятков тысяч зрителей. А затем сам себе шептал, как мантру, слова профессора Гуляева, который не единожды призывал меня ни о чём не сожалеть и смело идти вперёд.

Ровно в полдень по местным песочным часам, величественно шагая по помосту, к неодобрительно молчавшей толпе вышел принц Трифин. Он остановился у края и картинно осмотрел океан подчинённых. А затем, без всяких телесуфлёров, толкнул речь, которую я ему написал и которую он заучивал всю предыдущую ночь.

- Скорбные времена настали, - под стать «временам», скорбный вид принял и принц. - Испытание для сына, тяжёлое бремя для государственной власти, утратившей своего поводыря. Мой великий отец, моя добрая мать, мой миролюбивый брат были коварно убиты подлыми иноземцами. В наш с вами дом пришли те, кто не чтит наших законов, кто многие зимы грабил наши земли, кто не стыдился поднимать руку на самое главное наше достояние – на наших детей. Казалось бы, в столь тяжёлые времена мы должны сплотиться. Объединиться перед лицом иноземного врага. Но среди нас нашлись те, кто не только не взял в руки меч, чтобы стать на защиту родного дома. Нашёлся даже тот, кто открыл врагу двери. Кто впустил врага в родной для него дом.

В полуобороте принц Трифин поманил рукой стражей, стоявших внизу и державших связанного по рукам и ногам Муадана. На него надели потёртые штаны и рубаху, а на голову накинули мешок.

Муадана подтолкнули в спину и чуть ли не подмышки потащили к виселице. Он что-то еле слышно бурчал, когда прошагал мимо, безуспешно пытаясь вырваться.

- Человек, которому когда-то доверял не только я, но и мой отец, - Трифин рукой указал на трясущееся тело, а толпа, будто в едином порыве, зло замычала. – Предал нас. Предал всю страну. Он посчитал, что во времена великой скорби, когда наш мир переживает такие потрясения, личное обогащение, личная неприязнь значат для него больше, чем возможное спасение мира. Он пошёл не только против отца, но и против посланника небес, дарованного нам самим Триединым, - Трифин осенил себя знамением. А с ним – тысячи и тысячи жителей столицы. – И за это он понесёт наказание. Снять мешок!

С головы перепуганного Муадана, не особо переживая, сорвали мешок. Он сначала щурился от яркого солнца, а затем забегал глазами по плотной толпе. И чем больше он видел, тем сильнее охреневал.

- Прошу Вас… Прошу Вас… Ваше Высочество, прошу… - залепетал он, когда смог рассмотреть принца.

- Возмездие неизбежно! – зло выкрикнул Трифин, вновь повернувшись к зрителям. – С каждым предателем страны, народа и короля мы будем безжалостны! Каждому воздадим по заслугам! Запомните мои слова, подданные короны! Все, кто придёт к нам с мечом, от меча и погибнет! – закончил принц словами классика, которые вчера вечером я заставил его повторить десятки и десятки раз. – Приступайте.

Жители Обертона молчали, когда бормотавшего Муадана потащили к виселице. А когда поставили на колоду и накинули на жирную шею петлю, казалось, придвинулись к эшафоту в едином порыве.

Но концерт ещё нельзя было завершать. Принц Трифин, конечно, важный персонаж в масштабе страны. Но финальную точку планировал поставить я.

Муадан обмочился. Это я хорошо рассмотрел, когда подошёл к виселице. По обеим штанинам расплывалось пятно, а специфический запах сразу же начал распространяться.

Но я точно знал, что даже такая слабость никак не повлияет на уже принятое решение.

- Славные жители Обертона! Славные жители великой страны! – закричал я, остановившись в шаге от виселицы. – Аниран, будущий милих, всё ещё с вами. И к врагам вашей страны – внешним или внутренним – он так же безжалостен, как и достойный сын своего отца – принц Трифин. Вместе мы продолжим укреплять страну. И не позволим кому-либо нам помешать.

- Аниран, не надо… - хоть Муадан трясся от страха, он нашёл в себе силы на последнюю просьбу.

Но помогла она ему ровным счётом никак - я сделал шаг вперёд и профессионально выбил подставку из-под ног.

Петля затянулась мгновенно. Задыхающийся Муадан дёргал связанными ногами и безуспешно пытался разорвать узлы на сведённых за спиной руках. Он кружился вокруг своей оси, качался на петле и дёргался всё сильнее.

Безмолвная толпа безмолвствовала. Никто, как мне показалось, не отвёл глаз. Никто не сказал ни слова. Никто не выкрикнул «пощады». Глашатаи принца побеспокоились о том, чтобы за предыдущие два дня подданные короны точно знали, кого и за какие грехи судят. И никто не испытывал к предателю сочувствия.

Как и я. Я смотрел, как затихает в петле жирное тело, и не чувствовал угрызений совести. Я был уверен, что так поступлю с каждым, кто окажется причастен к убийству Терезина и Фабрицио. Надеюсь, я смогу удержать себя в руках и не вырвать позвоночник у главного заказчика, а просто предам его местному прокурору. А затем, на этой же площади, собственной ногой опять выбью подставку.

Ну а если виновных будет больше чем один - например, пятеро башей, - тогда наказаны будут не только они. Наказана будет вся страна.

Бывший королевский обер-камергер дёрнулся в последний раз и кулём повис в петле. Здесь мы поставили точку. Теперь дело за Фелимидом. Надеюсь, он добудет для нас информацию.