Твой ход, аниран

Часть 7. Глава 17.

Когда окружающая природа окончательно сбросила снежные кандалы, когда на деревьях уже появились почки, а поля зеленели свежей травой, мы, наконец-то, соединились с колонной, которую из Сторожевого Лагеря к нам навстречу вёл обер-коммандер Хегарат. Я немного переживал о том, с каким настроением встретятся два местных генерала. И был готов к любому развитию событий, ведь не сомневался, что Хегерат из тех, кто не забывает обид.

Но тот никаких проблем мне не доставил, видимо осознавая важность происходящего.

Солдаты братались прямо посреди тракта. Наша армия растянулась на несколько сотен метров. Но когда к нам присоединились те, кого привёл Хегарат, когда из закромов доставали бочки с аройей и принялись разжигать костры на равнине, я уверовал, что мы ещё повоюем.

На первом же собрании мы провели подсчёты. Обер-коммандер привёл из Сторожевого Лагеря две тысячи человек. Все прошли обучение, все в идеальной физической форме. Но, к сожалению, все без капельки боевого опыта. Даже та самая Элитная Армия из лучшего человеческого материала, которую менее чем за год вымуштровал коммандер Марсан.

Из Обертона мы с Яннахом привели полторы тысячи воинов. Пятьсот из них – ветераны-гессеры, которым в подмётки не годились какие-то там горные головорезы. Тысяча – рекруты, собранные в Обертоне этим летом. То есть те, кто ещё не до конца понял, с какой стороны держаться за меч.

Со стороны Северного Форпоста навстречу нам движется коммандер Карахарадон. Этот толковый мужик, как я знал, ведёт с собой чуть более тысячи пехотинцев. Ребята там были будь здоров. Опытные и умелые бойцы, осенью оставшиеся у Форпоста по просьбе анирана.

Значит, в нашем распоряжении имелось как минимум четыре с половиной тысячи солдат. То есть, по приблизительным подсчётам, наша армия в полтора раза превышает армию, направленную башами. И то есть, мы обладаем определённым преимуществом.

Но поскольку нам навстречу идут матёрые убийцы, преимущество не выглядит слишком уж впечатляющим. Именно такими словами мне объяснил Яннах, когда я, было, в его присутствии начал потирать руки после озвучивания всех цифр. В отличие от меня, Яннах знал, с кем придётся иметь дело. И разница в качестве войск его по-настоящему беспокоила.

Поэтому мне опять пришлось отойти на второй план. Хегарат и Яннах погрузились в карты и выбирали приемлемое место для генерального сражения – плоскую равнину, где конница, которая есть у нас, но нет у горных баранов, сыграет основную партию. В этот раз Яннах согласился с ранними идеями неопытного анирана, собиравшегося основное внимание уделить созданию Первой Конной Армии.

Но хоть армию нам так и не удалось создать, нескольких сотен вполне бы хватило для обходного или разрезающего удара из засады. Именно такое место с недалёкой опушкой возле пушистого леса подобрали опытные командиры. И поставили задачу войскам двигаться в быстром темпе, ведь место это находилось от нас в нескольких днях пути.

***

В один из таких дней из столицы прибыл Голеадор. Ранее я отправил его за информацией о том, как идут дела на южном фронте. Мне было интересно, обучаются ли будущие десантники, что происходит в Валензоне, нащупал ли Фелимид новую ниточку. А так же подаёт ли признаки жизни Декедда.

Но вместо обстоятельного ответа от Фелимида или самого короля, Голеадор принёс письмо, написанное рукой Мириам.

Поначалу я испугался. Реально испугался, когда в первых строчках Мириам просила меня не пугаться того, что пишет именно она. Но дальнейшие её слова всё же заставили если не испугаться, то испытать определённое беспокойство.

Первосвященник Астризии Эоанит, писала она, покинул столицу. Её папаша тайком собрал вокруг себя всё ещё верных храмовников, подговорил нескольких слабовольных святых отцов и охмурил огромную человеческую массу, которую величал не иначе как «чернь». И эту чернь, как громогласно заявил Эоанит на площади Обертона, он сам поведёт на восток, поведёт в паломничество к Чуду Астризии. Он станет для них проводником к заслуженному искуплению.

Несмотря на офигевший взгляд, которым я бороздил строки, ведь не мог поверить, что в Обертоне ещё остались те, кто готов был следовать догматам смирения, всё это оказалось правдой. Мириам сообщала, что за Эоанитом пошли тысячи. Тысячи безвольных овец, которых при помощи силы убеждения он сделал своим щитом. Именно благодаря им он вырвался за пределы столичных стен.

Обоз был огромен, писала дальше Мириам. Как минимум, четыре тысячи безоружных, поющих нараспев простолюдинов. С самого утра и до середины дня колонна проходила через восточные врата Обертона. И король Аскольд Третий не осмелился разогнать весь этот цирк. Мириам просила его не выпускать отца. Просила отдать приказ запретить передвижение. При помощи плетей и палок заставить всех разойтись по домам. Мириам понимала, что могут пролиться реки крови. Но убеждала своего давнего друга, что если Эоанит уйдёт на восток, в будущем мы все об этом пожалеем.

Но Тревин тоже понимал, что избежать кровавой развязки не удастся. Потому и не решился воспрепятствовать Эоаниту. Наверное, как рассуждала Мириам, проливать реки крови он не желал, потому что нести ответственность за эти реки придётся именно ему. Именно его имя внесут в анналы, как ответственного за очередную резню у врат Обертона. В истории его запомнят, как короля Аскольда Третьего - Кровавого.

И Эоанит опять ушёл. В этот раз ушёл без Книги, которая теперь хранилась в Мармассе, но всё-таки ушёл. Он намеревался привести паломников в Равенфир, а затем переправить в Плавин за счёт церкви. Но вот действительно ли он собирался осуществить именно такой план, Мириам сомневалась.

Как и я, в принципе. До меня очень быстро дошло, что Эоанит просто воспользовался возможностью. Плевал он на приказы нового короля с высокой колокольни. Тревин ранее рассказывал, что Эоанит обещал выполнить всё от него зависящее, чтобы вместе с гвардейцами короля удержать порядок в Обертоне. Он обещал превратить храмовников в городских патрульных.

Но, в итоге, он лишь ждал момента, чтобы сбежать. Армия покинула столицу. Анирана тоже можно было не опасаться. Оставался лишь король, которому сам Эоанит перечить бы не посмел. Поэтому он придумал новый план, где эвакуационной капсулой станет глупый, забитый народ. Те самые овцы, которых он выращивал несколько лет… И вырастил всё же, падла.

Впрочем, уже ничего не поделаешь. Если честно, на месте Тревина я бы тоже не рискнул разогнать верующую толпу. Возможно, я бы бегал туда-сюда, размахивал доказательствами небесного происхождения и постарался бы толпу переубедить. Уверен, силой собственного слова, силой собственного присутствия я бы отбил от стада порядочное количество овец. Но меня не оказалось рядом. Эоанит ушёл именно тогда, когда всё складывалось в его пользу.

Ну и ладно. Поход на восток всё равно неизбежен. С тех пор, как я там побывал, я не сомневался, что вернусь. И, скорее всего, этот поход не будет бескровным. Независимо от того, находились бы там Эоанит с Эвенетом. Война ждёт меня и там.

Но сначала надо разобраться здесь. Решить вопрос с Белым Великаном и разгромить армию башей. И если нам это удастся – молюсь Триединому, чтобы удалось, ибо моя жизнь стоит на кону, - я созову конклав. Теперь, я уверен, эстарху Эриамону никто не помешает одеть на голову золотую тиару. Он станет первосвященником Астризии и первым же указом объявит Эоанита апостатом. Все догматы смирения, которые тот продвигал, окажутся под запретом. А те, кто его поддерживает - вне закона. Не думаю, что Эоанита это сильно испугает, но на его окружении несомненно отразится. Клеймо апостата в этом мире многих пугает. А значит, поддержки какой-то части местного дворянства и рядовых жителей он обязательно лишится.

К тому же неизбежному вторжению на восток такое развитие событий придаст легитимность. На законных основаниях мы можем отправиться громить еретиков. И вряд ли кто-либо из тех забитых людей, ранее отрицавших существование анирана, захочет грудью своей защищать атавистические принципы смирения. Насколько я успел разобраться, тут всех больше волнует собственная шкура, а не возвышенные идеи. Если, конечно же, эти идеи не направленны на исцеление мира.

- Ладно, хрен с ним, - пробормотал я себе под нос и аккуратно уложил письмо обратно в футляр. Оставлю для потомков, чтобы знали причину предстоящих событий. – Понятное дело, Эоанит и Эвенет никогда не признают результатов конклава. А значит, будут сопротивляться. Но остановить меня им не удастся. Меня вообще никто не остановит, пока я не соберу страну в кулак...

***

Спустя несколько утомительных рассветов, огромная человеческая масса, растянувшаяся на несколько километров, прибыла на место назначения. Несмотря на то, что двигались мы на север, весна в этих местах окончательно подчинила природу. И когда я смотрел на огромное, заросшее зелёной травой поле, когда увидел опушку далёкого хвойного леса, сомнения в правильности выбранного плацдарма отпали окончательно.

Едва мы прибыли на место, весь командный состав спешился и взобрался на нерукотворный, поросший густым кустарником холмик. Яннах сразу же приказал весь кустарник выкосить под ноль и установить его шатёр прямо здесь. А затем мы все примкнули к окулярам подзорных труб.

Место действительно оказалось подходящим. По крайней мере с моей дилетантской точки зрения.

Поле, заросшее молодой травкой, простиралось километра на два. Королевский тракт проходил в отдалении и пропадал где-то на горизонте. Хвойный лес по левую руку, где Яннах планировал укрыть конницу, не был столь густым, как он надеялся. Но если подправить ландшафт при помощи живых изгородей, врага можно ввести в заблуждение и скрыть от его глаз наши резервы.

Хегарат, к моему облегчению, во всём был согласен с коллегой. Он продолжал меня удивлять с каждым днём, ни раз подтверждав в приватных беседах, что сводить личные счёты не намерен. Для него предстоящее сражение так же важно, как для любого рядового солдата.

Поэтому обработка выбранного участка прошла без проблем. Пока командиры проводили рекогносцировку и прикидывали, какое расположение на поле займёт противник, солдаты без разговоров выполняли работу дровосеков или косарей. За те два дня, что мы стояли в ожидании новостей, место будущего сражения солдаты успели подготовить.

На третий день рогом дал о себе знать коммандер Кархарадон. Мы вновь собрались у роскошного командирского шатра на холме и смотрели, как с севера по тракту медленно бредёт колонна. Мы смотрели в подзорные трубы и видели развивающиеся на ветру штандарты Астризии.

Коммандер Кархарадон выполнил поставленную ему задачу. Его, уставшего и грязного, Яннах и Хегарат сразу утащили в шатёр для отчёта.

- Я привёл тысячу воинов, - отчитался Кархарадон. – И почти в три раза больше простолюдинов. У нас были потери по случайности, но не великие. Мы вполне способны внести свою лепту.

- Враг идёт по пятам? – осведомился склонившийся над картой Яннах.

- Не по пятам, но идёт, - подтвердил коммандер Кархарадон – Вот здесь они должны быть приблизительно, - он ткнул пальцем в карту. – Кажется, мне удалось заставить их не рассеивать силы. Уже приблизительно две декады летучие отряды провоцируют их на обстрел. С флангов заходили, засады устраивали и заставляли отступить.

- Твои всадники нападали на них?

- Только если те сходили с тракта в поисках наживы. С наживой ведь у них плохо, - удовлетворённо хмыкнул Кархарадон. – Благодаря своевременному приказу мастер-коммандера, сожжено всё, что может быть сожжено. Окрестные земли опустели. Жители северных деревень не посмели ослушаться и отступили кто с нами на юг, кто на восток. Скот уведён, поля ещё не засевали, а склады опустошены. Что смогли, спрятали глубоко под землю, что не смогли, попросту сожгли. Поживиться нечем, в общем. Поэтому я предполагаю, что враг крайне озлоблен после долгого плавания, бессмысленного преследования и отсутствия барышей.

- Значит, жаждет драки, - уверенно заявил Яннах. – То, что нам надо.

- Десятники летучих отрядов докладывали мне, что основные силы идут чётко по тракту, - добавил Кархарадон. – Отклонятся пытались небольшие отряды, количеством не больше двадцати-тридцати человек.

- То есть, скорее всего, они уже знают, что мы идём навстречу. И не планируют уклоняться от генерального сражения, - сказал Хегарат.

- Это всего лишь предположения, - не согласился я. - Почему бы им не отступить, когда они заметят, что поле боя за нами? Почему бы не рассеяться по Астризии, как мы опасались?

- Этого не будет. Они не побегут, - одновременно заявили Яннах и Хегарат. И одновременно улыбнулись друг другу, чего с ними никогда не случалось доселе.

- Почему?

- Мировосприятие таково, - продолжил Яннах. – Десятки зим земли Астризии служили им кормушкой. Горцы и примкнувшие к башам наёмники со всех земель всегда были жадными до драки. Они всегда её искали. Даже когда их изгоняли, они старались огрызаться. Не драпали, визжа от страха, не бросали добычу, не склонялись, в надежде на милость победителя. Они всегда оказывали сопротивление. А поскольку теперь с ними сам Белый Великан – агрессивный, жестокий и беспощадный – они полны уверенности в собственной победе. Осознание, кто их ведёт, добавляет желания сразиться с армией Астризии.

- Возможно, и так, - нехотя подтвердил я. Мне хотелось надеяться, что те, кого привёл сюда я, тоже полны уверенности в собственной победе. Ведь моральное состояние войск – крайне важная переменная. – Но не логичнее ли избежать открытого столкновения, отступить в Халтберн и там закрепиться? Мы ж их месяцами… декадами то есть выкуривать будем, как ты говорил ранее.

- Они на чужой земле, - вместо Яннаха ответил Хегарат. – Добычи нет. Им не хватит собственных припасов долго держать оборону в руинах. Как и нам, им нужна решительная победа.

- Одна сторона постарается наказать вторую сторону, показав, кто в этом мире реальная сила, - подхватил Яннах. – А вторая сторона должна показать первой, что отныне никто не уйдёт с этих земель безнаказанным. Сражение неизбежно, аниран. Об этом знают и там, и тут.

Сказать мне было нечего. Не знаю, как бы я поступил на месте Белого Великана, которого пинками загнали на враждебную территорию и приказали не возвращаться без добычи. И говоря про добычу, я не только себя имею в виду… Но я бы всё сто раз отмерил, прежде чем один раз отрезать. Я бы предпочёл организовать засаду и выманить вражеские войска, чем по-глупому идти стенка на стенку.

Подол шатра отлетел в сторону – внутрь ворвался Вилибальд, старший брат Иберика, который прибыл вместе с Хегаратом из Сторожевого Лагеря.

- Милих, - он нашёл меня взглядом и поклонился. – Прилетел сирей от дозорных, укрывающихся в нескольких лигах севернее. В послании сообщается, что армия башей в одном рассвете от нас. Они знают, что мы здесь, и остановились на ночлег.

- Я так и думал, - Яннаха ничем нельзя было удивить. Он всегда считал себя гуру военного ремесла. И никогда в себе не сомневался. Безосновательно ли, или действительно за заслуги. – У нас ещё есть время. Проработаем расположение войск и поставим последние штрихи. Аниран, ты с нами?

Никуда уходить я не собирался. Просто на какое-то мгновение я почувствовал страх. Страх завтрашнего дня. И чтобы завтрашний день принёс нам победу, недостаточно просто поработать над картами. Надо чётко понимать, за что мы будем сражаться. Нужны не просто слова. Нужна мотивация.

- Достойные коммандеры, - я обратился именно так ко всем, собравшимся в шатре, потому что не мог сказать «господа офицеры» или «товарищи командиры». Это бы прозвучало нелепо. – Возможно, вы посчитаете это бредом, но Триединый с нами. Он смотрит на нас со звезды. Смотрит на меня. И не оставит тех, кто будет сражаться за Родину. Он дарует ярость тем, кто защищает свой дом, а не тем, кто пришёл грабить чужой. На нашей стороне не только численное превосходство, не только посланник небес, который непременно спасёт весь мир, на нашей стороне сам Бог! Он поможет рядовому солдату крепче сжимать меч на поле боя, а вам, командирам благословенной армии, дарует ясность ума. Вы сделаете всё от себя зависящее, чтобы завтрашний день вошёл в анналы истории, как день нашей победы. Поэтому – абсолютная собранность! И никакой пощады врагу!

Речь получилась так себе отчасти потому, что я не рассмотрел в глазах ответного отклика. Всё же здесь собрались люди, которых крайне непросто развести на эмоции. Но меня внимательно выслушали. На меня внимательно посмотрели. И понимали не хуже меня, что завтрашний день для многих может стать последним. А значит, ради победы даже командиры отдадут себя без остатка.

- Отличная речь, - поддержал меня Яннах. Но я не мог точно определить, он действительно так считает, или просто решил меня ободрить. – А теперь – прошу к столу. Ещё несколько раз всё обсудим.

***

Собрание завершилось поздним вечером. Мы раз за разом вылизывали то, что и так уже было вылизано. А потом вылизали ещё раз.

Но я покидал штаб совсем не в таком приподнятом настроении, как местные вояки. С меня наконец-то сошла некоторая заторможенность. Я почему-то не заглядывал в будущее настолько далеко, чтобы предположить, каким будет тот день, когда я встречу Белого Великана. Я думал об этом дне отстранённо. Как о той воображаемой линии, которую называют горизонтом. Точно зная, что этот аниран существует, я всё же не до конца верил, что встреча состоится так быстро.

И вот он здесь, в паре лиг от меня.

Лёгкое покалывание в пальцах беспокоило меня, когда я шёл к собственному шатру. Я ни на кого не обращал внимание и думал лишь о своём. Я точно знал, в чём смысл существования аниранов. Я точно знал, как каждый из нас должен поступить при встрече с другим. И рассуждая с самим собой о неизбежности, нисколько не сомневался, что завтра выжить удастся лишь одному из нас.

Волнение меня не покидало. Адреналин прыснул по венам, когда я уселся возле костра и взял протянутую Феилином миску. И спокойно поужинать тоже не получилось - кусок просто не лез в горло. К волнению прибавился парализующий страх, а воображение рисовало рыдающую Дейдру, которая умоляла не уезжать и сбежать вместе с ней.

Я знал, что справлюсь с временной слабостью. Я ни раз уже побеждал собственный страх. Нужна лишь самомотивация и спокойное одиночество.

Я вернул миску друзьям и отошёл в сторонку. Я хотел побыть один.

Но в это время с небес пришёл знакомый «Ква-а-а-х!»; Голеадор, размахивая мощными крыльями, приземлился рядом со мной. Он словно чувствовал мои душевные терзания.

- Кв-а-а-а-а-х! – абсолютно неопределённо повторил он.

- Хочешь со мной поговорить, да? – догадался я. – Хочешь что-то рассказать?

Я опустился на колени, а птица в два прыжка оказалась рядом. Уставилась на меня своими магнетическими глазами, в которых отражалось пламя сотен разведённых в округе костров.

Я не понял, когда провалился в пустоту. Очередной контакт с птицей произошёл незаметно. Затем я взлетел, набрал высоту, рассматривая внизу яркую оранжевую гирлянду походных костров, поймал поток ветра и повернул на север.

Путешествие моё совершенно не затянулось, ибо буквально через несколько мгновений я увидел похожую картину – очередные сотни костров, вытянувшиеся в две линии вдоль королевского тракта.

Хоть я не мог говорить, про себя мысленно воскликнул. Я понял, кто развёл эти костры. И посчитал, что именно это хотел показать Голеадор. Показать, что враг действительно рядом.

Но я немножко ошибся.

Я заложил вираж, поймал очередной поток и начал пикировать прямо к горящим кострам, абсолютно не опасаясь в вечерних сумерках получить в брюхо случайную стрелу. Со скоростью пули, как мне показалось, я пролетел вдоль выстроенных в ряды палаток. Затем ушёл вверх, чтобы через несколько секунд пойти на посадку прямо на крышу широкого шестиугольного шатра. Очень похожего на тот, в котором обитал Яннах.

И я опять ошибся, на секунду предположил, что Голеадор позволит воспользоваться своими ушами. Что сейчас просунет любопытную морду в щель и я услышу, о чём совещаются во вражеском стане. Вместо подобной чуши он сделал кое-что неожиданное: как заправский дятел, он принялся монотонно долбить клювом в опорный деревянный шест. Стукнул так раз двадцать, прежде чем дождался, когда подол шатра раздражённо отлетит в сторону, а на пороге покажется тот, кого неожиданный «стукач» реально достал.

Бесстрашный Голеадор не стал панически размахивать крыльями, торопясь спастись. С достоинством он поднялся в воздух и завис, давая мне возможность рассмотреть старого знакомого, которого до сего момента я видел лишь на картинах.

На пороге шатра, недовольно бороздя взглядом тёмное небо, стоял высокий мужчина. Реально высокий. Мужественное лицо, длинные белокурые волосы и широкие скулы выдавали в нём человека, который являлся образцом идеальных ген. Мужчина, одетый в нечто похожее на пижаму, видимо, планировал отправиться на встречу с Морфеем. Но неожиданный и непонятный стук спутал все его планы. Он стоял некоторое время, щурил глаза и пытался что-то высмотреть в темноте. И, наверное, порыв ветра, который создал сам Голеадор при помощи крыльев, помог мужчине обнаружить источник раздражающего стука. Он заметил птицу и уставился ей прямо в глаза. Но мне казалось, что он смотрит в глаза мои. Мужчина не отрывал взгляда, а я начал ощущать некое успокоение. Будто тёплая целительная волна прошла по моему телу. Хоть мужчина был высок и могуч, эдакая пижама разрушала его грозную ауру. Я чувствовал, что его пижама меня веселит. Что это не великий воин, не гора мышц, закованная в металлические доспехи, а обычный человек из плоти и крови. Такой же, как и я.

- Ква-а-а-а-х! – я услышал очередное мерзкое карканье раньше, чем сообразил, что сеанс окончен. Голеадор разорвал связь, так и не позволив тщательнее изучить главного врага.

- Ох, - охнул я и с колен перекатился на задницу. Всё же эти ментальные связи энергетически весьма затратны. Нужно порядочно времени, чтобы оклематься.

Но главный посыл я сразу уловил – мой верный сирей намекал, что не так страшен Белый Великан, как его малевали на картинах. Голеадор показал того, кто прочно засел в моём мозгу. И позволил посмотреть на него под другим углом. Он показал мне человека.

- Спасибо, - тихо пробормотал я, разглядывая умную птицу.

Голеадор ничего не ответил. Он лишь на секунду по-королевски расставил крылья, а в следующее мгновение скрылся в тёмном небе.

А я наконец-то остался наедине с самим собой. Но теперь адреналин уже не летал по венам, страх не сковывал пальцы льдом, коленки не дрожали предательски. Я полностью контролировал свои эмоции.

Я точно знал, что один из нас не переживёт завтрашний день. Я вполне могу не пережить завтрашний день. Всё же аниран Гудмур не исцеляющей иглой обладает, а самым что ни на есть огненным мечом.

Но это не значит, что я побегу. Это не значит, что я отступлю. Я выйду ему навстречу, убью его или умру. Других вариантов не существует. Мои колени не задрожат перед копной светлых волос. Рука не дрогнет, если придётся вонзить в аниранское горло спрятанный в голенище нож. Я даже не побрезгую захлёбываться кровью, если придётся рвать анирана Гудмура зубами. Я должен чётко осознавать, что завтра его ждёт смерть. Что я не должен испытывать к нему жалости или сочувствия. Я должен его убить и забрать, что принадлежит мне. Ведь частица той самой божественной энергии не решит сразу всех проблем. Лишь на шаг она приблизит меня к неизбежной встрече с безжалостным божеством. В будущем меня ждут встречи с ещё несколькими подобными «гудмурами». Именно поэтому я должен смотреть на любого анирана, как на средство достижения цели. Бесстрашно посмотреть в глаза, предложить честный поединок и победить.

Рассуждал я абстрактно, но идея показалась весьма неплохой. Не потому, что я не хотел, чтобы завтра гибли люди. Я давно для себя решил, что при любом раскладе битва состоится. Битва кровавая, до окончательной победы. Мы не имели права выпустить армию башей с этого поля, и не имели права отступить.

Но поединок между двумя аниранами будет весьма символичен. Он задаст тон неизбежному сражению. А поскольку я далеко не тот лопух, кем был раньше, ведь уроки мастера Сималиона не пропали даром, мне кажется, я смогу удивить Великана. Не просто умением сражаться, а припрятанным в левом рукаве козырем.

- Останется только один, - тихо прошептал я, разглядывая чёрные метки на собственной ладони. – Обещаю тебе, Дейдра, обещаю тебе Элазор, что это буду я...