Убежище

Глава 9

Следующие час или два прошли для Миа как в тумане.

Сидя в комнате для допросов полицейского участка Хобейш на улице Блисс, Миа никак не могла унять сильную дрожь, но не столько от ледяной сырости, исходящей от голых бетонных стен комнаты, сколько от пережитого потрясения.

Она старалась думать только о самом главном — о спасении матери. Но ей казалось, сидящие напротив нее два детектива и снующие взад-вперед копы не понимают, что она пытается им втолковать.

Оставив окровавленного солдата на земле, Миа, будто зомби, добрела до угла центральной улицы и, не в силах идти дальше, встала там и подняла руку в надежде остановить такси. Беспомощное выражение ее залитого слезами лица не осталось незамеченным, и почти сразу рядом с ней затормозили два водителя и спросили, чем могут помочь. Вскоре примчались несколько джипов «дурангос» с вооруженными полицейскими «фухуд», нечто вроде военизированной охраны, и тихую улочку внезапно заполнили множество озабоченно бегающих людей и огласили шум и крики. Раненый солдат уже скончался. Сбитый машиной еще дышал, и вызванная полицией «скорая помощь» увезла его в больницу. Полицейские подобрали сумочку и туфлю Эвелин. Миа пыталась объяснить поочередно допрашивающим ее копам, что ее мать забыла свой мобильник, и по их требованию нехотя отдала им телефоны — матери и свой. Наконец ее усадили в один из джипов и повезли в участок в сопровождении вооруженных полицейских.

Она поерзала на холодном металлическом стуле и отпила воды из бутылки, которую ей кто-то принес.

— Пожалуйста, — охрипшим после отчаянных криков голосом пробормотала она. Горло ее сильно саднило. С трудом сглотнув, она снова заговорила: — Послушайте! Вы должны ее найти. Они увезли мою мать. Делайте же что-нибудь, пока еще не поздно!

Один из детективов кивнул и произнес фразу на ломаном английском. Когда ее смысл дошел до Миа, оказалось, он просто просил ее успокоиться. Тем временем второй детектив, с худым лицом и маленькими глазками, поразительно похожий на хорька, тот, что больше молчал и рылся в сумочке ее матери, выкладывая содержимое на стол, вдруг очень заинтересовался какими-то фотографиями, которые вынул из коричневого конверта. Внимательно рассмотрев их, он бросил на Миа настороживший ее взгляд, потом толкнул локтем своего напарника и, показав ему снимки, что-то сказал. Естественно, Миа ни слова не поняла и не могла видеть, что изображено на фотографиях, но теперь уже оба поглядывали на нее с подозрением.

Она окончательно встревожилась, и ее снова стала сотрясать нервная дрожь.

Детективы о чем-то посовещались. Хорек собрал вещи Эвелин и затолкал в сумочку, тогда как любитель поговорить с горем пополам объяснил Миа, что она должна оставаться на месте, а они скоро вернутся. Реакция ее была еще заторможена, и не успела она возразить или спросить, что их беспокоит, как они уже скрылись за дверью, и Миа услышала скрежет ключа в скважине.

«Отлично!»

Она откинулась на спинку стула и закрыла глаза в надежде, что этот кошмарный сон когда-нибудь наконец кончится.

Спустя час перед ней за столом опять сидели оба детектива, только на сей раз к ним присоединился человек в сером костюме, без галстука и с недовольным выражением толстого помятого лица, напоминающего морду мопса, которое говорило, что его выдернули прямо из постели. В голове у нее немного прояснилось — ей предложили чашечку кофе по-турецки, густого, как сироп, напитка, к которому нужно было привыкнуть, но она уже успела его полюбить за эти несколько недель. Миа воспряла духом, когда «мопс» представился ей сотрудником американского посольства Джоном Баумхоффом.

Но последовавший затем разговор не обнадежил.

Баумхофф разложил перед ней фотографии, сделанные «Полароидом», и постучал по ним толстым пальнем.

— Значит, вы говорите, будто ничего об этом не знаете? — неожиданно писклявым для его тучной фигуры голосом в очередной раз осведомился он.

Миа с трудом сдерживала раздражение.

— Я же обо всем вам рассказала! Мне ничего не известно об этих вещах, об этих реликтах или как там они называются. Мы с мамой сидели в баре. Она забыла свой телефон. Мне показалось, что за ней следят. Я хотела ее предостеречь. А эти люди запихнули ее в свою машину и увезли…

— При этом убив одного и тяжело ранив другого солдата, — прервал ее Баумхофф, многозначительно взглянув на стоявшего за его спиной детектива, ответившего ему важным кивком.

— Вот именно! — взвилась она. — Черт возьми, поэтому вы и должны поскорее ее найти! Может, ее давно уже затолкали в какую-нибудь яму, пока вы здесь рассиживаете и играете этими снимками в канасту!

Он внимательно посмотрел на нее усталыми покрасневшими глазами, затем медленно собрал снимки в пачку.

— Мисс… э… — Он заглянул в свой блокнот, где записал ее имя. — Мисс Бишоп, — тягуче продолжил он тонким гнусавым голосом, — если вашу мать действительно похитили, мы все равно мало что можем сделать.

— Как это — мало?! — возмутилась Миа. — Вы можете расставить посты на дорогах! Можете поднять на ноги армию, благо, что ее части разбросаны по всей стране! Вы давно уже могли сделать хоть что-то для ее спасения!

Баумхофф кисло взглянул на нее.

— Мы с вами не дома, мисс Бишоп. Здесь все по-другому. Если они захотят кого-то заполучить, можете быть уверены, они это сделают. Они знают все окольные тропы и дороги. Они все заранее просчитали и подготовили. Это же не Ирак, — с явным сожалением пожал он плечами. — Здесь не похищали иностранцев лет пятнадцать, если не больше. Если не говорить об отдельных случаях политических убийств, Бейрут сравнительно безопасный город, особенно для иностранцев. Вот почему, — добавил он, снова перетасовывая снимки, — я склонен согласиться с детективами, что здесь кроется нечто иное. Ваша мать оказалась замешанной в крайне неприятную историю. — Он вопросительно поднял брови и развел в стороны пухлые руки, как бы приглашая ее просветить их и в чем-то признаться.

Миа недоуменно уставилась на него:

— Что вы хотите сказать?

Он с минуту изучал ее — его циничное поведение начинало раздражать ее, — затем потряс в воздухе пачкой фото. — Мисс Бишоп, у меня в руках снимки украденных вещей.

— Что?!

— Да, да, украденных! — веско повторил Баумхофф. — Из Ирака. Должно быть, вы читали о том, что там идет небольшая война.

— Да, но… — У Миа опять закружилась голова.

— Из иракских музеев похищены тысячи древностей и вывезены в разные страны для продажи коллекционерам, которым совершенно безразлично их происхождение. Эти вещи стоят огромных денег, если их контрабандой вывезти из страны и найти нужного покупателя, — многозначительно подчеркнул он последние слова.

— И вы считаете, моя мать имела к этому какое-то отношение?

— Но ведь их нашли у нее в сумочке, верно?

— Откуда вы знаете, что эти вещи краденые? Может, они оказались у нее законным путем.

Баумхофф покачал головой:

— С самого начала истории с разграблением музеев существует строжайший запрет на вывоз из страны любых месопотамских реликвий. Сейчас я не могу со всем основанием утверждать, что они были похищены, еще не успел проверить… Точно буду все знать завтра, когда свяжусь с нашими сотрудниками в Ираке, но скорее всего они действительно краденые. А это может объяснить произошедшее нынче ночью. С людьми, занимающимися контрабандой, лучше не связываться.

Миа вспомнила свой разговор с Эвелин в «Лонже».

— Минутку! — взволнованно воскликнула она. — Она сказала, что на сегодня у нее назначена встреча! С человеком, работавшим с ней много лет назад. И как раз в Ираке!

Детективы заинтересованно подались вперед и попросили Баумхоффа объяснить, в чем дело. Миа подробно пересказала им разговор с матерью. Они выслушали ее с огромным интересом. Пожав плечами, Баумхофф убрал фотографии в атташе-кейс.

— Что ж, примем ваш рассказ к сведению. Но сейчас уже поздно, и я вам больше не нужен. Им придется задержать вас на ночь, а утром дежурный офицер примет от вас официальное заявление, — небрежно бросил он, с трудом выбираясь из слишком узкого для него кресла.

— Я всего лишь свидетель того, как похитили мою мать, а вы оставляете меня здесь? — возмутилась Миа.

— Они не выпустят вас, пока не получат ваше заявление, а сегодня уже поздно, — ворчливо объяснил Баумхофф. — Эту процедуру они позаимствовали у французов. Не беспокойтесь, здесь вам будет неплохо. Они позволят вам провести ночь в этой комнате, что гораздо лучше, чем ночевать в камере, можете мне поверить. Вам принесут еду, подушку и одеяло. А я вернусь сюда утром.

— Но вы не можете оставить меня здесь! — вскричала она, вскочив на ноги. Хорек успокаивающе вытянул руки и удержал ее. — Не можете!

— Очень сожалею, — произнес Баумхофф с бесстрастностью врача, — но один человек убит, а за жизнь второго сейчас борются врачи, и нравится вам это или нет, но вы оказались участницей подозрительной истории. Не волнуйтесь, завтра все выяснится. А пока постарайтесь поспать.

Не успел он улыбнуться ей на прощание, как где-то в комнате зазвенел телефон.

Баумхофф и детективы инстинктивно потянулись к своим мобильникам, прежде чем поняли — звонят не им. Первым, что неудивительно, вынюхал все Хорек. Он полез в сумочку Эвелин и достал оба телефона. Миа не узнала звук звонка, следовательно, звонил телефон Эвелин.

Хорек нажал на кнопку соединения, хотел что-то сказать в трубку, но замолчал. С секунду он удивленно смотрел на телефон, затем поднял взгляд на Баумхоффа. Тот знаком велел передать трубку ему. Хорек повернулся за инструкцией к высокому копу, тот кивнул и произнес короткую фразу, видимо разрешение, тогда как опасающийся потерять звонок Баумхофф поспешно схватил телефон и прижал его к уху.

— Алло? — небрежно произнес он.

Миа видела, как лицо его становится все серьезнее. До нее доносились звуки говорившего на том конце связи — мужчина говорил с американским акцентом. Послушав минутку, Баумхофф сказал:

— Нет, мисс Бишоп сейчас нет. Простите, а кто говорит?

Миа слышала, как звонивший что-то коротко ответил, и Баумхофф раздраженно сказал:

— Я коллега мисс Бишоп. Пожалуйста, назовите ваше имя.

Выслушав ответ, Баумхофф удивленно поднял брови.

— Да, конечно, с ней все в порядке. А почему вы думаете, что с ней что-то случилось? Кто вы? — Он потерял терпение и придушенно прорычат в трубку: — Мне нужно, чтобы вы назвали себя, сэр!

Через две-три секунды Баумхофф нахмурился и, отняв трубку от уха, раздраженно уставился на нее, затем перевел взгляд на детективов.

— Не знаю, кто это звонил. Он отсоединился, а его номер не определился.

Он вопросительно посмотрел на Миа, взглядом дающую ему понять, что знает не больше его. Хорек протянул руку за телефоном. Баумхофф вернул его и обратился к Миа:

— Итак, я вернусь утром. — И ретировался.

Миа сверлила ему спину негодующим взглядом, но толстокожий болван ничего не почувствовал. Следом за ним комнату покинули детективы, заперев за собой дверь. Она стала расхаживать по комнате, возмущенно оглядывая голые стены. Постепенно злость и раздражение уступили место невыносимой усталости и ощущению катастрофы.

Миа опустилась на корточки, прижавшись спиной к ледяной стене, и обхватила голову руками.

Все казалось таким простым, а обернулось кошмаром «Полночного экспресса».