Убежище

Глава 30

Рамез испуганно уставился на вибрирующий от звонка телефон, отчего трясся весь столик.

С каждым звонком на телефоне вспыхивал дисплей, озаряя темную гостиную призрачным зеленовато-голубым сиянием. Он не мог оторвать взгляда от яркого экрана, на котором возникала надпись «частный абонент» — обозначение для звонка с неопределяемого номера, — после чего гостиная снова погружалась в темноту. При каждом очередном звонке он вздрагивал всем телом, как будто телефон каким-то образом был связан с его мозгом.

Наконец, после восьми сигналов, звонки прекратились. Гостиная опять погрузилась в темноту, время от времени разрезаемую отражением света фар от проезжающих автомобилей, которые скользили по ее почти пустым стенам. За последнее время неизвестный абонент уже в третий раз пытался связаться с ним, но помощник преподавателя и не думал отвечать. Поскольку он никогда не получал таких звонков — как ни странно, но в Ливане звонки с неопределяемого номера считались неприличными и предосудительными — он догадывался, о чем хотел говорить с ним звонивший, и это его крайне тревожило.

Сегодня день его начался как обычно. Он встал в семь утра, приготовил себе легкий завтрак, принял душ, побрился и через двадцать минут ходьбы добрался до университета. Перед уходом из дома он пролистал утреннюю газету и заметил сообщение о похищении в центре города какой-то женщины, но, конечно, ему и в голову не могло прийти, что речь идет об Эвелин. Он узнал это от копов, когда они появились в Пост-Холле.

Он оказался первым из сотрудников факультета, с которыми разговаривали полицейские, и их сообщение повергло его в панический страх. Отвечая на их вопросы, Рамез с ужасом осознавал — он все больше увязает в страшной истории, не зная, как из нее выкрутиться. Полиция стремилась найти Эвелин, и он обязан помогать копам. Отказаться он не имел права.

Они спросили, известно ли ему что-нибудь о ее интересе к иракским реликвиям, и он сразу вспомнил человека, неожиданно появившегося в Забкине. Копы сразу насторожились, когда он сообщил им об этом человеке и даже назвал его имя, Фарух, фамилии он не знал, и описал его внешность. По их коротким репликам он понял: внешность Фаруха соответствовала описанию человека, которого видели с Эвелин на месте ее похищения.

Встреча с детективами изрядно напугала Рамсза, а когда, выйдя через несколько часов из университета, он увидел еще и выходящего из-за припаркованных машин Фаруха, то едва не подскочил от страха. Сначала он даже не знал, что и думать. Ведь Фарух мог быть заодно с похитителями, а значит, пришел за ним. Рамез инстинктивно отшатнулся назад, но умоляющие слова и все поведение Фаруха убедили его — тот не представляет опасности.

И сейчас, сидя в гостиной с выключенным светом, он с тревогой вспоминал состоявшийся между ними разговор. Они зашли за угол здания, собираясь спокойно там поговорить. Фарух сразу заявил, что хотел бы пойти в полицию и рассказать там все о похищении Эвелин, чтобы ее могли спасти, но сам не смеет явиться в участок. Он прибыл в страну нелегально, а судя по газетам, полиции уже известно об украденных реликвиях. Рамез сказал: полицейские уже приходили к нему, и он дал им описание внешности Фаруха — в надежде, что это поможет им найти Эвелин.

Выслушав его, Фарух страшно перепугался. Полиции известно его имя и внешность, и, должно быть, его разыскивают за незаконную торговлю старинными реликвиями. Он стал умолять Рамеза помочь ему. Он признался, что сначала рассчитывал, что Рамез поможет ему продать ценные реликвии, так как страшно нуждается в деньгах, но сейчас ему не до того, сейчас речь идет о его жизни. Он рассказал Рамезу обо всем, что знал или видел — о людях, которые преследовали его в Ираке, о книге, о дрели, при помощи которой пытали его друга Хаджи Али Салума — и с каждым его словом Рамез все глубже погружался в пучину ужаса.

Фарух просил Рамеза послужить посредником между ним и полицией. Рамез должен был поговорить с копами и от имени Фаруха заключить с ними сделку. Фарух охотно расскажет полиции все, что могло бы помочь освободить Эвелин, но они не должны прятать его в ливанскую тюрьму или высылать обратно в Ирак. Более того, он просил защиты. Люди, похитившие Эвелин, хотели схватить его самого, и без помощи полиции он скоро окажется у них в руках.

Рамез отказывался, не желая быть замешанным в эту историю, но Фарух отчаянно умолял его, предлагал представить положение Эвелин, просил помочь ему ради ее спасения. Наконец Рамез пообещал подумать и дал ему номер своего сотового, предложив позвонить на следующий день в двенадцать часов.

То есть завтра в полдень.

Но не сегодня в десять вечера!

Не отрывая от телефона настороженного взгляда, Рамез перебирал в уме всех, кто мог звонить. Если это Фарух, то он не станет отвечать, поскольку так и не решил, станет ли ему помогать. С одной стороны, он чувствовал себя обязанным перед Эвелин и должен бы помочь ей. Он не мог скрывать от полиции столь важную информацию. С другой стороны, Бейрут вовсе не славился строгим соблюдением закона и порядка, а Рамез больше всего опасался за свою жизнь.

Если же звонил не Фарух, то Рамез и думать боялся, кто это может быть. Его охватывал панический ужас, когда он представлял себе, как к нему ворвутся мужчины с дрелью и увезут с собой. Он забрался с ногами на диван, обхватив руками колени, и дышал, подобно загнанному зайцу, в то время как стены маленькой гостиной, казалось, смыкались вокруг него.

Ему предстояла долгая и страшная ночь.