Убежище

Глава 75

Миа пошевелилась на узкой кровати и проснулась. На нее падали солнечные лучи с пляшущими в них пылинками. Чувствуя головокружение, она приподнялась на локте и огляделась. Она находилась в комнате с побеленными стенами, обставленной грубо сколоченной мебелью из дуба, с кружевными занавесками на окне, которые вздувал мягкий ветерок.

Постепенно у нее в памяти всплыли отрывочные видения из событий вчерашней ночи. Она вспомнила, как мохтар помог ей усесться в седло, после чего все двинулись по тропе вниз, оставив позади поле жестокого сражения с волками… Вспомнила, как заботливо приглядывали за ней спутники и как мохтар, возглавлявший маленькую группу всадников, время от времени оборачивался, желая подбодрить ее. Под призрачным светом луны они долго и очень осторожно спускались с гор, пока не достигли незнакомой ей деревни. Ее отвели в дом, усадили на шаткий стул около жаркого огня и дали выпить горячий настой из каких-то трав. Она с благодарностью выпила его под теплыми взглядами мохтара и пожилых супругов, видимо, хозяев дома.

Только теперь она сообразила — легкий туман в голове, очевидно, являлся последствием успокоительного настоя. Вскоре он полностью рассеялся, и она почувствовала себя намного бодрее. На стуле у маленького окошка лежали приготовленные для нее чистое белье из домотканого хлопка и бежевое платье с длинными рукавами, украшенное вышивкой вокруг ворота и манжетов. Под ним стояли мокасины из овечьей кожи. Миа сунула ноги в мягкие мокасины, подошла к окошку и распахнула створки, впустив в комнату солнечное тепло.

Она выглянула на улицу. Деревня находилась в долине и состояла из небольшого количества низеньких домиков, сложенных частично из глины, частично из камня, с такими же соломенными крышами, как в деревне язиди. За небольшим поселением виднелись поля и скошенные луга, простиравшиеся до самого подножия горной гряды.

Покинув комнату, Миа побрела через дом и, никого не встретив, миновала кухню и вышла под открытое небо. На улице было удивительно тепло, особенно по сравнению с сильным ночным холодом высоко в горах, и царила полная тишина, нарушаемая лишь слабым ветерком, игравшим листвой фисташковых деревьев, да пением птиц. Восхитительная тишина после адского шума и грохота предыдущих суток показалась ей истинным блаженством.

Она обхватила себя руками и медленно двинулась по узкой тропинке мимо небольших домиков и сарая. Здесь царили тишина и покой — настоящий бальзам для души. Своей изолированностью и бесхитростной простотой деревня напоминала Миа поселения амишей, их дружные коммуны. Ей встретилась семья: мать, отец и двое подростков, выгружающие из повозки дрова. Приветливо улыбнувшись ей, они продолжили свою работу. Чуть дальше она поравнялась с двумя женщинами, которые вели под уздцы мула, нагруженного корзинами со свежеиспеченными хлебами, и, не останавливаясь, дружелюбно кивнули ей.

Она неторопливо брела по дорожке, наслаждаясь тишиной и чистым горным воздухом, чувствуя, как возвращается к жизни. Справа от нее послышались голоса, и она увидела у небольшого холма группу людей, поглощенных разговором. Среди них были мохтар с пожилыми супругами, в которых она узнала людей, накануне напоивших ее чудодейственным настоем, и вдруг она радостно вскрикнула, разглядев Эвелин и Вебстера.

— Мама! Вебстер! — восторженно закричала она, еще не привыкшая называть его отцом.

Они обернулись, увидели Миа и радостно замахали ей руками. Она побежала к ним через обширную поляну и обнаружила, что они стоят на берегу небольшого пруда. Горячо прижавшись к матери, она потом осторожно обняла Вебстера, стараясь не потревожить его рану.

— Как вы здесь оказались?

— Мы приехали сюда утром, — ответила Эвелин и показала на мохтара. — Каак Сулейман любезно прислал за нами человека, который и привез нас.

Миа вспомнила о раненом сыне мохтара.

— Как себя чувствует ваш сын? — робко спросила она, втайне надеясь на лучшее.

— Все в порядке, он будет жить! — сообщил ей мохтар, и его черные глаза весело сверкнули. — Будет жить, — повторил он, как будто его мантра могла скрепить сделку с жизнью.

Миа кивнула, и лицо ее отуманилось при воспоминании о вчерашней стрельбе. Как будто желая ее отвлечь, отец указал ей на пожилую пару.

— Это Мунир и Арья, — представил он их, — твои хозяева. — Он поморщился от боли, опуская руку, и Эвелин поспешила поддержать ее.

Старики приветливо улыбнулись Миа.

— Спасибо вам за то, что пришли за мной в гору, — сказала Миа.

Они смутились и неловко пожали плечами. И Миа вдруг заметила в их поведении какую-то скованность, отражавшуюся и в манерах Эвелин и Вебстера. Внезапно она вспомнила, зачем они пришли в горы, и взволнованно спросила Вебстера:

— Ну как? Вы его нашли? Вы уже спрашивали у них?

Казалось, вся долина замерла в надежде, когда Вебстер заговорщицки посмотрел на старых супругов, затем лукаво взглянул на нее и перевел взгляд на пруд.

Миа озадаченно проследила за его взглядом, секунду всматривалась в поверхность пруда, а потом вдруг все поняла.

— Это оно? — Она указала на пруд.

— Верно, — с улыбкой кивнул Вебстер.

Сам по себе пруд выглядел ничем не примечательным мелким водоемом, наполненным темной прозрачной водой. Но и берега и его поверхность заросли стелющимися тонкими растениями с мелкими листочками.

— Что это? — Миа низко наклонилась, разглядывая растения.

— Это растение называется бакопа, бакопа монниера, — сказал Вебстер. — Оно также известно под названием милосердное растение, что заставляет думать…

— А мы называем его джалним, — на удивительно правильном английском добавил Мунир. Он нагнулся, сорвал длинный стебель и протянул его Миа.

Миа осторожно погладила блестящие плотные листики и крошечные белые цветочки. Сердце ее учащенно забилось.

— А как насчет… — У нее перехватило дыхание. С трудом овладев собой, она обернулась к Вебстеру: — Значит, Себастьян оказался прав? Оно действует на всех? И на женщин тоже?

Вебстер торжествующе улыбнулся и кивнул.

Они сидели на кухне за маленьким столиком и с аппетитом ели кукурузную кашу, сыр, хлеб и оливки, которые быстро подала Арья. В голове у Миа теснились бесчисленные вопросы, но она заставляла себя есть, понимая, что ей необходимо восстановить силы.

Но это было нелегко. Ведь она стояла на пороге нового мира!

Мохтар рассказал Муниру о том, что говорил Вебстер хакиму у могилы Себастьяна. Описал, как Вебстер со своими товарищами много лет хранили эту тайну. Объяснил, что Себастьян был дедом Вебстера. Все это успокоило Мунира, во всяком случае, настолько, чтобы самому дополнить рассказ Вебстера.

— Вам что-нибудь известно о тайном обществе людей, которые встречались в подземных камерах в Эль-Хиллахе? — спросила его Эвелин.

— Эти люди были нашими предками, — ответил Мунир. — Там-то все и началось, на севере Ирака, приблизительно в середине восемнадцатого века.

— Первым совершил открытие малоизвестный ученый философ по имени Абу Фарес Эль-Масбуди, учившийся под руководством ибн Сина — Авиценны, — прежде чем переехать в Куфа. Болота южного Ирака очень богаты бакопой, и путешественники, побывавшие в Индии, рассказывали, что тамошние жители использовали их на протяжении веков, но по-другому. И их рассказы пробудили в нем интерес к этому растению.

Вебстер заметил вопросительный взгляд Миа.

— Мы говорим о веществе, подобном аспирину, — пояснил он. — Если просто разжевать кору белой ивы, она не даст такого результата, как экстракт из коры. Так что это сложный химический процесс приготовления настоя, основой которого является неброское на вид растение.

Мунир кивнул:

— Эль-Масбуди стал принимать его сам и, считая настой всего-навсего тонизирующим напитком, давал его своей жене, а также двум коллегам и их женам. После нескольких лет приема эликсира они стали замечать, что он продлевает молодость. Они поняли его потенциальную способность предотвращать старение организма и основали тайное общество, о котором вы говорили. Цель общества заключалась в том, чтобы определиться, как быть, следует ли объявить во всеуслышание о своем открытии. Не нужно забывать, тогда были совсем иные времена. Каждый заявлял, что занимается исследованиями, которые приведут к величайшему открытию. Но серьезного ученого в любой момент могли объявить шарлатаном или колдуном и подвергнуть преследованиям, а то и казнить.

— Мы изучали труды общества, — сказала Эвелин, бросив взгляд на Вебстера. — Они связаны с «Братьями непорочности»?

— Один из коллег Эль-Масбуди действительно являлся членом братства, — важно кивнув, подтвердил Мунир. — Они размышляли, посвятить или нет братство в свое открытие, но решили подождать, пока не будут уверены, что открытие не окажется в руках правителей. Во время правления калифа Эль-Каима в Ираке происходили примерно такие же волнения, как и сейчас. Над правящей династией аббасидов нависла серьезная угроза со стороны сельджуков. Наши предки опасались, что, если они расскажут калифу об открытии, их казнят, а он превратится в земное божество и станет по своему произволу даровать долгую жизнь тем, кому пожелает. Поэтому они предпочли скрывать свое открытие и выжидали нужного момента, а пока втайне собирались и обсуждали принципы существования нового общества, члены которого смогут жить очень и очень долго.

Но шло время, люди стали замечать их необычно моложавый вид и задаваться вопросами. Тогда мои предки решили перебраться на новое место, направились на север и в конце концов обосновались на земле язиди, — Мунир кивнул на мохтара, — а потом переселились сюда, в уединенную долину.

— И чем дольше они выжидали, тем труднее им было объявить о своем открытии, — догадался Вебстер.

Мунир кивнул:

— Вот именно. До недавнего времени им представлялось невозможным оповестить о нем мир. Мы всегда считали — возможны только два варианта. Или эликсир будет доступен всем без исключения, или ему лучше оставаться тайной. Но на протяжении веков на всей планете правили себялюбивые аристократы и жестокие диктаторы. Среди людей не существовало братства, общество не знало подлинной демократии. Царило рабство. Происходили бесконечные войны, причиной которых были тщеславие или алчность правителей. Небольшая горстка правителей подчиняла себе огромные массы людей. Да и этому большинству далеко было до совершенства. Казалось, человек получает удовольствие, причиняя боль другому человеку, делает все, что угодно, лишь бы возвыситься над другими за их счет, и его нимало не волнуют боль и страдания других людей. И мы поняли — грандиозное открытие лишь нарушит хрупкое равновесие в мире и выпустит на волю самые низменные инстинкты человека. Отсюда вставал вопрос: заслуживает ли человек более продолжительной жизни или выдающееся открытие только позволит ему причинять больше боли своим собратьям?

— Вряд ли стоит всех мерить одной меркой, — возразил Вебстер. — В мире очень много порядочных людей.

— Возможно, — согласился Мунир. — Вам лучше знать. Но вы должны понять нашу осторожность. На наш взгляд, движущей силой всего человеческого сообщества являются зависть, алчность и эгоизм.

— Как вы можете судить обо всем мире, когда столько лет живете в такой изоляции? — удивилась Миа.

— Мы не утописты. Да, мы всегда скрывались от посторонних, и нас, потомков членов тайного общества, очень мало. И мы понимали — чтобы наше племя не исчезло, нам необходимо вовлекать в свой круг новых членов. Поэтому мы — если угодно, маленькая группа хранителей великой тайны — по очереди покидали долину и отправлялись путешествовать. Уходя из долины, мы никогда не брали с собой эликсир, он оставался здесь. Мы путешествовали по разным странам, следили за развитием науки. Привозили в долину книги и научные трактаты и подробно изучали их вместе с теми, кто оставался дома. И выжидали. Время от времени нам встречались исключительные люди, в которых мы видели своих надежных союзников и которые могли бы вместе с нами придумать способ, как преодолеть препятствия, мешающие нашему страстному желанию поделиться своим открытием со всей планетой. Во время Крестовых походов один рыцарь показался моим предкам именно таким человеком. — Мунир обернулся к Вебстеру. — Еще одним нашим верным единомышленником стал ваш дед.

Вебстер всматривался в Мунира, явно что-то подсчитывая в уме.

— Нет, нет! — улыбнулся Мунир, как будто прочел его мысли. — Я его не знал, я еще тогда и на свет не родился. Но его знал мой отец. Здесь все о нем вспоминают с любовью.

— Как же он вас нашел? — спросил Вебстер.

— На самом деле это мы его нашли, — с улыбкой уточнил Мунир. — Он жил в Дамаске и расспрашивал всех про уроборос, искал книги с этим символом. Мой отец услышал о нем и разыскал его. Он привел его сюда, к нам. Ваш дед хотел помочь нам сообщить о нашем открытии — полный оптимизма и энтузиазма, он не боялся сил, которые могли восстать против, но той же зимой заболел тифом. Ему не хотелось умирать здесь в горах, он мечтал вернуться к жене, хотя она находилась очень далеко отсюда, на другом континенте.

Миа изумленно смотрела на него:

— И все эти годы вам удавалось это скрывать? Неужели ни один человек не покинул вашу деревню и не выдал вашу тайну?

— Как вы уже видели, деревушка наша маленькая, — заметил Мунир. — Многим, особенно молодежи, не хотелось провести здесь всю жизнь, их манил к себе новый, огромный мир, и они покидали родной дом. Мы тщательно оберегали свою тайну: ведь мы боялись, что они могли рассказать о ней там, за пределами нашей долины. Некоторые покидали деревню навсегда. Другие возвращались и приводили с собой чужих людей. Поэтому мы продолжали молчать и внимательно наблюдали за пришельцами. Те, кого не устраивала наша простая и трудная жизнь, вскоре возвращались в свои родные края. Но если мы видели, что человек достиг такой стадии, когда его стала удовлетворять скромная жизнь в нашей долине, когда он начинал находить радость в работе с землей, когда он не испытывал тоски от пребывания в замкнутом уголке — тогда и только тогда мы приглашали его в свой избранный круг, посвящали в тайну, делились с ним эликсиром и брали с него обет не разглашать секрет его существования и изготовления.

Миа не сводила с Мунира восторженных глаз и вся обратилась в слух. Когда он умолк, она вскочила на ноги, не в силах сдержать охватившее ее возбуждение. Она взглянула на Вебстера, затем на Эвелин. Как будто читая ее мысли, оба одобрительно кивнули ей.

Она подняла взгляд на своего хозяина и несмело прошептала:

— А мы… Мы можем помочь вам сообщить об этой новости всему миру?

Мунир обернулся к жене, затем к мохтару. Тот внимательно посмотрел на Миа, затем ласково улыбнулся:

— Вы считаете, мир уже готов к этому?

— Я не уверена, что он будет когда-либо готов к такому открытию, — призналась Миа. — Но если это сделать очень-очень осторожно и осмотрительно… Почему бы нам не попробовать?

Мунир подумал, затем кивнул:

— Что ж, почему бы и нет? Возвращайтесь к себе домой. Приведите в порядок все свои дела. Постарайтесь долго не задерживаться. А потом возвращайтесь к нам и поживите какое-то время с нами. Спешить нам некуда, и мы все серьезно обсудим. И потом, если мы примем единодушное решение, попробуем сообща это сделать.

— Что вы на это скажете? — спросила Миа у родителей.

Эвелин стала серьезной.

— Прежде всего мы должны проследить, чтобы была уничтожена клиника хакима и освобождены все его пленники.

— Непременно! — горячо поддержал ее Вебстер. — Но потом, — он обернулся к Миа с горящими от надежды и гордости глазами, — думаю, всем нам придется серьезно потрудиться.

Миа счастливо улыбнулась, подумав, что для этого у них будет достаточно времени.