Убить бессмертного, или Электрическая церковь

Глава 11. ДА ТАК, ОДИН ОЖИВШИЙ ТРУП

Выйдя из «Таннерз», мы с Кевом на секунду остановились. Я посмотрел на людей с серыми, угрюмыми лицами. Бедняки шли работать на чуть менее бедных. Другие кое-как перебивались воровством, грабежами и убийствами. Немногим удалось то, что удалось Пику, — стать королем информации, не выходя из кабинета.

Я глянул на Гатца. Тот засыпал на ходу.

— Черт, хочу выпить, — сказал я. Он кивнул.

— Не вопрос. В моем ежедневнике сегодня нет деловых встреч.

Я почему-то нервничал и чувствовал себя почти что голым. Я-то думал, что ССБ меня не замечает, потому что я самый умный и осторожный! А тут мы одним махом находим несколько знаменитых преступников, давно объявленных в розыск. Наверняка системщики знают куда больше, чем мы думаем. Просто дают нам порезвиться, а сами смотрят. Скорее всего, про меня тоже все знают. Мне хватило пятнадцати минут с Пиком и пары тысяч йен, чтобы выяснить, где мои клиенты. Очень может быть, что Пик получает информацию прямо из банков данных ССБ — и я там тоже есть.

В Старом Нью-Йорке, древнем сердце города, можно всегда быстро найти кабак. Этот оказался совсем убогим, и хорошо. Временный нелегальный бар, не как у Пика (тот свое заведение почти легализовал, заключил с помощью взяток перемирие с уличными копами). Такие бары без лицензии всплывают недели на три, сгребают деньги, продавая дерьмовую выпивку всем, у кого есть йены, а потом исчезают до того, как являются системщики.

Бар находился в старом здании, взорванном еще во время Бунтов, которое, казалось, вот-вот рухнет. Вместо окон зияли провалы в стенах; столы и стулья были явно собраны по развалинам; в мусорке посреди бара горел огонь. Я остановился и прочитал написанный от руки плакат: «ПО ВЕЧЕРАМ ЖИВАЯ МУЗЫКА. ПЕЙТЕ БЫСТРО».

Я повернулся к Гатцу, желая высказаться, но этот чудик уже прошаркал к столу. Я быстро пошел за ним. В баре больше никого не было, если не считать парня азиатской наружности, который спал, задрав ноги на стол и раскрыв рот. Его лицо загораживали темные очки, между щиколоток была зажата пустая бутылка. Я подошел к импровизированной стойке; Гатц занял позицию у двери и снял очки. Молодец, прикрывает меня сзади.

Владелец бара, низенький, круглый и краснолицый мужчина, улыбнулся мне с назойливой веселостью.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать к «Рольфу у моря»! — Он подмигнул. — Имеется в виду море человечества, которое каждый день омывает наши славные окна. Мы подадим вам все, чего душа пожелает, если душа пожелает картофельного самогона. Но дадим ему любое название на ваш выбор.

Я не мог не спросить:

— Откуда, блин, картофель?

Он подмигнул мутным глазом.

— Сэр, мы называем картофелем все сырье для своих прекрасных напитков! Это общее понятие.

Я кивнул.

— Ладно. Беру бутылку.

Он чуть не пернул от радости и убежал за прочную дверь. В настоящих ресторанах есть супермодные механизмы доставки и официанты-дроиды, но кто из нас мог такую хрень себе позволить?

Я пошел к спящей красавице, подвинул к себе пустой стул и сел.

— Другого места нет? — спросил он не шевелясь. Я моргнул.

— Есть.

Кругленький Рольф торжественно поставил передо мной бутылку. Я ухмыльнулся. Парень ловко выпрямился и подался вперед.

— Я бы не отказался выпить.

Я посмотрел на него: на вид почти подросток, лет восемнадцать от силы, но уже конченый. Искрошенные зубы, бледная кожа, красные глаза — тоже из отбросов общества. По одному взгляду на человека можно определить его статус. В Нью-Йорке — а может, и во всем мире — всего два типа людей: богатые и бедные. Если у тебя есть деньги, ты здоров как бык, тебе пересаживают органы, выращенные из твоей собственной ДНК, продлевают жизнь неагрессивной терапией, делают эффективные современные прививки — весь пакет услуг. Если ты не богат (и в детстве не сдох), рано или поздно ты станешь похожим на этого парня. На меня. То есть на ходячий труп. Или у тебя больше денег, чем можно вообразить, или вообще ничего. Вот и все.

Иногда в дешевые бары заглядывают богатеи, переодетые под бедных, ищут острых ощущений. Им остается только притворяться. Все, что они делают, по определению притворство. Даже работают они только для удовольствия. Работа не оплачивается. Дроиды все исполняют лучше, а люди — всего лишь дорогие и ненадежные устройства, которые готовы обобрать хозяина до нитки. Наш мир состоит из богачей, копов и всякой шушеры.

Меня всегда дико раздражало, когда я видел богача, пытающегося работать. По улице бродят люди, готовые убить за работу — за любую работу. Места остались только в телевиде и в ССБ. Могут взять уличным полицейским, — это лучше, чем ничего, но всего лишь узаконивает твою ежедневную борьбу за жизнь. А если хочешь другую работу, нужны деньги. Злости не хватает!

Я пожал плечами и подвинул кружку к азиату. Откупорил бутылку, плеснул ему. Он взял чашку, кивнул мне и выпил. Я отхлебнул прямо из бутылки и поморщился. На вкус как моча. Теплая моча.

— Сколько тебе лет?

Парень нахмурился, глядя в кружку.

— У нас что, свидание? Девятнадцать.

Я кивнул: почти угадал. Парень не видел другого мира, кроме этого. Всю жизнь бегал по канализации от прожекторов ховеров.

Пойло разъедало меня изнутри, и очень хотелось выблевать его обратно.

— Оставь бутылку себе, — сказал я устало. Парень уже наливал снова.

— Блин, чувак, я твой должник!

Я пошел к двери. Ну его, все равно скоро подохнет, как остальные.

Ко мне подбежал владелец бара.

— Сэр! А как же деньги?

Я встал рядом с Гатцем и глянул на него краем глаза.

— Кев, заплати человеку.

Хотя Пик — не преступник в физическом смысле, то есть не стреляет из пистолета и не молотит народ в кашицу, его все уважают. По той простой причине, что он сумел так долго прожить на улицах Нью-Йорка, что даже состарился. Кроме того, Пик все знает. Поэтому преступники перед серьезным делом заходят к Пику.

В баре Пикеринга строят много планов. Пожалуй, все крупные махинации города за последние десять лет начинались за здешним самогоном. Неплохая примета, бывает хуже… Я сунул Мелоди пару йен и зарезервировал заднюю комнату. Там я заказал для Гатца миску того, что у Мелоди варилось на кухне, и ждал, пока он наестся. Сначала Гатц еле ковырял еду, потом включился какой-то древний инстинкт, и под конец он съел бы саму миску, если бы мне не пришлось потом платить за нее отдельно.

Не успел я взяться за кружку, как заявился Тай Кит с большой черной сумкой.

— Приветствую! — Он плюхнул сумку на пол и раскрыл ее. — Погодите, сейчас Тай все просканирует и отключит. Тай не любит говорить в общественных местах без мер предосторожности.

Я кивнул, поднял кружку и отхлебнул. Зря: самогон Пика нужно глотать залпом, морщиться и держать в желудке усилием воли.

— Ради бога.

Он принялся извлекать из сумки кучу всяких железок и раскладывать их по периметру. Время от времени брал в руку какой-то приборчик и проверял показания. Мы с Гатцем молча наблюдали.

Наконец Кит широко улыбнулся и плюхнулся на стул.

— Готово! Теперь можно спокойно беседовать. — Он подмигнул мне. — А твое имя на слуху! Все говорят, что Эйвери Кейтс из Нью-Йорка выходит на большое дело.

Я слегка поперхнулся.

— Очень рад.

Мильтон и Таннер прибыли без фанфар, тут же встали спиной к стене, скрестили руки и недовольно на меня воззрились. Я махнул рукой, выключая звук телевида.

— Ну, раз все здесь, полагаю, мы теперь команда?

Тай Кит слабо улыбнулся и дрогнул носом.

— Наверное, мы как раз настолько отчаялись.

— Говори за себя! — прорычала Таннер. Мильтон только молча шевельнула губами. — Хотя мы тоже в команде.

Это главное, а почему они в команде, мне было наплевать.

— Ладно, поехали. Надо обсудить три пункта. Первое: с этого момента вы все работаете на меня. Работа началась, и если вас не устраиваю я или мои приказы, уходите прямо сейчас.

Я обвел всех взглядом. Полная тишина.

— Перезнакомимся позже. Второе — у нас не демократия. Деньги идут через меня; если хотите получить свою долю, делайте, что я скажу и когда я скажу. Мне понадобится ваша помощь как специалистов. Но не спорьте со мной. Вопросы?

Я снова подождал. Через секунду, к моему удивлению, одна из близнецов подняла руку.

— Хорошо, Кейтс, мы специалисты, — сухо произнесла она. — Про Кита я тоже наслышана. А кто этот зомби?

Я глянул на Гатца и ухмыльнулся.

— Кев Гатц — тот, с кем вы будете иметь дело, если меня разозлите.

Мы все секунду смотрели на Гатца. Тот притворялся спящим.

Сестры переглянулись.

— Хорошо. Я кивнул.

— И последнее: наши дальнейшие действия. Нужна информация. Электрическая церковь — религия, разрешенная и охраняемая государством согласно указам ОС номер триста двадцать один и триста двадцать два. В указах нет никаких подробностей о том, чем она занимается и где находится. Нужно провести разведку. — Я замолчал и выпил остатки самогона. От жгучего пойла заслезились глаза. — Начнем с захвата источника информации.

Я подождал. Все смотрели на меня. Кит взволнованно закрутил головой, оценивая реакцию других.

— Стоп… Кейтс, ты хочешь сказать, что мы захватим монаха?!

Я кивнул.

— Наш приоритет номер один. Найти источник информации, похитить его, а потом ты разберешь его и выяснишь все, что сможешь.

Гатц ожил, подался вперед, скрипнув ботинками, и уставился в экран телевида. Я заметил, что он напряжен, и стал следить за ним краем глаза.

— В Нью-Йорке дело не выгорит. Как уже сказал мистер Кит, я привлек внимание системного полицейского по фамилии Моудже.

Мильтон и Таннер хором застонали.

— Элиас Моудже!.. — добавила Мильтон. — Знаем мы этого гондона!

— Поэтому мысль такая: надо составить подробный план действий, — заключил я.

— Эйв, — прохрипел Гатц. Он все еще смотрел на телевид. — У нас проблема.

Я повернулся к немому экрану — и чуть не выскочил из собственной шкуры. Весь трехфутовый экран заполняло лицо Барнаби Доусона. Я включил звук.

— …из-под стражи и сбежал. Представитель ССБ не смог объяснить, как капитану Доусону удалось совершить побег, но сообщил, что бывший офицер ССБ вооружен и опасен. Капитан Доусон находился под арестом в отделе служебных расследований по поводу нарушений Хартии ССБ, включая убийство, продажу нелегальных и краденых товаров, пытку подозреваемых, злоупотребление властью, угон ско…

Я снова выключил звук.

— Еще один дружок из ССБ? — спросила одна из сестер, приподняв левую бровь.

Вторая подняла правую бровь.

— Думаю, нужно повысить нам гонорар за опасность.

Я долго смотрел в черные стекла Гатца. Потом встрепенулся.

— Да так, один оживший труп. Он здесь ни при чем. — Я глубоко вдохнул. — План действий по захвату источника информации. Слушайте.

А в уме я все еще видел лицо Доусона с безумно пляшущими голубыми глазами. Так просто я от него не отделаюсь. Если у нас, отбросов, пытающихся выжить на дне бочки дерьма, и есть правило, так это «Взялся убить системщика — не бросай дело на полдороге».