Убить бессмертного, или Электрическая церковь

Эпилог ТЕПЕРЬ ТЫ ОДИН ПРОТИВ ВСЕГО МИРА

В баре «У Пикеринга» было не протолкнуться. В промозглом Нью-Йорке стояла дождливая, мрачная ночь. Тяжелые капли дождя долбили оплавленный камень старых зданий и крошили асфальт грязных, забросанных мусором улиц. Завсегдатаи бара пришли пораньше, чтобы напиться самогона, от которого можно ослепнуть, выкурить краденую сигарету и поиздеваться над новичками. За шаткие деревянные стулья в баре дрались, за территорию могли и ножом пырнуть. У Пикеринга всегда хватало народу, особенно в сырые ночи, но в последнее время даже Пику стало трудновато следить за порядком. Каждый вечер в бар набегало столько темных личностей, что драки почти не прекращались. Близился момент, когда Пикеринг уже не сможет откупиться от всех уличных копов, которые пронюхали об этом злачном месте.

Парню было от силы лет семнадцать. Высокий и худой, со сломанными зубами и длинными тонкими пальцами, он неуверенно вошел в бар и украдкой огляделся. Сальные темные волосы прилипли колбу. Бледная прыщавая кожа лоснилась в слабом свете. Завсегдатаи незаметно смерили его взглядом и пришли к почти единодушному нелестному выводу: салага.

Парень даже не пытался занять место. Он тряхнул узкими плечами, приспустив дешевый рваный плащ, и уверенно прошел к задней стене, где за металлической дверью находился кабинет Пика. У стены, скрестив руки на груди, стоял высокий и невероятно мускулистый человек. Нелегальные мышечные аугменты подрагивали, как отдельные организмы.

На полпути парня схватила за локоть чья-то рука в кожаной перчатке. К руке прилагался приземистый мужчина со сложной сетью капилляров на серой физиономии. От линии волос к горлу шел уродливый рваный шрам. Мужчина облизнул губы и невнятно прохрипел:

— Эй, салага! Выворачивай карманы, и я тебя не кокну. Вокруг послышались тихие смешки: посетителям было любопытно посмотреть, как парень отреагирует, но не более того.

— Пусти, — сказал парень. — А то скормлю тебе твои пальцы!

Снова смех, на этот раз издевательский. Приземистый решил, что смеются над ним. Он, может, и оставил бы парня в покое, если бы тот унизился, попросил по-хорошему. Но умника надо проучить.

— Ты что мелешь, щенок! — прорычал он, сильно сдавливая локоть парня. — Здесь умникам не место, сечешь?

Парень резко выбросил в сторону свободную руку, и в раскрытую ладонь прыгнул нож из рукава. Он крепко сжал рукоятку и полоснул обидчика по лицу. На стол брызнула кровь; мужчина отпрянул, зажав ладонями лицо, и завизжал:

— Порезал меня, мать твою! Сволочь!

Парень внимательно посмотрел на него, вытер лезвие плащом и вернул в пружинную кобуру. Затем пошел дальше.

Громила перед дверью смерил его подозрительным взглядом.

— Versuchen sie nicht das mit mir, zicklein. I schaepper sie in zwei. Ja?[2]

Парень покачал головой:

— Что за тарабарщина, не понимаю. Громила возмущенно вздохнул.

— Американцы хренофы! Путто осталной мир не сушчествует! Какофо тебе хрена нато?

Парень выпятил нижнюю челюсть.

— Я хочу видеть Эйвери Кейтса.

Громила мгновенно схватил парня за горло, а второй рукой обезвредил нож. Остальные на них не обращали внимания.

— Бьес имен, zicklein[3], - прошептал немец. — Бьес имен, ja?

Парень кивнул и облизал губы.

— Хорошо, хорошо. Мне нужно его увидеть. Немец отпустил его.

— Ти что-то хотель ему показат? Парень кивнул.

— Да.

— Сдафай орушие. Фсе. Потом отсканю, ja? Не питайся менья наколот, а то путет непо ф алмасах, ja?

Парень отдал немцу нож.

— И это фсе? Парень кивнул:

— Это все.

Громила вздохнул, взял прибор в форме жезла и провел по парню сверху вниз и обратно, наблюдая за показаниями на маленьком экране. Потом шагнул в сторону и махнул: мол, заходи. Парень секунду поколебался, набросил плащ на плечи и ступил вперед. Дверь автоматически открылась.

Кабинет Пика был очень захламлен. Пробираясь между стопками бумаги к древнему письменному столу, парень удивлялся: на черта людям нужно столько барахла? За его приближением наблюдали трое: глубокий старик, который сидел за столом, положив руку на странное плоское устройство, покрытое кнопками; мужчина помоложе, весь в черном, который сидел на краю стола и курил; еще один старик у дальней стены, в дорогой одежде, совсем седой, но аккуратно постриженный и причесанный, с путающим стеклянным взглядом.

Парень сглотнул, остановился перед ними и вытаращил глаза на мужчину помоложе. Седеющие волосы мужчины были зачесаны назад и скреплены в хвост. Сам он был бледен, небрит и смотрел из-за стекол темных очков с легкой улыбкой.

— Вы… — начал парень.

Мужчина предостерегающе поднял руку.

— Без имен, mi amigo! У ССБ везде уши. Осторожность не повредит.

Парень кивнул.

— Мне велели прийти сюда и… э-э… поговорить с… э-э… — Он заколебался. — Наверное, с вами. — Он расправил плечи. — Возьмите меня.

Мужчина улыбнулся и кивнул тому, что постарше.

— Слышал? Хочет, чтобы мы его взяли вершить добрые дела.

— Спроси, — выдохнул дым старик, — есть ли у него рекомендации.

Мужчина, продолжая улыбаться, повернулся к парню, вставил в рот сигарету и развел руками.

— Рекомендации?

Парень кивнул, сунул руку в карман плаща, достал кожаную сумочку и бросил длинноволосому. Тот легко поймал ее и раскрыл. В кабинете тускло блеснула голограмма золотого значка и цифровое фото мрачного негра с бегущей строкой текста.

— Капитан Келвин Биллингтон. Служба системной безопасности.

Мужчина отдал значок пожилому. Тот молча взял его.

— Как? Когда?

— Час назад. Кладбище Баттери. Я перерезал ему горло. Чисто сработал! — Парень скорчил злобную гримасу, шмыгнул носом и утерся рукавом. — Этот коп обдирал нас до нитки. Что ни заберешь у богачей, он тут как тут. Всех дергает, носы кровянит, девчонок портит… Так ему и надо, сволочи.

Мужчина помоложе кивнул.

— Мистер Пикеринг? Можете это подтвердить? Старик постучал по кнопкам и уставился в болезненно

светящийся экран.

— Есть у меня убитый, некий капитан Биллингтон, перерезано горло, известие получено полчаса назад. — Он моргнул. — Парень, тебе лучше не высовываться! Есть твое подробное описание.

Парень кивнул.

— Ясно.

Мужчина помоложе внимательно посмотрел на парня. Пожилой вернул значок.

— Хорошо. Ты понимаешь, что мы тут не в игрушки играем? Мы не банда грабителей, с которыми можно пару недель потусоваться, чтобы подработать. Это серьезно. — Он ткнул согнутым пальцем в парня. — Ты только что убил системного копа. Теперь ты один против всего мира. Мы — все, что у тебя есть.

Лицо парня ожесточилось. Он задрал подбородок.

— Я знаю, что делаю. Я ненавижу этот мир! Я ненавижу Систему!

Мужчина наконец кивнул.

— Ладно. Несколько правил. Первое — держи рот на замке. Мне все равно, что ты о себе думаешь. Нельзя напиваться, нельзя хвастаться и трепать языком. Нас нет. Мы никогда не встречались. Я не знаю, кто ты. — Лицо мужчины посуровело, и он стал казаться гораздо старше. — Хотя на самом деле знаю, так? Если подставишь нас, будет плохо, понял?

Парень кивнул.

— Не подставлю.

— Хорошо. Иди обратно в бар. Мы с тобой свяжемся. Длинноволосый проследил, как парень выходит из кабинета, и медленно подошел к столу.

— Моложе некуда, блин, — проворчал Пик. — Тут написано, ему шестнадцать!

— Пик, я в шестнадцать лет уже троих убил, — ответил Кейтс, снова садясь на стол. — Для настоящего дела возраст не важен.

— Еще одна, — тихо сказал Беллинг, посмотрев на экран. Негритянка средних лет с повязкой на глазу и крюком вместо левой руки громко отчитывала немца-охранника. Гора искусственных мышц воспринимала это стоически.

Кейтс тоже посмотрел на экран. На его лице заиграла все та же полуулыбка. Вот такая кутерьма с тех самых пор, как они пустили о себе слух и подкрепили действием: два шумных ограбления, шесть убитых копов (все — последние подонки, которых никто не стал бы оплакивать). Системщики, конечно, элита, но они еще не имели дела с членом «Дунвару» и Эйвери Кейтсом одновременно. Они еще не играли против всего города. Ну, а уличным копам жадность не давала отказаться от крышевания Пикеринга.

Кейтс смотрел, как немец сканирует женщину на предмет оружия, и чувствовал внутри знакомый зуд.

Ну вот, началось.