В джазе только хулиганы

Глава 16. Девять месяцев

— Ах-ха-ха-ха-ха-хах! Ра! Ты опять пукаешь ртом?! Я думал отпуск поможет тебе прийти в себя, — Саша уложил руки на барную стойку и облокотился головой, заглядывая мне под ладонь.

Пришлось спрятать рот от непрошенных бородатых зрителей.

— Вообще-то! Это очень полезное упражнение! Губная трель называется! Если не разбираешься — иди, вон, делай свои коктейльчики! — огрызнулась я и собралась отойти от барной стойки в глубину зала, где меня не достанет прихвостень в гавайской рубашке.

Но он поймал меня за запястье с браслетом из пёстрых цветов.

— Эй! Ну не обижайся! Красиво ты пукаешь. Продолжай.

Я уже привыкла при любой удачной возможности пырпыркать даже под чужие песни в караоке и не всегда осознавала, что люди странно косятся. Они меня не смущали — возможно, их смущала я? А в присутствии Сани что-то не хотелось давать поводов для диалога.

— Хочешь вкусный лимонад? Пина-колада!

— Не-а! Я не пью!

— Он же безалкогольный!

— А я и лимонады не пью!

— Тогда гавайский пунш…

На этот раз с наступлением сентябрьских похолоданий Ярослав придумал провести «Луаву» с кокосами и цветочными бусами. После пенно-пивной вечеринки с мыльными пузырями, школьного выпускного, зомби-вечера и ретро-выходных, прошедших этим летом, я поняла, что только на Ярике и держалась вся культурная программа «Фа-соли». Эля отвечала за документацию, контролировала закупки и выходила петь в основном не в нашу смену — увлекалась взрослыми делами, поэтому, наверное, была такая строгая. Её двадцати девятилетие мы отпраздновали, ну конечно же, на работе, исполнив для неё целый сет-лист песен с признаниями в любви лучшей на Земле начальнице.

Мой списочек пополнялся публичными премьерами. По просьбе Надин Дмитриевны я выступила на двух мероприятиях у «книжников». Это была обычная практика — засылать малоопытных вокалистов в библиотеку на концерты для пенсионеров. Они остались в восторге от моего репертуара и ещё десятка детишек, исполняющих «Антошку» и «Прекрасное далёко». В июне я с горем пополам закрыла сессию, а июль провела в караоке. Домой приходила только поспать и пораздражать соседей, подыгрывающих мне в такт на батареях. Ну, извините! Домашнее задание от Надин Дмитриевны само себя не выучит!

В августе я тоже планировала работать каждый день, чтобы не терять вокальную форму — ведь вся «семейка» свернулась на каникулы ещё в последних числах мая. Надин улетела с очередным мужем на Бали. Но и тут я окончательно осталась без дела: расщедрившаяся спьяну Эля отправила меня в отпуск за переработки. Лучше б она себя отправила! Пришлось паковать чемодан, впихивать в него тексты пятнадцати песен, что Надин поручила мне разучивать самостоятельно летом, и наведаться ближайшим рейсом в Саратов.

К дорогим мамульчику и папульчику, по которым я скучала неимоверно. Но если кто-то рассчитывал, что за август я забуду про вокальные упражнения, он жестоко ошибался!

— Вот дождёшься, Ра! И я уйду от тебя к кому-нибудь другому! — обидчиво придвинул ко мне стакан с пуншем Саша. — Не ценишь ты моей заботы.

Дурак!

— Не шути так, ладно? А то тебя могут неправильно понять.

— Кто, например?

Я бы уточнила! Но особого смысла в этом не прослеживалось… о Соколове я только из чужих разговоров и узнавала: там взял первое место, сям. Потом закончился учебный сезон, на каникулы, похоже, ушли даже организаторы конкурсов. А Кирилла в «Фа-соли» за целое лето я так ни разу и не увидела…

Последняя наша встреча пришлась на конкурс в январе, на который меня брали с собой Даша и Ярослав. И это не считая моих больных сновидений, где он выходил на сцену в чёрном, как бездна, смокинге, по-голливудски улыбался, смахивая завитую прядь волос, и начинал исполнять мюзикл на пару с пританцовывающей Надин Дмитриевной. Её волосы были зализаны в загогулину, а облегающее серебристое платье, как у Феи-крёстной из «Шрека», ослепительно мерцало и норовило меня разбудить.

— Что вы так мя-я-ягко с этой бездарностью?

— Я обучаю её уж полгода и никакой благодарности-и-и! — так пустите меня хоть на один конкурс! Я принесу вам жалкий сертификат об участии!

— Сможет ли-и-и когда-то она запе-еть?

— В то-ой же мере, что поумнеть? Ох, ты бы видел ту короткую юбку…

— И этим она собиралась меня привлечь? Ха!

— Именно! Она притащилась в тот день за полчаса!

— За-а-а по-о-олчас-а-а-а!

— За-а-а полчаса! И как лохушка искала глазами тебя-я-я!..

А я ведь по наставлению Надин не то, что не нюхала!.. Я даже не пила газировку!

❤❤❤

— А? Заходи, Регин, — из-за внутренней двери показалось ровного смуглого тона лицо с алыми губами.

Я чуть не взвизгнула от нетерпения: думала даже, что наброшусь с объятиями и начну плакаться о том, как скучала всё лето! Как с пеной у рта рассказывала родителям про Уштакову Надин Дмитриевну, в прошлом, звезду академического музыкального театра имени Станиславского, что взяла меня на обучение! Вдали от нашего вокального кабинета я вспоминала начало календарного года и не могла поверить, что по возвращению снова пойду на занятия — уже не такая желторотая — и обязательно покажу, как добросовестно подготовила весь список песен! Как разеваю варежку и долго держу окончания! Может, это самовнушение, но перед отпуском мне даже перепали чаевые от гостей! Надин не привыкла размениваться на похвалу, а я всё равно представляла, что сегодня она послушает меня, хмыкнет и скажет целое: «молодец, ничего так»! И вот!.. После трёхмесячного отпуска она прямо передо мной!

Сидит с привычным чопорным взглядом, совершенно не располагая к телячьим нежностям. Я быстро оценила потенциальный ущерб и опомнилась.

— Здравствуйте, Надин Дмитриевна!

Преподавательница восседала боком к раскрытой клавиатуре пианино, скрестив руки на груди. В воздушного фасона кофточке с пышным воротником, чёрных брюках и узеньких очках, предназначенных явно для понта, но не для зрения. Была чем-то подозрительно озадачена.

— Регин… пока ничего не спрашиваю у тебя. Попозже мне расскажешь, чем занималась на каникулах, — Надин вздохнула и изящно занесла запястье с тоненьким браслетом со стразами. Оказывается, это были часы. — Через одиннадцать минут. Посиди пока на диване, хорошо? Начнём ровно полпятого.

Я понятливо кивнула и осмотрела кабинет: чистый, нетронутый журнальный столик, дерево с сочными зелёными листьями без плодов и покоящийся на подоконнике ноутбук. Выключенный. Значит, до меня сегодня никто не занимался?.. Странно, Даша так просилась на три часа во вторник, но Надин сказала, что это время уже занято.

Слегка поёжившись с улицы, я вылезла из ветровки и повесила её на крючок. Слишком уж быстро нагрянула прохлада. А в Саратове, между прочим, ещё продолжались остатки лета!

— Холодно тебе? Чай налей, — добавила преподавательница. — Конфету возьми в ящике.

А-а-а? Я обмерла от услышанного. Стоило трудов не пялиться слишком сильно на странно ведущую себя женщину… Мне? Сладкую конфету перед занятием?

— Надин Дмитриевна, всё в порядке? — напрашивающийся вопрос. Задумавшаяся Надин среагировала с отставанием, переведя взгляд с линолеума на меня и непонимающе приоткрыла накрашенный рот. — Мне же нельзя сладкое, помните?

— А… — она изумлённо мотнула головой и уже гораздо тише подытожила. — Диатез — неприятная штука.

Какой ещё диатез?! У меня нет аллергии на сладкое! Весь август я добровольно отказывалась от домашних эклеров, варёной сгущёнки и папиных настоек! Для чего?! А-а-а-а-а! Скажите мне, что это загримированная балийка! Настоящую Надин похитили дельфины?

Я глубоко вдохнула и задержала дыхание, чтобы не высказаться под властью сахарной недостаточности. Отошла к полке с обувью и, придержав сумку, наклонилась за тапками, как вдруг увидела на коврике большого размера новенькие кроссовки с галочками по бокам. У преподавательницы была не такая здоровая лапища… Да и не подходила обувь под её деловой лук. Так значит, здесь кто-то есть?

— Осторожно-осторожно! — Надин подскочила со стула и бросилась к дверям. Я, едва успев поменять балетки на местные тапки, отпрыгнула вглубь кабинета. — Ну чего ты в шлёпках-то на улицу ушёл? Споткнуться же мог!

Из-за раскрывшейся створки, ударившейся об стену, показался край широченной коробки. Надин Дмитриевна распласталась вдоль стены, удерживая внутреннюю дверь, а нечто длинное и прямоугольное всё глубже вплывало в помещение. Затем на пороге показался он, непосредственно заносящий явно тяжёлый продолговатый объект…

— Да не переживайте, не уроню, — ухмыльнулись знакомые губы.

Вот так встреча!

— Да я же не за коробку!.. Кирилл, давай её на ковры. Поближе к стене, чтобы не мешала.

— Хорошо, — промурлыкал он.

По-прежнему, что и девять месяцев назад, стреляющий глазами бесстыдно пленительного серого цвета, Соколов вошёл в кабинет и при виде меня, ничуть не смутившись, заулыбался до ямочек на щеках.

За девять месяцев мог родиться ребёнок! Некоторые умудрялись жениться и развестись! Я же за это время детально спланировала, как буду исполнять «песню мести», с которой возьму лауреатство первой степени и ехидно похлопаю ресничками перед его носом — но едва ли за этот срок я доросла до уровня, чтобы хотя бы сходить на свой первый конкурс!

Пришлось стеснительно скрестить руки, чтобы сдержаться от щекотливой дрожи, хлынувшей в грудь, и прижаться ближе к колонке. Соколов в светлой плотно сидящей рубашке полностью занёс коробку, удерживая её руками, раздавшимися мышцами. Прислонил один конец к полу у стены, где ему указала Надин, а со второго начал вскрывать.

— Ой, спасибо тебе большое, — преподавательница смешно засуетилась, пытаясь помочь, но бессмысленно помахав руками, отошла в сторонку. — Сразу соберёшь?

— Нечего тут собирать, — парень забрался внутрь коробки и постепенно вытянул из неё явно тяжёлый аппарат.

Расположил его во всю длину на полу, покрутил какие-то поручни и разложил вверх крышку с экраном. Всё это быстро стало похоже на… Да быть того не может! Зачем?

— Что это? — подала я голос без излишних приветствий.

Надин Дмитриевна самозабвенно склоняла голову то в одну, то в другую сторону, явно присматривая новому атрибуту место. А вот Соколов охотно отозвался, снимая с дисплея плёнку.

Ехидно улыбнулся в лучших традициях и пристально меня осмотрел. Спокойно дышать стало проблематично…

— А ты сама не видишь? Беговая дорожка.

— Вижу! Зачем?!

Соколов пожал широкими плечами.

— Наверное, кому-то в кабинете нужно похудеть, — а-а-а-а! Всё такой же хам?!

— Кому же? — сощурилась я, сильнее сжимая скрещенные руки. — Тебе что ли?

— Нет, мне не надо, — рассмеявшийся в голос Кирилл резво отогнул край рубашки, продемонстрировав мышцы, и довольно похлопал себя по животу. — У меня всё хорошо.

Я напряглась, пытаясь приструнить мурашки от непрошенного зрелища. Любитель оголиться нашёлся! Пускай держит при себе свои намёки!

— Регин, вообще-то это для тебя, — очнулась преподавательница.

Из меня вырвался сдавленный писк.

— Для м-меня? Вы хотите, чтобы я худела?

Надин изумлённо помедлила, стоило мне поинтересоваться… а потом как зашлась громким неудержимым смехом. К ней присоединился и Соколов. Пришлось ждать, когда они навеселятся, и мучаться догадками…

— Куда тебе худеть, деточка?! Одними кожей и костями ты не запоёшь! Лучше расскажи мне потом, почему ты, как все нормальные дети, за лето не поправилась! А это… для репетиций по новой системе! — гордо заявила Надин.

Почему не поправилась? Да потому что ВЫ ЗАПРЕТИЛИ МНЕ ВСЁ, ЧЕМ Я ПИТАЛАСЬ!

Но напомнить об этом я не решилась. Стиснула зубы, поражаясь, насколько внаглую пялился Кирилл.

— Она всегда по вторникам будет после меня заниматься?

— Да. И… по пятницам тоже, — всё ещё пыталась отдышаться от смеха Надин Дмитриевна.

Я задержала дыхание.

— Это я всё время буду собираться домой под «Кузнечика» что ли? Пожалейте, Надин Дмитриевна!

Ну приехали! Зима уж прошла, весна и лето! Осень началась! А он всё припоминает!..

— Тебя-то я жалею, Кирилл. А вот Регинка-а-а… теперь будет раз в десять больше огребать, — рассмеялась преподавательница. — Она когда с детьми ходила по расписанию, я её начинаю слушать, и уши расслабля-я-яются. Знаешь же, какие мелкие ребятки визгливые, у них нёбо ещё не сформировано, голосочек паршивенький! А Регина едва подучилась и на их фоне ну прям суперзвезда со своим «Дальнобойщиком».

Заканчивайте, блин, надо мной ржать! Надорвётесь ещё!

Соколов едва не смахнул слезу, бесшумно дрожа от смеха. Я отважилась вмешаться:

— Ну в этом-то году я не буду его петь? Я выучила всё по списку! Там даже одна песня Адель была!

— А вот сейчас и посмотрим, Регина! Готовь давай флэшку, — я тут же забралась рукой в карман сумки. Надин помахала у раскрасневшегося лица ладонью и заглянула на горящий экран беговой дорожки. — Гляди-ка, работает… Ну а ты чего, Кирилл? Споёшь мне что-нибудь перед уходом? «Feeling good» Бубле, например?

Я даже прервала поиски флэшки, чтобы удостовериться, что он растерялся и прикусил нижнюю губу.

— Ну-у-у…

— Соколов! Безобразник! Часики тик-так, тик-так… не успеешь штаны свои протереть, уже январские каникулы и Черногория!

— Да спою-спою! — заулыбался он. — Уже включаю.