В джазе только хулиганы

Глава 24.1 Круглый стол

Не детское время. В концертном зале остались только немногие артисты и их преподаватели. Родительниц, братьев, сестёр, друзей, группы поддержки, фанатов Death Breath — всех выставили в фойе. Мне впервые представилась возможность попасть на круглый стол к жюри. Правда, вместе с Кириллом — была его очередь — и Дашей. Одной мне никто бы не доверил комментарии к выступлениям семейки, но мы с Ковалёвой уломали организаторов на пару лишних мест, чтобы поглазеть на Савицкого… когда ты поёшь джаз, не так уж и сложно добиться «привилегий» от окружающих.

Растопчинская с забавной фамилией, её не запомнившийся университетский услужник и Господин* никак не возвращались на подмостки сцены: скрылись в одной из гримёрок за кулисами, куда не пускали чужих, и, наверное, пили и ели после тяжкого рабочего дня.

А мы их не очень терпеливо ждали, заняв свободные места в среднем ряду: я села на ближайшее от пролёта, через одного человека, чтобы в случае чего быстро добраться до Савицкого и сделать фотографию. По этой же причине мы с Дашей не переодели концертные платья в надежде, что нас вспомнят по внешнему виду. Тускловатый жёлтый свет исходил от ламп по периметру зала, слышался гул от разговоров. Стоило им возрасти в громкости, как ведущий, вызвавшийся в качестве няньки, пресекал безобразие в микрофон. Ковалёва, устроившаяся позади, шептала мне на ухо вычитанные сплетни из журналистских статей про Death Breath, и так проходило наше ожидание, пока девушка в соседнем кресле не увидела явно свою знакомую, решившую обогнуть ряд. Тогда она живо подобрала подол своего платья и освободила крайнее место возле пролёта, выскочив подружке навстречу.

— Наконец-то! — буркнула Ковалёва. — Выпустите, пожалуйста…

Она собиралась подсесть ко мне и, кажется, наступила кому-то ойкнувшему на ногу.

А когда я повернула голову вправо, чтобы проследить, как Даша плюхается рядом, было уже поздно спасаться.

— Ты поступила негуманно! — произнесли уже отмытые манящие губы, но всё также раскрасневшиеся. Видимо, от усилий, с которыми прискакавший из-за кулис Соколов оттирал лицо! — Даже в фильмах к яду предусмотрено противоядие!.. Я уверен, вы чем-то специальным оттираете эту шпаклёвку!

— Бедненький! Водой ему пришлось умываться, — не сдержала я довольства.

Догадливый Соколов! У меня было припасено косметическое масло на случай испорченного макияжа, но делиться я им с тобой, конечно же, не собиралась…

Благодаря моей невинной шалости Кирилла никто не захотел пропускать вперёд, и он, умаявшийся, зато чистый, был вынужден выступать самым последним в списке. Подмоченный в раковине воротник успел высохнуть, руки возмущённо скрестились на груди, а в глазах не осталось и намёка флирт. Теперь он искренне разозлился!

Даша, получается, бесцельно поднявшаяся с кресла, простонала что-то сзади и, судя по звукам, рухнула обратно.

— Я так и не понял, оттёр я твою помаду, или у меня лицо покраснело от раздражения! — не унимался Кирилл, расслабив яркую красную бабочку.

— Ну и хорошо! — зашептала я. — Мне ты на питерском конкурсе таблетку от похмелья тоже не предлагал!

— Я тебя умоляю! Ты вообще знаешь, что такое похмелье? — куда мне до тебя, Соколов, до алкоголика?

— А ты знаешь, что тырить чужой микрофон — нехорошо?!

— Что значит «чужой»? Он общий! Как будто ты одна в него поёшь!

— М-м-м! Как микрофон — так сразу общий, а «Fever» — собственность твоя?

— Ты сама знаешь, что в моём исполнении она круче!

— Не знаю, не слышала! Может быть, ты, кроме своего Бубле, ничего петь не умеешь?!

— Ре-бяяяя-таааа, — отрезвляюще прошипела Даша нам на уши, — заткни-тееесь! Вас сейчас выгонят…

Мы с Соколовым, стремящиеся оттолкнуться друг от друга лбами, синхронно глянули в сторону сцены, у которой ведущий, запомнивший нас ещё с кулис, практически пустил пену изо рта от злобы. Он смотрел в нашу сторону не моргающим убийственным взглядом: пришлось ретироваться.

— Всё, Соколов! — понизила я голос и отвернулась. — Помалкивай и не мешай мне ждать Савицкого.

— Кто это?

— Стыдно не знать своё жюри, — шикнула я.

— А-а-а… продюсер?! Думаешь, он тебя заметит? — я оскорблённо-медленно повернулась обратно к Кириллу, вновь сияющему ехидной улыбкой. — Звезда по имени «Ра».

Он так приторно растягивал припухшие губы, зализывая их кончиком языка, что мне, загипнотизированной, было трудно выбрать между прилюдным неистовым поцелуем и попыткой затянуть петлю его бабочки до удушья…

Но каким-то неведомым образом я всё же справилась и, громко осуждающе вздохнув, осталась бездействовать в кресле. Посмотрим, как Кирилл продолжит смеяться, когда я встану на одну ступень с ним: сможет ли он смириться с моим первым местом? Ведь сегодня состоялось выступление, после которого я испытывала глубочайшую гордость за себя, не догадывалась, а просто знала, что справилась с динамикой «Fever», познала суть твэнгового звучания и, преисполнившись драйва, отдалась номеру без остатка. Голос лился беспрепятственно!

Я позволила себе петь с лёгкостью джаз-вумен со стажем. Сегодня играли не мной — играла я!

Спустя около получаса, за которые я успела мысленно высказать скучающему Соколову чуточку больше претензий, чем бесконечность, ведущего окликнули из-за кулис. Зал, успевший наполниться более громким монотонным гудением, предрасполагал к тому, чтобы задремать, но вот одёрнувшийся мужчина в костюме ухватил с подмостков планшет со списками, постучал пальцем по мембране микрофона и откашлялся в него.

— Кхм-кхм… тише, пожалуйста. Поприветствуем жюри.

Под разрастающиеся, всё более бодрые аплодисменты на сцену незамедлительно вышли три фигуры: тучная суровая женщина с узенькими бёдрами, умещающимися в юбку-карандаш, и крохотными губками на огромной башке. Её искусственные кудри походили на средневековый парик-клоповник. Рядом плёлся всё тот же скрюченный мужчинка, шоркающий ботинками. А правее от него — трудно было поверить — действительно важно шёл сам солист Death Breath! Русоволосый, чуть хмуривший густые брови, с пронзительным ястребиным взглядом и выдающимися скулами. Он, держащий нос чуть задранным, был одет в чёрную кожаную куртку, увешанную бляшками и ремнями, не по погоде разодранные на коленях и бёдрах джинсы, массивные берцы и… словно облачён в «ауру» известности.

Сильно успешные люди всегда «носили» кожу Эдварда из Сумерек?

Соколов, резво пригладивший будто уставшие, выбившиеся из укладки волосы, метнул в меня косой взгляд.

Не боись, клювик, тебя продюсировать точно не возьмутся! Вот вышел бы ты петь в губной помаде, в моём переливающимся стразами платье… таких у нас на эстраде любят!

Жюри спустились к подножию сцены и уселись на три специально подготовленных кресла лицом к залу. Савицкий расположился удачно — мне было хорошо его видно между чужих голов. Тут же суетливый ведущий организовал для каждого по микрофону, но крючковатый дяденька выставил ладонь, демонстрируя, что ему не надо. Потом, правда, передумал, подозвал не менее крючковатым пальцем ведущего обратно и нагнулся к микрофону, что тот держал в своих руках.

Бедный мужчина боялся взяться за продолговатый предмет, решил воздержаться от излишних прикосновений.

— З-за меня будет говорить Анастасия Родионовна в ц-целях экономии времени. Мы с ней сходимся во мнениях. С-спасибо.

Ведущий вздохнул, разглядывая притаившийся зал, и поднёс микрофон к своему скривившемуся рту.

— Уважаемые участники, это был Борис Иванович Козлов, лауреат международных конкурсов, доцент кафедры эстрадного пения Института вокального искусства. Левее от него — Растопчинская Анастасия Родионовна, ректор Института вокального искусства, член Императорского Русского Музыкального общества, лауреат, гран-призёр международных сольных и хоровых конкурсов, заслуженный работник культуры Российской Федерации… — я задержала дыхание, решив вздохнуть на моменте окончания перечисления её регалий… не загнусь ли? — Участница проекта шоу «Голос», автор методических пособий и программ по вокалу, — фух! — И… Савицкий Леонид. Фронтмен металкор группы «Death Breath», музыкальный продюсер. Сейчас мы с вами в темпе пройдёмся по списку участников, а жюри озвучат нам свои комментарии и оценки. Только для присутствующих! Все остальные замечания мы передадим вашим педагогам! Будьте добры слушать внимательно и откликаться на свой номер сразу же. Иначе мы просто вас пропустим. Спасибо за понимание! Итак, начнём…

___________________________________________

Господин — прозвище Леонида Савицкого, которое ему присвоили фанатки.