В джазе только хулиганы

Глава 31.1 Тридцать первое декабря

— Ну хва-а-а-ати-и-и-ит, — взвыла Ковалёва, колыхая Оксану за плечи. Она убрала от ярко подведённого глаза кисточку туши, выжидая, когда «дашатрясение» закончится. — Куда столько макияжа? Отвалится на холоде… у пацанов тоже кое-что отвалится, столько вас ждать!

— Ой, да там нехолодно совсем! Минус три градуса! — отмахнулась Оксана. — Пускай ждут. А если замёрзнут — в холл зайдут, не глупые.

— Ну, конечно! Ярик-то твой в тепле сидит, в засаде! — расслабила шарф Ковалёва и поправила пальцем стриженные пряди, глядя в отражение. — А тебе, Ра… совсем никого не жалко?

— Что-о-о? На кого это она намекает? — обе девушки отвернулись от зеркала, застав меня с белым карандашом, остановившимся в уголке левого глаза. Я неловко перевела на них взгляд и похлопала ресницами. — Неужели на Кирилла? — Оксана расхихикалась. — А я думала, вы друг друга не перевариваете… соболезновала тебе, что Эля позаботилась купить билет рядом с ним…

— Брось, они шептались весь перелёт и пили кофе из одного стаканчика, — продолжила подбрасывать Даша факты в моём молчаливом присутствии, от чего Оксана засмеялась ещё ехиднее. Хм… а раньше я не замечала, что она похожа на большелобую надменную барабульку! — И кстати, Кирилл видел Ярослава.

— Как?! — резко взволновалась Оксана, выпучив рыбьи глазки, накрашенные в цвете ультрамарина. — Давно?!

— Ещё в аэропорту.

— А… а что же теперь делать?!

— От Вовы прятаться! Он мальчик тихий, правильный! Увидит — сразу настучит Надин Дмитриевне… Кирилл болтать не станет. Ра его попросила.

Ну и дела! Я закончила с белыми стрелками и потянулась в косметичку за тушью. Вову жалко не было, а вот Соколова хотелось сберечь от переохлаждения в равной степени как и добиться от него изумлённого «вау». Если, конечно, он, весь из себя невозмутимый, был способен на подобные междометия…

— Ну и хорошо, что так получилось! На одного человека, от которого Ярослав может не шарахаться, больше. Правда же? — оптимистично вскинула рукой Оксана. Даша ей угукнула. — Давайте лучше о приятном: всё-таки Новый год через два с половиной часа.

Это по-местному! А у родителей, по-саратовски до Нового года оставалось всего полтора!..

— Вот именно! Через тридцать одну минуту по Московскому времени! Ещё раз повторяю! Если мы из-за вас не успеем дойти до парка и зажечь бенгальские огни, я обижусь! Закроюсь в номере и съем всё, что собиралась вам подарить!

К слову, о подарках… мы ни с кем не обсуждали, что планируем ими обмениваться, но девушки — существа внимательные, и то, что Даша подготовилась, меня не удивило. Любопытно было, захотел ли это сделать Кирилл. Мой подарок для него поместился в небольшой кармашек куртки и ждал удачного случая. Он совсем ничего не весил, поэтому прилетел со мной в ручной клади, но наверняка должен был вызвать у Соколова восторг.

Я успела себя убедить, что это сюрприз, и ждать ничего взамен не стоит. Ну если только приглашения разделить вместе с Соколовым его подарок…

— Ла-а-а-а-адно! Я закончила, — Оксана швырнула закрученный тубус туши в косметичку, а сверху сгребла загремевшие кисти и баночки. — Надеваю куртку!

— Слава тебе, Господи! — всплеснула руками Ковалёва. — Ра-а-а! Быстро собирайся!

Пришлось слушаться разбушевавшихся старших. Макияж оказался вовремя закончен: только губы я красить не стала, предугадывая, какое им найдётся применение. Мы запаковались в верхнюю одежду, чтобы продержаться на улице до полуночи. Прихватили бенгальские огни и пластиковые фужеры со стола, засервированного купленной посудой и той, что нашлась в кухонном гарнитуре номера, выключили маленькую ёлочку и поспешили в холл.

Сегодня, когда стемнело примерно в четыре часа, в отеле не включили люстры. Зато путь по коридорам и лестницам сопровождали цветные огоньки, оплетающие хвойные пушистые гирлянды. И, судя по взъерошенным, не притоптанным ворсинкам на дорожке ковра, все постояльцы на нашем этаже уже успели отправиться на празднование.

Вова и Кирилл в расстёгнутых куртках, в новогодних красных колпачках обнимались с бутылками ракии на диванчике возле ресепшена и выглядели крайне недовольно. Соколов пялился в телефон и хмурил брови, кивая Вове, а тот ему что-то рассказывал — явно про нас. Потому что стоило нам подойти, он слегка смутился, продолжая излагать тише о женской непунктуальности.

— Ну наконе… — вздохнул Кирилл, убирая телефон в карман и останавливая взгляд на моём лице, — …ц-то… — я заправила локон под наспех натянутую шапку. Мимолётом прикусив губу, просмаковала то, как нечаянно Соколов сбился и улыбнулся. Он поспешил увести взгляд, продолжив ругаться уже безобидным тоном. — А мы уже думали отмечать Новый год на ресепшене! Пошлите быстрее!

Кажется, ему понравилось…

От ступеней отеля пролегала аллея, по обе стороны от которой располагались два разных парка, утопающих в клейком снегу. В каждом уже проходили гуляния под чёрным полотном неба: отряд маленьких светящихся ёлочек виднелся издалека, большие мерцающие композиции в виде ёлочных игрушек и подарков, хороводы туристов вокруг главных ёлок, работающие детские карусели и кафешки-теремки, укрытые заснеженными ветками. Мы свернули влево, куда нас заманивал местный дедушка Мороз:«Сречна Нова година»!*

Имелся у нас и свой шифрующийся Ярослав в красном халате и белой бороде. Тенью шёл позади, из-за чего мы с девочками хихикали, а Вова всё время озирался, не понимая, что смешного.

— Настроение у нас хорошее, Вов, — отводила подозрения Даша, — не отвлекайтесь. Скоро там главная ёлка?

Ковалёва вела меня и Оксану под локти, а парни шли впереди. Я засматривалась на прилавки с выпечкой и напитками. Принюхивалась к знакомым и не очень запахам, любовалась счастливыми лицами, прислушивалась к речам, редко улавливая родной язык. Задирала голову, пялясь на приближающуюся макушку украшенной ели в центре парка. Ловила ртом свежий, но не кусачий воздух и думала о том, что предчувствие надвигающихся затаившихся перемен в любой точке мира чувствовалось одинаково волшебно.

— Осталось четыре минуты, — мы остановились неподалёку от гуляк, облепивших островок, где возвышалась ёлка с гигантскими стеклянными шарами красного и жёлтого цвета.

— До чего? — хмыкнула я, планируя пошутить…

— До Нового года по Москве, — пожал Соколов плечами.

ЧТО?!

— Так быстро?! — я дёрнулась и полезла в карман за зажигалками. — У кого бенгальские огни? Надо подготовиться… мы всё провороним!

— О, очнулась! А я говорила… — прыснула Даша. — Но нет, как же мы не накрашенные в десять слоёв выйдем из номера?!

От меня, съёжившейся, словившей приступ неловкости, не утаилось, как Кирилл тихо посмеялся, взявшись вскрывать бутылку.

— Ребят, я сейчас вернусь, — вдруг ни с того ни с сего выдала Оксана. — Даш, вот стаканы.

— Куда ты?! — испуганно вытаращился Вова. — Я же говорю, времени не осталось!

— Я… хочу сфотографироваться с дедом Морозом, — мечтательно растянула она губы в улыбке.

А-а-а, вот оно что! С таким коротконогим, с родинками по всему лицу и мешком претензий, который мы получили в чате после его заселения в отель? Надо было, видите ли, задержать водителя автобуса, чтобы Ярик не ждал вечернего — а заодно спалился и перед Вовой! Там всего-то было пару десятков мест!

— Ты не успеешь! Смотри, какая очередь! — продолжал логично возмущаться наш подозревака. — Подожди пять минут…

— Успею! — бросила Оксана и, пока Вова вбирал воздух, чтобы обрушить на неё свежие аргументы, кинулась в толпу.

Из-под подошвы быстро удаляющихся женский сапог вылетали клочки снега. И я, изумляясь целеустремлённости двух влюблённых, неожиданно ощутила, как мою правую ладонь невесомо огладили чьи-то горячие пальцы.

Соколов прошёл у меня за спиной, взяв у Даши пластиковые бокальчики.

— Забей, Вов. Опоздает — будет знать, — беззлобно заметил он.

— Не потеряется?

— Держи стаканы!

Соколов разлил по бокалам ракию. Хотелось попробовать, что же это такое, заменяющее черногорцам шампанское на Новый год и лекарства от всех болезней. За подготовкой время проистекало ещё быстрее, не замедляясь ни на секундочку. Хотя эти мгновения, я знала, что прямо сейчас запечатывались в памяти очень ярко: в стаканчике дрожал напиток, парило от прилавков, слышался хруст снега, смех, весёлые песни, разносящиеся эхом по улице. Некоторые люди сбивались в кучки над телефонной трансляцией, явно ожидая Новый год, как и мы, по столичному российскому времени. И самое приятное — что за мной наблюдал остановившийся рядом Соколов.

— Давайте за уходящий что ли выпьем, — засуетилась Ковалёва. — Весёлый был год! Начался в Италии — у некоторых, — уточнила она, занеся бокал, — заканчивается в Черногории. А сколько дипломов нахватались! Чего только Довлатов стоит!

— Не такой уж он и злой, этот ваш Довлатов, — влезла я. — Встречали и похуже.

Эти трое кадров засмеялись.

— Согласна, Растопчинская всех переплюнула, — закивала Даша. — Но главное — что мы с вами живы-здоровы…

— Мать, куда-то тебя не туда занесло, — усмехнулся Соколов. — Что за старпёровские тосты? Где огонь в глазах?

— Знаешь что? Мне ракию никто не поджигал!

— Нельзя открытый огонь на улице, — вставил Вова.

Жаль, прогноз погоды не учитывал духоту, которую он ввёз в страну…

— Ой, всё! Давайте уже выпьем!

Мы чокнулись и опрокинули в рот бокалы, поторапливаясь — часы на телефоне показывали уже без двух минут. Горло обожгла тёплая, стекающая в пищевод жидкость, а во рту появилось тонкое виноградное послевкусие. Но вот дыхание спёрло, тело пробрало, а я съёжилась, чуть не выронив из рук стаканчик.

— Пф-ф-ф-ф, это ж самогонка русская! — просипела сморщившаяся Ковалёва, и из её рта вылетело облачко пара. — У нас есть что-то закусить?

Я очнулась от будоражащего спиртового привкуса и обнаружила как Кирилл, угорая, достаёт из внутреннего кармана расстёгнутой куртки упаковку нарезки.

— Спаситель! — мы с Ковалёвой, да и Вовой тоже набросились на колбасу.

Вову, кажется, с одного глотка отправило в нокаут, потому что мы так и не дождались от него замечания. Пришлось сознаваться самой:

— Я думала, это что-то похожее на шампанское. Надо было не бокалы, а рюмки покупать…

Посмеивающийся Соколов свернул кружок колбасы и уложил к себе в рот. Жуя, достал из кармана бенгальские огни, выдал каждому по парочке в свободную руку. Затем выудил зажигалку, неторопливо поджигая один свой заискрившийся огонёк.

Он тихонько зашипел, источая приятный горючий запах.

— Неужели я и вправду постарела… У нас в номере есть что-нибудь не настолько крепкое?

— Гр… гр… градус нельзя понижать, — с разгону выдохнул Вова.

Мы, хихикая, скрестили бенгальские огни над молниеносно уничтоженной пачкой колбасы, прикладываясь к горящей палочке в руках Соколова.

— Ну всё, хватит болтать, — он убрал зажигалку, следом достав телефон.

Оказалось, на нём уже была подготовлена трансляция с Красной площади.

Из включённого динамика сразу же донёсся бой курантов — величественный колокольный звон, долетевший до нас даже в Черногории. Я глянула на чёрное небо, по которому проплывало серое облако, затмевающее звёзды. Из-за него стало ощутимо, что мы, остановившись в горах, находимся чуточку ближе к небосводу, чем обычно.

Значило ли это, что отсюда желание услышат отчётливее? Я улыбнулась собственным мыслям и опустила взгляд на жёлтые искорки бенгальского огня.

— А где Оксана?! — внезапно взволновался Вова, пока каждый из нас прислушивался к звону. — Я же… я же говорил, что она не успеет!.. Э-э-э-э-эй! Она с дедом Морозом целуется! Это что, Ярослав?!

Половина ударов позади… я, Кирилл и Даша испуганно переглянулись. Проделать такой путь, стырить костюм из детского сада, чтобы оттянуть бороду и за секунду стать узнанным… Ярослав — это судьба. Наверное, Ковалёва тоже успела так подумать и зачем-то отчаянно бросила под ноги догорающую скрючившуюся палочку. Взъерошила свою стрижку, схватила руками обездвиженного алкоголем Вову за лицо и… насильно поцеловала, отворачивая от зрелища возле кофейной избушки.

Мы с Соколовым ещё раз обменялись ошарашенными взглядами, и в полсекунды стало ясно, что здесь никто не терял времени даром, кроме нас. Кирилл пододвинулся ближе, приобнял меня одной рукой за талию, сжимая через куртку, впился в губы под предпоследний удар курантов: а дальше я зажмурила глаза и ничего не видела. Только чувствовала, как мир пляшет кругом под отдалённые вскрики «С Новым годом» из разных концов парка.

Поцелуй оказался со вкусом страсти, алкоголя и сервелата. Лучший поцелуй, перенёсший нас, нехотя разлепивших веки, в Новый наступивший год.

Бенгальские огни догорали в руках, стреляя искорками, пока закончившие Вова с Дашей пялились то на нас, то вдаль: дико и умилённо. А… первой фразой после вереницы слюнообмена стало:

— ПОЖАЛУЙСТА! НЕ РАССКАЗЫВАЙ НАДИН ДМИТРИЕВНЕ ПРО ЯРИКА! — заголосила Ковалёва. Вова стянул с рыжей головы шапку и, пошатываясь то ли после ракии, то ли от женского напора, попятился назад, норовя врезаться спиной в чужую компанию. — КЛЯНИСЬ! ВОВА, КЛЯНИСЬ!.. — Но запыхавшийся после поцелуя Вова, недолго думая, драпанул вокруг ёлки. — Спокойно! Я беру его на себя! — обнадёжила нас Ковалёва и, как волчок за зайкой, сорвалась следом.

— И вас с Новым годом, — кивнул Кирилл, провожая двоих взглядом. — Ладно… у них будет вторая попытка через два часа.

— С Новым годом, Соколов, — улыбнулась я и нагнулась к упаковке из-под колбасы, укладывая на неё свой бокал. Рядом воткнула в снег сгоревший огонёк, расстегнула молнию на пуховике и залезла во внутренний карман. Не терпелось!

Наблюдая за тем, как я достаю его подарок, Кирилл явно что-то заподозрил. Уголки его губ приподнялись, от чего слегка проявились ямочки, а сам он, как обычно раскрасневшийся даже от слабого холода, растерянно замер. Из-под колпака выбивались тёмные волосы, а из-за ворота куртки выглядывало горлышко вязанного свитера с мелкими рисунками в виде снежинок.

Если бы увидела такой на любом другом парне, подумала бы, что это отстой. Но только не на нём…

— С Новым годом, Регин. У тебя там тоже колбаса? — нервно хохотнул Соколов.

— Не-а… — мотнула я головой, распрямившись. Выдохнула и протянула ему два билета. — Это тебе.

Он показался мне взволнованным, когда заторможенно стал разглядывать подарок из моих рук. Даже за кулисами Кирилл не терялся настолько очевидно… я могла бы подумать, что он недоволен.

— Джазовый концерт, посвящённый Фрэнку Синатре… — выдохнул он и поражённо приподнял брови. — Ну ты даёшь!

— В конце января. Тут два билета, — предупредила я на случай, если он не разглядел два раздвинутых веером краешка.

— Спасибо…

Соколов обнял меня, начав тепло целовать в щёку, а продолжил — в губы, бережно потягивая и смакуя. Стоило прикрыть веки, и веселящихся людей вокруг будто не существовало. Наверное, мы оба понимали, что осталось не так много времени до момента уединения. И это провоцировало возбуждение от любого касания…

— Кого позовёшь? — непринуждённо заговорила я, оторвавшись от его рта на грани одурения.

— Хах! Даже не знаю… — пожал он плечами, облизывая губы, и задумчиво добавил. — Вову, наверное.

— Ты серьёзно?!

— Да нет, конечно! — Кирилл зашёлся громким хохотом так, что на нас обернулись незнакомцы. — С тобой пойду, редиска!.. У меня тоже есть для тебя подарок, — почему-то невесело прибавил он.

Это же прекрасно! Я чуть не подпрыгнула от восторга.

Соколов снова расстегнул куртку и залез во внутренний карман — уже в правый — подозрительно на меня косясь. Сколько же всего туда помещалось?

Не отрывая от меня взгляда, он достал что-то пушистое, припрятал за тканным бортиком, поправляя, и протянул мне…

Белые нежные варежки, перетянутые красной ленточкой. Я заулыбалась, прикоснувшись к ним, и пыталась убедить себя обойтись без резких движений…

— Какие красивые-е-е! Спасибо! — пискнула я, всё-таки набрасываясь на Кирилла с объятиями. Но он спешно погладил меня по спине и отстранился.

— Примерь.

— Ты что! Нет, я боюсь, на них может попасть искра от бенгальского огня… лучше их спрятать. Они такие приятные!

Я проследила, как Соколов вскарабкался взглядом по ёлке, вдоль которой Вова наяривал уже второй круг. Нервно вздохнул и прикусил губу, из-за чего показался мне совсем уж смущённым… прямо как Вова в любой момент времени. Или даже хуже…

Я догадалась, что за примеркой варежек стоял какой-то план.

— А вообще я что-то замёрзла. Сейчас распакую… — ленточка, которой были перевязаны резинки рукавичек, легко развязалась, и я убрала её в карман.

Вдела левую ладонь в холодную пушистую варежку, тут же принявшуюся нагреваться, обратила внимание, как Соколов отвернулся, разглядывая сугроб, и, помедлив, нырнула во вторую.

Мои пальцы коснулись чего-то длинного, металлического и ледяного, скрывающегося на дне варежки.

— Ой… тут что-то есть? — Кириллу, изображающему благородное равнодушие, показалось, что просто отвернуться мало. За его головой последовали и ноги с туловищем. Я тихонько рассмеялась, доставая из варежки украшение, а когда вытянула его за замочек, увидела тоненький плетёный браслет.

На лицевой стороне сверкали петельки серебра, а на внутренней части оказалась спрятана надпись:«Я тебя люблю».

От неожиданности я чуть не обронила его в снег.

________________________________________________

Сречна Нова година — пер. С наступающим Новым годом!