В джазе только хулиганы

Глава 6. Кукарача

Шоколадный кругляшок скрылся между полных приоткрывшихся губ. Кирилл вдруг поморщился, продолжая упорно жевать свой презент. Надеюсь, в эту секунду ему стало также горько, как и мне. В висках запульсировало, в рёбрах взвихрилось волнение: я чуть не спасовала. Готовилась ведь к худшему, но представить его настолько уж безнадёжным не хватило фантазии! Мне нужно было стерпеть минуту…

Всего одна минута, и у любой скандальной сенсации истекает гарантия на удивительность!

Правда, соколик-алкоголик продолжил подливать коньяк в огонь…

— За издевательства над «Кузнечиком» можно было и обматерить, — спасибо, что не втащить! — Как раз перед уходом, — хохотнул парень.

Нашёлся блин, гринписовец! Стоит едва ли не синий, подсказывает!

— Да, за «Кузнечика» обиднее всего, — спокойно согласилась Надин Дмитриевна. — Собирайся, Регин. Не будем больше отнимать время от занятия Кирилла.

А-а-а?! Это я виновата, что он опоздал с бодуна?!

Ну вот и всё… Не слетающая с губ Соколова добродушная улыбка ну никак не соответствовала озвучиваемому им сарказму. А преподавательница казалась непреклонной.

Кирилл нагнулся к нижнему глубокому ящику в столе. Открыл. Достал из него красную кружку, на которой было написано: «Sokolov».

Да у него ещё и кружка здесь своя, личная!

Меня тронуло белой завистью.

— Иди-иди, девочка. Не задерживай нас, — кивнула в сторону двери Надин. — Уже восемь минут!

Игнорируя поторапливания преподавателя, явно намекающего на начало занятия, парень подцепил за ручку кружку и вразвалочку двинулся в сторону столика в глубине кабинета. Видимо, за чайником. А в другой руке он держал новую коньячную бомбу, прихваченную с собой из коробки.

Нет. Так просто я не уйду!

— Спасибо вам за критику, Надин Дмитриевна, — кто она там? Бывшая певица в театре? — Мне было важно услышать именно ваше мнение…

Надин, подошедшая к двери и схватившаяся за ручку, опешила, а я, по ощущениям, побагровела.

Вторая конфета так и осталась занесённой у рта притаившегося возле журнального столика Кирилла. Он, не скрывая любопытства, обернулся и окатил меня изумлённым взглядом с ног, замёрзших в тапочках, до немытой головы. Больше он не улыбался.

— Пожалуйста, — наконец, важно кивнула преподавательница, глянув на меня из-за плеча.

Успела приоткрыть створку, но вдруг замедлилась. Ну точно истероид! Падка на лесть!

— Возьмите меня! Я хочу научиться петь! — затараторила я, пока Надин впала в сомнения. Подбежала к двери, протиснулась между ней и Надин Дмитриевной.

Мы же обе понимали, что на «будущий год» на самом деле означало «уходи и не возвращайся никогда больше».

— Вот уж глупости не говори! Зачем тебе это? Только меня без толку измучаешь!

— Я всему научусь!

— Сомневаюсь… у тебя нет таланта.

— Зато я трудолюбивая! — рыкнула я на преподавательницу и моментально охладела от ужаса.

Её равнодушные глаза округлились, накрашенные ресницы вздрогнули, а алый рот слегка приоткрылся, практически уже изрекая смертельно ранящее возражение. Но вот в кабинете повисло молчание…

Медленно покосившись на Соколова, греющего уши и пережёвывающего очередную конфетину, я заметила, как он подносит ко рту кружку. Специально ли, он громко-громко отхлебнул чай, не сводя с меня глаз.

— Ну хоть что-то же я могу?! — первая сдалась я. — Неужели всё так плохо?

— Некоторые посетители караоке поют грамотнее, чем ты, — хладнокровно продолжила Надин кромсать мою самооценку.

А между тем чуть наклонила голову влево и как-то иначе меня осмотрела.

— Так я всё-таки пою?

— Нет! Не поёшь. И не советую когда-либо серьёзно этим заниматься. Поищи у себя таланты в чём-нибудь другом.

— Ладно! Спасибо за совет…

Я обречённо вздохнула и отодвинулась с прохода. Где мои ботинки?!

— Тогда… тогда я пойду дальше работать в «Фа-соль». Может, у гостей чему-нибудь научусь…

— Ты устроилась в «Фа-соль»? — ошарашенно вскрикнула Надин и подскочила ко мне. Женские руки требовательно сжали мои плечи. — Через дорогу отсюда?! Как же… Как же… Регина! — заговорщически продолжила преподавательница. — А… раз ты не умеешь петь… почему бы тебе не уволиться?!

А-а-а-а! Сработало! У меня едва ли не закончились аргументы!

Я застыла в цепких ручках Надин Дмитриевны, снова зачем-то решив проверить реакцию Соколова. Он метался взглядом между нами двумя, а когда увидел, что я на него уставилась, мягко ухмыльнулся.

И хрен его знает, что это могло значить! Если он умудрялся лыбиться аки ангел, когда предлагал меня обматерить!

— Кхм… не буду… Не буду я увольняться! Я хочу работать в «Фа-соли»! И прославлять это заведение со всей вашей вокальной семейкой! Своим… бледненьким голосом!

Надин Дмитриевна вскрикнула. Надула щёки и прерывисто выдохнула, разглядывая потолок.

Не ищите там помощи! Уверена, вас наверху принимают за антихриста!

Хм… но после угрозы осквернения её трудов подмазаться всё-таки было надо.

— Я очень хочу научиться петь. Именно у ва-а-ас! — ласково протянула я, решившись придержать женщину за руки. Пан или пропал! — Вы топчик, Надин Дмитриевна.

Кирилл, уже наводящий на меня смущение своим молчаливым наблюдением, хохотнул и облизал нижнюю губу, слабо мотнув головой. Преподавательница бесшумно втянула воздух, брезгливо отстранилась и выпуталась из моих ладоней.

— Я знаю, — удручённо закатила она глаза. Да кто бы сомневался! — Ну, хорошо, Регина… Давай попробуем.

ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА! МНЕ НЕ ПОСЛЫШАЛОСЬ?

А-кукара-ча! А-кукара-ча! Надин меня взяла-а-а!

— Кхм-кхм-кхм, — прочистила я горло, чувствуя, как дрожат уголки губ, норовя растянуться до ушей. — Спасибо за шанс.

— Да не за что, — пожала преподавательница плечами, будто ей ничего не стоило согласиться. — Садись давай на диван, сейчас дам тебе листок. Напиши свой номер телефона, адрес, где учишься, где работаешь… ну это мы выяснили… график напиши, учебное расписание. В общем, всю подноготную. Только побыстрее, пожалуйста.

Едва ли не взвизгнув от бушующего внутри ликования, я с силой кивнула, ощутив, как сотрясся опьянённый успехом мозг, проморгалась и принялась переставлять ватные ноги в направлении дивана, пока Надин не передумала.

А она, судя по звукам, уже подошла к рабочему столу и залезла в ящик, что-то недовольно бубня про стыренные ручки. Плохо себя помня, я приблизилась к спасительному сидению, плюхнулась, стремительно проваливаясь глубже в мягкий поролон. Замельтешила рассеянным, ни на чём не останавливающимся взглядом вокруг и вдруг наткнулась на мужские руки, возмущённо укладывающиеся на стройные бока. Не поняла, что не так…

Послышался цокот коротких каблуков Надин Дмитриевны.

— Вот тебе листок, ручка, Регина. Главное, номер телефона запиши, — преподавательница статно подошла и уложила передо мной канцелярию. — Если чего-то не будет хватать или переносы наметятся… у нас такое часто бывает, детей много занимается, а они болеют… то буду тебя предупреждать.

Я сдавленно ойкнула. Номер телефона… это тот, который я потеряла?

— Так! — вскрикнула вдруг Надин. — Кирилл! А ты чего у меня без дела стоишь? Ну-ка быстро включай плюсовку и распевайся! Я понимаю, Италия — пройденный этап, но местные конкурсы никто не отменял!

Загнавшись непредвиденными тратами, которые, похоже, придётся совершить, чтобы оставаться на связи с родителями и Надин, я как-то не сразу поняла, что ещё не слышала, как исполняет лауреат первой степени. В караоке он отмалчивался…

— При ней что ли? — пренебрежительно промурчал Соколов.