В Каталонию

21.

Г. Менкен

В парке Гуэль царила весенняя и радостная атмосфера: солнце пробивалось сквозь густые рощи пиний и пальм, небо пестрило почти прозрачными облаками.

Как колокольчики, повествующие о начале спектакля, звучал детский смех. То, отдаляясь, то приближаясь, этот смех окружал со всех сторон, по мере того, как малышня носилась вокруг извитых дизайнерских скамеек, на одной из которых сидел Андрей Лукенко.

Он просматривал газету, которую оставил седой мужчина десять минут назад на той самой скамейке. От нечего делать он перелистывал страницу за страницей, ругая себя за то, что не учил порядком испанский в вузе.

Газета была цветная, и он, как маленький ребёнок, изучал картинки. В основном, мелькали знакомые политические лица, футбольные игроки и вот — его-то он знает точно — Энрике Иглесиас.

Когда Андрей был в Доминикане, в Пунта-Кане тоже везде висели плакаты, восхваляющие его концерты и повествующие о скором приезде кумира. В общем-то, ничего удивительного, если считать, что он поёт испанские песни.

Андрей долистал до гороскопа и анекдотов.

«Неужели, и в этой стране они печатают рубрику астрология? Возможно, это массовое помешательство на звездах и их характерах.»

А ведь он и сам в это верил. Вчера он поймал себя на мысли, что все Стрельцы любят хвастать. Зашел в социальную сеть и сделал выборку по дате рождения, так как искал старого друга, о котором внезапно вспомнил.

Почти все профайлы пестрели изображениями с модными авто, людей в солнечных очках известных брендов и панорамами морей и океанов. Конечно, эта была субъективная точка зрения, но он также полагал, что все Овны — упрямые создания, пластом лежащие, но не впускающие в свой мир идеи, отличающиеся от их собственных. Все это, конечно, являлось условностью, как и вера в китайские и восточные календари. Но разглядывать и судить чужие характеры всегда было чертовски интересным.

«Вот и он, — подумал Андрей, когда заметил приближающегося Серафина Родина, — значит, обаяние Скорпиона скорее работает, чем не работает. Очаровал же секретаря. Поделилась белокурая испанка, куда любит сходить погулять шеф. Или её лучше назвать билингвом — по-русски говорит хорошо и испанский свободный. Вот бы мне так!»

— Здравствуйте! — Андрей встал со скамейки и направился навстречу Серафину. Родин обернулся вправо и влево, пытаясь увидеть кого-нибудь за своей спиной. Но понял, что обращение направлено к нему, так как никого рядом не оказалось.

— Вы меня знаете? — спросил он удивленно и указал пальцем на самого себя, все ещё стараясь увидеть стоящего за его спиной человека.

— Вас знают многие, — улыбнулся Андрей и протянул руку с завернутой по локоть рубашкой, — и это счастливая случайность встретить вас здесь — совершенно одного и… — он посмотрел на свободные руки Родина, не занятые по обыкновению фолдерами и другими бумагами, — явно совершающего прогулку.

— Мерсéдес? Это она вам сказала, где я? — Серафин причмокнул и перевел взгляд куда-то вверх.

Выдавать союзников было не в привычке Андрея, и он тут же придумал байку о том, как ждал Серафина тут с самого утра, предположив буквально, что тот может пойти прогуляться по красивейшему в этих местах парку, тем более что тот находился недалеко от его офиса.

— Вы репортер? Что вам нужно? — спросил весьма раздраженно Серафин.

— Я работаю на вашу компанию «ЯхтСтройТехнолоджис», — защитился Андрей, чувствуя момент, в который легко соскочить с крючка. — Вы извините, что я вам помешал пройтись по парку. Наверно, редко выпадают такие случаи? Кхх-кх-кх, — откашлялся он, чувствуя, что зря лезет так глубоко.

— Давайте по делу, — отчеканил Родин в своей обычной манере и присел на лавочку, на которой недавно сидел Андрей, — что вас сюда привело? И кстати, — он изменил тон на более удивлённый и умеренный, — даже не надейтесь, что я вам оплачу дорогу или гостиницу, что вы там ещё заказали…, если вы по этому поводу. Видите ли, многие хотят со мной встретиться и, бывало, доезжали до самой Барселоны, чтобы показать мне лично свои проекты. У меня есть уполномоченное лицо в Москве. Он в этой сфере больший профессионал, я всё равно сначала спрошу у него, подходит чертеж или нет.

— Вы меня не поняли, — попытался утихомирить его Андрей, — я не собираюсь показывать вам свои проекты. Хотя без лишней скромности могу считать их неплохими, — в кошачьей манере заявил он.

— Что же вам нужно?

Серафин присел на скамейку.

— Речь пойдёт об убийстве вашего друга.

Родин вскочил со скамьи, как будто по ней проползла ядовитая змея.

— Кто вы?

— Меня зовут Андрей… Лукенко. Я много времени проработал бок о бок с Виктором Шемякиным. Я его личный помощник и заместитель.

Дальше Андрей поведал историю о том, как произошёл несчастный случай с Роберто Касьясом.

Он рассказал, как его самого заманили в ловушку. Как он вместе с Шемякиным должен был проводить презентацию, но недоброжелатели хотели этого избежать.

По плану Левина, его «подставная утка», которая до сих пор работала секретарём в компании, должна была соблазнить Лукенко и подмешать тому октаболлин — вещество, которое нашли в крови у Касьяса. А на следующий день дать его Виктору, чтобы тот уснул и сорвал тем самым сделку.

— Октаболлин действует щадяще. Со стороны может показаться, что человек устал и решил вздремнуть. А что о таком работнике подумает партнёр? Как минимум, обидится за не радужный приём, как максимум — порвет с таким нерадивым деловые обязательства. Кириллу было необходимо их поссорить.

Что он готовил после, оставалось загадкой. Изначально предполагалось, что смертельного исхода не должно быть ни у кого из жертв заговора, так как лекарство являлось не смертельным.

А о побочном эффекте, вызванном в момент наступления аллергической реакции, заговорщики узнали лишь в день смерти испанского ценителя яхт.

Никто из них и не предполагал, что дело примет такие обороты. Андрей рассказал, как Анюта Черчина соблазнила его, напросилась к нему домой, а он случайно застал её за действием, которое должно было лишить его сознания на энное количество часов, коих явно хватало для того, чтобы проспать презентацию.

Он вытряс из неё всю правду, и она со слезами умоляла её простить, объясняя ему совершенно идиотские, на его взгляд, причины — ей нужны были деньги, и поэтому она решила пойти на преступление. Кирилл платил ей за любую информацию.

Оказалось, что он сперва пытался изжить Шемякина более либеральными способами: менял чертежи, высылал ложные факсы о переносе встреч с важными клиентами.

Конечно, Черчиной не всегда представлялось возможным справиться с объемом «секретарской» работы, тем более что Виктор загружал её, бывало, до полуночи, когда на носу висели выгодные сделки. Поэтому не только Черчина помогала Левину вернуться на пьедестал. Были и другие люди, работающие на Левина в инженерном блоке.

— Но с чего Левин решил, что его план удастся? — спросил Серафин. — И что, задвинув Виктора на задние ряды, как не справляющегося со своими должностными обязанностями руководителя, он получит потерянную должность?

— Вы, кажется, сегодня принимали у себя Кирилла. И, насколько мне известно, тот вышел из офиса совершенно довольный.

— Так-то это так…, — смутился Серафин, до сих пор удивляющийся, насколько парню, сидящему подле него, удается так быстро сыпать фактами. — Как я могу быть уверен в том, что вы не подставляете Кирилла? Почему я должен вам верить? Может это вы все подстроили с отравлением…

Андрей не повел и бровью, а лишь рассказал, как заставил Анну Черчину отменить зловещий план, одуматься и уйти работать в другую компанию. Даже обещал помочь той с трудоустройством. Но в назначенный день на презентации неожиданно возник сам Левин и буквально заставил студентку подмешать галлюциноген своему противнику. — Никто не думал, что он там появится. Какой дурак! Видимо, совсем обессилел от зависти, — причмокнул Андрей, рассказывая, казалось бы, неправдоподобную историю для слуха Серафина.

— Он буквально вырвал из её рук злополучную чашку, но перепутал в суете с другой — совершенно такой же.

Чашки с кофе Аня должна была отнести в переговорную. Она так и сделала, как только нужное количество чашек оказалось на подносе. Левин лишь указал, которую она должна была поставить перед Шемякиным.

— Но откуда вы все это знаете? Вы что, присутствовали при том, как они подсыпали лекарство в чашку? Вы же сказали, что отговорили девушку от преступления.

— К сожалению, это единственное, от чего я кусаю локти. Если бы я знал, что все так обернётся…. Мне и в голову бы не пришло, что после столь эмоционального разговора, который состоялся у меня с этой девицей, она не выбросит этот галлюциноген к чёртовой матери! — вспылил Лукенко, и Родин заметил багровые пятна, как будто лёгкая рука художника поставила их осторожными мазками на лицо Андрея. — Мы договорились, что меня не будет на презентации — таким образом Левин должен был удостовериться, что я в отключке после его приказания.

— Серафин, ну, вы же понимаете, насколько глупыми могут оказываться женщины, когда буквально бросаются с головой в денежные купюры или хотя бы в не материализованные мысли о них. Я сейчас говорю об Анне… Видимо, она забилась в истерике, боясь, что если сейчас пойдет наперекор Кириллу, то может быть уличена во всём. Но это не помешало ей набрать мой номер телефона и рассказать о случившемся. Она испугалась, и этот испуг будет стоить ей дорого, потому что она была единственной в офисе, кто мог предотвратить страшный конец. Не подумайте, что я её в чем-то защищаю… Моя вина в этом деле значительная — я должен был непременно присутствовать на продаже, но я решил, что игра стоит свеч, и совершил тем самым непоправимую ошибку.

— Значит, зря мы её отпустили, — буркнул себе под нос Родин.

— Что, простите?

— Да, так…

— Что вы намерены теперь делать? Зная всю правду, — спросил после пятиминутного молчания Андрей.

Но ответа не последовало.