В Каталонию

28.

Сергей Хорин сидел в своем любимом кресле-качалке и пил апельсиновый сок. Он покачивался из стороны в сторону и читал не самую презентабельную газету, но, тем не менее, достаточно почитаемую средним классом людей. Раньше он таких газет не читал и даже представить себе не мог, что каждое утро начнёт покупать эту жёлтую прессу. Он отлично понимал, что дыма без огня не бывает, и что даже в самой неправдивой статье найдутся реальные подоплёки.

Но в жёлтой прессе все было преувеличено, дабы казаться скандальным и эпатажным. Вот и сейчас он читал про нецензурные, как ему казалось, отношения детей первых лиц государства.

Взгляд скользнул ниже, и перед глазами возникла новая статья: «Любовница Жеребцова больна раком».

Чуть не подавившись от прочитанного, он схватился за телефон и набрал номер, по обыкновению записанный им на листочке. Но звонок перехватили, и вместо исходящего вызова Сергей увидел входящий. На дисплее высветился номер и имя Екатерины Шемякиной. Выдув из себя лихорадочный темп сердцебиения, Сергей ответил в надежде, что та звонит совершенно по другому вопросу и ещё не видела выпуска газеты «Жизнь и штучки». И если это так, то Господь дает ему явный шанс, — он лично поедет к её дому и выкупит все экземпляры этой чёртовой газеты из близлежащих ларьков.

«Сколько их там: 2–3 десятка…?»

А может быть, она звонит совершенно по другому вопросу. Что было бы чудом…

Но чуда, как и предполагалось, не произошло.

— Как такое возможно!? — буквально взревел голос на том конце трубки. — Как эти безжалостные журналисты узнают обо мне? Я ни с кем не общалась!

Прошу вас!

Помогите мне избавиться от этого позора!

Сергей вздохнул. Самые негативные последствия взятого им дела, мягко говоря, вводили его в тупик.

— Мы ищем журналиста, который причастен ко всему этому, ищем. Нам трудно, но мой человек обошел уже весь центр Москвы — и это только начало.

Ничего более вразумительного Сергей ответить не мог. Ему платили за эту работу по-настоящему большие деньги и увиливать объяснениями было бы нелогично и невразумительно, тем более что он разговаривал с женщиной, которая ему была по-человечески симпатична…

Кем он ей был? Да никем. Но когда дело касалось трудовых моментов, в коих Хорин заслуженно получал положительные отзывы, не было смысла противиться обстоятельствам.

Раз принялся за дело — закончи его как следует.

Сергей не винил в произошедшем Алексея. Тот доложил ему обо всех результатах поиска и даже умудрился простудиться, работая сыщиком. Поэтому действовать надо было самому — так всегда надёжнее.

Сергей тут же добыл в интернете юридический адрес газеты «Жизнь и штучки» и решился поискать Лукаса Белого у издательства.

Он подъехал к нужному офису через два часа и решил понаблюдать за всеми, кто входит и выходит из здания. Изначальная идея искать человека чуть ли не по фотороботу, казалась ему теперь утопичной.

Возможно, это бы сработало, если бы в поиске было задействовано больше людей, но одному было, конечно, не справиться.

«И отчего этот Лукас такой скрытный? Значит, есть за что. Лить грязь на людей и выдавать их секреты — любой захочет отомстить. Как-то нелогично в таком случае называть себя Белым, когда по сути подходит оттеняющий цвет.»

О том, как выглядит журналист газеты «Жизнь и штучки», Хорин узнал от своих коллег. Одному из них посчастливилось встретиться с этим инкогнито и отсудить для него целый дом. Конечно же, тот самый дом и явился зацепкой, по которой Сергей отправился искать нужного ему человека. Но, к сожалению, у той недвижимости оказался новый хозяин, который слыхом не слыхивал о предыдущем. Это поставило руководителя адвокатской коллегии в тупик, но отказываться от взятого дела, пускай и перечившего его обыкновенным обязанностям, он не намеревался. Пришлось, правда, тащить того самого коллегу к знакомому полицейскому для составления фоторобота. Пока идея казалась не удачной.

Прошло два часа, когда Сергей увидел кого-то, очень похожего на фоторобот. Молодой мужчина спускался по бесчисленным ступенькам офисного здания. На нём был серый костюм, из-под которого была видна голубая рубашка с синим, в полоску галстуком. Аккуратно стриженый и нахмуренный, он стремительно спускался по ступенькам, застегивая на ходу пиджак.

Сергей быстро поставил кофе в подстаканник и еле успел завести машину, когда подходящий по параметрам объект уже сдвинулся с места на неприметном, такого же серого цвета, как и его костюм, автомобиле. Следить было практически невозможно. Серенький «Фиат» все время «играл в шашки на дороге» и явно куда-то торопился. Сергей проскочил на красный свет, стараясь успеть за автомобилем, и, догнав его через двадцать минут на светофоре, дал знак водителю остановиться.

Конечно, никакой гарантии того, что «Фиат» не проедет мимо, не существовало. Как и гарантии того, что водителем был Лукас. Но, видимо, журналистская проницательность и любопытство взяли верх, и машина припарковалась сразу за автомобилем Хорина.

Внешне её водитель оказался на порядок выше, чем предполагалось ранее — он встал рядом с Сергеем, и разница в росте составила десять сантиметров, что не могло не огорчить Хорина как мужчину, ведь ему предстоял довольно-таки серьезный и местами воспламеняющий разговор, — по крайней мере, он себе его так представлял, выискивая всевозможные комбинации для успешного налаживания контакта. А коротышкой в сравнении с оппонентом, Сергей чувствовал себя, как минимум, неуютно.

Он распрямился и повертел шеей вправо и влево, как готовящийся к схватке зверь, но на самом-то деле он совершил нехитрые похрустывания суставами. Так как из-за долгого просиживания в машине его шея стала каменной и грузной, поэтому потребовалось её размять.

— Чем могу помочь? — осведомился водитель «Фиата», скептически давая понять, что удивлён встрече с незнакомцем.

— Мы могли бы поговорить в более подходящем для этого разговора месте?

Они стояли посреди трассы, и машины со свистом проносились вперёд. У Сергея появилось подозрение опасности простаивания на обочине.

Тайным знаком того, что им следует поговорить в безопасной и менее шумной для этого обстановке, послужил неожиданно образовавшийся над головами мокрый занавес, который застучал по мужским плечам накрапывающим и противным оттого дождиком. Небо стало серым и по-летнему грозовым, обнажив свои тонкие, местами багровые перьевые облака. Они виднелись какое-то время в небесном пролёте, но вскоре слились в серую и густую массу дождевых туч.

Представлять суть встречи стало сложнее, и Сергей настоял проехать вместе в какое-нибудь уютное ближайшее кафе.

— Ну, хорошо, — согласился его новый знакомый, — я обедаю в «Фортуне». Знаете это место?

Сергей засветился от счастья. Сомнений в том, что перед ним стоял Лукас Белый, не было.

— Я последую за вашей машиной — ответил он.

Через пятнадцать минут двое чинно попивали китайскую «байчу», что на более понятном языке означало белый чай.

Мужчина напротив Сергея выглядел самодовольно. Казалось, он привык к особому вниманию к своей персоне и к тому же, как далее узнал Хорин, в силу преобладающих в его организме женских гормонов, вел себя по-свойски задиристо. В его облике чётко читались мужское и женское начала, как бы соединяющие стандартизированные черты характера. Попросту говоря, он вел себя, как гей.

— Что вам нужно от Лукаса? — напыщенно поинтересовался он.

И свойственная брутальному мужчине брезгливость — а именно таковым Хорин себя и считал — сменилась вновь радостью и даже восторгом.

«Он нашел его!

Так скоро!

Вряд ли перед ним оказался бы ещё один человек, носивший столь редкое имя — Лукас.»

Между тем, тот начал флиртовать и хлопать глазами, как будто находился на свидании.

Сергею даже стало душновато при мысли, что в китайской закусочной (а именно таким и оказался кафе-ресторан «Фортуна») слегка приглушенный свет, как бывает при романтической обстановке. Да и музыка из динамиков сочилась чересчур бальная. Он собрал волю в кулак и зарядил заученной накануне фразой:

— Скажу прямо — я здесь по делу, — потом расслабился и глотнул горячего, почти безвкусного напитка.

Журналист слегка осклабился, и его лицо изменилось в области подбородка. Тот слегка приподнялся. Лукас был весь во внимании — и его подбородок только что доложил об этом Хорину.

— Я не знаю, с чего начать…

— Начни с самого главного.

Сергей почесал бровь. То ли мысль куда-то улетучилась, то ли без более крепкого напитка в заведениях подобного типа он меньше соображал.

— Ваши статьи…

— Про кого?

— Про предпринимателя.

Хорин посмотрел вопросительно на журналиста, стараясь прочесть понимание того, что он сейчас до него доносит.

— А. Про Жеребцова что ль?

Сергей вздохнул.

«Нашел, нашел его-таки».

— А что такое, пупсик? Шрифт не понравился? Так я тебе в электронном варианте перешлю, покрупнее. Не со своей почты — ты не надейся — с общепользовательской.

Сейчас Сергею показалось, что он стоит в вагоне метро — душном, забитым буквально пропотевшими и уставшими рабочими; в вагоне, который застрял меж двух перегонов и никак не сдвинется с места. Тяжесть происходящего нависла над ним в этот момент. Но он отлично понимал, что сидящий перед ним человек считается в малых кругах натурой чувствительной и амбициозной. Одно неверное слово, и он уйдет от него навсегда.

«И как его только угораздило вмешаться в это перемалывание костей.»

— Послушайте, я человек деловой и привык решать проблемы деликатным и общедоступным образом. Я скажу прямо — я готов заплатить вам вот эту сумму денег, — он протянул белый квадратный конверт Лукасу, — только лишь за одно совершенно незначительное одолжение.

Я прошу вас больше никогда, ни под каким предлогом надвигающейся сенсации для передовицы, не писать о ком бы то ни было, кто так или иначе связан с Жеребцовым Сергеем.

Он положил конверт на бамбуковый коврик, что лежал на столе прямо перед удивленным журналистом.

Эмоции, которые поселились сейчас на лице Лукаса Белого, были сравнимы с нарисованными карикатурами художников комиксов — рот перекосился, а глаза вытаращились и буквально вылезли наружу. Он дотронулся до конверта и заглянул аккуратно внутрь.

Деньги всегда всё решали, деньги всегда за тебя передумывали различного рода ситуации.

Заприметив крупные пятитысячные купюры, Лукас прикрыл конверт и затарабанил пальцами по столу.

— Я — человек высокого полёта, — заявил он без лишней скромности, задрав патетически нос.

«Такого рода поведение присуще и метросексуалам. Может, он не гей?»

— Я зарабатываю честным и достойным путем. Вы даёте мне высокую зарплату, а я даже не знаю вашего имени.

— Ох, оно вас не должно тревожить, — подходящим его манере голосом сказал Сергей, — мое имя такое же честное, как и ваше. Но я согласен, без видимой причины от непонятно кого денег не получают.

— Сергей Хорин. — Я — начальник адвокатской коллегии. — Он протянул руку, опустив при этом кисть ладонью вниз. Таким образом, Сергей показал свое доминирующее положение.

Где-то он это читал… Партнёр такому жесту отвечает противоположным жестом — протягивает руку ладонью вверх, что, по мнению психологов, говорит о его внутреннем согласии подчиниться.

Обыграть такой жест можно, но не все знают, как.

Видимо, Лукас Белый знал, как его обойти, или просто ответил в своей творческой манере — он положил кисть своей второй руки поверх руки Сергея. Да так, что последний тут же захотел оттянуть её назад.

— Знаете, я даже не стану спрашивать, зачем вам это надо. У серьёзных людей всегда серьёзные причины.

Он встал, забросил на плечо сумку и взял конверт.

— Погодите, — крикнул уже вслед ему Сергей, — кто вас нанял?

Лукас завертел корпусом, как будто пританцовывая.

— Для ответа на этот вопрос никаких денег не хватит, — заёрничал он.

Хорин засомневался в правильности того, что он так быстро предложил деньги.

— Я должен быть уверен, что ни одной статьи о Жеребцове я больше не прочитаю.

Одновременно с этой просьбой Сергей всё же намеревался разузнать, как этот журналист узнал об отношениях Жеребцова с Шемякиной и почему написал об этом только сейчас?

Он подошёл к нему вплотную и повторил свой первый вопрос смелым угрожающим тоном.

— Говори сейчас же, мелкий ублюдок! — прошипел он, задрав галстук Лукаса к его подбородку.

Глаза мужчины забегали, а рот скривился от недовольства. Глаза закрылись, и Лукас приготовился к удару.

— Говори, мразь! Я заплатил тебе!

Лукас приоткрыл рот и проскрипел сжатыми от страха зубами.

Когда же Хорин затряс того со всей силой, он буквально пропищал, что после того, как Жеребцов угодил в тюрьму, один из его партнёров воспользовался случаем и начал под него копать. Возможно, и не обошлось без личного разговора с самим Жеребцовым, так как о том, что тот когда-то купил дом некоей любовнице, знал только он сам. Подробностей того, как из Жеребцова вытянули такую информацию, Лукас не знал. Лишь догадывался, что без угроз не обошлось.

Но заказ есть заказ.

Надо было написать о некогда успешном бизнесмене и указать как можно больше «чёрных подробностей». Было понятно, что заказчик ждал от газеты распространения плохой репутации Жеребцова Сергея.

— Как я могу быть уверен, что ты не посмеешь написать больше ни одной статьи об этом? — свирепствовал не на шутку разозлившийся Сергей.

Лукас смолчал.

— Доставай паспорт и пиши.

Тот замешкался.

— Зачем мне рисковать? — ответил ему Лукас — Вы же знаете, где меня найти.

— Доставай паспорт и пиши! — зашипел вновь Хорин.

А потом, держа одной рукой за галстук, вытряс содержимое сумки «своего нового товарища» на стол.

Паспорта там не оказалось.

Тогда он начал шарить у Лукаса в карманах. И во внутреннем обнаружил то, что искал.

Известным блогером оказался Леонид Белов.

Ухмыльнувшись своей собственной удаче, Сергей отпустил неприятеля и пролистал документ до странички с адресом.

— Теперь я знаю, где ты живёшь, шлюха.

Последнее слово отразилось обидой на лице журналиста, но он сдержал эмоции.

Драться он не умел.

Хорин достал из портфеля листок бумаги и ручку.

— Пиши своими словами: Я, Леонид Белов, он же известный всем Лукас Белый…

И далее испуганный Лукас принялся за письмо, красиво выводя каллиграфические буквы, которыми он изложил, как соглашается перестать писать статьи о Жеребцове Сергее и всех других участниках скандала под угрозой попасть под статью 128.1 УК РФ «Клевета», которую он уже нарушил.

После Сергей швырнул ему паспорт в лицо и навсегда распрощался с неприятным ему человеком.