В поисках любви

Глава 13

Кэти тоже была приглашена на праздничный обед, но прийти не смогла — у нее было дежурство. Отпрашиваться она не решилась, потому что несколько раз уже просила Энн подменить ее, когда уходила позировать.

«Интересно, как прошло знакомство Шона с ее семьей? — думала девушка во время обхода. — Они любят Морин, им будет трудно угодить. Но она такая упрямая… Они с Шоном вполне могут пожениться и без благословения мистера Колума… Пожениться… Они тоже поженятся….. Нет, нельзя мне об этом думать…» — Она вышла в коридор и медленно стала развязывать тесемки на рукавах халата.

— Мисс О’Тул? — Ординатор Браун остановился рядом с ней. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось с ним разговаривать, но повода, чтобы вежливо уклониться, не было.

— …если она еще не ушла… — донеслось до нее из вестибюля. — Посмотрите в коридоре или в комнате для сиделок…

— Кажется, кто-то пришел. Минуточку, я пойду посмотрю. — Она поспешно выглянула из-за двери.

Перед стойкой дежурной сестры стояли двое. Она сразу узнала тонкую гибкую фигуру Майкла Фацпатрика. В этот момент его широкоплечим спутник обернулся, и Кэти увидела лицо Шона.

— Вот она, — указала на нее дежурная сестра.

— Майкл? Шон? Что-то случилось с Морин?

— Мисс Кэтлин, простите нас за беспокойство… — Ирландец был бледен. — Им пришло письмо, Дональду пришлось эмигрировать в Америку… У них дома ад кромешный, мать увезли в больницу с сердечным приступом…

— Боже милосердный!

— А Морин пришлось выйти на работу. Но она сегодня такая расстроенная, ни с кем не разговаривает… Я за нее боюсь. Когда у вас кончается дежурство? Может, хозяйка позволит нам… или хотя бы вам побыть с ней?

Да, я сейчас переоденусь… Бедная миссис Бидди… — Кэти побежала наверх за сумкой. Браун с досадой пожал плечами.

Окна дома Уэйнов были ярко освещены, на тротуаре стояло несколько машин. Девушка замедлила шаги. «Сегодня же празднуют помолвку… Я не могу туда идти…»

Шон нетерпеливо оглянулся, и это движение отрезвило ее. «Мы нужны Морин… Господи, я этого не выдержу, пусть его не будет дома…»

Шон уже был у калитки. Девушка, чувствуя, что разрыдается, если сейчас из дверей выйдут жених и невеста, последовала за ним. Кухарка Дора, полная женщина лет пятидесяти, встретила их у дверей и проводила в кухню.

Морин сидела на табуретке у стола, до блеска начищая старый подсвечник. Кэти обрадовалась, подумав, что подруга сумела справиться с собой, но через несколько секунд поняла, что та просто пытается сдержать слезы. Услышав шаги, она медленно подняла голову, посмотрев на Шона и Кэти пустыми глазами.

— Морин! — бросилась к ней Кэти. Ирландка уткнулась в ее плечо и заплакала навзрыд.

Шон стоял у стены, думая, что если бы сейчас ему предложили присоединиться к восставшим ирландцам, он бы сделал это с превеликим удовольствием, а с еще большим удовольствием лично вышиб бы дух из пары англичан… Кухарка взяла его за локоть и вытащила из кухни.

— Пусть поплачут, не мешай им. Потом зайдешь.

— Морин! Дора! Где Морин? — Миссис Харди спускалась с лестницы. — Где серебряный поднос для фруктов?

— Все уже приготовлено, — поспешно ответила Дора. — Все в порядке, мэм.

— Почему вы не приходите, когда я зову? — Миссис Лаура была раздражена. Она с самого начала возражала против этой помолвки, но упрямый племянник (весь в отца!), разумеется, поступил по-своему. — Где Морин? А это еще кто?! — она заметила Шона.

Молодой человек собрался было отрекомендоваться женихом мисс Донахью, но Дора, понимая, что сейчас, когда хозяйка так сердита, она при виде кого-то чужого может послать за полицией, заторопилась:

— Он пришел чинить водопровод. Не беспокойтесь, мэм, я присмотрю…

— Мама, мы опаздываем — темноволосая девочка легко сбежала по ступенькам в гостиную. — Нас уже ждут.

— Я вообще не хотела никуда идти, — желчно заметила миссис Харди. — И сомневаюсь, что нас там ждут. Хотя я…

— Мама! — голос Марианны стал умоляющим. Мать величественно скрылась за дверью. Девочка повернулась к Доре и ойкнула, заметив Шона, о котором миссис Лаура совершенно забыла.

— Добрый вечер, мисс Харди. — Парень знал девочку по рассказам Морин. — Меня зовут Шон Райан…

— Да, Морин говорила о вас, — кивнула Марианна. — Мне очень жаль. Пусть она побудет здесь, в доме мисс Уэйн полно слуг, ее отсутствия даже не заметят. Но я боюсь, что гости захотят перейти сюда, и тогда…

Шон мрачно кивнул.

Беатрис держала Алана в неведении две недели: видя, с каким нетерпением он ждет ее ответа, она не стала мучить его дольше. Дав Алану согласие стать его женой, она почувствовала себя богиней, снизошедшей с небес. Все газеты в разделе светской хроники напечатали, что помолвка мистера Алана Гордона и мисс Беатрис Уэйн состоится шестнадцатого июня.

Свадьбу же не должны были назначать раньше чем через шесть месяцев — из-за траура. Только это и радовало миссис Лауру. Полгода — это немало, — здраво рассуждала она.

— Всякое может случиться. Наверняка в свете найдутся девушки из хороших семей, с подобающим леди воспитанием и поведением…

По причине траура Алан не стал устраивать пышной церемонии. Официальное объявление состоялось только в кругу друзей — знакомых Беатрис и нескольких деловых партнеров Джеймса Гордона, вроде мистера Кейси.

Алан написал Эдвардсу и Оливии, своей мачехе, которую он очень любил и хотел бы видеть на празднике, но в тот момент Оливия уехала во Флориду на модный курорт. Поверенный ответил телеграммой, что из-за дел не успевает на официальное объявление, но приедет в Англию как только сможет. На самом деле телеграмму прислал один из клерков из офиса Эдвардса, в то время как сам поверенный находился в Англии, более того — в Лондоне, и лично следил за подделкой завещания. Но об этом Алан не подозревал.

Молодой человек не стал откладывать помолвку. Он был слишком счастлив, чтобы огорчиться. Беатрис рядом с ним, она любит его — и этого вполне достаточно.

Полутемная гостиная, где он сделал Беатрис предложение, сейчас сверкала огнями — свет дробился в хрустальных подвесках огромной люстры, отскакивал от натертого воском паркета, в который, казалось, можно было глядеться как в зеркало… Гости — мужчины в смокингах и девушки в разноцветных платьях — беседовали и смеялись, поздравляя Алана и Беатрис.

— Ах, дорогая, как я рада за тебя, прозвенел хрустальный голосок Агаты Вилкинс, это такая удачная партия!

Марианна сидела около маленького китайского столика, задумчиво качая белой атласной туфелькой. Она никак не могла понять, нравится ли ей эта помолвка. Конечно, она всегда восхищалась Беатрис, ее платьями, роскошными украшениями; веселые вечера, которые устраивала мисс Уэйн, казались ей не менее прекрасными и волшебными, чем танцы, о которых рассказывала Морин… Но сейчас ей почему-то было не по себе. Казалось, стоит покрепче зажмуриться, а потом открыть глаза — и все вокруг исчезнет…

«Меня просто расстроило известие о брате Морин», подумала она и решительно тряхнула головкой, пытаясь отогнать странные мысли, но это ей не удалось.

— Марианна — теперь я могу называть тебя Марианной? улыбнулась Беатрис, когда они с матерью вошли в гостиную. — У тебя чудесные волосы. Можно сделать модную стрижку — короткую, будет очень красиво…

Марианна улыбнулась в ответ. Странно — ей нравились короткие стрижки, она частенько жаловалась Морин на свою длинную черную косу, говоря, что с удовольствием избавилась бы от нее, но сейчас ей показалось, что с косой гораздо лучше…

У колонны стоял молодой человек — похоже, ему на этом празднике совсем не было весело. Марианна знала, что это Рон Хаггард, давно и безнадежно влюбленный в Беатрис. Он был вторым сыном герцога Хаггарда, и когда его старший брат женился и у него родился сын, Рон окончательно лишился надежды на титул, равно как и на благосклонность мисс Уэйн.

Впрочем, в высшем свете не принято было демонстрировать подлинные чувства. Бот к Рону порхнула Джин — нарядная, в воздушном голубом платье. Молодой человек через силу улыбнулся, но все-таки заговорил с ней.

Генри Стерн сидел у окна, размышляя, как ни странно, о том же, что и Марианна. Ему не нравилась эта помолвка. Он внимательно наблюдал за Беатрис и неожиданно подумал, что лицо Марианны куда более выразительно.

«Когда ей исполнится восемнадцать? Ах да, Алан говорил, через три года… Свет будет очарован ею. Надеюсь, это не вскружит ей голову, — рассеянно думал он. — Что же делать с картиной? В Академии ее не приняли, и дело не только в сроках — приняли же в прошлом году „Крестителя“, а я отдал его почти в середине июня… Бедняга Рон…»

— Мистер Стерн, а художникам больше нравится, когда у женщин длинные волосы, правда? — небрежно спросила Марианна, подойдя к нему. — Это, наверное, красивее смотрится на холсте.

Генри пожал плечами, решив не показывать вида, что прочитал мысли девочки.

— Это зависит от типа лица. Вот, например, мисс Уэйн прекрасно выглядит с короткими волосами, потому что ее лицо решительно, энергично. Мисс Феррит, мне кажется, больше пошли бы локоны или пудреный парик, как в восемнадцатом веке…

Марианна посмотрела на жеманное личико Джин и кивнула.

— А мисс О'Тул очень к лицу распущенные волосы или узел низко на затылке, как она и носит, — вы, наверное, это заметили… Кстати, о вас я могу сказать то же самое…

— Генри! — к ним подошел сияющий Алан. — Я совсем забыл сказать… Помнишь наш разговор в начале мая? Мы говорили, что лет двадцать назад вышло несколько каталогов редких книг с рисунками Бердслея[3]? Ты еще сказал, что сами эти каталоги стали редкостью. Так вот, я посмотрел в дядиной библиотеке и нашел там один…

— А можно будет посмотреть? — сразу заинтересовался художник.

— Конечно. Да прямо сейчас и сходим, — Алан обернулся к подошедшей Беатрис: — Наверное, всем будет любопытно.

Несколько человек действительно выразили интерес и решили присоединиться к Алану и Стерну. Беатрис тоже захотела посмотреть на редкую книгу. Марианна с ужасом подумала о плачущей Морин и хотела пойти следом за ними, но ее остановила мать, которая воспользовалась случаем и сделала дочери замечание по поводу слишком долгой беседы с художником.