В поисках любви

Глава 14

Когда в холле раздались голоса и смех, Кэти вздрогнула.

— Морин! — раздался голос Алана. — Пожалуйста, принесите фрукты!

Горничная встала, еще раз вытерла глаза и потянулась за подносом.

— Может быть, пойти мне? — спросила Кэти, хотя при одной мысли о том, что она увидит счастливые лица Алана и Беатрис, ее бросило в жар. К несчастью, в этот момент пришел точильщик, Дора, взяв кухонные ножи, вышла к нему и помочь им не могла.

Ирландка слабо улыбнулась:

— Спасибо. Не стоит. Я уже в порядке. А тебе туда идти не надо…

— Ты права…

Морин действительно немного успокоилась. Гости, казалось, ничего не заметили. Алан ушел наверх в библиотеку за каталогом, все остались внизу.

Следом за горничной в коридор вышел Шон, который беспокоился за нее. И Кэти не удержалась. Тихо, как тень, она следом за парнем прокралась по коридору к двери в комнату.

ЕЙ хотелось посмотреть на эту великосветскую красавицу, которую любит мистер Гордон — даже в мыслях она не решалась назвать его Аланом.

Громкий мелодичный смех. Девушка выглянула в приоткрытую дверь… Наверное, это и есть она — длинное узкое платье черно-серых тонов, разрез открывает стройные ноги, сигарета в длинном янтарном мундштуке в тонких холеных пальцах, яркий лак ногтей.

Беатрис сразу узнала наглую рыжую горничную. Генри Стерн поздоровался, разозлив ее еще больше. А эта девица, как нарочно, делала все невыносимо медленно! А чей это силуэт в приоткрытой двери? Конечно, это вторая нахалка — пришла посмотреть…

— Господа! — начала Беатрис звонко и весело. — Я вспомнила прелестный анекдот, который слышала на днях. Итак, одного ирландца спросили, почему эмигрировал его брат… — Она с удовольствием отметила, что горничная задержалась у камина, и продолжила: — Он ответил: «Сэр, его заставили…» — Девушке так хорошо удался ирландский акцент, что все улыбнулись. «Он был ныряльщиком, сэр, расчищал от камней дно гавани. И вот однажды под водой подплывает к нему страшное чудовище и спрашивает человеческим голосом: „Что это ты здесь забыл?“ Тот отвечает: „Камни, сэр, я собираю камни…“ — „Слушай, а не лучше ли будет, если ты уберешься отсюда, пока цел?“ — „Да, сэр, конечно, сэр…“ И он эмигрировал».

Алан появившийся в этот момент на лестнице с книгой, услышал внизу хохот. Но когда с каминной полки на пол со звоном грянуло фарфоровое блюдо, а рыжая горничная с громким плачем бросилась вон из комнаты, смех прекратился.

Генри Стерн поспешно встал и направился к двери, но у порога остановился:

— Мисс Уэйн, это было недостойно и непорядочно с вашей стороны… да и с нашей. Мне стыдно перед этой девушкой, — И он сердито вышел из комнаты, позабыв про ценный каталог.

— Нет, я пойду к ним! И скажу этой красотке все, что о ней думаю! — Шон метался по кухне, с яростью глядя на плачущую Морин.

— Ты хочешь, чтобы они вызвали полицию?! — Кэти стояла, не пуская его к двери. — Успокойся. Надо найти мисс Марианну, пусть поговорит с матерью. Морин завтра лучше побыть дома, с родными.

— Мисс Донахью? — Дверь за ее спиной открылась, в кухню вошел Генри Стерн. — Я приношу вам извинения за то, что сейчас произошло наверху…

— Убирайся отсюда! — прорычал Шон, останавливаясь перед ним. — А не то я тебя вышвырну!

Художник несколько секунд молчал, глядя на него, потом развернулся и, ни слова ни говоря, вышел из кухни.

Это отрезвило Морин. Она, все еще всхлипывая, подняла голову:

— Шон, ты с ума сошел. Это художник, тот самый, что нарисовал картину… Он ни при чем, он даже поздоровался со мной…

— К черту! — Шон упрямо тряхнул головой. — Ни о ком из них я слышать не желаю! Завтра же идем к священнику — и ноги твоей в этом доме не будет!

Морин прижалась к нему, улыбаясь сквозь слезы:

— Очень уж ты торопишься… Здесь все-таки неплохо платят, а маме будут нужны деньги на лекарства… Да кроме того, это же соседка… а хозяйка у меня хорошая…

— Да уж, — хмыкнул Шон, но уже гораздо более спокойно. Кэти поняла, что им надо побыть наедине, и тихо вышла в холл.

Генри Стерн стоял у стены и курил.

— Мистер Стерн, простите его, — несмело попросила Кэти. — Это жених Морин, он совсем обезумел, когда увидел, что она снова плачет…

Не могу его за это судить, — вздохнул художник. — Он был совершенно прав.

Мистер Стерн, может быть, вы поговорите с миссис Харди и Марианной? Ведь из-за всего этого Морин может лишиться места!

— Я попробую… — Художник хотел сказать, что миссис Харди едва ли послушает его, но в этот момент из гостиной вышел Алан.

— Генри, в чем дело? — Кэти достался только небрежный кивок. — Ты оскорбил Беатрис — во всеуслышание, в присутствии гостей…

— Алан, вообще-то всем, кто находился в той комнате, следует извиниться перед той девушкой…

— Ты не имел права так говорить с Беатрис, — Алан, казалось, не услышал его слов.

Художник пристально посмотрел на него и покачал головой:

— Подумать только — а я сочувствовал Рону! В сравнении с тобой он просто счастливчик…

Он Швырнул окурок в пепельницу, отряхнул ладони и направился к выходу.

— Что здесь, в конце концов, происходит? — гневно повернулся Алан к девушке: — Мисс О’… мисс О’Нил?

— Простите, мистер Гордон, боюсь, что Мо… мисс Донахью нездоровится, — Кэти старалась, чтобы ее голос не дрожал.

— Алан! — Беатрис, по-прежнему спокойная, вошла в холл. — Гости, наверное, уже гадают, куда мы исчезли. Пойдем, нас ждут.

— Да, идем.

Молодые люди вышли из холла. Беатрис не удостоила Кэти даже взглядом.