В поисках любви

Глава 40

Генри был прав: когда Шону Райану сообщили о том, что Кэти видела Эдвардса и Ноэля на антикварном рынке, глаза его вспыхнули мрачной радостью.

— Я знал, что это — недостающее звено! И знал, что мы найдем его!

— Они хотели поговорить с одним из продавцов… — Кэти закрыла глаза, пытаясь вспомнить. — Да, правильно. Ричардс. Им был нужен какой-то мистер Ричардс.

— Старый гравер? — удивился Генри. — Я слышал о нем, у него действительно есть место на рынке в Челси… Неужели он занялся подделкой документов?

Ранним субботним утром к воротам антикварного рынка подошли двое — высокий темноволосый молодой человек и зеленоглазая девушка с золотисто-каштановыми косами. Они медленно прошли вдоль прилавков, заваленных книгами, и наконец девушка остановилась у одного из них и взяла в руки старинный том Байрона.

— Здесь, — шепнула она. — Это было здесь.

— Вы уверены?

— Да…

— Простите, можем ли мы видеть мистера Ричардса, гравера? — поинтересовался молодой человек.

Седой старик, дремавший за прилавком, открыл выцветшие светлые глаза:

— К вашим услугам, сэр.

— Мы бы хотели с вами поговорить.

Старик осмотрел их с ног до головы неожиданно внимательным колючим взглядом.

— Извольте пройти внутрь, — сказал он наконец, указывая на небольшую пристройку позади прилавка. Барни, — окликнул он продавца-соседа, — последи за моими книгами. Так чем могу служить?

— Нам рекомендовал вас мистер Эдвардс. — И Шон сделал паузу, выжидая, как отреагирует на его слова собеседник.

— И что же?

— Нам необходимо немного исправить один документ… — Ирландец слегка наклонился к граверу и пристально смотрел на него.

Но его блеф не сработал. Старик еле заметно усмехнулся:

— Боюсь, я не вполне вас понимаю. Я помню мистера Эдвардса — он приходил ко мне по поводу иллюстрации в средневековой рукописи. Или под словом «документ» вы имеете в виду «исторический документ»? Вам тоже нужна копия этой миниатюры?… Не думаю, что ее нужно исправлять… Это будет стоить не меньше пятнадцати фунтов. Желаете взглянуть? — Откуда-то из-за спины он вытащил толстый тяжелый фолиант.

Шон, пытаясь скрыть досаду, вежливо кивнул, сердито посмотрел на злополучную миниатюру и, пробурчав что-то, покачал головой.

— В таком случае я не могу больше ничем вам помочь. — Насмешка в голосе старого гравера стала чуть заметнее.

За воротами рынка Шон чертыхнулся и с досадой стукнул кулаком по чугунному столбу ограды. Он, так же как и Оливия по другую сторону Атлантики, ни секунды больше не сомневался в виновности поверенного, и, так же как ее, его приводила в ярость мысль о том, что преступник остался безнаказанным. Более того — он торжествует и процветает…

— Проклятый старик! — буркнул он.

Кэти не стала уточнять, кого именно ирландец имел в виду — адвоката или Ричардса.

— Я все равно этого так не оставлю. Я Майка пошлю… или сам поеду в этот самый Рединг. Наверняка кто-нибудь что-нибудь да видел…

— А если нет? Если он был так осторожен, что не оставил никаких следов? Что тогда?

— Не знаю, мисс Кэтлин, — признался Шон, помолчав. — Только, по-моему, это несправедливо, — вы понимаете, о чем я?

— Да, думаю, что понимаю. Но боюсь, что мы все равно ничего не сможем сделать…

Когда Эдвардс поднялся на борт парохода, отплывающего в Англию, на душе у него было не особенно весело. Ядовитые слова Оливии задели его — он вспоминал свой последний разговор с Жермен.

Вечером перед отъездом в Нью-Йорк он подошел к ней в коридоре:

«Я должен уехать — сначала в Америку, потом в Англию… Что вам привезти из Англии, мадемуазель Жермен?»

Девушка зло сверкнула глазами:

«Благодарю вас. Ничего не надо».

«Уверяю вас, мне это только доставит удовольствие…»

«О, я нисколько не сомневаюсь в этом». — И Жермен попыталась уйти, но поверенный задержал ее:

«Вы так холодны со мной… а между тем я бы хотел стать вам другом, поверьте мне…»

«Другом?! — переспросила девушка, и голос ее задрожал от возмущения. — Если бы вы действительно этого хотели, вы оставили бы меня в покое… или сначала поговорили бы со мной, а не с папой».

«Дитя мое, вы так молоды…»

Жермен рассмеялась:

«Это верно. И совершенно не хочу выходить замуж за старика», — беспощадно докончила она.

Он снова вспомнил этот разговор после встречи с Оливией. Эта стерва ударила как раз в самое уязвимое место! Но ничего — ей остается только злословить… а ему не стоит и думать об этом. Со временем все встанет на свои места…

Он с удовольствием вспомнил об Алане. Теперь, лишившись и любви, и денег, мальчишка полностью раздавлен. С этой стороны уже ничего не угрожает…

А вот любезному мистеру Ноэлю придется раскошеливаться. Сейчас он с молодой женой путешествует по Испании… и наверняка от счастья поглупел еще больше.

Они с самого начала договаривались на тридцать пять процентов, но, может быть, сейчас с Ноэля можно будет стребовать и все сорок? В конце концов, образование лондонского филиала — целиком заслуга адвоката…

Или нет. Лучше сделать вот как: часть платы взять деньгами, а часть — акциями концерна. В конце концов, он трудился на его благо достаточно долго, чтобы с его мнением считались… Да, это и вправду будет лучше всего. Малютка Жермен получит богатого мужа…

Мысль о том, что Ноэль может отказаться платить, просто не приходила в голову адвокату. Он беспокоился только из-за сорока процентов: здесь молодой хозяин может заартачиться… Про себя Эдвардс решил, что если так и получится — пригрозить тем, что все расскажет молодой жене Ноэля. Он сильно сомневался, что у того хватило духу рассказать жене правду…

— Стюарт! Кофе! — Настроение у поверенного окончательно поднялось, он подошел к борту и, прищурясь, мечтательно уставился в голубую даль Атлантики.

— Миссис Гордон? — Экономка осторожно вошла в кабинет Джеймса. — Я хотела спросить вас…

— Да, Мэгги? — устало отозвалась Оливия.

— Недавно вы разбирали бумаги… Не видели ли вы расходную книгу за позапрошлый год? Мне кажется, незадолго до смерти мистер Гордон хотел что-то уточнить и забрал ее себе, и я теперь нигде не могу ее найти…

— Я посмотрю. — Женщина поднялась — Хотя не помню, чтобы она мне попадалась…

Экономка, почтительно присев, вышла, а Оливия нехотя подошла к конторке Джеймса. Если книга и была в его кабинете, то только в одном из ящиков.

«Интересно, неужели Алан решит остаться в Англии? — думала она, перебирая связки пожелтевших бумаг. — Так, кажется, я не заглядывала в эту конторку… И зачем Джеймсу понадобилась эта книга…»

Очередной пакет выскользнул у нее из рук. Бечевка лопнула, листы разлетелись. Оливия вполголоса чертыхнулась и нагнулась, чтобы собрать их.

«А это что такое?»

На верхнем листе было написано: «Завещание Джеймса Гордона». Оливия скользнула взглядом по бумаге и разочарованно вздохнула. Всего лишь копия первого завещания, которое было вскрыто после смерти Джимса… Алан получает половину состояния, а Ноэль — скромную ренту… Второе завещание полностью аннулировало его…

Она небрежно сложила лист и уже хотела сунуть его обратно в ящик, но вдруг снова поспешно развернула… и медленно опустилась на пол, посреди разбросанных листов.

На листе была проставлена дата. Одиннадцатое января тысяча девятьсот двадцать второго года…

«Не спеши, — приказала Оливия самой себе, безуспешно пытаясь унять колотившееся сердце. — Надо все вспомнить, все по порядку… Так. То завещание, которое вскрыли сначала, датировано восемнадцатым ноября прошлого года. Алан приехал девятнадцатого.

Двадцать шестого произошла ссора, мальчик перебрался в Бруклин. По словам Эдвардса, второе завещание было заверено шестого декабря… Ладно, до. пустим на минуту, что оно настоящее. Джимс умер в январе — да, двадцать второго января, уже в этом году… Но тогда, получается, это завещание составлено позже и, значит, единственно законное… И настоящий наследник все-таки Алан! Надо еще просмотреть бумаги в этих ящиках…»

Тщательная проверка убедила ее, что других завещаний в конторке нет.

«Как я могла забыть про конторку? — Оливия аккуратно собрала с пола все листы. — Ведь Эдвардс не мог ничего взять из нее, ключи были только у меня и Джимса… Но если бы он знал об этом завещании, то наверняка нашел бы способ его выкрасть… Похоже, Джимс заверил его без ведома нашего друга поверенного…»

Она поспешно открыла один из шкафов и вытащила пачку старых календарей-ежедневников. После смерти мужа она убрала туда и календарь, лежавший у него на столе…

«Одиннадцатое января. Здесь записан визит к какому-то „Остину“. Кто бы это мог быть?»

— Селия, — позвала она горничную, подойдя к двери, — принесите мне адресную книгу… — «Очевидно, какой-то стряпчий. В книге должен быть его адрес…»

Остинов, как и следовало ожидать, в книге оказалось немало. Оливия решила, что речь идет, скорее всего, о неком Уильяме Остине, главе маленькой фирмы «Рул».

— Селия, прикажите Калебу подать к подъезду автомобиль. Мне необходимо съездить по делам…

Мистер Уильям Остин оказался совсем молодым адвокатом. Джеймса Гордона он хорошо помнил, но говорить с Оливией о его завещании не хотел.

— Поймите, это же профессиональная тайна, — жалобно говорил он, не решаясь встретиться взглядом с ее решительными серыми глазами.

— Поймите и вы, — перебила его Оливия, — от того, что вы скажете, зависит жизнь нескольких человек. Совершено зло, и наш с вами долг — постараться все исправить…

Остин долго молчал.

— Да, мистер Гордон был нашим клиентом, — сказал он наконец. — И это завещание он заверил в нашей конторе… У нас осталась запечатанная копия…

— Скажите, а вас не удивило, что крупный финансист пришел в малоизвестную и недавно образованную фирму? — напрямик спросила Оливия, напряженно ожидая ответа.

Остин задумался.

— Мне казалось, мистер Гордон был взволнован, — осторожно произнес он. — И он еще сказал что-то вроде: «Боюсь, я уже не могу доверять старым знакомым…»

«Конечно. Этот жулик не осмеливался открыто проворачивать свои махинации… Но Джимс наверняка что-то почувствовал… Он уже не верил Эдвардсу так, как раньше…»

Джеймс Гордон действительно очень плохо чувствовал себя в тот момент, когда Эдвардс принес ему на подпись завещание. Однако он увидел, что на второй копии нет даты: «Старый лис что-то задумал. Он хитер… Но я, слава Богу, еще жив». И Гордон подписал обе копии, сделав вид, что ничего не заподозрил, Он был болен и слаб, но в тот момент твердо решил, что последнее слово все-таки будет за ним.

— Спасибо вам, мистер Остин, — сказала женщина вслух. — Может случиться так, что вас попросят подтвердить, что мистер Гордон действительно приходил в вашу фирму именно в этот день… Думаю, настоящий наследник мистера Гордона тоже будет вам благодарен…

Вечером вместе с другими клерками Алан вышел из конторы мистера Кейси.

Работа, которую он выполнял, не была такой уж легкой. Зачастую на его столе скапливалось немало бумаг. Но молодой человек старательно переписывал все, что требовалось. Теперь, когда Кэти была с ним, он был готов пойти на любые жертвы, чтобы заработать достаточно денег для того, чтобы жениться и содержать семью и чтобы Барбара, младшая сестра Кэти, могла учиться в пансионе.

Он как раз думал об этом, когда вдруг услышал сигнал автомобиля, а потом знакомый голос:

— Мистер Гордон, неужели это вы?

Агата Вилкинс, высунувшись из автомобиля, махала ему рукой, и молодому человеку пришлось подойти к ней.

— Я рада вас видеть, поверьте. Расскажите как вы живете? Я сразу же вас узнала. Так вы теперь сами зарабатываете себе на жизнь? — В глазах Агаты было отчаянное любопытство.

— Да. — Алан вовсе не хотел обсуждать с ней свои дела, но ее не обескураживал его сумрачный вид.

— Вообразите, Рон Хаггард стал ухаживать за Джин. Мне так жаль его… Ведь вы же знаете, что Беатрис вышла замуж? — Она внимательно наблюдала за ним, и, видя это, молодой человек заставил себя быть сдержанным.

— Да, я знаю об этом. Мисс Вилкинс, боюсь, я не могу долго беседовать с вами, мне очень жаль. — Он вежливо поклонился и поспешил прочь.

— Милочка, вообрази, сегодня я видела мистера Алана! — рассказывала Агата Вере тем же вечером на званом обеде. — Я сразу узнала его, хотя он, конечно, сильно изменился. Такой бледный, сразу видно, что после тяжелой болезни. Он держится так мужественно… но, когда я случайно упомянула Беатрис, сразу изменился в лице…

— Думаю, ты ошибаешься, дорогая. — Вера покачала головой. — Я слышала, что у него теперь другая девушка. Рон как-то видел их вместе. Она работает где-то в больнице… но, может быть, я и ошибаюсь… Фрэнк! Идите сюда!

Фрэнк Кейси, лавируя между гостями, приблизился к ним.

— Расскажите нам о мистере Алане — вы знаете что-нибудь о нем?

— Только то, что он теперь устроился на работу. Его часто навещает Генри, — невинно заметил Фрэнк, потешаясь про себя, — при упоминании о художнике Агата надменно вздернула носик.

— Я давно не видела мистера Стерна. Но, слышала, дела у него идут не блестяще. На днях Вера танцевала с журналистом — правда, душечка? — и он сказал, что мистер Стерн так и не устроился ни в какой журнал… А мистер Гордон собрался жениться на какой-то сиделке, это правда?

— Этого я не знаю. Но уверен, что его девушка честно зарабатывает свой хлеб, — отрезал Фрэнк, которого покоробило презрение, прозвучавшее в нежном голоске Агаты.

— Ну, не будьте таким злым. Лучше скажите: она хороша собой?

Фрэнк, который уже собирался отойти от них, при этом вопросе задержался.

— Чрезвычайно, — заметил он серьезно. — Я никогда раньше не видел такой красивой девушки. — И с нескрываемым удовольствием заметил, что Агате это вовсе не понравилось.