В поисках любви

Глава 19

— Мисс Уэйн, вас дожидается мистер Гордон, — доложила Беатрис ее горничная Эсси, когда та вернулась домой. — Он в гостиной…

Алан поднялся ей навстречу, но Беатрис отвернулась и отошла в другой конец комнаты.

— Где ты была? Я жду тебя уже два часа…

— Я ездила к мистеру Эдвардсу.

От ее холодного тона у Алана сжалось сердце.

— Послушай, Би, я горько раскаивался, что огорчил отца… Но мне и в голову не приходило, что он может лишить меня наследства!

Девушка молчала.

— Ты сердишься… Но послушай, можно прожить и на двести фунтов в год, — люди живут и на гораздо меньшие деньги… Конечно, будет тяжело, но я сделаю все, что смогу. В конце концов, мой отец сумел вырваться из бедности…

— Твой отец удачно женился. — Беатрис не оборачивалась.

— Би, не говори так. Если что-то и поможет мне все это выдержать, так это ты. Ты знаешь, что я люблю тебя. Ради Бога, давай поженимся сейчас.

— Ты сошел с ума! — бросила Беатрис, резко оборачиваясь. Ее глаза злобно сверкали, — Как, интересно знать, ты собираешься жить на эти гроши. У тебя нет даже профессии, так что ты не сможешь ничего заработать… И ты еще смеешь говорить, что любишь меня?!

— Я заработаю! Обещаю тебе…

Беатрис рассмеялась:

— Ты действительно считаешь, что я теперь выйду за тебя замуж? Выйду за человека, который не сможет даже купить приличный дом, не говоря уже обо всем прочем?

Алан побледнел. Беатрис представила себе, с каким злорадством будет говорить о ее неудачной помолвке Агата Вилкинс, и разозлилась еще сильнее:

— Да уж, это была бы удачная партия — выйти замуж за самонадеянного американца без гроша за душой, который вдобавок ничего не умеет делать… и через пару лет наконец позволить себе сходить в Кенсингтон на воскресное гулянье… Благодарю покорно!

— Но подожди, послушай меня…

— Я не хочу ничего слышать! Я разрываю помолвку! Оставь меня! Уходи и никогда больше не возвращайся!

Молодой человек попытался подойти к ней, но был остановлен взглядом, полным ненависти и презрения. Она вышла из гостиной и скрылась в своем будуаре.

Его глупость привела ее в бешенство. После всего, что произошло, после того, как он так обманул ее, — посметь заговорить о свадьбе!

Беатрис посмотрела в зеркало. Лицо после бессонной ночи было бледным, под глазами пролегли тени

Она чувствовала себя совсем разбитой. «Надо отдохнуть, если я хочу завтра хорошо выглядеть…»

Она позвонила горничной.

— Мистер Гордон ушел, Эсси?

— Да, мисс.

— Задерните шторы, принесите чашку теплого молока и, если кто-нибудь придет, скажите, что я не принимаю. И вот еще…

— Да, мисс?

— Если этот человек опять появится — меня нет дома.

«Этот красавчик весь вечер просидел за своим столиком, — думала Флорри О’Грам, толстая барменша из „Трилистника“. — Ишь, какой надутый. Наверное, с подружкой поссорился…»

Молодой человек действительно сидел за столиком уже давно, уставившись взглядом в стену. Он заказал себе виски, но стакан, стоящий перед ним, по-прежнему был полон. Окажись в «Трилистнике» Шон Райан, он узнал бы в незнакомце Алана, но, поскольку сегодня снова был танцевальный вечер, народу в забегаловке было немного, и молодого человека никто не беспокоил.

До самого вечера он бродил по улицам Лондона. Полисмен на углу Хай-стрит посмотрел на него подозрительно, но молодой человек не был похож на бродягу, и страж закона решил, что джентльмен просто немного навеселе. Он не помнил, как пришел в Сохо, как зашел в эту пивную… Эдвардс мог торжествовать — теперь за столиком действительно сидел раздавленный горем человек.

Казалось, рассудок его помутился. Ему не хотелось ни о чем думать. Время от времени он вспоминал о том, что понес какую-то чудовищную потерю, но измученное сознание не позволяло точно вспомнить, какую именно.

— Мистер, вообще-то мы уже закрываемся… Флорри, подойдя, тронула его за плечо. Алан вздрогнул.

— Да… Я ухожу. — Он отставил в сторону нетронутый стакан и достал кошелек — денег в нем уже оставалось немного.

— Да куда же вы пойдете? — Барменша смотрела на него с искренним сочувствием. — Ночь на дворе, а в Сохо бродить по ночам опасно. Вот что: у нас при заведении есть комната…

— Нет, нет, благодарю вас. — Алан понимал, что эта женщина желает ему добра, но сейчас его тянуто прочь от людей, хотелось побыть одному, и ее присутствие только раздражало его.

Где-то на краю сознания мелькнуло воспоминание о бандитах, которые за ним следят… Питер что-то такое говорил… Питер. Филипп теперь уйдет, уйдет туда, где платят… и Питер тоже уйдет. Он американец — как же он устроится в Англии? Какие странные мысли приходят ему в голову… В Сохо бандиты… Бандиты… А какое мне до них дело? Он вышел из «Трилистника», и Флорри посмотрела ему вслед, качая головой.

Стояла глубокая ночь, узкие кривые улочки Сохо были темны. Алан вдруг отчетливо вспомнил Гарлем — негритянский квартал в Нью-Йорке, в котором однажды был… правда, днем.

Здесь было так же грязно. Под фонарем две уличные девицы болтали с подвыпившим матросом. Из кабачка на соседней улице доносились гнусавые звуки флейты. Протопала компания парней, один из них, захохотав, пнул носком сапога сидевшую на углу собаку. На Алана никто не обращал внимания, и он продолжал брести сквозь ночь — бесцельно и бездумно.

Когда он вышел к Темзе, начинало светать, вода в серых сумерках казалась совсем черной. Ее медленное течение убаюкивало, и в какой-то момент молодой человек задремал, облокотившись на перила, но быстро очнулся и побрел дальше.

Постепенно Лондон просыпался — дворник мел пыльную мостовую, веснушчатый парень сонно протирал витрину какой-то лавчонки, пробежал со своей тележкой мальчишка-молочник…

Алан присел на ступени какого-то крыльца. Мимо прошла заспанная девушка, похоже, из фабричных работниц, — и ее глаза были такими же синими, как у Беатрис…

Беатрис.

Он прислонился спиной к перилам крыльца. Беатрис. Она не любит его. Алан почувствовал тупую ноющую боль в груди и крепко стиснул зубы, чтобы не разрыдаться. Мгновенно отлетевшие сонливость и туман уступили место отчетливым и горьким мыслям.

Она не любит его и никогда не любила. Эдвардс был прав, ей нужны только деньги… Нет! Что за чушь! Она просто рассердилась. Конечно, он немногого стоит без отцовских денег, он просто не имел права просить ее выйти за него замуж сейчас! Нет, он и правда болван. Надо поговорить с ней спокойно все объяснить… Он действительно будет работать! Ведь, работает же Морин и эта ее подруга… Они зарабатывают себе на жизнь — а разве он не сможет? Пройдет пара деньков, и все образуется… Все будет хорошо…

Алан встал со ступенек, осмотрелся и, узнав место, искренне удивился: оказывается, он добрался до окрестностей Сент-Джемс-парка. Он умылся в маленьком фонтане, отгоняя остатки сна, и почувствовал, что ужасно голоден.

Кондитерская Лайонза уже была открыта. На оставшиеся деньги Алан купил сдобы и чай.

От усталости не осталось и следа. Теперь он знал, что делать.

Сегодня Марианна и Морин намеревались подняться на чердак и просмотреть старые коробки в поисках красивых нарядов. Морин умела ловко обращаться с иголкой и хотела перешить для Марианны пару забытых старых платьев.

Миссис Харди собиралась идти с миссис Блейк и миссис Лидс по магазинам, и в распоряжении девушек было достаточно времени.

— Алан снова не пришел домой ночевать, — рассеянно заметила миссис Лаура.

— Наверное, остался у мистера Кейси, как обычно предположила дочь. Алан действительно несколько раз ночевал у Фрэнка, но всегда предупреждал их об этом.

— Совсем отбился от рук, — пробормотала тетка. — А уж после женитьбы с ним и вовсе не будет сладу…

Девушки с трудом дождались ее ухода. Потом Морин, нарочно медля, отнесла тарелки на кухню, важно сказала Доре и Питеру, что ее зовет мисс Марианна, и поспешила через библиотеку наверх, к узенькой лесенке, ведущей к чердачной двери.

Марианна уже ждала ее, волнуясь от нетерпения. Дверь отворилась со страшным скрипом. Обе замерли, боясь, что скрип услышат внизу, потом, переглянувшись, расхохотались.

Конечно, никто бы не стал следить за ними и наказывать за визит на чердак. Но так было гораздо интереснее.

— Кажется, нам нужны вон те коробки. — Марианна осматривалась. — И вон тот саквояж. Господи, как же здесь пыльно! Может быть, отнесем их вниз?

— Не стоит. — Морин обогнула старый буфет, у которого не запирались дверцы, и добралась до чердачного окна. — Сначала посмотрим, что в коробках. — Она дернула раму, пытаясь открыть окно.

— Конечно. — Марианна смутилась, вспомнив, что Морин и так приходится ежедневно делать уборку.

— Ну вот, — старания горничной увенчались успехом, и окно со стуком открылось, — теперь здесь хотя бы можно дышать.

В первой же коробке, которую они открыли, обнаружился журнал мод двадцатилетней давности — как раз тогда мисс Лаура Гордон вышла замуж за пожилого вдовца Уильяма Харди. Марианна сразу заинтересовалась:

— Смотри, Морин, — тебе нравится?

Горничная рассеянно кивнула, вытащила из той же коробки несколько красивых гребней и приложила один к темным волосам Марианны.

— Очень хорошо. Можно будет попробовать новую прическу. Забираем их?

— Ладно.

— Может, мы найдем здесь и юбку… не помню, как называется… такая пышная, на каркасе…

— Кринолин?

— Да, кринолин.

— Ну, не знаю, — протянула Марианна с сомнением, — их носили очень уж давно…

Платьев с кринолином они действительно не нашли. Но в других коробках отыскались изящные шляпки с перьями, две большие меховые муфты и кружевной солнечный зонтик. А в саквояже лежало великолепное вечернее платье из тяжелого атласа, украшенное кружевами и тюлем.

— Мне даже жалко его переделывать, — огорчилась Марианна. — Ну почему сейчас такое не носят? Может быть, примерим?

Ирландка охотно согласилась и даже сходила вниз за зеркалом. Но примерка прошла не очень удачно: Марианне платье было слишком велико, а Морин, посмотрев на себя в зеркало, только фыркнула:

— Моя стрижка слишком для него коротка… Вот Кэт, наверное, пошло бы…

— Да, как дела у Кэтлин? Ты давно ничего не рассказывала о ней…

Потому что дела у нее не очень хороши. — Ирландка положила на крышку саквояжа очередную шляпку. — Она потеряла работу и собирается уезжать из Лондона…

— Морин, я хотела спросить… Может быть, это и не мое дело, но тогда, в мастерской мистера Стерна, когда Кэтлин стало дурно, мне показалось…

Морин кивнула:

— Кажется, я понимаю, о чем ты. Да… к сожалению. Она очень благоразумная девушка, но это, наверное, сильнее нас…

Марианна не ответила.