В поисках любви

Глава 30

Погода во Флориде окончательно испортилась, Оливии так и не удалось обновить свой черный купальник, и поэтому она вернулась в Нью-Йорк очень недовольной.

«Какая досада — а здесь стоит адская жара. Ни одного лишнего дня не останусь в этом пекле, — недовольно думала она. Завтра же уеду на ранчо в Техас. Мартин приедет туда попозже».

Однако на следующее утро в Нью-Йорк пришло письмо Алана. Он подробно написал обо всем, что произошло, не умолчал и о подозрениях в адрес Эдвардса. Поездка в Техас была забыта, а Джеффри Адамсу пришлось выдержать семейный скандал.

— И ты сразу, безоговорочно поверил в это? — кричала Оливия. — Ты даже не попытался нанять детектива, чтобы проверить такие сведения?!

— Завещание было составлено правильно. Кроме того, будь там малейшая неточность, ее заметил бы сам Эдвардс. В конце концов, это его работа.

— И ты собираешься сотрудничать с новым владельцем концерна?

— Да, дорогая, собираюсь. Надеюсь, и ты не станешь принимать поспешных решений — все-таки долей Джеймса вы с… мистером Ноэлем… теперь владеете сообща…

— Я не собираюсь идти на поводу у выскочки и не собираюсь с ним сотрудничать… Но оставим это. Почему ты не потрудился узнать, что с Аланом? Тебе не приходило в голову, что ему нужна помощь?

— Олив, я знаю, как Алан относился к перспективе стать бизнесменом. Кроме того, с этим вполне может разобраться Филипп. Джеймс ему доверял…

— Думаю, что не так уж доверял… раз ты говоришь, что это завещание было для Эдвардса полнейшей неожиданностью…

— Ты говоришь глупости, — Джеффри начал сердиться. — Филипп — превосходный специалист, нам повезло, что он остается в концерне.

— Папа, ответь мне: неужели тебе не жаль Алана?

— Хватит твердить об одном и том же! Можно подумать, это я завещал деньги какому-то проходимцу! В бизнесе нет места сантиментам. В конце концов, для меня Алан — никто. Кроме того, он вполне взрослый человек и прекрасно может сам о себе позаботиться. Не знаю, почему ты не хочешь этого понять…

— Потому что Алан остался в другой стране, больной, без денег, без работы и без друзей, вот почему! — Оливия встала. — И можешь передать своему драгоценному мистеру Эдвардсу, что я оч-чень тщательно проверю все его связи. Меня он не обманет… Если ты не можешь обратиться в детективное агентство, то это сделаю я…

И в любом случае я собираюсь помочь Алану.

— Делай что хочешь! — крикнул Адамс вслед дочери.

В родовом поместье Вилкинсов Ноэлю действительно пришлось несладко. В первый же день его ждало серьезное испытание.

Агата обещала всему обществу веселую прогулку по парку. Для девушек заложили коляску, но молодым людям предстояло ехать верхом. До этого дня Ноэль садился на лошадь раза два или три, когда ездил вместе с матерью к фермеру, поставлявшему в их ресторан овощи. Резвая кобылка, которую ему подвел грум, не имела ничего общего со смирным мерином фермера.

— По-моему, нам придется ловить его лошадь где-нибудь во владениях соседа. Он не справляется с ней, — вполголоса заметил Чарльз Робинсон Фрэнку Кейси — они скакали с другой стороны коляски. — Как поживает Генри? Отчего он не поехал с нами?

— Были сложности с работой, — лаконично ответил Фрэнк. На самом деле, обиженная отказом художника учить ее рисованию, Агата попросту не пригласила его. Хотя Генри только посмеялся и, очевидно, вовсе не чувствовал себя обиженным, Фрэнк не намеревался обсуждать дела друга с Чарльзом.

Когда коляска остановилась на зеленой лужайке и молодые люди спешились, Ноэль сполз с лошади совершенно обессиленный. Агата тут же втянула его в разговор:

— Моя мама купила кобылку — вот эту, на которой вы скакали, — в прошлом году. Она хотела, чтобы получился выезд — у нас был гнедой жеребец ей под пару, — но он сломал ногу. Было очень жаль… А правда, она миленькая?

— Ну, я не особенно разбираюсь в лошадях, — неловко признался Ноэль. — Но выглядит она славно.

Агата наклонила головку:

— Вы очень устали? Вечером мы собирались играть в крикет. Вы любите крикет?

— Я? Да… то есть, я хочу сказать, что не очень-то часто играл в эту игру, если вы понимаете, о чем я.

— Мистер Гордон? — Беатрис, осторожно ступая потраве, подошла к ним. — Агата, милочка, здесь сыро. И наверное, вечером снова будет дождь…

Ноэль посмотрел на девушку с благодарностью и поспешил ускользнуть из поля зрения Агаты. Но та не желала отпускать его так легко и, когда они вернулись в дом, снова подошла к нему:

— Осенью у нас бывает охота на лис. Думаю, вам понравится… Или вы принимали в ней участие и раньше? Что вы о ней думаете?

— К счастью, не принимал, — не без ехидства произнес Ноэль, — Мне всегда было жалко несчастных зверьков. Неужели такой прелестной девушке может нравиться это кровожадное зрелище? Это, мисс Вилкинс, просто странно.

«Браво, — подумала Беатрис, с удовольствием глядя на ошарашенную Агату и с трудом сдерживая желание расцеловать Ноэля. — Наконец-то хоть кто-то сумел ее осадить!»

После этого Ноэль частично преодолел застенчивость, включился в разговор молодых людей о достоинствах и недостатках гончих собак и рассуждал с таким знанием дела, что даже Чарльз Робинсон посмотрел на него с уважением.

«А домик у этой Агаты неплохой, — снисходите но думал Ноэль за ужином, глядя на старинные гобелены и оружие на стенах. — Но очень старый — сразу чувствуется. Ничего — когда мы с Беатрис поженимся, я тоже куплю хороший дом. И мы пригласим туда всех этих великосветских снобов. Мать права — все они еще не раз мне позавидуют!»

Узнав о визите Эдвардса, доктор Вестерн пришел в ужас. Он боялся, что у молодого человека снова начнется лихорадка, но, как видно, покой и уход сделали свое дело, и Алану не стало хуже.

Все постепенно налаживалось. От Оливии пришел телеграфный перевод, а потом и письмо, полное тревоги и участия.

«Когда поправишься, подумай, не лучше ли будет тебе вернуться в Америку, — писала мачеха. — Помни: здесь у тебя есть друг…»

Кроме того, Генри тоже сумел добыть денег — однажды он явился к ним, протянул миссис Харди конверт и сообщил, что выгодно продал «Холм».

— Три тысячи фунтов — очень даже недурно. Владелец галереи уверял, что это было самое выгодно предложение…

— Вы расстроены? — тихо спросила его Марианна, когда мать вышла из комнаты. Девочке показалось, что голос художника звучит вовсе не так весело, как его слова.

— Вообще-то да, — признался Генри. — Эта картина была дорога мне и я до последнего не хотел ее продавать… Только не говорите этого Алану, — спохватился он.

Марианна кивнула, немного обиженная тем, что он обращается с ней как с ребенком.

— А вы не знаете, кто ее купил? — поинтересовалась она.

Художник покачал головой:

— Нет. Продажа состоялась через владельца галереи. Признаться, я и не хотел выяснять.

Возможно, если бы миссис Харди была в этот момент в комнате и услышала это, она вспомнила бы о словах миссис Блейк. «Один из поклонников милочки Би сделал ей замечательный подарок! — похвасталась та перед подругами. — Картина, и такая славная, хотя и из современных… Она висит у нас в столовой. Если хотите, я могу показать вам ее».

«В другой раз, дорогая», — миссис Лауре решительно не хотелось встречаться с Беатрис.

Но она не слышала слов художника и вернулась в гостиную, когда они с Марианной уже болтали о чем-то другом.

— Мистер Эдвардс, вам телеграмма, — пропела молоденькая горничная, приоткрывая дверь гостиничного номера. — Телеграмма из Америки!

— Оставьте на столе, — отозвался адвокат из ванной. — Сейчас я выйду.

Телеграмму прислал Джеффри Адамс. Поверенный прочитал ее несколько раз и в задумчивости закурил.

«Оливия контора Вернона», — стояло на листе плотной серой бумаги. Постороннему человеку это не говорило ничего, но Эдвардс прекрасно понял, что имел в виду финансист. Контора Вернона была одним из самых известных в Нью-Йорке частных сыскных агентств.

Значит, Оливия уже знает… и, разумеется, не поверила в то, что завещание — подлинное. Что же, это делает честь ее проницательности…

Он с благодарностью подумал о старом Джеффри. В самом деле, тот не мог позволить себе оскорбить полезного сотрудника из-за блажи взбалмошной дочери.

«Кто предупрежден, тот вооружен, — усмехнулся Эдвардс. — Пусть попробуют что-нибудь раскопать. Я правильно сделал, что решил связаться с гравером Ричардсом. Сомневаюсь, что нью-йоркские ищейки нападут на его след… Но все-таки рисковать нельзя. Из Англии надо уезжать. Мое присутствие необходимо в Канаде… Пережду там с месяц, пусть все утрясется. И пусть к моему возвращению эти господа выкладывают деньги…»

Уезжать из Англии именно сейчас ему не хотелось. Не хотелось оставлять на Ноэля и нескольких клерков лондонский филиал концерна — это сулило хорошие прибыли. И как раз когда все налаживается… Впрочем, тот молоденький стряпчий Гэмп выглядит смышленым. Не забыть напомнить ему про тот заказ, про партию мебели из палисандрового дерева…

И еще один момент беспокоил поверенного. Несколько дней назад ему снова показалось, что он видел в толпе того хмурого темноволосого парня, которого должен был арестовать полисмен. Тогда Эдвардсу показалось, что он следил именно за ним… Значит, не просто показалось?

Нет, нет, пора ехать в Канаду. Рабочие тамошнего филиала очень кстати прислали свою петицию… Конечно, разобраться с ней просто необходимо…

— Коридорный! Эй! Коридорный! — бодро позвал адвокат, — Свежий «Таймс», чай со льдом и завтрак в номер!