Ведьмак. Перекресток воронов (Анджей Сапковский)

Глава четырнадцатая

...Не станем тратить время

На долгое прощанье; поспешим

Уйти отсюда. Где грозит измена,

Там и бежать не преступленье нам.

Уильям Шекспир, «Макбет»

Глава четырнадцатая

С приходом ночи Торнхолл погружался в кромешную тьму. Из соображений безопасности — всё здесь было деревянным — тщательно гасили огни, включая факелы и плошки, освещавшие днём лестницы и витые коридоры. Единственный свет — тусклое мерцание фонарей — оставался у стражников на дозорной башне да частоколе. Стражники эти, как приметил Геральт, к службе и обязанностям относились спустя рукава, полагаясь на неприступность острова. Ясно было, что остров и форт давным-давно никто всерьёз не тревожил, отчего стража обленилась и погрязла в рутине. Геральт был уверен — именно поэтому водяной мог беспрепятственно шастать по погружённому во мрак строению. Более того, от глаз стражников-лежебок укрылось бы, пожалуй, даже стадо гиппокампов, вздумай они перемахнуть через частокол.

Для Геральта темнота, понятное дело, помехой не была — его мутировавшим глазам хватало звёздного света. В здании он полагался ещё и на слух. А также на нюх — водяные, как он знал, смердели рыбьей слизью, тиной да гниющим тростником.

Нынче на частоколе не было ни души, вся стража сидела в караулке за картами, жалуясь на собачью службу на этом чёртовом острове, где и жалованье потратить некуда — до корчмы и борделя не добраться, всё вода кругом.

Геральт обошёл частокол по кругу, высматривая какую-нибудь щель под сохнущими вершами, через которую пробирающийся с озера водяной мог бы проскользнуть внутрь. Не найдя ничего подозрительного, вошёл в здание. Коридор, ведущий на кухню, он уже проверил раньше, теперь решил осмотреть проход к покоям маркграфа, оружейной, кладовой и караульным помещениям. Едва ступил туда, как медальон сильно задрожал, завибрировал и застучал под рубахой.

Сделал несколько шагов — медальон успокоился. Повернул обратно. Через пару шагов медальон снова ожил. Отступил — вибрация стихла.

Что-то в коридоре источало магию.

Ведьмак поднял ладонь, сложил пальцы в Знак. Вокруг тотчас стало светло. Подошёл ближе, всмотрелся. Пришлось почти прижаться лицом к стене, но, наконец, он разглядел.

На стене тонкой, едва различимой линией был начертан углём контур. В форме двери. И сомнений не было — именно этот контур и был магическим.

Ни один из известных Геральту бестиариев не приписывал водяным колдовских способностей. Все, однако, отмечали их необычайную хитрость и изворотливость, и сходились в том, что водяные, точно обезьяны, умели подражать всему увиденному.

Мог ли водяной использовать магический амулет или иной артефакт, снятый, к примеру, с утопленника? Геральт этого не знал. Но решил проверить.

Свет Знака померк и вскоре погас совсем. Геральт отступил на несколько шагов, укрылся за изгибом коридора. Замер, не шевелясь и в полной тишине, даже дыхание замедлил.

Ждать пришлось недолго.

Медальон сильно завибрировал. Контур на стене засиял и заблестел, начерченная углём дверь отворилась, и кто-то из неё вышел.

Геральт среагировал молниеносно. Одним прыжком настиг пришельца и схватил захватом богомола. Но пойманный оказался недюжинной силы. Почти без усилий вырвался и мощным ударом впечатал ведьмака в стену. И тут же добавил кулаком. Геральта спасла ведьмачья реакция — кулак вместо виска лишь скользнул по голове. Геральт ответил ударом в корпус, затем снова ринулся в ближний бой. Он уже понял, что пришелец вовсе не водяной. И сложение не то, и запах другой — вместо ила и тростника едва уловимый аромат рома и пряных трав.

Оба рухнули на пол, покатились по нему. Пришелец оказался снизу, но вывернулся и локтем со всей дури врезал Геральту в висок. У ведьмака в глазах помутнело. Но хватку не ослабил, сам коротким замахом ударил мужчину в челюсть, добавил ещё раз. Думал, этого хватит. Ошибся. Пришелец обмяк лишь на мгновение, после чего ответил размашистым — и точным — боковым. Затем обеими руками вцепился Геральту в горло и начал душить, не обращая внимания на удары, которые ведьмак наносил вслепую куда придётся.

Вдруг отовсюду вспыхнули качающиеся огни фонарей, заплясали тени, коридор наполнился людьми. Крепкие руки оттащили Геральта от противника. Тот тоже забился в хватке сильных рук.

— Отпустите ведьмака! — рявкнул Диего Марс. — А этого держать! И связать его! Связать, кому говорю!

Фонарей и факелов прибывало, в коридоре стало не протолкнуться. Противника Геральта подняли, связали и прижали к стене. Ведьмак удивился, каким молодым тот оказался. Не старше его самого.

Диего Марс подошёл, посветил связанному фонарём в лицо. Тот сощурился. Гладко выбритый — что объясняло запах пряного рома, которым пользовались после бритья модные денди.

— Надо же, — произнёс сенешаль, не скрывая удивления. — Вот так сюрприз. Господин граф Финнеган. Здесь, в Торнхолле. Каким же ветром занесло? Жаль, жаль, сударь, что без предупреждения. Но что ж, добро пожаловать. Вы четверо, взять его. Идём наверх. Остальным разойтись! Не ты, ведьмак. Ты остаёшься и идёшь с нами.

Грохот, шум и гам, видно, долетели и до верхнего этажа — в открытых дверях их ждала Врай Наттеравн с фонарём в руке, в белом врачебном халате. Комната за ней была освещена несколькими канделябрами.

Марс дал знак, стражники втащили связанного внутрь. Чародейка, сенешаль и Геральт вошли следом.

В огромном кресле, спинка которого почти подпирала потолок, восседал Фредерик Вайкинен — граф, сын маркграфа Озёрной Мархии.

У графа были длинные светлые волосы, завитые в локоны, словно у девицы, острый нос и неприятно прищуренные зелёные глаза. Из-под накинутого на плечи соболиного меха виднелась тощая голая грудь, крест-накрест перетянутая бинтами через оба плеча и подмышки. Ноги юноши тоже были обнажены, левое колено также обвивала повязка.

Рядом с креслом стоял столик, на нём Геральт заметил бинты, пузырьки и никелированный шприц. Явно медицинская утварь Врай Наттеравн. Несмотря на поздний час, она, похоже, как раз занималась пациентом.

— Ваша светлость, — с поклоном начал Диего Марс, — докладываю, мы нежданно схватили...

— Вижу, кого вы схватили, — оборвал его Фредерик Вайкинен. Голос его был ещё неприятнее взгляда.

— Господин Редферн Финнеган, — продолжил Фредерик, впившись глазами в связанного, — соизволил почтить нас своим присутствием. Ночью. Как вор. Как разбойник. Яблоко от яблони недалеко падает. Воровство да разбой — это ж у Финнеганов семейное. Но ведь ты не ко мне пожаловал, Редферн. Не со мной хотел повидаться, а с моей сестрицей. А что, нельзя было по-людски? Днём? Прийти с цветами да подарком? Попросить дозволения на встречу?

— А ты... — юноша, от которого пахло ромом, рванулся в руках стражников. — Ты бы дал такое дозволение?

— Нет, — рыкнул граф Фредерик. — Псами бы затравил.

— Ясно. Ведь такова семейная традиция Вайкиненов. Живодёры!

— Не смей разевать на меня пасть, сукин сын! — взревел Фредерик, привставая в кресле.

— Сам ты сукин сын, Фред! А вообще катись к дьяволу.

— Я тебя... — поперхнулся сын маркграфа. — Я тебя... Я тебя сейчас выпороть велю... Плетьми, как пса шелудивого. А потом на воротах вздёрну... Марс! Ко мне!

Диего Марс подошёл к графу, склонился, зашептал на ухо. Фредерик Вайкинен побагровел.

— Что ты мне тут про отца толкуешь? — взвился он. — Что, на поучения потянуло? На добрые советы? Плевать мне на твои советы! Отца здесь нет, он в Ард Каррайге, а коли нет его — правлю я! Понял? Я здесь хозяин! И сделаю с этим хлыщом что пожелаю!

Сенешаль поклонился, промолчал.

— Небось, думаешь, — усмехнулся Редферн Финнеган, — что напугаешь меня, Фред. Зря стараешься. Не выйдет.

— Вот как? — граф Фредерик вскочил с кресла, сбросил с плеч соболий мех, захромал к связанному. — Я тебе сейчас в рожу дам, Редферн! Я тебя...

— Я запретила тебе вставать, — резко оборвала его Врай. — Ты сводишь на нет результаты лечения. И все мои усилия.

— Больно много воли себе берёшь, ведьма! — развернулся к ней Фредерик. — Слишком дерзкой стала! И про титул забыла! Ко мне следует обращаться «ваша светлость»!

— Что ж, — холодно ответила чародейка, — вижу, что я здесь более не нужна. Откланяюсь. И утром покину остров.

— Скатертью дорога. Марс, рассчитайся с ней.

— Не стоит. Улажу дела с маркграфом Сириусом. Финансовые вопросы я привыкла решать с серьёзными людьми.

Её слова и уход, видимо, возымели действие на молодого графа — он опустился в кресло, посопел немного, но явно поостыл.

— Марс.

— Да, ваша светлость.

— Финнегана под замок. В темницу. И проваливайте все к чертям.

***

Вопреки своему заявлению, Врай Наттерван не покинула остров ранним утром. К отъезду она была готова только к полудню. Геральт пришёл в порт попрощаться.

Чародейка поправила сумку на плече, убрала волосы со лба, посмотрела на небо и чаек. Долго молчала.

— Искусство исцеления, ведьмак, — сказала она, наконец, не глядя на него, — имеет и свою обратную сторону. Такую, знаешь... изнанку. Я могу унять боль в суставах, но могу и сделать так, что они начнут адски болеть. Могу обезболить больной зуб, но могу и вызвать зубную боль. Или боль во всех зубах сразу. Могу вылечить геморрой, но могу и устроить человеку настоящий ад в заднице. И ещё много чего в том же духе, сам додумай. Знаешь, почему я тебе это говорю?

— Нет.

— Потому что ещё минуту назад я собиралась одним из упомянутых способов тебя отблагодарить. Потому что была на тебя чертовски зла. Ты разрушил мои планы, поставил под удар мою репутацию и мои доходы. Догадываешься, как?

— Влюблённый граф Финнеган, — не спросил, а констатировал он. — Дверь, нарисованная углём на стене — твоих рук дело.

— Моих, а как же. Редферн Финнеган попал в Торнхолл через мой телепорт и планировал сбежать отсюда вместе с возлюбленной. Но ему не повезло наткнуться на чересчур усердного ведьмака. И теперь у него проблемы.

— Да, есть такое.

— А из этих проблем, — Врай Наттерван посмотрела ему прямо в глаза, — его теперь вызволит именно виновник. То есть ведьмак Геральт. Не корчи такую мину. Сказать прямо? Ты должен вытащить Редферна из тюрьмы. И вывезти его с острова.

— Что?

— Ты должен освободить Редферна, — терпеливо повторила чародейка. — И безопасно его вывезти.

— Это как же?

— Пошевели мозгами.

— Да брось... То есть... Нет, Врай, нет... Один маркграф уже имеет на меня зуб, мне что, нажить врагом второго? И настроить против себя его избалованного сынка?

Целительница пожала плечами.

— К тому же королевский префект Трилло на меня охотится, ищет, к чему бы придраться... Нет, Врай, это уж точно нет. А вообще, почему именно я? Сама телепортировать его не можешь?

— Не могу. Потому что сразу станет ясно, что это я. А у меня положение и престиж, я не могу этим рисковать.

— То есть мной рисковать можно. Потому что у меня нет ни престижа, ни положения. Меня можно списать со счетов?

— Я этого не говорила.

— Врай...

— Геральт, — оборвала она его. — Хватит разговоров, моя лодка ждёт. Ты знаешь, что нужно сделать. А за это получишь мою благодарность. Ты от этого выиграешь, гарантирую.

— Много я выиграю, когда меня тут убьют.

— Постарайся, чтобы не убили. В слухах о том, что я умею возвращать мёртвых к жизни, много преувеличений. А теперь прощай.

***

Диего Марс, доставивший приглашение от графа, проводил его до дверей покоев. Но внутрь не вошёл. Открыл дверь и довольно бесцеремонно втолкнул Геральта в комнату.

Фредерик восседал в своём большом кресле, на спинке которого красовался герб маркграфства — две серебряные рыбы, обращённые спинами друг к другу. Из-под накинутого на плечи соболиного меха всё ещё виднелись перекрещивающиеся на голой груди бинты. Левое колено по-прежнему было перевязано.

Он поднял руку, недвусмысленно приказывая ведьмаку не приближаться. Напрасно. Геральт и не собирался подходить. Остановился у дверей и спокойно ждал. Граф не спешил, сверлил Геральта своим мерзким взглядом.

— Молод ты для ведьмака, — наконец произнёс он. — Годы твои угадать трудно, ты ведь мутант, да и волосы эти белые... Но сдаётся мне, что ты мой ровесник. А? Голову дам, что много у нас общего. Тебе тоже, небось, не раз приходилось выслушивать, мол, сопляк, молокосос, старших слушаться надо, ещё учиться и учиться, взрослеть пора, бла-бла-бла... Словно мудрость с годами сама приходит. Будто старых дураков на свете не бывает.

Геральт промолчал. Фредерик явно и не ждал ответа.

— Ты заслужил мою благодарность за Финнегана, — заявил он. — За его поимку я тебя вознагражу. Стража оплошала, мерзавец сумел пробраться и чуть было не сбежал с Людмиллой... Знаешь ли, она уже была готова, оделась в дорогу? Знала, что он придёт за ней. Как они сговорились, не знаю. Но узнаю. Что ж, план был хитёр, да только сорвался. Благодаря тебе.

Фредерик помолчал, почесал грудь под повязкой.

— Я обещал вознаграждение. Более того, дам возможность заработать ещё больше. И мою милость заслужить. Что, не спрашиваешь, в чём дело? Что хочу поручить? А может, уже догадался?

Геральт догадался, но молчал.

— Когда отец вернётся, он наверняка освободит Редферна. А тот не отступится, не забудет о Людмилле. Будет искать новый шанс... Значит, надо положить этому конец, раз и навсегда. Я сам не могу отдать такой приказ, отец бы меня... Да и чёрт его знает, послушались бы меня люди... Но ты...

Граф выпрямился.

— Сегодня ночью камера Финнегана будет открыта, а стражу оттуда уберут. Выведешь его, тихонько проведёшь на вал и свернёшь шею. Или заколешь, как тебе больше нравится. А труп — в озеро. Никто не знает, как он сюда попал, никто не узнает, как выбрался. Просто исчезнет.

Геральт молчал.

— Ну, разумеется. — Фредерик потянулся к секретеру, достал из ящика увесистый кошель и со звоном поставил его на столешницу. — Разумеется, за оказанную услугу получишь кругленькую сумму. После выполнения задания, само собой. Двести новиградских крон золотом. Видал когда-нибудь столько денег разом?

Геральт молчал.

— Молчишь, — усмехнулся граф с омерзительной ухмылкой. — Но глаза-то у тебя при виде денег загорелись! Значит, согласен. Воистину, тот памфлет, этот Монструм, чистую правду говорит о вас, ведьмаках. Ради денег вы готовы на любую подлость.

***

Парусное судно «Нихиль Нови» вернулось с охоты на гиппокампов непривычно рано, около часа дня. Возможно, поэтому друзья и собутыльники графа Фредерика сошли на берег на удивление трезвыми. Впрочем, вскоре выяснилось, что они решили это наверстать. Из окна-бойницы их комнаты в башне донеслись звуки весёлой попойки. На этот раз вечеринка была смешанной — слышались женский смех и визги. Собутыльники графа, похоже, затащили к себе прислугу из кухни. Или из прачечной.

Прогуливаясь вдоль частокола, ведьмак заметил неподалёку от сторожевой башни одного из компании, который к пирушке не присоединился. Это был тот самый сын владельца пивоварни, которого целительница назвала Примианом Грохотом. Он стоял, опершись на частокол, и смотрел на озеро.

Геральт подошёл.

— Смотрю, сегодня опять не повезло? Охота не удалась?

Примиан Грохот хрипло откашлялся и сплюнул в воду.

— А тебе-то, — повернул он голову, — какое дело?

— По правде говоря, никакого. Но вижу, что вместо того, чтобы веселиться со всей компанией, стоите тут и тоскливо смотрите на озеро... Словно, уж простите, не к чарке вас тянет, а туда, на воду, на охоту...

— Надо же, — усмехнулся сын пивовара, — какой ты наблюдательный. А что, если так оно и есть? Не за тем я сюда приехал, на эти чёртовы болота, чтобы за кубком следить, а на охоту, на гиппокампа. А тут вместо охоты одни попойки да разгул, сам слышишь. Ну да если кому-то всё равно...

Он замолчал, махнул рукой. Геральт не торопил, понимал, что не нужно. И правильно понимал.

— Этим господам графам и баронам, — проворчал Примиан Грохот, кивнув в сторону окна в башне, — плевать, поймаем гиппокампа или нет. Больше того, что имеют, король им не даст. Другое дело...

Он не закончил. Пристально посмотрел на ведьмака.

— Ты бы не завёл этот разговор, — проворчал он, — если б чего-то не хотел. А?

— Хотел бы помочь. Потому что вижу — помощь нужна.

— В смысле?

— По-моему, — Геральт встал рядом, тоже опёрся о частокол, — для охоты стоило бы нанять того, кто в чудовищах разбирается. Знает, где обитают, где кормятся, какими путями ходят... Сумел бы выследить...

Примиан Грохот долго его разглядывал.

— А можно ли, — спросил он тихо, — нанять такого?

— Где есть желание и средства, — Геральт тоже понизил голос, — там и способ найдётся. Но...

— Ну?

— Гиппокампы — создания пугливые. Плавучий кабак с такой оравой, — Геральт кивнул на окно, — не имеет шансов даже приблизиться к ним. К тому же...

— Что?

— Зачем делиться? Пусть король будет благодарен за гиппокампа... одному человеку.

— Понимаю. — Пивовар откашлялся, огляделся. — А сколько... сколько такая помощь будет стоить?

— О моём вознаграждении, — улыбнулся Геральт, — поговорим, когда гиппокамп уже будет на борту. А сейчас придётся, конечно, раскошелиться... Объясню как. Если вы готовы...

— Готов, готов, — подтвердил Грохот. — На всё готов и согласен. А где есть желание, там и способ найдётся, верно?

***

Ночь была тёмной — новолуние, небо затянуто тучами. Геральту это было только на руку.

Он осторожно выбрался из своей каморки, стараясь не скрипнуть дверью. Бесшумно прошёл по коридору и вышел во двор, на помосты. И едва не столкнулся с водяным.

Существо съёжилось, переминаясь с лапы на лапу. Вытаращило на Геральта глазища и разинуло жабью пасть.

Оба застыли на месте. Тишину нарушил Геральт.

— На кухню собрался?

— Брекек.

— Повезло тебе, чёрт подери, — процедил ведьмак. — Нет у меня на тебя времени. Проваливай.

***

До здания он не дошёл. Путь преградил внезапно возникший сенешаль Диего Марс. А за ним две закутанные в плащи фигуры.

Сенешаль сделал два шага вперёд, выхватил кривую саблю, обмотал плащ вокруг левой руки.

— Прочь с дороги, ведьмак, — прошипел он. — Сегодня ты никого не убьёшь. Только через мой труп.

— На самом деле у меня и в мыслях не было кого-либо убивать, — Геральт поднял руки. — Скорее даже наоборот.

— Объяснись.

— Во-первых, я не наёмный убийца и не пёс на побегушках. Во-вторых, двести крон за убийство — это смех, а не деньги.

— Значит, — сенешаль склонил голову набок, — мешать нам не станешь?

— Не стану. Даже наоборот.

— Спасибо, — мелодично произнесла из-под плаща Людмилла Вайкинен.

— Спасибо, — пробормотал из-под своего плаща Редферн Финнеган.

— Ха, — усмехнулся Диего Марс. — Может статься, ведьмак, что нас обоих за это дельце повесят, да ещё и на одной виселице. Но чего заранее переживать. И, к чёрту, нечего тут торчать. Надо молодых отправить... У меня для них лодка приготовлена...

— Лодка? — усмехнулся Геральт. — Господин сенешаль. У меня для них целый парусный куттер припасён.