Ведьмак. Перекресток воронов (Анджей Сапковский)

Глава семнадцатая

Когда я должен умереть,

вечной смерти тени

Как невесту к сердцу прижму.

Уильям Шекспир, «Мера за меру»

Глава семнадцатая

Сидевший за столом Эстеван Трилло да Кунья, королевский префект стражи, долго и пристально смотрел на Геральта, щуря глаза и слегка прикусывая губы. Наконец он выпрямился в кресле и подкрутил чёрный ус.

— Надо же, надо же, надо же, — процедил он. — Мои агенты уже долгое время разыскивают тебя по всему королевству. Безрезультатно. А ты, к моему изумлению и восхищению, являешься сюда сам. Добровольно. Не под конвоем.

Геральт пожал плечами. Он не собирался рассказывать префекту, где пропадал в последнее время и чем занимался. А время выдалось насыщенным.

После событий первого мая Геральт решил как можно скорее и как можно дальше убраться от места происшествия. Он направился в Нижнюю Мархию, к реке Понтар. Там нагрудный знак с трубой и звание почётного королевского почтальона сослужили отличную службу. Королевские почтальоны, как оказалось, отличались поистине железной солидарностью. На каждой посещаемой почтовой станции Геральта ждали поддержка и содействие. А поскольку ему требовалось на какое-то время залечь на дно, почтальоны из Нижней Мархии недолго думая предложили Геральту работу. И последние три месяца он сопровождал в качестве охраны почтальонов, перевозивших особо ценные отправления.

Солидарностью, осведомлённостью и отлаженной системой связи отличились также краснолюды-банкиры. Когда сопровождавший почтальона Геральт появился в филиале банка семьи Бонич, его ждала весть от Тимура Вороноффа. Так Геральт узнал об аресте Престона Хольта и о заключении его в наводящую ужас тюрьму Стурефорс — место заточения и каторжных работ в каменоломнях.

— Держу пари, — префект снова подкрутил ус, — что знаю цель твоего прибытия. Но мы не будем биться об заклад, ибо, как известно, из двух спорящих один глуп, а другой нечестен. Поэтому просто скажи, что привело тебя сюда, в Стурефорс. А я решу, позволить ли тебе уйти или же ты останешься в тюрьме навсегда. Слушаю, говори.

Со двора, из-за зарешёченного окна, доносились крики и брань.

Приближающиеся к тюрьме Стурефорс сначала, уже издали, видели Aedificium carceris — огромное здание, возвышающийся над низменностью каменный блок. Чем было это здание раньше и чему служило, никто не помнил. Предполагали, что храмом.

Подъезжающих ближе узкая дорога вела к расположенной в ущелье каменоломне. Здесь можно было разглядеть толпу оборванных и закованных в кандалы заключённых, разбивающих молотами и кирками каменные глыбы. Долго смотреть не давали — проезжающих заставляли поспешно миновать каменоломню грозные окрики и ещё более грозные взгляды надзирающих за заключёнными конных арбалетчиков.

Дальше высилась палисада и ворота с кордегардией, где каждый прибывающий в Стурефорс должен был доложить страже о цели визита. После этого ждали разрешения на въезд. Как правило, очень долго.

От кордегардии дорога вела прямо к Aedificium, между двумя частоколами, настолько высокими, что даже с высоты седла нельзя было разглядеть, что находится за ними. Бывалые, впрочем, знали, что там стоят деревянные бараки — места отбывания наказания за более лёгкие и средней тяжести преступления. Осуждённые за серьёзные проступки содержались в каменных камерах главного здания. Здесь же размещалось управление тюрьмы, казармы стражи и склады.

Мрачное помещение, куда его привели, Геральту не понравилось. Не понравился подвешенный под потолком железный крюк, назначение которого нетрудно было угадать. Не понравилось и то, что стул, на который ему велели сесть, был намертво прикреплён к полу.

— Жду, — поторопил Геральта Эстеван Трилло да Кунья. — Говори.

— Вы держите здесь, — Геральт откашлялся, — Престона Хольта, ведьмака.

— То, кого мы здесь содержим, — произнёс префект после паузы, когда стало ясно, что Геральт ничего не добавит, — является государственной тайной.

— Вы держите его за убийство чародея Артамона из Асгута.

— Это тоже государственная тайна.

— Вы несправедливо держите Хольта. Он невиновен. Не он убил чародея. Это сделал я.

— Ты? Неужели? И какой же у тебя был мотив?

— Артамон написал тот пасквиль, который в сто девяносто четвёртом подстрекал чернь напасть на Каэр Морхен, нашу крепость...

— И этого тебе показалось достаточно?

— Он также планировал отравить Хольта. И убить жриц из Эльсборга. Я должен был это предотвратить.

Эстеван Трилло да Кунья некоторое время молчал, постукивая пальцами по стоявшим перед ним песочным часам. Песок в них полностью пересыпался, но префект не переворачивал их. Очевидно, его не заботило течение времени.

— Иными словами, — сказал он, наконец, — ты якобы убил человека за литературное творчество и намерения. Поздравляю. Ты только что занял почётное место в моём личном списке идиотских мотивов. Но должен тебя огорчить, молодой ведьмак по имени Геральт. Ты не вызываешь доверия. Твоё признание не вызывает доверия. Аудиенция окончена. Покинь Стурефорс.

— Я убил чародея. И могу это неопровержимо доказать.

— Вот как? И каким же образом?

— Я могу в точности описать, как я его убил. Это должно было обнаружиться при осмотре тела.

— Должно было обнаружиться, — утвердительно кивнул префект. — И действительно обнаружилось.

— Я ударил его в кадык...

— В выступ гортани, известный медикам как prominentia laryngea, — перебил его префект. — Но поскольку ты не хотел, чтобы он мучился от удушья, ты добил его ударом в шею, в сосцевидный отросток, разорвав позвоночную артерию. Так было?

Геральт замолчал.

— Хольт в точности описал нам, как убил Артамона из Асгута, — бесстрастно продолжал префект. — А вскрытие это подтвердило. А ты, что ж, должно быть, знал, как убивает Хольт, знал его modus operandi. Настолько хорошо, что теперь пытаешься его спасти, беря преступление на себя. Троекратное «ура» твоему достойному восхищения самопожертвованию, мальчик, и проявлению верности. Верности, впрочем, напрасной. Твоё признание, которое, кстати, не имеет силы доказательства, нам ни к чему — у нас уже есть виновный. Приговор вынесен, казнь состоится сегодня.

— Сегодня?

— Да, сегодня.

— Вы казните невиновного!

— Не повышай голос. Престон Хольт, он же Призрак Рейндерт, сам сдался властям. Добровольно и без принуждения признал свою вину. Вернее, вины. Признался в убийстве Отто Маргулиса, Кари Нурреда и Ремка Хвальбы, в чём я, как тебе известно, давно его подозревал. Признался также в убийстве Артамона из Асгута. Confessio est regina probationum — признание есть царица доказательств. У суда не могло быть и не было сомнений. Престон Хольт был осуждён и приговорён, его ждёт казнь. Закон и справедливость удовлетворены, нам больше ничего не нужно.

— Повторяю: не Хольт убил Артамона, а я. Признаюсь. Так что конфессио эст регина и так далее. Арестуйте меня и выпустите Хольта.

Эстеван Трилло да Кунья молча разглядывал его. Довольно долго.

— Закону, — произнёс он, наконец, — а точнее, генеральному инстигатору королевства Каэдвен и чародеям из Бан Арда нужна казнь настоящего ведьмака. Мастера, а не подмастерья. Одного приговора и одной казни будет вполне достаточно. Закон не жаждет крови. Я тоже. После казни Хольта я буду считать, что справедливость восторжествовала...

— Хороша ваша справедливость.

— Довольно. Прими к сведению и пойми: ты не спасёшь Хольта, даже если будешь рвать на себе одежды и выть на луну. Я объяснял тебе ситуацию тогда, в октябре прошлого года, при нашей первой встрече. Хольт сам отдал себя в руки правосудия. Машина завертелась и затянула его в свои жернова, из которых путь только на эшафот. Это неотвратимо и неизбежно. И случится буквально с минуты на минуту. В Стурефорс уже прибыли гости — те, кто пожелал присутствовать при казни. Те, кому эта казнь особенно важна.

Геральт молчал, стиснув зубы.

— Ты же, — продолжил префект, — можешь уйти с миром. Однако не советую и дальше повсюду признаваться и рассказывать о своих якобы деяниях. Ибо это может иметь печальные...

— Я хочу, — резко перебил Геральт, — увидеться с Хольтом.

— Согласен, — сказал Эстеван Трилло да Кунья. Чем совершенно ошеломил Геральта.

***

Престон Хольт выглядел неважно. Белые волосы неряшливой чёлкой падали на лоб и глаза. Нездоровая бледность, впалые щёки и неестественно выпирающие скулы довершали картину. К тому же на левой щеке и вокруг глаза виднелся след огромного, но уже старого, пожелтевшего синяка.

— Местная традиция, — бесстрастно произнёс Эстеван Трилло да Кунья, заметив недобрый взгляд Геральта. — Ничего личного.

— Ничего личного, — подтвердил Хольт, усаживаясь на лавку. — Просто врезали по роже. Традиция такая.

— Оставляю вас. — Префект, наконец, перевернул песочные часы на столе. — Ненадолго. И надеюсь, что никому из вас не придёт в голову какая-нибудь глупость. Предупреждаю: вы под охраной.

Хольт проводил уходящего взглядом. Затем уставился на Геральта слезящимися глазами.

— Представляешь, — вздохнул он, — я потребовал полагающийся мне последний ужин осуждённого. А они говорят — перловка с подливой. Вчера была перловка с подливой, говорю. А они — завтра тоже будет. Бюджетные сокращения. Ну и...

— Хольт, — резко перебил Геральт. — Они собираются тебя казнить.

— Знаю, знаю, — махнул рукой старый ведьмак. — Я, в конце концов, присутствовал, когда судья надел чёрный берет и зачитал приговор.

Они молчали, глядя на песок в часах.

— А я-то считал тебя, — сказал, наконец, Хольт, — умнее. Думал, что ты повзрослел. А ты, оказывается, всё тот же наивный сопляк. И простофиля. Какого чёрта ты сюда приехал, а?

Геральт пожал плечами.

— Догадываюсь, зачем.

Геральт снова пожал плечами.

— Я, — продолжил Хольт, — в отличие от тебя, знал, что делаю, и понимал последствия. Действовал по плану. В этом плане не было места твоему жалкому, бессмысленному и бесцельному вмешательству.

— Я хотел тебя спасти...

— А я хотел спасти тебя, — огрызнулся Хольт. — Но я первый до этого додумался, и мне не нужны подражатели. А ты явился и хочешь всё испортить.

— Прости, — ответил Геральт. — Этого больше не повторится.

Оба одновременно расхохотались. Что было довольно неуместно при таких обстоятельствах.

— У да Куньи, — утирая слезу, спросил Хольт, — есть что-то против тебя? Кроме твоего глупого признания? Тебя выпустят отсюда?

— Думаю, да. В моё признание префект не поверил.

— Не был бы я так уверен. Но официально у них уже есть виновный и приговор, этого уже не отменить. Если бы сейчас объявился другой виновник, они бы полностью себя скомпрометировали. Все. Все действующие лица. Да Кунья и королевская инстигатория, но прежде всего...

— Чародеи из Бан Арда?

— Начинаешь соображать.

Они помолчали.

— Хольт?

— Да?

— Почему... Почему ты признался? Почему взял на себя...

— Один человек, — перебил Престон Хольт, — как-то увидел в лесу гнездо шершней в старом пне. Подошёл поближе и несколько раз сильно пнул этот пень. Потом его спрашивали, зачем он это сделал. А он ответил...

— Что?

— Что в тот момент это казалось ему отличной идеей. Геральт, песок в часах скоро пересыплется. Послушай: оба моих меча и медальон у Вороноффа. Пусть они вернутся в Каэр Морхен. Остальное, включая Рокамору, конфисковали. Будешь на казни?

— Да.

***

В отличие от обычных городских эшафотов, этот во дворе тюрьмы Стурефорс был крошечным. Разумеется, помосты для городских казней должны были быть большими и просторными — им следовало вместить целый арсенал приспособлений и механизмов, необходимых для порой весьма изощрённого и разнообразного причинения мучений и смерти. На эшафоте в Стурефорс особых затей не найти — всего лишь один массивный столб посередине. Городские помосты были также высокими — они должны были обеспечить хороший обзор толпе, заполняющей площадь. Эшафот в Стурефорс был совсем низким, немногочисленные зрители могли наблюдать за казнью сверху, с окружающей двор галереи.

На галерее, заметил Геральт, было около дюжины зрителей. Выделялся седобородый старец в богатом одеянии, окружённый более молодыми и куда более привлекательными мужчинами, а также ослепительно красивыми женщинами. Несомненно, это были чародеи и чародейки из Бан Арда, прибывшие посмотреть на казнь убийцы собрата. Была там и женщина, сгорбленная старуха в чёрном платье и облегающем, расшитом жемчугом эскофьоне, с лицом, полностью скрытым густой чёрной вуалью. Женщину поддерживал под руку дюжий детина. Этого детину Геральт уже когда-то видел. Он больше не носил бригандину и увешанный оружием пояс, а был одет в серую простую одежду слуги или камердинера. Но Геральт всё равно узнал его. По искривлённому носу.

На эшафоте, прислонившись к столбу, ждал палач в кожаной маске.

Хольта вывели во двор четверо стражников. Старый ведьмак шёл спокойно, лицо его тоже было спокойным. Прямо перед эшафотом стражники попытались схватить его за плечи, но он стряхнул их руки и сам поднялся на помост. Встал, повернувшись к галерее и подняв голову. Похоже, он собирался что-то сказать. Так и оказалось.

— Сожалею, — громко произнёс Хольт.

Палач молча указал на прикреплённое к столбу сиденье. Хольт без промедления сел, завёл руки за спину для связывания. Палач закрепил на его шее железное кольцо, соединённое с винтовым стержнем. Положил руки на рукоятки выступающего из-за столба ворота. Поднял голову, вопросительно глянул на префекта. Эстеван Трилло да Кунья подал знак рукой.

Палач повернул ворот. Хольт захрипел. Старуха в эскофьоне резко вскрикнула.

Палач повернул винт ещё раз. И ещё раз. На этом всё закончилось. Старуха снова вскрикнула. Только теперь Геральт понял, что это был не крик, а смех.

***

— Итак, дело завершено, — сказал Эстеван Трилло да Кунья, постукивая пальцами по песочным часам на столе. — Драма окончена. Пора всем актёрам сойти со сцены. В том числе и тебе, ведьмак. Какую бы роль ты ни сыграл.

— Я тебя не задержу, можешь спокойно покинуть Стурефорс, — продолжил он. — Дорога, что проходит здесь рядом, ведёт на юг, и именно туда ты и отправишься. Далеко. До самой реки Понтар. Мир велик, ведьмак. За Понтаром — Редания, за Понтаром — Аэдирн и Темерия. На западе, у океана — Новиград, Цидарис, Вердэн, множество королевств, бесчисленные города, живописные края. Тебе там понравится, я уверен.

Геральт молчал.

— Тебе там понравится, — повторил префект. — А если даже и нет, в наши владения ты всё равно не вернёшься. Я хочу, чтобы это было предельно ясно, без недомолвок. Я не хочу больше никогда тебя видеть, Геральт. И слышать о тебе тоже не хочу. Ты меня понял?

Геральт кивнул в знак того, что понял.

— Прежде чем мы окончательно и навсегда распрощаемся, — продолжил префект, — есть ещё одно, последнее дело...

— Кто была, — перебил Геральт, — та женщина в чёрном? В вуали? Та, которую смерть Хольта так обрадовала?

— Это не входит в мои обязанности — информировать тебя, — поморщился префект. — Но так и быть. Это маркиза-вдова Цервия Херрада Граффиакане. А радовалась она мести, потому что Артамон из Асгута был её возлюбленным. Они были вместе больше шестидесяти лет. До самой его смерти.

— Правда? Артамон и эта старуха? Сколько же ей лет?

— Восемьдесят два. Удивлён, что любовь может длиться так долго?

— Удивлён. Но дело не в этом. Тот тип с кривым носом, что был с ней, переодетый слугой. Тебе как префекту безопасности должно быть интересно, что именно ему чародей поручал убийство жриц из храма в Эльсборге. Ему и женщине по имени...

— Меритксель, — договорил префект. — Я знаю.

— Жрицы всё ещё в опасности...

— Это уже не твоя забота, ведьмак, — резко оборвал префект. — Ты уезжаешь и никогда сюда не вернёшься, дела безопасности королевства Каэдвен тебя больше не касаются. Вернёмся, однако, к тому последнему делу, о котором я говорил. Слушаешь?

— Внимательно.

— Видишь ли, чародеи из Бан Арда потребовали тело Хольта. Для вскрытия, для своих исследований и экспериментов. Я не мог им отказать. Но...

Геральт приподнял брови.

— Повозка с телом Хольта, — префект уставился в потолок, — с завтрашнего утра будет стоять за воротами тюрьмы в ожидании людей из Бан Арда. Некоторое время, даже довольно долгое время, повозка эта будет совершенно без присмотра. Может статься, что кто-то эту повозку присвоит, такое случается. Магам из Бан Арда такого объяснения должно хватить. Более того, придётся им этим довольствоваться.

Геральт молча поклонился.

— Префект...

— Слушаю.

— И всё же... У меня всё время такое чувство, будто вы ко мне скорее благосклонны, чем враждебны. Меня это немного...

— Удивляет? — Эстеван Трилло да Кунья слегка улыбнулся. — Что ж, я собирался это скрыть, но, возможно, будет лучше, если, отправляясь в дальний путь, ты поймёшь, какую пользу приносят оказанные кому-то услуги. Говорят, что добро возвращается добром. Мастер Врай Наттеравн недавно лечила мою дочь. И замолвила за тебя словечко. Прощай, ведьмак. Удачи в пути.