Ведьмак. Перекресток воронов (Анджей Сапковский)

Глава двадцать вторая

Людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малые обиды они мстят, а за большие — уже не могут; поэтому наносимые человеку обиды должны быть такими, чтобы не бояться мести.

Никколо Макиавелли, «Государь»

Глава двадцать вторая

Шёл дождик, мелкий, но затяжной, и потому достаточный, чтобы превратить узкие переулки речного порта Пьяна в вязкую грязь. Тут и там на грязи лежали доски, призванные обеспечить передвижение по городку без риска увязнуть. Однако доски лежали редко, и прыжки по ним напомнили Геральту Каэр Морхен и ведьмачьи упражнения на «гребне».

После дюжины прыжков он, наконец, нашёл то, что искал. Хижину, крытую прогнившей и поросшей мхом соломой, с примыкающей конюшней. Двери хижины украшал большой пучок соломы.

Геральт толкнул дверь, кривую и неподатливую, плохо закреплённую в косяке. Набрал в лёгкие воздуха и вошёл. Нащупал в темноте и отодвинул задубевшую от грязи рогожу.

Внутри, в полумраке, слабо освещённом лампадками и свечами, за столами сидело несколько мужчин. За грубо сколоченной стойкой трактирщик протирал фартуком кружку.

Геральт харкнул и плюнул на пол. И ждал.

— Как звать-то? — прохрипел после долгой паузы ближайший из мужчин, меря Геральта недобрым взглядом из-под густых седых бровей.

— Эсау Келли.

— Ладно. Твоя очередь после Любодрога. Вон того, что там сидит.

— Ясно, — Геральт сел за стол в углу. Он уже успел хорошо изучить здешние порядки.

Ищущие работу охранники обычно встречались в трактирах, как правило, крайне убогих, расположенных на окраинах населённых пунктов, в местах пустынных, мерзких и опасных. Условным сигналом и знаком, что это здесь, служил подвешенный на дверях пучок соломы.

Любого вошедшего бил, словно таран, тяжёлый смрад скверного пива, пота, мочи, чеснока, капусты, заношенных портянок, старых сапог и чёрт знает чего ещё. Следовало это стерпеть и войти уверенно, показывая тем самым свою принадлежность к ремеслу.

У охранников были свои обычаи и привычки, некоторые почти ритуального характера. Входя впервые в заведение, следовало смачно плюнуть на посыпанный опилками пол. Это был знак принадлежности к цеху. Других, кто пытался войти, выпроваживали. Порой весьма решительно и жестоко.

Тому, кто показал знание обычая, позволяли расположиться. Указывали, кто последний на трудоустройство и после кого будет его очередь. Потом можно было делать что вздумается. Или сесть в углу и не делать ничего. Геральт всегда выбирал последнее. Осмотревшись, садился и соблюдал обычаи.

К самым причудливым можно было отнести хоровое приветствие после того, как кто-то чихнул, звучащее: «Чтоб ты тут же обосрался!». Когда кто-то поднимал тост за короля, следовало встать и выпить. Вопрос о том, какого короля имеют в виду, считался бестактным, за что наказывали, главным образом словесно. А в случае посещения отхожего места по малой нужде, если при этом было общество, следовало быстро произнести: «Заказываю на ворона!» — тем, кто не произносил, обмачивали сапоги и штанины.

Братство просиживало в трактире, пило без меры, болтало, вспоминало прежние успехи и неудачи, заработки и потери, играло в кости, дремало, прислонившись к стене или положив голову на стол, либо сидело без движения, уставившись в пустоту.

Время от времени — крайне редко — кто-то врывался и громко объявлял, сколько нужно людей, для чего и за какую плату. Счастливчики, на которых выпадала очередь, выходили — либо отказывались в пользу следующих, сами ожидая более выгодного предложения. Нередко случалось, что кто-то покидал заведение и очередь, наскучив или решив поискать счастья где-нибудь в другом месте.

Время от времени появлялся кто-то новый. Геральт не выказывал ни малейшего интереса, но внимательно приглядывался.

Первые возможные адреса в Каэдвене и немного полезных сведений он получил от знакомых почтовиков из Нижней Мархии. Благодаря этим сведениям он нашёл трактир, который регулярно посещали ищущие работу охранники. Случилось это в начале апреля, на окраине форта и гарнизонного городка Бан Глеанн. Не найдя, однако, ни там, ни в нескольких других каэдвенских местечках следов Меритксель, Понти или Фрика, ведьмак пересёк границу на реке Понтар и оказался в городке Ранкур, что уже в королевстве Аэдирн. Ранкур, стоявший на торговом тракте, ведшем из Ард Каррайга в Венгерберг, был популярен как среди охранников, так и среди нанимавших их странствующих купцов. На обочинах тракта то и дело белели скелеты людей и лошадей, а это побуждало купцов раскошеливаться на охрану. Движение в Ранкуре было оживлённым, но и здесь Геральт не напал на след тех, кого искал. Зато, удивительное дело, неожиданно подошла его очередь, и в качестве охранника купеческого каравана он отправился в Хагге, что лежал на не менее оживлённом тракте, ведущем далеко на запад, аж до самого Горс Велена в королевстве Темерия.

Хагге был мрачным городишком в тени ещё более мрачного замка. В замке стоял крепкий гарнизон, готовый якобы отразить очередные попытки захвата приграничных земель, которые время от времени предпринимали маркграфы каэдвенской Нижней Мархии. Благодаря этому гарнизону в городке процветал бордель, а в трактире среди ищущих работу охранников нередко попадались дезертиры. Между покосившимися домами рылись в грязи свиньи, блеяли козы, а утки плескались в лужах.

И здесь Геральт ничего не нашёл. И впервые его одолели сомнения. Его поиски, как начал он опасаться, были всё равно, что поиски иголки в стоге сена, причём неизвестно было, тот ли это стог, тот ли луг и та ли вообще местность.

Но он не сдавался. Пересёк ещё одну границу и перебрался в королевство Редания, где возобновил поиски в Белом Мосте, речном порту на водном пути к Новиграду. В Белом Мосте трактир охранников был битком, но вскоре там поредело. Реданская стража устроила облаву и повязала больше половины посетителей, разыскиваемых за разные преступления, в основном неуплаченные штрафы. К счастью для Геральта, ни его приёмная фамилия, ни описание внешности не значились ни в одном розыскном листе, и он мог спокойно продолжать поиски.

Следующей остановкой было предместье небольшого городка Травна, тоже стоявшего на Понтаре. И именно там удача, наконец, улыбнулась ему — он напал на первый след и получил наводку. Наводка была, правда, мутной и неясной, но была. Пренебрегать ею не стоило. Геральт двинулся по следу. И попал в порт Пьяна.

Где и находился сейчас.

Заскрипела кривая дверь.

— Здорово, братва!

Голос был странно гнусавым, будто говорящий был с заложенным или свёрнутым носом. Геральт глубже забился в угол и в темноту.

— Есть работа! — объявил гнусавый пришелец. — Нужно двое в компанию, сопровождение до Ринде, четверть кроны в день. Кто хочет?

— Тебе, Понти, — отозвался после паузы тот с седыми бровями, — уже было сказано: не будь тем, что под конём болтается. А ты, как слух идёт, всё тот же кусок дерьма. Ты себя показал. Ищи дураков в свою компанию где-нибудь в другом месте.

— Значит, желающих нет?

— Не с тобой.

— Ха, воля ваша, не хотите — не надо, захотите — не будет! Чёрт с вами!

— А с тобой то, что под конём болтается.

Скрипнула дверь.

Геральт встал.

***

Всё началось, едва он вошёл в конюшню.

Цибор Понти, видимо, узнал его ещё в общей комнате или приметил стоящую в конюшне Плотву, потому что, как только Геральт вошёл, тут же бросился на него с вилами, яростно рыча. Геральт легко уклонился, мысленно усмехаясь. Нападать на ведьмака чем-то столь тяжёлым и неуклюжим, как вилы, было редкой глупостью, если не сказать безумием. Понти этого не понимал — прыгал, рычал и тыкал вилами, а ведьмак уходил от ударов, словно тень. Наконец ему это надоело, он подскочил, схватился за черенок, вырвал вилы из рук Понти и врезал ему прямо по кривому носу. Понти взревел, рухнул на колени и схватился за лицо. Между пальцев хлынула кровь.

— Где Меритксель и Фрик?

Цибор Понти что-то невнятно промычал. Удар черенком, в сущности, исправил ему нос, выпрямил его, но бандит всё равно гнусавил, пожалуй, даже сильнее прежнего. Видать, там, в носу, сместились какие-то хрящи.

— Где Меритксель и Фрик?

— Пошёл ты... Выродок... Ублюдок...

Геральт сорвал со стены моток пеньковой верёвки, накинул её Понти на шею сзади. Скрутил, в перекрут верёвки вставил подобранный с земли колышек.

— Где Меритксель и Фрик?

— Пошёл...

Геральт левой рукой натянул верёвку, а правой повернул колышек.

— Пощади... — прохрипел Понти. — Не убивай...

— Говори.

— Бо... Охранял свиту... Какой-то шишки из Оксенфурта... Наверное, всё ещё там... О Меритксель ничего не знаю... Клянусь...

Геральт повернул колышек ещё на четверть оборота.

— К морю подалась... — прохрипел Понти, тщетно царапая и дёргая душившую его петлю. — Хотела плыть... Куда-то далеко... Не убивай...

Геральт вспомнил сентябрь, канун Равноденствия. Рассвет. И Понти, лупившего его по рукам и голове окованной дубинкой.

Он повернул колышек. Резко и сильно, преодолевая сопротивление. Цибор Понти уже не мог хрипеть, только выгнулся дугой. А резкий смрад выдал, что у него отказали все мышцы.

Геральт повернул колышек ещё на пол-оборота. Для верности.

***

Университетский городок Оксенфурт был тесным, шумным, душным и вонючим. Геральт чувствовал, что долго здесь не выдержит — надоело протискиваться сквозь толпу и задыхаться от смрада. Места встреч охранников с пучком соломы на дверях найти не удалось. Может, оно и к лучшему — он не был уверен, как братство отреагировало на труп Понти в конюшне. С того происшествия минула целая неделя.

Он поспрашивал немного — безуспешно — по трактирам и постоялым дворам. В одной из харчевен, где утром на его расспросы лишь пожали плечами, решил позавтракать. После завтрака собирался убраться подальше от Оксенфурта и где-нибудь в другом месте возобновить поиски Меритксель и Борегара Фрика.

Однако судьба распорядилась иначе.

— Ведьмак?

Борегар Фрик изменился. Отрастил волосы, но не стриг их, отчего его голову теперь украшал неопрятный нимб седоватых космов.

Сел без приглашения напротив, поправляя на поясе мешающий меч.

— Выследил меня здесь, — без предисловий начал он, — чтобы посчитаться. За то, что в Каэдвене было. Не отрицай.

Геральт и не собирался отрицать.

— Упрямый ты, ничего не скажешь, — продолжал Фрик. — Впрочем, не удивляюсь, сам бы так же поступил, окажись на твоём месте. Есть, однако, загвоздка. К дракам, особенно с применением оружия, закон в Оксенфурте беспощаден, а стража повсюду. Так что если нападёшь на меня где-нибудь при людях, а я тебя убью, то загремлю в тюрьму. Даже если это будет самозащитой. Поэтому, раз уж ты позавтракал, предлагаю пойти в укромное место, где никто не увидит, как мы решим наши дела, и куда закон не дотянется. Согласен?

— Согласен. А меч этот мой.

— Неправда, — покачал головой Фрик. — Он мой. Военный трофей.

— Бандитская добыча.

— Называй как хочешь. Закончил завтракать?

— Закончил.

— Тогда пошли, пока солнце не поднялось выше. Не люблю решать такие дела в жару.

Несмотря на раннее время, на главной улице Оксенфурта уже было людно, торговцы и лоточники открыли свои лавки и прилавки, из харчевен и жаровен уже тянуло многократно использованным жиром. Нарастали гомон и суета. Фрик, однако, вёл ведьмака переулками, где было всё ещё пусто и тихо. Наконец свернул в узкий проход за большим амбаром, на замкнутый со всех сторон двор.

Осмотрелся, проверил носком сапога твёрдость грунта.

— Прежде чем начнём, — сказал он, — у меня есть предложение. Дело в том, — продолжал спокойно, — что Меритксель, которую ты ищешь так же упорно, как и меня, не слишком умело обращается с мечом. В схватке с тобой у неё не будет шансов. Она мне дорога, мы были любовниками. Предложение такое: оставь её. Поклянись, что не тронешь её, и я сохраню тебе жизнь. Позволю уйти.

Геральт молчал.

— Ты молод, вся жизнь впереди. В Пьяне ты удушил Цибора, пусть этого хватит. Пусть это утолит твою жажду мести. Договорились?

— Нет. Не договорились.

Фрик атаковал без предупреждения, вероломно: крутанулся в полуобороте, молниеносно выхватил меч и с обратного полуоборота рубанул, целя в голову. Геральт уклонился так незаметно, что клинок лишь скользнул по нему. Сам он тоже уже держал меч и ударил коротко, метя в висок. Фрик парировал, приняв удар на рикассо, отскочил.

— Сам напросился, — процедил.

Он сделал мельницу мечом. Выполнил быстрый гран пассата правой ногой, закрутил клинком в молинетто. Невозможно, пронеслось в голове Геральта, это невозможно, ведь это финт Хольта. Сейчас будет мандритто в левый висок и повторное молинетто... Я парирую...

Он парировал удар.

Теперь будет контратемпо пассо ларго левой ногой, молинетто и трамаццоне. Финт Хольта. Смертоносный финт, от которого нет защиты.

Рисунки Престона, подумал он. В списке. Те штриховые фигурки... Рисунки, изображающие...

Фрик ударил молниеносно, шагнул в пассо ларго, закрутил молинетто и выгнул корпус для коварного трамаццоне. Геральт не стал парировать. Подскочил вплотную, столкнувшись с Фриком грудью. И без замаха вогнал ему крестовину меча в глаз. Глазное яблоко поддалось с мягким студенистым сопротивлением, хрустнули тонкие кости глазницы, сталь крестовины вошла в мозг. Глубоко.

Геральт выдернул меч, отскочил. Борегар Фрик на мгновение застыл, страшно скривив лицо. Потом накренился и рухнул навзничь, как бревно.

Он был мёртв ещё до того, как упал.