Ведьмак. Перекресток воронов (Анджей Сапковский)

Глава первая

Каэдвен — страна, зажатая между Драконьими горами на севере, Синими горами на востоке и непроходимыми пущами на западе. Там правят наследные короли из рода Топпов. Изначальная столица находилась в древнем Бан Арде, но этот город в 1130 году от Возрождения король Дагрид отдал под школу чародеям, а столицу перенёс в Ард Каррайг, что лежит в самом сердце страны.

Прочие важные города Каэдвена — это Бан Феарг, Даэвон, Бан Филлим и Бан Глеанн.

Гербом Топпов и всего края испокон веков был единорог — d'or, licorne effrayée de sable [на златом поле, единорог вздыбленный чёрный].

Вокруг королевских земель Каэдвена простираются принадлежащие общности пограничные земли, именуемые мархиями или маркграфствами. Они отданы в управление маркграфам — то бишь графам, наследным либо назначенным королём. Название берёт начало оттого, что земли эти служат передовой стражей и, продвигаясь всё дальше, должны вести завоевание и отвоёвывать у эльфов новые территории для Каэдвена, раздвигать границы и ставить всё дальше свои знаки, то есть марки или мархии. Маркграфств этих четыре: Западное, Верхнее, Озёрное и Нижнее.

Болдуин Адовардо, «Новое описание королевства Каэдвен»

Глава первая

Геральт при всём желании — и по довольно веским причинам — никак не мог сосредоточиться на болтовне войта. Всё его внимание поглощало большое чучело вороны на войтовом столе. Ворона, поблёскивая стеклянным глазом, стояла на подставке из крашеной в зелёный цвет глины, обе лапки были утоплены в эту глину. Ворона, таким образом, несмотря на абсолютно живой вид, никоим образом живой быть не могла — это не подлежало сомнению. Отчего же тогда, недоумевал Геральт, ворона несколько раз уже подмигнула ему своим стеклянным глазом? Может, магия? Вряд ли, ведь его ведьмачий медальон ни разу не дрогнул и не завибрировал, ни единого разу. Может, галлюцинация? Наваждение? Вызванное хотя бы тем, что его несколько раз приложили по голове?

— Повторяю вопрос, — произнёс войт Булава. — Повторяю, хоть и не в моих привычках.

Войт Булава уже несколько раз уверял Геральта, что не имеет привычки повторять. Несмотря на это, повторял то и дело. Видимо, нравилось, хоть и не привык.

— Повторяю свой вопрос: из-за чего на самом деле всё вышло? Что у тебя было против этого дезертира, что ты его так страшно изрубил? Старые счёты? Потому что никак, видишь ли, не поверю, что это из-за того мужика было и чести девичьей его дочурки. Что ты, дескать, на помощь поспешил. Как какой-нибудь сраный странствующий рыцарь.

Ворона моргнула. Геральт пошевелил связанными за спиной руками, пытаясь восстановить кровообращение. Верёвка болезненно врезалась в запястья. За спиной он слышал тяжёлое дыхание деревенского верзилы. Верзила стоял прямо за ним, и Геральт был уверен, что тот только и ждёт повода, чтобы снова заехать ему кулаком по уху.

Войт Булава хмыкнул, развалился в кресле, выпятив живот, обтянутый бархатным кафтаном. Геральт вглядывался в этот кафтан и мог различить, что войт ел сегодня, вчера и позавчера. И что, по крайней мере, одно из этих блюд шло с томатным соусом.

— Думал, — проговорил, наконец, войт, — что никогда не придётся мне видеть никого из вас, ведьмаков. Никакого ведьмака не видали годами. Болтали, что после ста девяносто четвёртого года мало кто живым уцелел там, в горах. Потом слухи ходили, что и эти остатки уже вымерли — кто от голода, кто от чумы. А тут на тебе — является один такой прямо в мою деревню. И первым делом совершает убийство. А будучи пойман на горячем, имеет наглость ссылаться на какие-то долбаные указы.

— В силу именного указа от тысяча сто пятидесятого года, — прохрипел Геральт, откашлявшись, — изданного Дагридом, королём Каэдвена и пограничных Марок, во-первых: ведьмакам дозволяется свободное осуществление ремесла на территориях Королевства и Марок, и изымает оных из-под юрисдикции местных властей...

— Во-первых, — резко оборвал его Булава, — скоро полвека минет, как Дагрид в прах обратился, а с ним и его именные самодержавные указы. Во-вторых, никакой король ничего ни из-под чего у меня не изымет, потому как король сидит в Ард Каррайге, далече отсюда, а здесь правит власть местная. То бишь я. А в-третьих, тебя, голубчик, не за ремесло твоё взяли, а за душегубство. Оборотней ловить да леших бить — это твоё ведьмачье дело. А чтоб людей резать — на это тебе никакой король воли не давал.

— Я встал на защиту...

— Дарил!

Верзила послушно саданул Геральта кулаком, на этот раз по загривку.

— Твои повторения, — войт уставился в потолок, — действуют мне на нервы. Знаешь ли, к чему может привести человека раздражение? Даже такого спокойного, как я?

Ворона сверкнула стеклянным глазом. Геральт молчал.

— Ты, — произнес, наконец, Булава, — не ведьмак. Ты — бракованный товар. Тебя починить надобно. Вернуть в это ваше горное Логово, о котором люди болтают. Не ведаю, как там у вас всё устроено. Может, такой брак, как ты, разбирают на части, чтоб пустить на новых ведьмаков, получше. Ведь так у вас там делается, а? Из разных человечьих кусков ведьмаков собирают, сшивают али склеивают, или как там. По-разному люди сказывают. Короче, чтоб зря слова не тратить... Я тебя, бракованный ведьмак, отправлю обратно в горы, за Гвенллех. Через неделю.

Геральт молчал.

— И не спросишь даже, отчего через неделю? — Войт оскалил жёлтые зубы. — Любишь на указы да законы ссылаться. Так и я за закон. А закон таков, что носить оружие здесь в волости пришлым не дозволяется. А ты сюда при оружии явился.

Геральт хотел возразить, что не явился, а его приволокли. Но не успел.

— Кара, — изрёк Булава, — двадцать ударов плетью. Наказание исполнит присутствующий тут Дарил, а у него рука тяжёлая. Раньше недели на ноги не встанешь. А ну, взять его. На площадь, к столбу...

— Эй, повремените-ка, — остановил дюжих мужиков входящий в избу человек в бурой опонче, сильно загвазданной по низу. — Что это тебе, Булава, так неймётся до столба да плети? Ведьмака мне хочешь покалечить? Ан нет, ничего не выйдет. Мне ведьмак целёхонький на стройке надобен.

— Ты чего это, — войт упёр руки в боки, — в исполнение приговора встреваешь, Блауфалл? Довольно с меня того, что ты людей из деревни на барщину то и дело уводишь. А в судейство моё не лезь, не твоё это дело, моё право судить. Злодеяние должно быть наказано...

— Тьфу, какое злодеяние, — перебил Блауфалл. — Нету здесь никакого злодеяния, есть самозащита и спасение людей. Не криви рожу, не криви, у меня тут свидетель есть. Поди-ка сюда, хозяин. Ну же, не робей. Сказывай, как дело было.

Геральт узнал крестьянина. Того самого, которого вчера спас от грабежа и который сбежал в лес вместо благодарности. Отца девчушки, которую он помнил раздетой до исподней рубахи.

— Свидетельствую... — выдавил из себя мужик, тыча в Геральта пальцем. — Свидетельствую словом, как этот вот добрый молодец на помощь от душегубов мне поспешил... Добро спас... Дочь мою от поругания уберёг... Невинную из лап разбойничьих вызволил...

— А тот дезертир, — подсказал Блауфалл, — с топором на него бросился, парень только оборонялся. Самозащита! Подтвердите, хозяин, что так всё и было.

— Так и было... В точности так! Господин войт, не виновен этот молодец! — Крестьянин был бледен и говорил неестественно громко. — Господин войт! Отпустите его, молим вас. А вот... Возьмите, прошу... В счёт, кхм... Коли какие траты были аль убытки... Рад возместить...

Низко кланяясь, мужик сунул войту кошель. Булава ловко спрятал его в карман шаровар, да так проворно, что кошель и не звякнул.

— Самозащита! — фыркнул он. — Человека вдоль и поперёк мечом искромсал. Невинный молодец... Уж я бы его...

Вышли на площадь. Здоровяки вытолкали Геральта, не развязав ему рук.

— А ты, Блауфалл, — спросил войт, — чего такой прыткий, что даже свидетеля притащил? Неужто так тебе этот ведьмак нужен?

— Будто не знаешь? Мы дорогу строим, Большой Тракт, из Ард Каррайга через леса до самого Хенгфорса должен пройти. И не просто там просёлок какой, а тракт, сухой да ровный, брёвнами да фашиной мощёный, чтоб повозки да упряжки ходить могли. Дело важное, Большой Тракт, по нему торговля бойкая пойдёт, наших земель, значит, с Севером. Сам король, сказывают, велел поспешать. А там чудищ в лесу да на болотах — что ни день, то работник сгинет, тварью убитый аль утащенный...

— А ты с каких пор о работниках печёшься? Всегда твердил, что работник — дело десятое, нет одного, будет другой...

— Да работников пёс с ними, они большей частью с барщины. Но как мне чудище бригадира сгубит, это ж всё дело прахом идёт, весь фронт работ насмарку. Э, что тут толковать. Говорю тебе, ведьмак мне нужен, сорву сроки — мало того что премии лишусь, так ещё и проверку нашлют. А проверка...

— Всегда чего-нибудь да найдёт, — понимающе кивнул Булава. — То материал налево ушёл, то смета задрана, то...

— От дела не уходи, — поморщился Блауфалл. — А ведьмака отпусти сей же час, без проволочек, с собой его тотчас на стройку беру... Ох ты... Что там деется?

— Из заставы служивые, — Войт прикрыл глаза ладонью. — Войско господина Карлетона.

На площадь, вздымая пыль и распугивая кур, влетело галопом с десяток всадников. При оружии. Разодетых пёстро, ярко и довольно потрёпанно. Только двое впереди выглядели поприличней. Командир — усач в лосиной куртке, с позолоченным аксельбантом, в шляпе с пучком страусовых перьев. И длинноволосый эльф с повязкой на лбу, в зелёном мундире лазутчика.

— Господин капитан Рейс Карлетон, — поклонился Булава, выступив навстречу. — Милости просим, милости просим. Чем обязаны такой честью?

Господин капитан Рейс Карлетон склонился в седле, смачно сплюнул. Потом махнул лазутчику. Эльф подъехал к столбу с перекладиной, ловко перекинул через брус верёвку с петлёй на конце.

— Ого, — Булава упёр руки в бока, глянул, тут ли его молодцы. — Господин капитан, видать, в мою деревню на казнь пожаловал. Эх, да я даже вижу, кому нынче на верёвке плясать. Вижу, вижу, вон те двое в путах... Ха, стало быть, господин капитан изловил дезертиров со своей заставы! Тех, что тут по лесам на крестьян да девок нападали?

— Этих, — капитан Рейс Карлетон подкрутил ус, — вешать я и не думаю. Пойдут оба в штрафники, сквозь строй. Чтоб впредь неповадно было. И всё на том. Мало у меня людей, чтоб их за всякую малость вешать. И чтоб их какой-то бродяга безнаказанно резал.

Капитан выпрямился в седле, повысил голос, обращаясь не только к войту, но и к деревенским здоровякам, Блауфаллу, его прислужникам и уже собирающейся толпе крестьян:

— За что мне своих солдат наказывать? За что? За то, что со службы отлучились? За то, что девку хотели приголубить? Мы ж тут на заставе как на краю света сидим, что в ссылке, что в наказание. Ни пива тут не сыщешь, ни баб... Что ж дивиться, что ребята порой на сторону ходят, подцепят какую...

— И на кой ляд, — Рейс Карлетон повысил голос, — бабы по лесам шастают? А этот вот хозяин, что, должен был именно со своей дочкой там пройти, нельзя было её дома оставить? Так чего ж солдатам дивиться, что они хотели... Не одобряю! Не одобряю, но понимаю! Господин Аэльварр? Готово там?

— Готово, капитан.

— Тогда давай сюда этого ведьмака, Булава. Убил моего солдата, пойдёт на верёвку. Надо пример показать. И не снимайте его, войт, пусть повисит, другим в острастку.

Блауфалл шагнул вперёд, словно хотел что-то сказать, но передумал. Здоровяки схватили Геральта, но мялись в нерешительности. Как оказалось, не зря.

Вдруг стало как-то странно тихо. И будто повеяло холодом.

На площадь из-за амбаров медленно выехал вороной, смоляно-чёрный конь. Восседал на нём всадник. Беловолосый, в чёрном кожаном кафтане с серебряными заклёпками на плечах. Над правым плечом всадника торчали рукояти двух мечей.

Медленно, даже с грацией, вороной конь миновал крестьян и войта, чтобы замереть перед всадниками капитана Карлетона.

На миг воцарилась тишина. Потом вороной конь мотнул головой. Зазвенели кольца мундштука.

— Господин войт Булава, — раздался в тишине голос беловолосого всадника, — немедля освободит молодого ведьмака. Вернёт ему коня, оружие и пожитки. Немедля.

— Да... — кашлянул войт. — Да, господин Хольт. Сей момент...

— Господин капитан Карлетон, — всадник слегка склонил голову. — Честь имею.

— Господин ведьмак Престон Хольт, — Рейс Карлетон коснулся края шляпы. — Честь имею.

— Господин капитан, — всадник возвысил голос, — будьте добры убрать отсюда этого эльфа, его верёвку и всех ваших подчинённых. Вы здесь более не нужны. Сегодняшняя казнь отменяется.

— Вот как? — Капитан выпрямился в седле, положил руку на эфес меча. — Вы так уверены в себе, господин ведьмак?

— Да, уверен. Прощайте. Господин войт, парень свободен? Вещи возвращены?

— Ах ты, сучий сын! — заорал один из всадников Карлетона, выхватывая меч и пришпоривая коня. — Я тебя...

Договорить он не успел. Названный Престоном Хольтом всадник поднял руку, сделал короткий жест. Воздух взвыл и засвистел, крестьяне зажали уши. Всадник вскрикнул, вылетел из седла будто из пращи, тяжело и безвольно рухнул прямо под копыта товарищей. Их кони всполошились, захрапели, затопали, замотали головами, один встал на дыбы. Конь поверженного помчался между хат, брыкаясь и виляя задом.

Стало очень тихо.

— Ещё желающие? — Престон Хольт поднял затянутую в перчатку руку. — Кто-нибудь хочет выступить? Героя из себя показать? Нет? Так я и думал. Прощайте, господа военные. Молодой ведьмак уже в седле?

— Уже, — ответил Геральт.

— Тогда в путь. За мной.