Ведьмак. Перекресток воронов (Анджей Сапковский)

Глава пятая

Нижняя Мархия с юга опиралась на реку Понтар. Властвовал там издревле род Мансфельдов, господ богатых и своевольных, имевших собственное войско. В 1215 году от Возрождения они вторглись с оружием в королевство Аэдирн и, перейдя Понтар, расширили свои владения до речки Дифне, провозгласив здесь новую границу Мархии. Король Видемонт Аэдирнский признал это поводом к войне и обрушил на захватчиков всю мощь своего войска. В жестоких сражениях Мансфельдов оттеснили обратно за рубеж Понтара. С тех пор там постоянно вспыхивают стычки, и границу прозвали «пылающей».

В гербе у Мансфельдов голова вепря — серебряная, кабанья голова, вырванная с кровью. Таков же герб и всей Мархии.

Болдуин Адовардо, «Новое описание королевства Каэдвен»

Глава пятая

Его Высокопревосходительству Господину Префекту Стражи Эстевану Трильо да Кунья в Ард Каррайг

Писано в Бан Филлиме, 22-го мая, в 8-й год правления светлейшего короля Миодрага

Ваше Высокопревосходительство,

покорнейше доношу, что согласно приказу установил за имением, именуемым Рокамора, строжайший надзор. К прискорбию моему, вынужден уведомить, что внутри имения осведомителя более не имею, поскольку подозреваемый ведьмак Хольт что-то пронюхал и моего человека из имения выставил, перед тем жестоко отходив. Грозился подозреваемый Хольт, что осведомителю, прошу прощения, ноги из задницы повыдергает, что само по себе о его злодейской натуре свидетельствует и наказания требует. Что творится в имении и о чём там толкуют, знать более не могу и донести не в силах, как бы того ни желал, за что прошу меня извинить.

Докладываю, однако, что второй ведьмак, молодой, который в имении Рокамора с ранней весны укрывался, примерно в середине мая выехал оттуда верхом и по тракту направился к Западной Мархии.

Что до подозреваемого Хольта, тот из имения ни на шаг не выходил, а лекаря туда призывали, из чего заключаю, что с увечьем оного Хольта не всё ладно. О чём покорнейше доношу, в своей пожизненной преданности заверяю и всяческого благоденствия Вашему Высокопревосходительству желаю.

С глубочайшим почтением, Угер Золтери, королевский следственный агент

***

Городок Бельвуар лежал в лесистой долине. С холма, на который въехал Геральт, его можно было хорошо рассмотреть. И оценить, что Бельвуар был, по меньшей мере, вдвое больше посещённого в марте Спинхэма. Застройка городка казалась куда более плотной, с холма виднелась паутина тесных улочек, настоящий лабиринт. Хорошо, что место, куда направлялся Геральт, находилось на самой окраине, и блуждать в этом лабиринте не было нужды.

Городок окружало кольцо огородов и садов, полных красиво цветущих яблонь и вишен.

Здание с крутой крышей из красной черепицы было единственным на улочке, к которому доступ преграждал забор — высокий, не позволявший разглядеть, что за ним. В заборе были широкие двустворчатые ворота под навесом, для конных повозок. Глубокие колеи говорили о том, что повозки въезжали туда часто. Рядом с воротами была калитка, а над ней висел медный колокол.

Геральт потянул за верёвку, колокол зазвонил громко и звонко. Вскоре калитка открылась, в ней стоял привратник.

Привратником был здоровенный детина. Носил он кафтан из кроличьих шкурок. Чтобы сшить кафтан для человека обычных размеров, требовалось тридцать таких шкурок. Привратник отличался от обычного человека ещё на тридцать.

Увидев две рукояти над правым плечом Геральта, он нахмурился, но ни о чём не спрашивая, указал на въездные ворота. Те тут же открылись, и Геральт въехал внутрь.

На небольшом дворе появились ещё двое. Обычных размеров. Кроличьих кафтанов они не носили, но если что, тридцати шкур им бы хватило в самый раз. Один сразу занялся конём. Второй молча забрал у Геральта оба меча.

У дома было элегантное крыльцо с балюстрадой и покатым навесом на четырёх резных столбах. На крыльцо вели ступеньки, перед которыми Геральту велели встать.

Стояние затягивалось. Определённо дольше того, что Геральт мог бы счесть обычным и допустимым. К счастью, на крыльцо, наконец, вышел смуглый мужчина в бордовом кафтане с золотым цветочным шитьём и двумя рядами позументовых пуговиц. В руке он держал батистовый платочек, которым то и дело вытирал губы.

— О, молодость, — сказал он, впиваясь в Геральта чёрными глазами, — тебе лишь бы над всеми возвышаться. И цвести пышным цветом. Ах! Кто из нас не был ребёнком? Почти каждый.

Геральт промолчал.

— Если бы ещё, — мужчина вытер губы платочком, — этой молодости немного опыта сопутствовало. Чуточку эксперьенции. Эмпирии. Но вот в чём загвоздка — чтобы всё и сразу. Либо одно, либо другое. Престон Хольт, полагаю, знает, что делает?

Геральт ни подтвердил, ни опроверг.

— А ты, юноша, знаешь, что делаешь?

Геральт пожал плечами. Мужчина вздохнул.

— Я Тимур Воронофф.

— Геральт.

Тимур Воронофф вытер губы платочком. Облокотился на перила.

— Геральт. Как простенько. Не хотел украсить приёмное имя каким-нибудь «де»? Дворянской приставкой? Ах, понимаю. Не любим болтать. Предпочитаем работать мечом? Достойно восхищения и аплодисментов. Что ж, и мне это принесёт прибыль. Входи. Нужно кое-что обсудить.

Приглашение, как оказалось, вовсе не распространялось на дом, а только на большую, хотя и крайне скудно обставленную прихожую. Тимур Воронофф указал Геральту на стул у столика, сам сел напротив.

Из глубины дома доносились голоса детей, троих – не меньше. Оттуда же тянуло приятным запахом яичницы. На сале. Или на ветчине.

Воронофф наконец сложил платочек и спрятал его за пазуху.

— Обсудить, — начал он, — нужно, прежде всего, вопросы организационные и финансовые. Полагаю, твой договор с Хольтом в силе? Ведь вы заключили какой-то договор, не так ли?

— Действуем на основе добровольности и взаимного доверия.

— Иными словами, устная договорённость. Что не меняет того факта, что ты выходишь на ведьмачью тропу как его per procura.

Геральт не знал, что такое per procura, но смысл угадал. И подтвердил кивком.

— Следовательно, автоматически, — продолжил Воронофф, — то есть per facta concludentia, на тебя распространяется договор Хольта со мной. Я отныне, то есть с двадцать первого мая тысяча двести двадцать девятого года, твой эксклюзивный агент на территории королевства Каэдвен и всех четырёх его Марок. Моя комиссия — десять процентов. С каждого твоего ведьмачьего заработка.

Геральт кивнул.

— Теперь о финансах. Хольт снабдил тебя какими-нибудь средствами?

— У меня пятьдесят марок.

— Получишь ещё пятьдесят и три дорожные ассигнации по двести марок каждая, на непредвиденные случаи. Эти случаи, если возникнут, разберёшь со мной по квитанциям, так что не забывай каждый раз требовать расписку. А твои per diem на содержание и мелкие расходы составят пять марок общим счётом, начиная с сегодняшнего дня. Эту сумму можешь, разумеется, вычитать из своих заработков.

— Сколько брать за ведьмачьи услуги, оставляю в целом на твоё усмотрение, полагаю, у тебя достаточно знаний, чтобы соотнести риск с размером оплаты. Однако не порть рынок. Ни в коем случае. Хольт никогда не брал меньше пятидесяти крон. Ты тоже не продешеви.

— Напомню: официальная валюта Каэдвена — марка, но новиградские кроны здесь в ходу, и часто цены, особенно высокие, считают именно в кронах. Средний и более-менее стабильный курс — пять марок за крону.

— Наличными не обременяй себя без нужды, вноси всё на мой субсчёт в краснолюдских банках или конторах, у Вивальди, Чианфанелли, Мантовани или Бони. Везде у меня открыты счета, при взносе достаточно назвать моё имя. Если тебя наймёт какая-нибудь официальная структура, скажем, местные власти, обычно возможен расчёт сразу через банк, безналичный. Ясно?

Геральт кивнул.

— И раз уж речь о безналичных расчётах — не принимай никакого бартера. Бывает, за услугу предложат свиную полутушу, клетку кур или ночь с местной красоткой. Особенно последнее может тебя соблазнить, но, повторяю, никогда не соглашайся. И дело не только в том, что с такого бартера трудно посчитать мою комиссию. Не порть рынок. И себе репутацию. Потерять легко, вернуть трудно.

Дети внутри дома притихли. Видно, ели.

— Как тебе, должно быть, известно, — начал Воронофф, — королевство Каэдвен состоит из центральной области, именуемой королевской, которую окружают Мархии. Название «мархия» или «марка», опять же, как тебе наверняка известно, происходит от меток – пограничных знаков...

— Мне это известно.

— Когда создавался Каэдвен, — Воронофф пропустил слова Геральта мимо ушей, — предполагалось, что у него не будет чётко очерченных границ. Задачей и смыслом существования каждой Мархии было продвигать свои метки всё дальше и дальше, расширяя пределы королевства. Поначалу так оно и было, хотя сейчас границы королевства по большей части устоялись. Но экспансия, пусть и в куда меньших масштабах, продолжается — поселенцы расползаются во все стороны и осваивают приграничные пустоши. А в пустошах, как им и положено, полно чудовищ. Так что на отсутствие работы, сдаётся мне, тебе жаловаться не придётся.

— Давайте перейдём ad rem, — Воронофф явно упорствовал в использовании незнакомых Геральту выражений. — Предлагаю тебе отправиться на север, в Верхнюю Мархию. Там идёт строительство Большого Тракта — прорубают просеку через леса Пустульских гор. Ведьмака там ждут, не дождутся. Правда, до меня дошло, что вы с Хольтом успели нажить там врагов, но не беспокойся — я постарался уладить это дело.

— По пути связывайся с местными властями и посматривай на развилках на столбы с табличками. Так принято оповещать, что где-то требуется помощь и нужен ведьмак. Было время, когда такие таблички не вешали, а ведьмаков в Каэдвене на дух не переносили... Ты ведь знаешь об этом?

— Знаю.

— Поясню, — Воронофф поднял голову, — я не пытаюсь тебя учить или проверять твои знания. Я выполняю обязанности агента, а обязанность агента — информировать. Так вот, продолжу. Тяжёлые времена для ведьмаков, о которых я упомянул, быстро миновали. Люди поняли, что если речь о монстрах или чарах, то спасения можно ждать только от вас, больше не от кого. Любить-то вас здесь в Каэдвене не любят, на шею не бросаются и цветов под ноги не сыплют, но как припрёт — зовут на помощь и готовы за неё платить.

Дети в доме, видимо, закончили завтракать, потому что снова подняли шум. Воронофф несколько раз оглянулся, недвусмысленно намекая, что пора заканчивать разговор.

— Вопросы есть?

Геральт помолчал, собираясь с мыслями.

— Эти тяжёлые времена для ведьмаков, — спросил он, наконец, — это примерно тысяча сто девяносто четвёртый год?

— Примерно так, — Воронофф прищурился, — именно.

— Хольт тогда был в Каэр Морхене, верно? Что там произошло?

Воронофф некоторое время разглядывал Геральта. Потом промокнул губы платком.

— Судя по твоему вопросу, — произнёс он, наконец, — сам Хольт тебе ничего не рассказал. Так почему же должен рассказывать я?

— Обязанность агента — информировать. Вот и информируй.

— Информирую, — отозвался после недолгого молчания агент, — что касательно затронутого вопроса мне нечего сообщить. А теперь прощай. Садись в седло и отправляйся в путь.