Венгерские народные сказки

Как Янош попа разозлил

⠀⠀ ⠀⠀

Жили в одной деревне три бедных брата. Они и хлеб видели лишь по праздникам. От голода так ослабели, что не могли даже уйти в другие края на заработки.

А в их селе только поп нанимал на работу. Этот поп договаривался с работниками вот как: кто из них первый рассердится, — поп или наемный, — тому со спины вырежут лоскут кожи на поршни^[3]. Поп давал работникам тяжелые задания и так жестоко с ними обращался, что они не выдерживали и сердились. Тогда он вырезал им со спины кожу на поршни и отпускал на волю. Столько уже кожи собралось у него в амбаре, что на сто лет хватило бы лаптей!

Знали об этом два старших брата. Но что делать? Нанялись они к попу на работу. Вкалывали с самого рассвета и до позднего вечера. А когда сердились, то сдерживали свой гнев.

Так провели они пять лет. И вот, раз, поп дал им такую ​​тяжелую работу, что они не выдержали и рассердились. А тому только того и надо! Хоть братья и пожалели уже, что рассердились и стали умолять попа, чтобы не трогал их, — он не пожалел. Взял нож и обоим вырезал из спин по лоскуту, а потом выгнал, не заплатив ни копейки.

Братья, плача, пошли домой.

Дома младший брат, Янош, спросил их, почему они так стонут? Что случилось? Но когда услышал, что с ними сделал поп, поклялся отомстить за братьев.

— Теперь я пойду к нему в батраки! — сказал Янош сердито.

— Не ходи к нему, наш дорогой братик, не ходи, он и у тебе вырежет со спины кожу, — уговаривали старшие.

— Ничего не бойтесь, если надо будет, я смирю свой гнев, — ответил младший и пошел к попу.

Уже стемнело, когда Янош подошел к поповской усадьбе.

Поп выслушал его и сказал:

— Ладно, Янош. Но чтобы ты знал: кто из нас первый разгневается, у того со спины срежут лоскут кожи на поршни. А конец твоей службе будет, когда услышишь, что закукует кукушка.

— Хорошо, пусть будет так, — ответил Янош спокойно. — Мне тоже нужна кожа на поршни.

Поп удивился, ведь до сих пор никто еще не отвечал ему так смело. Но отметил и то, что Янош очень раздражён.

«Если он такой вспыльчивый, то нетрудно будет вызвать его гнев», — подумал поп.

А Янош говорит:

— Сделка действительна только тогда, когда она написана на бумаге и заверена. Составим два документа: один — вашему преподобию, а второй — мне, чтобы потом не было никаких разногласий.

— Правда твоя, Янош, — говорит поп.

Принес чернила, бумагу и перо и написал два одинаковых соглашения. Одно отдал Яношу, второе оставил себе.

Янош взял договор и спрятал за пазуху. Затем спокойно лег спать.

На рассвете поп разбудил Яноша и приказал гнать овец на пастбище.

Янош погнал их и начал играть на своей волшебной свирели.

А свирель эта была такова, что кто ее слышал, начинал танцевать и танцевал без перерыва.

Янош целый день играл на свирели, а овцы скакали и прыгали. Вечером, когда он пригнал стадо домой, бедняги были такие голодные, что и на ногах не могли стоять.

— Почему овцы такие голодные? — спрашивает поп.

— Еще бы не быть им голодными! Они целый день только и делали, что танцевали, — ответил Янош.

Поп очень удивился, потому что кто такое слышал, чтобы овцы танцевали?

— Брось им корма, хочу увидеть, не больны ли.

Янош бросил овцам сена, и они так набросились на еду, что едва не подавились. Чему поп обрадовался, потому что это значит, овцы здоровы.

На следующий день Янош снова играл овцам на свирели. За целый день не съели они и стебелька. К вечеру так ослабели, что еле ноги таскали.

Поп не сказал Яношу ни слова. Начал он советоваться с попадьей:

— Завтра пойду вслед за Яношем на пастбище и сам посмотрю, что он там делает с моими овцами.

Как сказал, так и сделал. Дошел до пастбища и сразу же увидел своих овец. Те танцевали, как бешеные. Яноша поп не видел, потому что тот присел под кустом шиповника. Поп тихонько подкрался к Яношу, чтобы посмотреть, чем это он очаровывает его овец. Но Янош таки заметил, что поп стоит за кустом. До сих пор он играл только для овец, а теперь заиграл и для попа.

На пастбище танцевали овцы, а под кустом поп. Он прыгал, извивался, задирал ноги, колючки шиповника совсем разорвали ему рясу, которая стала похожа на тряпку и свисала лохмотьями. Наконец поп остался, в чем мать родила. Начал он умолять Яноша, чтобы тот перестал играть на своей бесовской свирели. Но Янош заиграл еще быстрее. Только когда колючки шиповника повыдергали попу половину бороды и усов, Янош положил свирель рядом на траву.

— Висельник! Мерзавец! — заорал поп. — Ты что же это, хочешь всех моих овец уничтожить, а меня на тот свет отправить? Вот я тебе покажу, где раки зимуют, негодяй ты, бес с дудочкой!

Янош ничуть не испугался. Схватил попа за плечо и легонько потряс.

— Может, вы сердитесь, ваше преподобие? — спросил он угрожающе.

Замолчал поп. Вспомнил вдруг о сделке, которую они заключили. Даже зубами заскрипел, но сделал вид, что улыбается:

— Да что ты, дорогой мой сын! Разве могу я на тебя сердиться? Наоборот, радуюсь! Давно уже так весело не танцевал.

И отправился домой. Огородами, чтобы люди голым не увидели.

Боже мой! Увидела его попадья и давай креститься, ругаться и плеваться — мол, не стыдно так ходить по улице?!

— Перестань, — успокаивал ее поп, — лучше пожалей меня. Видишь, что сделал со мной Янош.

— Сам ты в этом виноват, — упрекнула жена.

— Правда твоя. Зачем надо было нанимать его на работу? Ведь он изведет всех моих овец, да и меня пустит по миру.

— Не ври, а лучше признайся, что был в корчме и там набрался, как свинья! — ругалась попадья.

Напрасно поп божился, что это Янош со своей волшебной свирелью заставил плясать всех овец и его самого. Попадья ему не верила.

Разгневался тогда поп и говорит:

— Поверишь вечером, когда этот негодяй домой вернется! Тоже запляшешь, как бешеная овца.

— Хотела бы я такое видеть, чтобы мне пришлось танцевать против своей воли.

— Увидишь!

Настал вечер. Как поп услышал, что работник возвращается домой, сразу послал попадью на чердак за салом. А сам привязал себе к ногам два больших камня, чтобы не давали ему танцевать, и сел на стул.

— Ну-ка, — говорит он Яношу, зашедшему в дом, — поиграй еще немного на своей дудочке, как ты играл на пастбище.

— Оставьте меня, ваше преподобие, — отвечает Янош. — Я уже сегодня наигрался.

— Да поиграй еще немного! А то хозяйка моя не верит, что под волшебную дудочку танцуют все.

Янош рассердился и начал кричать — мол, наигрался за целый день и больше не станет!

А поп его и спрашивает:

— Может, ты сердишься, Янош?

Что мог ответить Янош? Сказал, что не сердится. Вытащил из сумки свирель и начал играть. Поп обеими руками ухватился за стул, чтобы не заплясать. Но все было напрасно. Начал он танцевать и прыгать, как мячик, вместе со стулом и привязанными к ногам камнями. И попадья на чердаке начала плясать, да так, что доски одна за другой с потолка отваливались. Доплясала до открытой крышки, упала с чердака и покалечилась.

Поп, увидев это, даже заплакал.

— Что ж ты наделал, разбойник! Искалечил мне жену!

— Я же вам говорил, — отвечает Янош, — что не буду играть на свирели. Вы же сами меня заставили, ваше преподобие!

Ох и рассердился поп! Но вовремя вспомнил об их договоре.

— Нет-нет, что ты, я совсем не сержусь!

И увёз свою попадью в больницу.

Вернувшись домой, позвал тещу с сыном и начал с ними советоваться.

— Погубит нас Янош.

— Наверняка, — согласилась с ним теща.

— Надо дать ему такую ​​работу, которой он не осилит, — решил поп. — Тогда он убежит, и всё будет хорошо. А если останется — не миновать беды.

Думал поп целый день и всю ночь, какое поручение дать батраку, чтобы тот не смог его выполнить. Наконец, придумал.

По усадьбой был большой пруд. Позвал туда Яноша поп, и сказал ему:

— Знаешь, что я надумал?

— Скажете — буду знать.

— Вот через этот пруд надо перекинуть мост. Но не обычный, а такой, чтобы одной ногой ступить было мягко, а второй — твердо. И чтобы наутро мост был готов.

Поп был уверен, что сделать такой мост невозможно; обрадовался очень и пошел к теще похваляться:

— Я сегодня дал Яношу такую ​​работу, что он никогда ее не выполнит! Увидите, утром его и след простынет.

Успокоившись на этот счёт, поп сладко заснул.

А Янош пошел к пруду и долго осматривал его со всех сторон. Даже вспотел, решая, что делать. Ведь поп никакого материала на мост не дал, так из чего же строить-то? Думал, думал и, наконец, придумал. Вспомнил он, что у попа имеется несколько сотен коз.

Пошел Янош в хлев, зарезал все триста коз и вынес на берег. Затем набросал на дно пруда камней и земли, а сверху уложил коз. Одну спиной вверх, вторую — спиной вниз. Вскоре мост был готов. Надо было только кошмой, чтобы поп не видел, на что ступает.

Быстренько справившись с работой, Янош лег спать и сладко храпел до самого утра.

Поп проснулся очень рано. Пошел, заглянул в конюшню и увидел, что Яноша там нет. Очень он обрадовался. Значит, батрак убежал. Однако, на всякий случай, пошел на пруд. И как же удивился, когда увидел, что мост готов, а Янош здесь — как и не уходил вовсе.

— Ладно, Янош! — буркнул поп. — А теперь посмотрим, такой ли ты мост построил, какой я приказывал.

Пошел поп по мосту. Сделал шаг — мягко, переставил вторую ногу — твердо. Перешел мост через пруд, вернулся, снова перешел, и никак не мог надивиться. Ведь мост именно такой, какой он приказал построить. Что же делать? Разве только поблагодарить Яноша, что сделал все так хорошо…

Возвращаясь домой, поп заглянул в сарай. А там ни одной козы нет.

— Эй, Янош! А где же козы? — спросил он Яноша, а сердце его так и упало.

— Вон там, на пруду.

— Я оттуда иду. Там ни одной козы не видать.

— А по чему же вы ходили, ваше преподобие? — спрашивает Янош.

Поп так и ужаснулся.

— Слушай, Янош, не из моих ли коз ты сделал мост через пруд?

— А из чего было его сделать? — пожал плечами Янош. — Ведь раз материала мне не дали, то я должен был сам что-то найти.

— Ах, ты, чертово отродье, козья морда! Ты перерезал всех моих коз?! — рявкнул поп. — Хоть бы я уже увидел тебя на адском огне!

— Неужели вы сердитесь, ваше преподобие?

— Да нет, не сержусь, — соврал поп.

И пошел снова советоваться с тещей. Но старуха только плакала, стонала, а помочь ничем не могла.

Поп думал целый день и целую ночь; наконец решил, что пошлет Яноша в лес за дровами.

Возле села были два леса. В одном из них водилось столько хищных зверей, что люди боялись даже близко подходить к нему. Поп приказал Яношу привезти дрова из этого леса.

— Хорошо, ваше преподобие, привезу вам дров, откуда сказали, — ответил Янош.

Запряг пару волов, сел на телегу и поехал в лес. Там распустил упряжь, а сам взялся за работу.

Пока он рубил дрова, голодный медведь вышел из-за кустов, свалил одного вола и стал его пожирать.

— Ешь, ешь! — подбадривал его Янош. — Будешь тянуть телеги вместо него.

Когда медведь съел целого быка и так объелся, что уже не мог и шевельнуться, Янош взял топор и грохнул медведя обухом по голове. Да так, что у того и глаза в кучу. Тогда Янош быстро запряг его в телегу.

Пока он возился с этим медведем, пришел второй и съел оставшегося вола. И с ним Янош поступил, как с первым.

— Ну, — радовался он, — это тоже неплохие волы, сильнее, чем поповские! Теперь хоть можно наложить телегу с верхом.

Янош наложил полный воз дров и погнал запряженных медведей к поповскому двор.

Уже смеркалось. Поп все время выглядывал, не едет ли Янош домой. Он молился, просил всех святых, чтобы звери съели батрака в том лесу и чтобы он больше уже не появился. И вдруг видит — во двор движется целая гора дров, а в телегу запряженны не волы, а медведи.

— Откройте ворота, ваше преподобие! — кричит Янош. — Я дрова привёз!

— Пусть тебе черт открывает, а я не стану, — ответил поп, с перепугу бросился в дом и спрятался в кухне под печью.

Янош сам открыл себе ворота, заехал во двор и начал было выпрягать медведей, чтобы загнать в конюшню.

Но этого уже поп не мог выдержать.

— Не заводи их в хлев, Янош, ведь они поедят весь скот! — взмолился поп, время от времени выглядывая в окно.

— Что же мне с ними делать?

— Выгони их прочь!

— Ладно, выгоню, но только чтобы вас не гневить, — сказал Янош и выгнал медведей.

— Боже мой, ой, горе мне! — застонал поп. — Этого подлеца даже звери боятся.

Всю ночь поп не спал — все думал, что ему делать с Яношем. Утром решил. Пусть батрак едет на чертову мельницу с шестью мешками. А в тех мешках будет не пшеница, а зола. Увидят черти в мешках золу, и в сердцах тотчас заберут Яноша в ад.

— Ладно, поеду, — согласился Янош, когда поп велел ему ехать на мельницу — не испугают меня и черти. Только положите мне в сумку каких продуктов на дорогу.

Положил ему поп в сумку большую лепешку и кусок сала.

Пока Янош запрягал быков, поп с тещей положили на телегу шесть мешков пепла.

Янош не знал, что везет, пока не приехал к мельнице. Здесь, снимая с телеги мешки, он увидел, что в них не пшеница, а пепел, однако, всё-таки занёс все мешки на мельницу.

Внутри мельницы было пусто. Янош разложил костер, вытащил из сумки хлеб, надел сало на рожон^[4] и начал жарить.

Сало уже шипело на огне, когда пришел какой-то черт. Открыл дверь и начал орать — мол, кто ты такой, чего тебе здесь надо?

Но Янош не отвечал. Плечами только пожимал. Ждал, когда черт спросит, как его зовут.

Наконец черт спросил:

— Как тебя зовут?

— Ясам, — говорит Янош.

— Тысам?

— Не Тысам, а Ясам.

Тут черт сел рядом и стал смотреть, как Янош жарит на вертеле сало. Затем, не сказав ни слова, вышел, вырезал себе рожон, поймал в пруду лягушку, надел ее на вертел и вернулся к Яношу.

Некоторое время каждый молча жарил свое: Янош — сало, черт — лягушку. Вдруг черту захотелось коснуться Яноша сала своей лягушкой, — мол, чтобы сало было вкуснее. Коснулся второй, третий… десятый раз.

Яношу это уже надоело. Он и говорит черту:

— Сиди себе спокойно, не беси меня!

Черт ничего не ответил. Переждал немного и снова коснулся лягушкой сала. Разгневался Янош и ударил черта раскаленным салом по лицу. Черт закричал, застонал, что нет сил терпеть, и что ослеп.

На мельницу тотчас понабежали черти.

— Что это? Что здесь такое? — спрашивали они наперегонки.

Тот, что жарил на вертеле лягушку, рассказал, что ему выжгли глаза.

— Кто же тебя ослепил? — спрашивают черти.

— Я сам, — отвечает тот, стеная от боли.

Ведь он думал, что Яноша действительно так зовут.

— Чего же орешь, если ты сам пожёг себе глаза?

— Не Тысам, а Ясам, — сказал слепой черт сердито.

— Ну, если ты сам, то иди к колодцу, промой хорошо глаза и молчи.

Как он ни старался и ни доказывал свое — черти его не слушали и, в конце концов, выгнали, потому что он талдычил одно: «Ясам, Ясам».

После черти начали спрашивать Яноша, для чего он приехал на их мельницу.

— Вот привез я вам пшеницу смолоть в муку, — ответил спокойно Янош.

Обрадовались черти, что наконец есть работа, и начали подталкивать Яноша: давай, мол, скорее ту пшеницу!

— Ох, и хитрые же, ох, и ловкие вы, черти! — говорит тогда им Янош. — Как же я могу вам отдать пшеницу, когда вы ее украли, а в мешки насыпали пепла? Теперь я всему миру расскажу, какие вы негодяи и воры. Чтобы никто больше не приходил к вам молоть зерно!

— Ты говоришь, что мы украли твоё зерно? — удивленно спросили черти. — Говоришь, что мы насыпали тебе в мешки пепла? Ну, жди, мы сейчас посмотрим, что там в твоих мешках. Если солгал, плохо тебе будет!

Развязали мешки, а в них действительно пепел. Удивились черти. Кто же мог это сделать? Но черт на то и черт, чтобы воровать. Каждый из них знал, что не он украл у Яноша пшеницу, но каждый думал на другого, что тот мог украсть. Поэтому черти и не шумели, а договорились с Яношем, что вернут ему все шесть мешков пшеницы, только бы он никому не говорил, что случилось. Высыпали из мешков пепел, насыпали отборной муки и погрузили на телегу.

— Славные вы черти, — сказал Янош, прощаясь с ними. — И я вам очень благодарен. Кого ни обругаю — к вам пошлю.

Утром Янош вернулся домой. Когда поп его увидел, то рот разинул от удивления.

А Янош пожаловался на чертей, мол, хотели они его обмануть — насыпали в мешки вместо пшеница пепла. Так он одного из них отколотил хорошенько, и черти вернули и смололи зерно.

Однако поп не обрадовался, что получил дармовую муку, ведь ненавистный работник снова вернулся к нему.

— Видите, — говорит он теще, — с этим проклятым Яношем и черти не могут справиться. Будет нам большая беда, если не сгубим его или не уйдет он от нас.

И снова стал думать, какую бы работу загадать Яношу, чтобы он не мог ее выполнить и рассердился. Уже на рассвете решил. Пошел к теще и говорит:

— Послушайте-ка меня, только вы можете сделать так, чтобы Янош ушел от нас.

— Разве я способна на это? Ни злые звери, ни черти его не одолели. Так что могу сделать я, старуха? Как же я его выгоню?

— А вот что. Вы полезете на вершину дерева и начнете куковать, как кукушка.

— Да что ты придумал, сын мой? Чтобы это я, в мои-то годы, лезла на дерево и куковала?

— Мы договорились с Яношем, что он будет служить у нас, пока не закукует кукушка. Только он услышит кукушку, так сразу я смогу выгнать его.

— Ладно, сынок, буду я куковать, — согласилась старуха.

Утром поп помог теще влезть на дерево. Та примостилась на ветке и давай куковать.

— Ты слышишь, Янош? — спрашивает поп.

— Слышу, ваше преподобие.

— Ну, пойдем в дом, рассчитаемся. Ведь ты услышал кукушку. Пойдем скорее! Я даже заплачу тебе больше, чем мы договорились. Идем, идем!

Но Янош встал, как в землю вкопанный, и задумался.

— Что ты там стоишь, Янош? — спросил поп. — Пошли в дом, я тебе хорошо заплачу.

— Не видел я еще такой кукушки, чтобы осенью куковала, — сказал Янош. — Дайте хоть взгляну на ее оперенье.

Взял здоровенную палку и как швырнет в дерево, в самую его макушку! Оттуда тотчас раздался крик и бедная старуха вывалилась из кроны, ударилась о землю и застыла недвижно, раскинув руки, будто мертвая.

— Ого! — удивился Янош. — Так вот что за кукушка куковала! Э, нет, это не настоящая птица, ваше преподобие! Я остаюсь у вас. Ведь год еще не прошел.

Поп чуть не лопнул от гнева.

— Да ты моих и жену и тещу покалечил! Коз и быков извёл! Вот я тебя сейчас…

— Вот как? А может, вы сердитесь на меня? — спросил Янош.

Спохватился поп. Если он не успокоится, Янош срежет с его спины кусок кожи на поршни! Лучше не показывать свой гнев. Ответил он, что не сердится, и пошел в дом — посоветоваться с сыном, что делать и как действовать.

Решили они ночью убежать. Лучше, мол, бросить здесь все имущество и скот, лишь бы самим спастись. Набросали в мешок различных вещей и оставили незавязанным. А сами легли спать, чтобы к закату выспаться.

Но Янош тоже не дремал. Батрак все видел и все слышал. Когда поп с сыном заснули, он подкрался на цыпочках к мешку, выбросил оттуда несколько вещей и сам залез туда. И накрылся простыней, чтобы его не заметили.

В полночь поп разбудил сына. Завязали они мешок, попяра взвалил его на плечи — и айда бегом из дома! Побежали так, что останавливаться боялись. Добежали до реки. Поп вошел в воду. Волна плеснула и намочила мешок. Яношу очень захотелось чихнуть. Некоторое время он сдерживался, но не выдержал и чихнул. Да так, что аж попа тряхнуло.

— Сынок! Кажется, кошка залезла в мешок и теперь испортит нам всё белье.

Только вылезли на берег — как поп сбросил с плеч мешок и развязал его. Сверху увидел простыню. Откинул её — и из мешка вылез Янош. Поп от гнева покраснел как рак и крикнул так, что за семь верст слышно было:

— Ах ты изувер! И сюда пришел за нами?! Когда же я наконец тебя избавлюсь?!

— Никогда! — спокойно ответил Янош.

Не знал поп, что ему теперь делать. Вот так сбежал от батрака! Сам же и понес его в мешке. Очень устал поп и, как голову ни ломал, не мог ничего придумать. Поэтому решил он задержаться на берегу. Но и здесь начал снова хитрить. Уселся между сыном и работником, оттеснив того ближе к воде.

Но Янош уже хорошо узнал поповский характер и видел, что тот что-то задумал; пожалуй, хочет столкнуть его в воду, когда он крепко уснет.

Лежали они целый день, и каждый боялся заснуть. Янош не устал дорогой, потому что его поп нес на спине, и спать не очень хотел, а вот поп с сыном едва держались.

Наступил вечер. Поп с сыном не выдержали и уснули. Тогда Янош поднялся, перенес попова сына на свое место, а сам лег на его.

Едва он это сделал, поп проснулся и ногой столкнул сына в реку. Вода унесла того далеко в глубокое море.

— Слава тебе, Господи, что я избавился от него! — подняв глаза к небу, сказал поп сладким голосом. Затем лег на свое место и до самого утра вкусно храпел.

Проснулся рано утром, хотел разбудить сына, чтобы вернуться домой и видит: рядом лежит не сын его, а надоевший до смерти батрак. И тут уже поп не стерпел. Набросился на Яноша, начал его избивать и ругать.

Янош одной рукой схватил попа, второй вытащил из кармана договор и спрашивает:

— А ну-ка, что здесь написано ваше преподобие?

Увидел поп, что батрак сильнее его, и взмолился, чтобы тот пожалел его.

— Помните, ваше преподобие, тех двух парней, которым вы вырезали кожу на спине? — спрашивает Янош. — Это были мои родные братья. Вы тогда не пожалели их. Теперь и я вас не пожалею.

Вырезал из поповской спины лоскут кожи на поршни и прогнал попа.

А сам пошел домой и до сих пор живет счастливо.

⠀⠀ ⠀⠀