Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители

Глава 34. Начало Первой мировой войны. Кончина настоятеля Оптиной пустыни архимандрита Ксенофонта (Клюкина). Избрание на его место архимандрита Исаакия II (Бобракова). Романовы в Оптиной: князь Константин Константинович младший (сын К.Р.), Великий князь Дмитрий Константинович (брат К.Р.). Трудности военного времени

Летом 1914 года, а именно 15 июня, в Сербии был убит австрийский эрцгерцог Франц Фердинанд. Еще за год до своей смерти он намекал на то, что мировое масонство приговорило его к казни. Пусть это было и так, но последствия этого дела оказались весьма страшными для многих стран: это убийство стало причиной Первой мировой войны (в России эту войну называли Второй Отечественной, — первая была в 1812 году). Австрия обвинила сербское правительство в организации убийства и, объявив Сербии войну, тем самым вынудила Россию встать на защиту братской православной страны. К Австрии присоединилась Германия. Государь Император Николай Александрович, исчерпав все возможности мирного разрешения вопроса, отдал приказ о мобилизации войск. «Моя совесть спокойна, — сказал он. — Я сделал все от меня зависящее, чтобы предотвратить войну». Война оказалось трудной и затяжной.

20 июля везде в России читался Высочайший Манифест о начале войны, где говорилось: «Презрев уступчивый и миролюбивый ответ Сербского правительства, отвергнув доброжелательное посредничество России, Австрия поспешно перешла в вооруженное нападение, открыв бомбардировку беззащитного Белграда.

Вынужденные в силу создавшихся условий принять необходимые меры предосторожности, Мы повелели привести армию и флот на военное положение, но, дорожа кровью и достоянием Наших подданных, прилагали все усилия к мирному исходу начавшихся переговоров.

Среди дружественных сношений союзная Австрии Германия, вопреки Нашим надеждам на вековое доброе соседство и не внемля заверению Нашему, что принятые меры отнюдь не имеют враждебных ей целей, стала домогаться немедленной их отмены и, встретив отказ в этом требовании, внезапно объявила России войну.

Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную Нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение ее среди великих Держав. Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской земли дружно и самоотверженно встанут все верные Наши подданные.

В грозный час испытания да будут забыты внутренние распри. Да укрепится еще теснее единение Царя с Его народом и да отразит Россия, поднявшаяся как один человек, дерзкий натиск врага.

С глубокою верою в правоту Нашего дела и смиренным упованием на Всемогущий Промысел Мы молитвенно призываем на Святую Русь и доблестные войска Наши Божие благословение»512.

Государь сам читал этот Манифест в Зимнем дворце перед собравшимися там офицерами, генералами и гражданскими чинами. Ему устроили овацию. Крики «Ура!» гремели под сводами Николаевского зала. А когда Государь вышел на балкон, он увидел, что вся площадь запружена народом. При его появлении все сняли шапки и опустились на колени… У Государя слезы навернулись на глаза: да, русский народ в час опасности был с ним… В начале войны патриотизм был так высок, что на время подавил все революционные настроения. Противники самодержавия и Православия умолкли.

В Летописи Иоанно-Предтеченского скита Оптиной пустыни появились краткие сообщения. 17 июня 1914 года: «По случаю объявления Австрией войны Сербии в России объявлена мобилизация 4-х Военных округов». 18-го: «Объявлена общая мобилизация. Из Оптинского братства около 50 человек призваны на действительную службу». 19-го: «После литургии скитоначальник отец Феодосий соборне служил напутственный молебен. Отъезжающим на войну скитским братиям был устроен чай у скитоначальника». 20-го: «По случаю отъезда братий, призванных по мобилизации, преосвященный Михей служил напутственный молебен. Трапезовали скитяне в монастыре. Из скитян призваны на службу рясофорные монахи: отец Сергий Мозель, отец Александр Аваев, отец Павел Челушкин, отец Григорий Ермаков513, отец Григорий Хардиков; послушники: брат Иоанн Даланов, брат Иоанн Кулигин, брат Пётр Швырев514 и брат Иоанн Каширин». 22-го: «Германия объявила войну России и Франции». 23-го: «Англия, Япония и Бельгия объявили войну Германии». 27-го: «Получено известие о том, что Австрия объявила войну России. Отправился из скита в город Жиздру призванный из отставки на действительную службу подпоручик Мозель (рясофорный монах отец Сергий)»515.

Кроме этих лиц, были командированы в действующую армию иеромонах Гавриил (Георгий Каллистратович Алёхин-Фурсов), года рождения 1864-го, находившийся в Оптиной с 1901 года (он был келейником отца казначея Иннокентия, а в 1911–1912 годах и сам казначей обители. В 1914 году он был назначен священнослужителем в подвижной склад (железнодорожный) Ея Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны. Вернулся в Оптину пустынь 30 сентября 1917 года. Выбыл из обители на фронт 25 августа 1914 года. Послушник Гавриил Фёдорович Алябьев из курских крестьян (он заведовал монастырской дачей «Студёный Колодезь»). Он стал ратником ополчения. Дальнейшая судьба его неизвестна. 26 июля 1914-го был командирован в полевой госпиталь в качестве священнослужителя иеромонах Моисей (Михаил Васильевич Доброхотов), родился в 1867 году; окончил духовное училище. В 1899 году, 23 июня поступил в скит. С 1910 года — главный письмоводитель старца Иосифа. После 1911 года перемещен в монастырь. Иеромонах — с 25 марта 1909 года.

30 августа 1914 года скончался настоятель монастыря архимандрит (возведен в этот сан в 1904 году) Ксенофонт. Ему было шестьдесят девять лет. Автор некролога, напечатанного в журнале «Кормчий», писал о нем: «Почивший происходил из купцов города Ефремова Тульской губернии и в мире именовался Василием Ивановичем Клюкиным. Строгое благочестие родной семьи и окружающая обстановка рано развили в юном Васе могучее стремление к Богу… И вот, на 19-м году от рождения он, всегда сосредоточенный и углубленный в себя, оставляет мир и поступает (в октябре 1869 года) в знаменитую Оптину пустынь, где и проводит всю свою остальную жизнь — около 50 лет. Здесь он отдается под всецелое руководство великого старца Амвросия и скоро делается одним из его ближайших учеников. Замечает его и отец настоятель, приснопамятный схиархимандрит Исаакий, и зорко следит за его духовным ростом. После многих лет послушнического предварительного испытания постриженный в монашество с именем Ксенофонт (19 июня 1876 года), он как-то неприметно вошел в славный сонм великих Оптинских старцев, и тогдашний начальник скита приснопамятный старец Анатолий (Зерцалов) имел с ним тесную духовную дружбу. В 1890 году, когда блаженной кончиной пресеклась подвижническая жизнь отца иеросхимонаха Флавиана, проходившего должность казначея пустыни около 30 лет, отец Ксенофонт (в то время иеродиакон) был избран братством и утвержден в должности казначея и с честью нес обязанности эти до 1900 года, когда, опять же по избранию братства, принял на себя как послушание тяжкое бремя настоятельства, от которого трижды отказывался еще в 1894 году после кончины архимандрита Исаакия… Молитва была областью, в которой он отдыхал душою, — он и скончался среди молитвы. Выслушав полностью повечерие со всеми канонами и акафистом, он готовился слушать всенощное бдение под воскресный день, лежа в постели, так как был крайне слаб, и в это время уснул вечным сном. Это было 30 августа. Здесь сбылось предреченное еще в 1912 году старцем Варсонофием, что отец Ксенофонт скончается в августе. В самый день 30 августа один из духовных детей старца Варсонофия говорил в беседе с другими, что, видимо, отец архимандрит проживет еще по крайней мере год, так как август уже кончается, а отцу архимандриту даже как будто лучше, но… Бог судил иначе».

Старшая братия избрала на должность настоятеля монастыря иеромонаха Исаакия (Бобракова). Господь благословил их выбор. Это был человек внушительной и благолепной наружности, сдержанный и молчаливый. Он много приобрел духовного опыта от общения со старцами Амвросием, Исаакием, Анатолием (Зерцаловым) и Иосифом. Во всех собраниях старшей братии по монастырским вопросам его голос был весьма авторитетен. Он старался из любви к молитвенному молчанию не быть на виду. Любил службу церковную и много лет был уставщиком в монастыре. В его послужном списке отмечено, что он «Определением Святейшего Синода от 7 ноября 1914 года за № 10229 назначен на должность настоятеля Козельской Введенской Оптиной пустыни с возведением в сан игумена и архимандрита 16 ноября 1914 года»516.

Первым его делом при вступлении в должность было позаботиться о могиле своего предшественника. В Журнале заседаний собора старшей братии от 1 апреля 1915 года вторым пунктом стояло: «Слушали: предложение настоятеля обсудить, как привести в надлежащий вид место погребения почившего настоятеля архимандрита Ксенофонта. Определили: сделать хорошее деревянное надгробие и поставить его на месте погребения архимандрита Ксенофонта в Казанском храме пустыни»517. Затем отец Исаакий предложил объединить под общую крышу часовни на месте погребения старцев. Этот проект осуществить не удалось. Еще предложил отец Исаакий издать без промедления второе, более полное жизнеописание старца Льва (Наголкина), которым уже давно занимался архимандрит Агапит, но, по военному времени и в силу разных трудностей, только летом 1917 года удалось эту замечательную книгу издать: она печаталась в Шамординской типографии.

Что касается хозяйственных дел, то отца Исаакия не смущало их обилие: есть ведь и помощники — братия, и Господь всякому доброму делу по молитвам споспешествует… Надо было вести судебные дела по спорным вопросам землевладения, думать о защите мельниц, дач, лесов от тайных расхитителей, каковыми почти всегда бывали местные крестьяне. Требовала внимания и времени деловая переписка — с судами, земствами, волостными правлениями, с частными лицами.

Как он действовал в отношении расхитителей — говорят сохранившиеся документы. Он смотрел на обстоятельства. Вот собственноручно им написанное и данное одному порубщику письмо-свидетельство: «Дано сие крестьянину Калужской губернии Лихвинского уезда Димитрию Васильеву Свиридову в том, что он со стороны Оптиной пустыни за свой проступок — покражу дерева с Макеевской дачи пустыни — на сей раз прощается, как просит прощения и обещает более сего не делать. 1915 года, 8 июня. Настоятель архимандрит Исаакий»518 (написано на бланке с грифом: «Козельская Введенская Оптина пустынь. Козельск, Калужской губернии»).

Отец Исаакий принял настоятельство в трудное для России время: только что началась война; вскоре начали все более резко обозначаться признаки грядущей революции… Он действительно, как и предсказал в 1884 году блаженный Василий, был последним настоятелем Оптиной, этого мощного духовного корабля… Постепенно, в ходе войны, нарастали трудности быта, но с этим-то оптинцы охотно мирились. Нужно было другое — помогать бедствующим, как это традиционно делали в смутные времена русские монастыри. Народ, теряя возможность пропитания и ослабевая, теснился возле монастырских стен. Здесь находил сочувствие и помощь.

Начали прибывать беженцы из тех мест, где шли сражения… С согласия старшей братии отец Исаакий отдал одну гостиницу для беженцев, другую — под сиротский приют, который и обеспечивала всем нужным Оптина пустынь. Сами же монахи сели на скромный хлебный паек, который со временем постепенно уменьшался.

На фронтах, после первых успехов нашей армии, наступила полоса неудач. Но вот Государь повелел привезти на передовые позиции древнюю чудотворную Владимирскую икону Божией Матери, которую переносили из одного полка в другой, служа молебны в поле, в лесу, где придется… Вот такие молебны служил там, на фронте, преосвященный Трифон, прикомандированный к армии как священнослужитель, исполняющий все нужные требы. Воевали и сыновья Великого князя Константина Константиновича — все пятеро. 27 сентября 1914 года во время конной атаки на немцев был смертельно ранен и вскоре умер князь Олег Константинович (родной брат троих будущих алапаевских мучеников). Государь принял на себя обязанности Главнокомандующего и почти все время находился в Ставке, сын его, наследник Цесаревич Алексей, по большей части находился здесь при нем. Армия воспрянула. Неудач больше не было, да и снабжение ее боеприпасами стало своевременным и бесперебойным.

Так бы и шло, если бы не массовое ослепление русских интеллигентов, чиновников, да и рабочих, а вскоре и высших военных чинов некими «свободами», бороться за которые неустанно призывала тайная и явная вражеская пропаганда. Немецкое золото питало либеральные и социалистические силы России, то есть предателей своей страны. Из таких вот предателей в основном состояла и Дума. Крупнейшие европейские страны и Соединенные Штаты Америки были заинтересованы в крушении России во всех смыслах — религиозном, экономическом, военном… Даже союзники наши по войне. Изменнические настроения крепли в среде, окружающей и самого Государя. В 1914 и 1915 годах это еще не было так явственно, как в последующие два предреволюционных года.

В 1916-м и в следующем году Оптина пустынь продолжала делать ежегодные взносы по тысяче рублей на содержание церковно-приходских школ. Отчислялись деньги и в Москву на организацию Поместного Собора Русской Православной Церкви, который подготавливался по предложению Государя.

Летом 1916 года по прошению архимандрита Исаакия Калужский епископ Георгий прислал новые антиминсы в храм Казанской иконы Божией Матери и в храм святой праведной Анны и преподобной Марии Египетской. Летопись отмечает весьма частые служения настоятеля в храмах обители и скита. В этом же году архимандрит Исаакий с братией встречал в Оптиной пустыни дорогих гостей — представителей царской семьи: это были их последние приезды сюда.

В апреле 1916 года, не открывшись никому, в монастырской гостинице поселился Георгиевский кавалер, офицер-фронтовик, молодой еще человек. Это был князь Константин Константинович, сын К.Р. (Великого князя Константина Константиновича, скончавшегося в 1915 году). Пятнадцать лет тому назад он жил — как и вся его семья — в Прысках, был тогда отроком, но, как и все дети Великого князя, благочестивым. С тех пор теплилась в его груди любовь к приветившей его тогда славной русской обители. Он воевал, деля с солдатами опасности боевой жизни. Бывший на фронте военным священником игумен Серафим (Кузнецов) видел его и в окопах, и под пулями. В одном бою он, рискуя жизнью, спас полковое знамя, за что и удостоился Георгия… Храбрый, но скромный православный человек, будущий новомученик.

В скитской Летописи 2 апреля 1916 года записано: «Воскрешение Лазаря. Скит посетил князь Константин Константинович, сын почившего Великого князя Константина Константиновича. Высокий гость уклонился от встречи и подобающего его положению приема и, прибывши в монастырь, держал себя в полной неизвестности. Когда же это по нынешним строгим условиям военного времени, коих обязаны держаться гостиницы, сделалось невозможно, то князь убедительно просил сохранить его имя втайне и относиться к нему, как и ко всякому богомольцу. В скиту сделаны были все приготовления к торжественной встрече, но последняя была отменена ввиду указанных причин, и князь был в скиту запросто; осмотрел скит, был в храме и у старцев. Смирение, благоговение, искренняя религиозность и простота — достойны удивления»519. Князь Константин Константинович провел в Оптиной Страстную седмицу и, встретив Светлое Воскресение, уехал только после всех Светлых дней.

Через неделю после его отъезда прибыл в Оптину его родной дядя, брат отца, Великий князь Димитрий Константинович, генерал от кавалерии, также впоследствии новомученик (он был расстрелян большевиками в Петрограде в 1919 году вместе с другими Великими князьями). С ним приехала княгиня Татьяна Константиновна, дочь покойного К.Р., вдова убитого на войне князя Константина Багратиона-Мухранского, будущая мать Мария, игуменья Гефсиманской обители на Елеонской горе в Святой земле.

«Около 9 часов утра, — писал скитский летописец 22 апреля 1916 года, — большой колокол возвестил о приближении высоких посетителей, и на встречу к западным вратам Введенского собора вышел сонм священнослужителей в золотых облачениях во главе с преосвященным епископом Михеем. Преосвященный был в мантии и с жезлом в руке, настоятель — с крестом, один из иеромонахов держал крест на блюде до надлежащего момента, иеродиаконы — со свечами и кадилами и святою водою. Братия между тем расположилась по направлению к северным вратам обители, откуда должен был последовать въезд высоких паломников. Все это вместе с внутренним убранством и освещением собора, а к этому еще и прекрасная теплая погода при ярком весеннем солнышке, обливавшем все вокруг светом и блеском лучей своих, делало предстоящую встречу в собственном смысле высокоторжественною. Раздался трезвон, и вскоре во вратах обители показался кортеж, сопровождаемый отцом казначеем и чинами местной и городской полиции. Высоких богомольцев встретил на паперти собора отец архимандрит Исаакий, а при входе в собор — преосвященный епископ Михей краткою приветственною речью, в коей он выразил от лица настоятеля и братии мысли и чувства, их одушевляющие, а также удивление паломническим трудам, поднятым высокими путешественниками, и радость и благодарение Господу по поводу их благополучного прибытия. «Да благоволит Господь с благоволением призреть на подвиги, труды и молитвы Ваши, да посетит Вас милостию Своею и да благословит вхождения и исхождения Ваши». Так приблизительно окончил свою речь владыка. Приложившись ко кресту и приняв окропление святою водою, Их Императорские Высочества проследовали на уготованное для них место в главной части храма у правого столба и по выслушании краткого молебствия с провозглашением многолетия отбыли в настоятельские покои.

В тот же день в 3 часа Их Императорские Высочества посетили преосвященного епископа Михея и после продолжительной беседы с ним проследовали в скит, где во святых вратах были торжественно при колокольном звоне встречены скитоначальником отцом игуменом Феодосием с братиею. Приложившись ко кресту и приняв окропление святою водою, высокие посетители шествовали за священнослужителями в храм святого Иоанна Предтечи главною дорожкою, нарочито убранною, и здесь, по выслушании краткого молебствия с провозглашением многолетия, прикладывались к чтимой иконе Крестителя Господня, причем отец игумен Феодосий благословил их образом сего небесного покровителя скита в сребропозлащенном окладе, после чего Их Императорские Высочества осматривали храм, с видимым интересом выслушивая объяснения, которые им давал отец скитоначальник. Из старого храма Высокие богомольцы проследовали в новый во имя святого преподобного Иоанна Рыльского и Льва, епископа Катанского, и из него вверх по лестнице в скитскую библиотеку, где с видимым интересом рассматривали некоторые рукописи и книги, причем объяснения им давал библиотекарь520; а затем посетили старческие келии и продолжительно беседовали со старцами, в них живущими, то есть с отцом игуменом Феодосием и иеромонахом отцом Нектарием.

В 6Ѕ часов вечера того же дня началось в монастыре торжественное всенощное бдение по случаю Царского дня521 и престольного праздника (в Казанском соборе придел с левой стороны — во имя святого Георгия Победоносца), за коим присутствовали в соборе Их Императорские Высочества. Литургию в самый праздник в присутствии Их Императорских Высочеств совершал настоятель пустыни архимандрит Исаакий в сослужении скитоначальника отца игумена Феодосия и прочего монастырского и скитского духовенства, а на молебен вышел с многочисленным сонмом духовенства (среди коего был и старец отец Анатолий) преосвященный епископ Михей. В заключение молебна возглашены были по случаю Царского дня и тезоименитства преосвященного Георгия, епископа Калужского и Боровского, многолетия.

По окончании высокоторжественного богослужения в покоях настоятеля состоялась праздничная трапеза для Высоких гостей, за коей присутствовали преосвященный епископ Михей, настоятель архимандрит Исаакий и игумен Феодосий, старец отец Анатолий, старец отец Нектарий, отец казначей и другие почетные лица.

В тот же день в 5 часов по благоговейному желанию Высоких паломников и в Их присутствии была совершена архиерейским служением торжественная панихида на могилах приснопамятных старцев Льва, Амвросия, Макария и Иосифа, после коей сейчас же последовал при колокольном звоне отъезд Их Императорских Высочеств по направлению в Шамордино.

На другой день Их Императорские Высочества проследовали мимо Оптиной на козельский вокзал для дальнейшего паломнического путешествия, целью коего на сей раз служит Саровская пустынь.

В знак милостивого своего внимания и молитвенной памяти Их Императорские Высочества удостоили среди других лиц и отца игумена Феодосия присылкою иконы из Саровской обители, а также старца иеромонаха Нектария.

В заключение сего краткого очерка следует упомянуть, что Высокие паломники, имея при себе самую малую свиту, во все время держали себя со всею простотою и доступностью, всех удостаивая милостивого и ласкового обхождения и внимания, и оставили по себе светлое воспоминание»522.

Из событий 1916 года в Летописи скита отмечены еще следующие: 17 апреля внезапно скончался от приступа астматического удушья рясофорный монах отец Виктор (Вейденгаммер): «Отец Виктор приобщился Святых Христовых Таин на Страстной седмице и в великие Светлые дни находился в высоком духовном настроении. Простота, искренность, доброта, прямодушие, чуждое лицемерия и лукавства, и отзывчивость на всякую скорбь ближнего приобрели ему общее уважение, и он пользовался от всех любовью и расположением. Талант, данный ему от Господа, особенно проявлялся в знании им инженерного, архитектурного и технического искусства… <…>…Почивший после того, как раздался зов Божий в катастрофе с его женою, раздавленною поездом на железной дороге, не замедлил порвать с миром, несмотря на вся красная и благая его…». 6 мая: «Царский день и тезоименитство преосвященного епископа Михея523. Службы в монастыре. На литию и величание выходил отец настоятель [архимандрит Исаакий], а литургию совершал сам владыка. <…> За литургией следовал торжественный молебен с провозглашением многолетий Государю Императору и всему Царствующему Дому, а также и преосвященному владыке-имениннику». 11 мая: «Святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, первоучителей словенских: торжественное богослужение в монастыре. Литургию совершал преосвященный епископ Михей. К богослужению прибыли учащие и учащиеся учебных заведений города Козельска». 29 мая: «День Святой Троицы. Литургию и великую вечерню совершал преосвященный епископ Михей в сослужении отца архимандрита Исаакия, скитоначальника отца игумена Феодосия и другого многочисленного монастырского, скитского и приезжего духовенства. Все умилительные на вечерне молитвы читал сам владыка. Стечение молящихся было огромное»524.

Летописец не забывал отметить и то, что делалось по воле Божией в природе, — от погоды зависело пропитание монастыря, который все выращивал сам. Апрель выдался благодатным — все расцвело, начало расти, наливаться соками, но в мае пошли холодные ночи, а затем дважды ударил мороз до 4°. В июне начались дожди… «Тучи целыми днями закрывали солнце, — писал летописец 30 июня, — шли сильные дожди, причем ночи, что особенно важно, все время были холодны. От этого трава, овощи, цветы, ягодные и другие растения — одним словом, все, что могло уцелеть от морозов или появилось после них, всходило с большим трудом и росло очень медленно, за исключением разве одной травы, мало подавая признаков на благополучное разрешение создавшейся невзгоды». Столь же неблагоприятным оказался и июль. Жизнь осложнилась, так как и трудиться особенно было некому. «В отличие от прежних лет, — писал летописец 31 июля, — в нынешнем особенно ощущался недостаток братии на летней уборке, так что работы исполнялись по преимуществу трудом наемным и, главным образом, женщинами, беженками и из местного населения. Все, кто был крепкие, молодые, здоровые, физически сильные, взяты на войну; остались старые, увечные, больные, убогие, слабые и немощные. Да будет во всем воля Божия!»525. Дожди продолжались и в августе.

В монастырь ежегодно приносилась Калужская чудотворная икона Богоматери (из храма в селе Калуженка возле города Калуги). 7 августа 1916 года она снова была принесена в Оптину. В этот день в Летописи записано: «Утром встреча Калужской чудотворной иконы Богоматери. Вечером братия скитская ходила в монастырь ко всенощной и возвратилась, неся торжественно святую икону с пением молитвословий. Чудотворный образ Царицы Небесной был поставлен в Иоанно-Предтеченском храме и пред ним возжжены были свечи. Наутро скитоначальником отцом игуменом Феодосием был совершен пред святою иконою молебен с акафистом, после чего вся братия с благоговением принимала ее по своим келиям и по обнесении келий с молитвословиями благоговейно отнесла ее в монастырь, где с нетерпением ожидали ее братия, у коих она еще не была… После поздней литургии из Введенского собора при колокольном звоне выступил торжественный крестный ход, в коем вместе с монастырскими святынями участвовала и Калужская чудотворная святыня. Большой чудотворный образ, украшенный живыми цветами, поставлен был в огромных размеров киот с сению, сплошь убранною также живыми цветами, и, несомый братиею на носилках, высоко царил над головами молящихся, что производило сильное впечатление и вызывало слезы умиления при взгляде на святой образ, как бы на живой и сам собою движущийся поверх народа. Невольно приходило на мысль, что сему торжественному и победному шествию прославленного образа невидимо соприсутствует Сама Высочайшая Виновница торжества Преблагая Заступница рода христианского — Царица Небесная и как бы Сама шествует в сей святой иконе…

Во главе многочисленного скитского и монастырского духовенства шли следующие лица: скитоначальник отец игумен Феодосий — со святынею, ректор Тверской духовной семинарии архимандрит Вениамин [Федченков] — с храмовою чудотворною Казанскою иконою Богоматери в наперсном ковчеге, инспектор Императорской Казанской Духовной Академии архимандрит Гурий с напрестольным Евангелием и в заключение настоятель пустыни отец архимандрит Исаакий с животворящим Крестом со святыми мощами.

Выйдя Святыми западными вратами, крестный ход направился вдоль стен монастырских ко вратам южным. Здесь сделана была первая остановка, при чем отцом настоятелем [архимандритом Исаакием] прочтено было Святое Евангелие Богородичное и по возглашении прошений о Царствующем Доме с добавлением одного — из молебна о победе — прочтена была первая молитва к Богоматери, за коей следовало при обычных возглашениях от перводиакона осенение святым крестом, и шествие двинулось далее, к юго-восточному углу ограды, где близ покоев преосвященного епископа Михея и в его присутствии последовала новая остановка с возглашением прошений о здравии и спасении владыки; и после осенения святым крестом с окроплением святой водою, при пении певчими тропарей водосвятного молебна крестный ход тронулся по направлению к скитскому колодезю, ископанному на том месте, которое избрал и благословил приснопамятный старец иеросхимонах Амвросий. Вода его, и доселе особенная по своим свойствам, вкусу и качеству, с верою вкушается как братией скитскою и монастырскою, так и многочисленными паломниками, пьющими, окропляющимися и берущими сию цельбоносную воду с собою за тысячи верст. Благоволи, Господи, милостивым оком призрети на рабов Твоих и даруй коемуждо по вере и усердию его к славе имени Твоего!

Священное шествие, встреченное братией святого скита с своими святынями, остановилось; две церковные процессии слились во едину: торжество увеличилось, и молитва усугубилась. Последовало торжественное водоосвящение, в заключение коего молящиеся окроплены были освященною водою, и крестный ход пошел по направлению к восточным вратам обители, где по остановке возглашены были прошения о Святейшем Правительствующем Синоде и местном владыке с прибавлением прошения о победе, после чего прочитана была отцом архимандритом Гурием вторая молитва ко Пресвятой Богородице и по осенении святым крестом на четыре стороны с окроплением святой водою шествие проследовало далее, к северным вратам. Последовала вновь остановка, на которой прочитано было Святое Евангелие из молебного последования о победе, возглашены были надлежащие прошения с присоединением прошений из того же последования, по окончании коих архимандритом Вениамином прочитана была молитва о даровании победы над врагами, и по осенении святым крестом и окроплении святой водою процессия направилась к Святым западным вратам обители, где следовала заключительная остановка, на коей закончилось молебствие, в последний раз возглашены были прошения, прочитана молитва пред чудотворною святынею и совершено осенение святым крестом на все стороны крестообразно с окроплением святой водою. Здесь священнослужители и братия в последний раз прикладывались к Калужской чудотворной иконе, после чего в той же торжественной процессии состоялись проводы святой иконы до границы монастырских владений, где уже ожидало духовенство города Козельска с святынями и многочисленные граждане. На этом месте священнослужители и братия Оптиной пустыни еще раз благоговейно поклонились святому чудотворному образу и возвратились с святынями обратно в обитель.

Несмотря на почти беспрестанно ливший дождь, порядок во все время шествия ни разу не нарушался; братия и многочисленные богомольцы, продолжительное время находившиеся под дождем, часто переходившим в проливной, в большинстве без всякой защиты, терпеливо и безропотно вынесли все тяготы приключившейся непогоды, и, что достойно удивления, ничего не слышно было после ни о каких заболеваниях. Так хранят Господь и Богоматерь любящих благолепие дому Своего и внимающих своему спасению»526.

Любопытна запись на церковное новолетие, 1 сентября, — дума оптинского инока-летописца (это был иеродиакон Кирилл (Зленко)). «Новолетие благости Божией, — пишет он, — церковное: чудное дело! Переменилось счисление церковное527 на гражданское, изменила и жизнь облик свой церковный на мирской: уж далеко ушли мы, именуемые русские православные люди, от старинного уклада жизни, проникнутого благодатным, животворным духом церковности! Слишком очевидным стало, какая обнаруживается разница между прежнею жизнью и современною и какая пропасть образовалась между прошлым и настоящим за эти последние 200 лет послепетровской эпохи. Вне дома — храм, молитва, Святые Таинства, пение, церковное чтение, негласные благотворения. Внутри [дома] — пост, воздержание, опять молитва, в переднем углу — “Милосердие Божие” (иконы), на столе Святое Евангелие, Псалтирь и Четьи-Минеи, соблюдение уставов, послушание, милостыня и трудолюбие — одним словом, внимание своему спасению и послушание Святой Церкви, или, что то же — единое на потребу: вот идеалы прежние. А ныне то ли? Нужно ли еще доказывать? Довольно заглянуть в русскую литературу и сличить произведения прежние с нынешними, только за полвека расстояния в появлении, чтобы тотчас же прийти к крайне невыгодному для нашего времени заключению!

Уходишь ты, матушка родная старина, от нас все далее и далее: более чем смелая, но вкрадчивая и неискушенная новизна теснит и вытесняет тебя, и ты кротко и молчаливо уступаешь ей, крикливой и шумливой, свое веками насиженное гнездышко! И пусть иные говорят, что теперь лучше и что жизнь стала полней, но для нас твое место пусто и ничто не может заменить тебя! Тебя нет; и вот оно пред нами — “чудище обло, озорно, стозевно и лаяй!..”528. Буди, Господи, милость Твоя на нас, якоже уповахом на Тя… и: “да будет воля Твоя яко на небеси и на земли…”…На Тя, Господи, уповахом: да не постыдимся вовеки»529.

Вот еще несколько записей 1916 года. 9 сентября: «День тезоименитства скитоначальника отца игумена Феодосия. Богослужение совершал сам маститый именинник, а на торжественный молебен празднуемому новоявленному угоднику Божию святителю Феодосию Углицкому выходил отец архимандрит Агапит, а также сам высокочтимый именинник и прочее духовенство. В заключение молебна по благословению отца архимандрита Агапита было возглашено перводиаконом многолетие чествуемому отцу скитоначальнику. Уверены, что все искренне и усердно от всего сердца молились о здравии и спасении любимого начальника. “Пробави, Господи, милость Твою всечестному отцу нашему священноигумену Феодосию; благослови его дела; продли дни жизни его в мире, который он так возлюбил и возрастил в своем сердце, и здравии душевном и телесном, умудри его на устроение и благолепие скита, сего жилища нашего, и на устроение душ, прибегающих к нему пользы ради духовной и спасения, и сохрани его на многая лета!” — так, конечно, помолилась вся братия в сей торжественный и радостный день своего отца и пастыря»530 (обрати, читатель, внимание на эту теплую молитву, составленную отцом Кириллом).

28 сентября оптинцы встречали нового Калужского епископа владыку Феофана. «При колокольном звоне всех церквей города Козельска владыка проследовал в Оптину, где встречен был преосвященнейшим епископом Михеем, настоятелем отцом архимандритом Исаакием, скитоначальником отцом игуменом Феодосием, старцами, старшею и прочиею братиею обители. Преподав святительское благословение собравшимся, владыка изволил проследовать в отведенные для него покои и по кратком отдохновении слушал раннюю литургию в церкви преподобной Марии Египетской.

В тот же день архипастырь выезжал для обозрения церквей города Козельска и в 4-м часу удостоил своим архипастырским посещением и наш скит. Навстречу ко Святым вратам вышла вся братия с скитоначальником отцом игуменом Феодосием в полном монашеском одеянии по чину; парадная церковная встреча на сей раз была отменена ввиду краткости времени, остающегося до всенощной. Преосвященного сопровождали отец благочинный, настоятель Николаевского в городе Малоярославце монастыря архимандрит Илия, настоятель Оптиной пустыни отец архимандрит Исаакий, отец казначей иеромонах Пантелеимон и другие. При пении певчими тропаря Крестителю Господню владыка проследовал в Предтеченский храм и, преподав святительское благословение братии, осматривал помещения храма. Из старого преосвященный проследовал в новый храм; начальствующие и братия сопровождали владыку. После осмотра церквей преосвященный посетил старцев отца игумена Феодосия и иеромонаха Нектария в их келиях, освященных молитвами и подвижническими трудами подвизавшихся в них знаменитых старцев Макария, Амвросия, Анатолия, Иосифа, Варсонофия и других, и особенно продолжительной беседы удостоил старца отца Нектария. <…>

Началось всенощное бдение и было совершено со всею торжественностью и благолепием. На литию выходил преосвященнейший владыка. Во время кафизм его преосвященством было сказано слово о высоком служении народу великой обители Оптиной и о том, какими средствами может быть поддержана на духовной высоте эта обитель, являющаяся одним из центров паломнического движения богомольцев со всех концов России. “К вам, иноки, течет сюда во множестве народ, идет и интеллигенция; одни приходят помолиться, а также ища видеть живые образцы благочестия, другие из любопытства. Блюдите же убо, како опасно ходите… Какая осторожность ныне, какая бдительность, внимание к себе и непрерывная работа над собою требуется от монаха, всецело порвавшего с миром и всего себя посвятившего на служение Богу, особенно в настоящие дни и наипаче от вас, оптинские иноки! Храните же без всякого послабления три главных своих обета: послушание, целомудрие и нестяжательность и будьте для всех, приходящих в эту великую и славную обитель и с теми или другими мыслями и чувствами взирающих на вас, не камнем преткновения и соблазна, но назидательными и душеспасительными примерами и живыми образцами всякой добродетели, да не в суд и в осуждение от Бога и человек впадем, но во спасение себе и людям жить будем и в жизнь вечную”»531.

В записи от 30 сентября 1916 года рассказывается о некоторых трудностях монастырского быта в это время: «…цены на всё не только не понижаются, как следовало бы этого ожидать, но возрастают выше и выше. Но этого мало: самых припасов нигде не видно. Рынки пустые, и торговцы почти не имеют товару… Ведение при таких условиях хозяйства, особенно монастырского, которое не имеет средств и способов для добывания себе необходимого, свойственных мирскому житейскому обиходу, представляется весьма затруднительным. Все приходится самим приискивать и закупать частями и урывками и по баснословно высокой цене, причем о некоторых родах питания не может быть и речи. Так, например, отсутствие рыбы в предложении наносит большой ущерб монашеской трапезе и для братии ощутительно особенно: рыбы давно уже почти совсем нет, и то, что небольшим количеством подвозится, является по цене как бы предметом роскоши и лакомства. <…> Но не дремлет Всевидящее Око: Господь, храняй младенцы, умудряяй слепцы и питаяй птицы небесныя, молитвами Пречистыя Своея Матере, предстательством Архангела Михаила и покровителя нашего великого Предтечи Иоанна посылает нам чрез слуг Своих, от Него поставленных, — начальника и старцев, — все необходимое для поддержания телесного, побуждая видимым Промышлением о нас к тому, чтобы мы, возращая в себе веру и надежду на милосердие Божие, имели главным попечением своим устроение и спасение душевное по непреложному слову Господню: Не пецытеся убо, глаголюще: что ямы, или что пием, или чим одеждемся? всех бо сих язы́цы ищут: весть бо Отец ваш Небесный, яко требуете сих всех. Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам (Мф.6:31–33)»532.