Весна, которой нам не хватит

Глава 12. Сенат и его обитатели

Целых три года после Весторского восстания, приведшего к свержению монархии и становлению Айваны республикой, спешно собранный Сенат заседал прямо в королевском дворце. Но потом Дворец стал историческим музеем, а для политических заседаний было построено отдельное новое здание, похожее на величественный каменный цилиндр, по сравнению с пышным архитектурным сооружением Дворцового комплекса – подчёркнуто простое приземистое строение, напрочь лишённое колонн, балкончиков, остроконечных башенок и какой-либо внутренней красивости вроде знаменитой дворцовой лепнины, изображавшей проявления стихийной магии, в основном огненной. Мелькало у меня подозрение, что переезд этот связан не столько с демонстрацией чуждости нового режима королевской расточительной роскоши, сколько со стремлением избежать соблазнов.

Внутри серокаменной двухэтажной махины с непривычно округлыми стенами, в народе именуемой "пенёк", о чём мне со смехом поведала Делайн, окружённой какими-то пышными вечнозелёными кустами, подстриженными в форме кубов, шаров и конусов, я не была ни разу. Зато там бывала Аннет – в те благословенные времена, когда её отец ещё занимал высокую должность и работал непосредственно на сенатора Корба Крайтона. Вспомнив об этом, я в который раз с неявной тоской подумала о том, что мы с Аннет практически перестали общаться, во всяком случае, я так и не узнала, чем занимается мальёк Айриль сейчас, после отстранения от должности. В отличие от него Аделард Флорис не считал нужным брать и без того грезящую Сенатом дочь на свою работу. И вот теперь мечта становилась явью.

До начала полуденного заседания оставалось примерно сорок минут, и никакой толпы спешащих потрудиться на благо родины политиков не наблюдалось. Всего два стражника на входе оказались безукоризненно вежливы, и ожидаемых проблем с проникновением в "пенёк" не возникло. Мои сомнения в Трошиче не оправдались: об обещании, данном случайной студентке, он не забыл, меня действительно ждали и пропустили внутрь без каких-либо проволочек, тщательно изучив студенческое удостоверение личности и кратко уведомив о действующих правилах: сразу подниматься на второй этаж, на заседание не опаздывать, ничего не записывать, дар и какие-либо артефакты не применять.

Как будто я собиралась!

- Малье, прошу вас, ещё одна формальность, - произнёс незаметно подошедший невысокий и худощавый мужчина в штатском. В его руке был тёмно-зелёный обруч, примерно метрового диаметра, который он почтительно положил передо мной прямо на пол.

- Если вас не затруднит, встаньте, пожалуйста, в центр. Да, вот так. Не двигайтесь, прошу вас.

Мужчина медленно поднял каменное кольцо, задержав на пару мгновений над моей головой, - вероятно, отслеживающий какие-то опасности артефакт. Поклонился с обезоруживающе-извиняющейся улыбкой.

- Вас проводить, малье? Малье Флорис, верно? – он галантно помог мне снять плащ и передал его на руки услужливому гардеробщику, выжидательно вытянувшемуся в струнку перед стройными рядами деревянных вешалок, отчего-то напомнивших мне о знаменитых королевских виселицах.

Я неопределенно кивнула.

Ведущая на второй этаж лестница радовала широтой и удобством, низкими каменными ступеньками. Лаконичный стиль сохранялся и внутри "пенька" – единственным украшением гладких серых стен были портреты выдающихся сенаторов прошлого в тяжёлых рамах. Ни Крайтона, ни его основного оппонента я среди них не признала и подумала, что есть что-то неправильное в том, как мы превозносим достижения прошлого и опасаемся воздавать хвалу или хотя бы дань уважения настоящему...

Жизнь иногда бывает столь скоротечна.

- Моя дорогая малье! – каркающий голос мальёка Мирука Трошича настиг меня со спины, словно на плечо уселась настырная ворона и клюнула в ухо. Я обернулась, а Верховный сенатор уже подхватил меня под руку, сгрёб пальцы и поднёс к губам, холодным и мягким, как у утопленника. Я даже сказать ничего не успела – мой первый провожатый был беспрекословно отстранён.

- Рад, что вы пришли, рад, что у нас есть ещё несколько свободных минут для небольшой экскурсии! Вы в первый раз посещаете Сенат? Ну, да, конечно же, в первый! А я ведь знаю вашего папеньку, разумеется, правда, близкое знакомство не водили… Департамент внешней торговли, верно? Большой, большой человек и прекрасный специалист! Должно быть, он гордится такой дочерью! Я бы гордился, но две моих красавицы предпочли посвятить себя семье и детям...

Всё, что рассказывал мне мальёк Трошич, так и придерживающий меня за локоть, было уже знакомо мне в общих чертах. Я слушала и кивала, с любопытством оглядываясь по сторонам. Двустворчатые двери зала заседаний были ещё закрыты, зато просторный холл перед ним постепенно наполнялся людьми. Да, женщин среди них я не заметила, сплошь мужчины, в основном средних лет и совсем пожилые, как мой спутник. Корба Крайтона среди них не было, и я малодушно обрадовалась этому факту – дядя Армаля также человек в возрасте, мог и приболеть. Разработка восточных шахт – не такой уж важный вопрос... хотя тут утверждать категорично я не решилась бы. Сосчитать точное количество пришедших не представлялось сейчас возможным: то тут, то там сновал обслуживающий персонал, достопочтенные мальёки бродили по холлу, переговаривались, закуривали, наливали воду из небольшого питьевого фонтанчика, изредка бросая на меня довольно заинтересованные взгляды.

- Мирук, а малье Ставия знает, что ты коротаешь время до заседания с очаровательной незнакомкой? – густым басом прогудел некий дородный малье с обильной чёрной растительностью вокруг неожиданно пухлых и ярких, каких-то женственных губ. – Добро пожаловать, прекрасная леди! Неужели ты наконец-то решил завести… секретаршу? Боюсь, такой хорошенькой придётся платить двойное жалование - уведут, как пить дать!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я не успела отреагировать или даже покраснеть на этот недвусмысленно неприличный намёк, как Трошич глухо рассмеялся.

- Извинись перед малье немедленно, Стурк! Малье Флорис, простите старого дурака, он со всеми так разговаривает! Когда мы впервые познакомились, лет этак сорок назад, этот дуболом долго удивлялся, не перепутал ли ваш покорный слуга лечебницу для умалишённых и серьёзное заведение, в коем ему не место… Между прочим, сей джентльмен занимает ведущую роль в разработке восточных шахт, и именно от него во многом зависит, продолжим ли мы экспортировать ряд благородных металлов себе в ущерб – или же обзаведёмся собственными экономичными месторождениями, что несомненно, благоприятно скажется на благосостоянии всей Айваны.

- Флорис… знакомая фамилия, - нахмурился мальёк Стурк, а я улыбнулась – этот великан напоминал героев моих любимых детских сказок. – Точно, Аделардова дочка! Хортенс Флорис!

- А скоро, я так понимаю, Хортенс Гийом! Ох уж эти слухи, всюду доберутся! – добродушный смех мальёка Трошича не мог меня обмануть – короткий взгляд его маленьких мутно-серых глазок был неожиданно проницательным и серьёзным. В один миг мне словно приоткрылась совершенно другая сторона этого человека, нарочито безобидного на вид – тёмная, глубоко спрятанная за неказистой внешностью и нарочито расхлябанной манерой поведения суть. – Малье, пока ещё Флорис сегодня наша почётная гостья.

- Даже так? Что ж, меня радует, что вы не руководствуетесь политическими взглядами при выборе круга общения, леди Хортенс – вы позволите мне в силу возраста обратиться к вам без всех этих новомодных формальностей? О, я вижу, двери в святилище уже открыли… Пройдёмте. Сколько лет я в Сенате, а всё не мог понять, почему необходимо держать их закрытыми до последнего… Мирук, может быть, тебе это известно?

- Мы отказались от такого огромного количества установленных веками традиций, что теперь отчаянно нуждаемся в новых. Присаживайтесь за одну из тех скамеек, моя дорогая, они свободны. Как давно у нас не было вольных слушателей! Пора, кажется, и это сделать доброй традицией.

Приход Корба Крайтона я не увидела - почувствовала, словно от двери до моей отдалённой скамьи прошлась волна ледяного воздуха. Может быть, и прошлась - большинство сенаторов, надо полагать, обладали даром, а те, кто был наделен даром воздушным, часто меняли температуру окружающей среды в зависимости от настроения. Впрочем, не исключено, что дело было в моей персональной чувствительности.

Судя по всему, настроение у Верховного сенатора было стабильно отвратительным - или в Сенате чувствительностью никто не отличался. А может быть, просто привыкли. Демонстрировать близость политика к "народу" считалось хорошим тоном, и ничего нарочито монаршьего в облике сенатора не было, он не носил корону или золотую цепь толщиной в руку, как это делал кто-то из венценосных правителей древности, демонстрируя обременяющий вес власти. Но фактически полновластным и полноправным правителем всей Айваны был именно он, Корб Крайтон, вот так запросто стоящий в нескольких метрах от меня теперь.

Мой почти родственник...

Да, в отличие от Трошича, впечатление он производил. Высокий, широкоплечий и стройный, подтянутый, в противовес своему расплывшемуся коллеге, он не скрывал свой почтенный возраст: белоснежные волосы, усы и аккуратная бородка лучше всяких слов говорили о том, что пять, а то и шесть десятков лет давно остались за его тем не менее ровной спиной. Но при этом снискавший симпатии трех четвертей Сената политик был крепок и телом, и умом. И с ним считались: моментально замолкали, стоило ему только приоткрыть рот, вслушивались в негромкий и сухой, словно бы шелестящий бумагой на ветру голос, а каждый говоривший невольно оглядывался на ледяного сенатора, то ли пытаясь убедиться в его одобрении, то ли страшась вызвать неодобрение.

И если такой человек был намерен избавить Айвану от скверных.. .

В само обсуждение разработки пресловутых восточных шахт я вслушивалась постольку-поскольку. Честно сказать, мне было куда интереснее понаблюдать за самим ходом обсуждения. Примерно половина заседающих интерес явно симулировала и отмалчивалась, другая половина, напротив, обсуждала с жаром и пылом. Трошич больше молчал и криво улыбался, как-то растерянно поглядывая то на одного, то на другого спикера, Крайтон ни на кого не смотрел, угнездив подбородок на сложенных перед собой в каком-то молитвенном жесте ладонях, замечания вставлял редкие и всегда по сути.

Женщин действительно было целых две, но в состав Сената они по сути и не входили - стенографировали ход заседания, не поднимая глаз и не подавая голоса.

Спустя час воздух потеплел - то ли сенатора Крайтона "отпустило", то ли самые противоречивые моменты обсуждения были уже позади, и обстановка стала чуть более непринужденной. Я продолжала больше вглядываться в лица, нежели вслушиваться в слова, но пропустить больную для себя тему не смогла:

- Почему бы не отправить на месторождения скверных? - прогудел мой знакомец Стурк.- Если Сгалаева скважина настолько опасная область. Пусть себе дохнут.

И в зале заседаний снова ощутимо похолодало.

Я переводила взгляд с лица Корба Крайтона, застывшего, мрачного, на лицо Трошича, рассеянная улыбка на котором уступила место мягкому неодобрению, словно умудрённый старик смотрел на горячо любимых внуков, неожиданно затеявших потасовку, разбивших друг другу носы и теперь ревущих от обиды на самих себя.

- Кого вы собрались отправлять на месторождения, Стурк? – раздражённо подал голос незнакомый мне сенатор. – Детей?

- В восемнадцать-девятнадцать лет они уже далеко не дети, хотя с ними и возятся, как с несмышлёными детьми, - ворчливо отозвался чернобородый. – Вполне способны приносить пользу, отрабатывая затраченные на них из казны государственные средства. Я давно говорю: скверные дары пора пустить на пользу обществу, и не так, как сейчас - один раз в пять лет, а на регулярной основе. До стирания дара использовать их силу, а после стирания – оставить в месторождениях простыми…

- Стурк, угомонись, - Трошич тяжело поднялся, отодвинутый стул обиженно скрипнул. – Ты говоришь непродуманные и негуманные вещи. Да, в восемнадцать лет скверные уже не дети, но на шахты отправляют лишь после вхождения в силу. А после стирания дара они слабы здоровьем, как котята, иммунитет организма убивается напрочь, и не говори, что ты об этом не знаешь.

Я – я этого не знала. Если подумать, я знала так мало!

- Да и пусть дохнут, Мирук! Ты помнишь статью расходов на этих твоих доходяг?

- Маразма у меня ещё нет. И расходы на вооружение за один день перекрывают…

- Этот разговор не имеет смысла, - шелестящий голос сенатора Трошича, как осенний ветер, проник под одежду, моментально выморозил даже меня от и до. – Скверным в этом случае будет необходима профессиональная охрана и сопровождение. Расходы перекроют любую возможную выгоду.

- В краткосрочной перспективе! – быстро возразил Стурк. – Но в долгосрочной…

- Да это то же самое, что сбивать пулями мух со лба, - высказал ещё один из сенаторов. – Мальёк Крайтон, безусловно, прав. Какая охрана должна быть!

- Да ну, какая ещё охрана…

- Вы забыли Джаксвилль? – холодно возразил сидящий неподалёку от Крайтона лысый мужчина, и у меня мурашки поползли по спине. – Две девятилетних девчонки убили тьму народа!

- Это был единичный исключительный случай!

- Уже одного случая достаточно…

- Этого бы не произошло, если бы к девятилетним, девочкам относились бы как к людям, а не как к убийцам и диким зверям, - по-прежнему мягко, но с давлением произнёс Трошич, - всё было бы иначе.

- К людям? Мирук, твоя наивность меня пугает, сколько лет с тобой знакомы, столько и пугает! Вдумайся, у тебя у самого две дочери. Вспомни их детство: могли бы они…

- Давайте ближе к делу, - оборвал мальёка Стурка Крайтон. - Привлечение скверных к разработке месторождений нецелесообразно в целом, разве что в единичных случаях, если дар отдельных экземпляров сможет воздействовать на горные породы. В единичных случаях их и используют. В остальном это не имеет смысла, в том числе, как грубую физическую силу.

- Потому что вкладывать нужно в то, чтобы делать из скверных наших союзников, а не врагов! – укоризненно вставил Трошич. – Сами сажаем их на золотую цепь и сами же жалуемся на затраты!

- Не золотую, а стальную цепь им нужно! И намордники! И они должны отрабатывать свой кусок хлеба!

- Они дети, Стурк. Если бы помимо этого куска хлеба у них было бы что-то ещё… Игрушки, книги, сладости...

- Например, хлыст!

- В Джаксвилле жестоко голодали, Стурк.

- Мы сейчас говорим о месторождениях, а не о Джаксвилле, - уже более раздраженно проговорил сенатор Крайтон. – Вернёмся к нашей теме.

- Джентльмены! – я обернулась на надтреснутый старческий голос и увидела ещё одного из сенаторов, пожилого, но не такого уж и старого на вид мужчину. Серо-русые короткие волосы, нос с горбинкой, невысокий, сутулый, он весь непрерывно двигался, переступал с ноги на ногу, то вытягивал вперёд, то прижимал к груди трясущиеся, как после обильных возлияний, руки. – Джентльмены, ситуация с Джаксвиллем не та тема, которую стоит избегать и замалчивать, ибо она произошла по нашей вине. Мы должны думать о науке, мы должны мыслить глобально! Скверные должны быть нашими союзниками, безусловно. Их силы и слабости должны стать нашей силой. Они должны быть открытой для нас книгой, увлекательной книгой о возможностях природы...

- Когда, Рабрай?! – насмешливо проговорил сторонник Крайтона, тот, что первым вспомнил о Джаксвилле. – Сколько ещё лет ты протянешь? И где твои успехи? Чего ты добился за все эти годы, ты и твоя команда? Полдесятка неудачных экспериментов?

- Я добился бы куда больше, если бы… - из-за волнения голос мальёка задребезжал ещё сильнее.

- Карэйн, ваша позиция нам давно известна. На научные исследования в настоящий момент выделяется ровно столько, сколько возможно…

- Но, джентльмены!..

- Между прочим, сегодня у нас и леди, то есть, малье присутствует! – добродушно заметил Трошич, а я мысленно помянула небесного крота. – Может, выслушаем и её мнение? В конце концов, свежий молодой взгляд неравнодушной особы… К тому же женский милосердный взгляд - будущей жены, матери.... Малье Флорис, что вы можете сказать?

Я почувствовала пронизывающий взгляд сенатора Крайтона и снова выругалась про себя. Остальные сенаторы тоже смотрели на меня, кто-то недоумённо, кто-то со снисходительной улыбкой, кто-то хмуро и утомлённо.

Надо было ответить. Пришлось, хотя я бы лучше малодушно отмолчалась. И уж тем более я не собиралась высказываться перед сенатором Крайтоном вот так… факт нашего скорого родства уже, похоже, ни для кого не секрет. Надо было сказать что-нибудь нейтральное – я так отчётливо это понимала, и осознание того, что нейтрально никак не получится, ужасало меня. И всё-таки я выдохнула и ответила:

- Мне самой всего девятнадцать лет. Я не… да, в чём-то я не разбираюсь, я неопытна и магически не вошла в силу, но… Мы – я и мои ровесники – уже не несмышлёные дети. С нами можно сотрудничать и договариваться. Я многого не знаю, но считаю, что любой дар при желании можно обратить на благо. И во вред тоже. Моя стихия – огонь. Огонь может согревать и сжигать. И любой человек заслуживает человеческого обращения. В конце концов, все мы окажемся потом на одном небесном лугу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Прекрасно сказано, малье, - хмыкнул Трошич. - Эй, Крайтон, нелегко тебе придётся с такой свояченицей.

- Молодость импульсивна и категорична, - пожал плечами Крайтон, уже не глядя на меня. – Вернёмся к делу, довольно лирических отступлений.

Я чувствовала, как горят мои щёки, и окончания заседания, более не касавшегося темы скверных, дождалась с трудом.

***

Разговаривать с Трошичем отчего-то больше не хотелось. Я влилась в людской поток, легко подхвативший меня и неумолимо понесший к выходу из зала заседаний. В какой-то момент совсем рядом я увидела того самого ратовавшего за научные изыскания мальёка с трясущимися руками – и мы встретились взглядами. Меня вдруг как молнией прошибло: Карэйн! Так же к нему обратились… Неужели тот самый?!

- Мальёк Карэйн, подождите!

Раза с четвёртого он услышал меня и попытался остановиться, но сделать это было не так уж просто – тело явно его не слушалось. Сенаторы и другие сотрудники продолжали двигаться, и я решительно ухватила болезного под руку, утягивая к стене. От волнения хотелось сжать руки – и его, нервирующие меня своей непрестанной тряской, и свои собственные, разом онемевшие.

- Давненько меня не похищали женщины, да и к тому же – такие очаровательные женщины! – несмотря на внешнюю немощность, он явно обладал вполне себе цепким разумом. – Что вам угодно, леди?

- Я из Флоттервиля, - не тратя времени на предисловия, начала я. – Малье Сиора – моя соседка и... добрая знакомая.

- Вот как? Передавайте ей мои… а впрочем, ничего не передавайте. Она меня не жалует последнее время, лет этак тридцать! Хотя я безмерно уважаю эту самоотверженную леди. Думаю, Лаурис не протянул бы столько без такого надёжного тыла. Великий был человек! Человек науки! Сейчас таких нет…

- Мне очень нужно поговорить с вами, мальёк Карэйн. Это действительно важно!

- О чём же, прелестная малье? Простите, не запомнил вашего имени…

- Хортенс, - я обречённо обернулась на этот сухой голос и увидела, что людской поток уже почти иссяк, а сенатор Крайтон стоит совсем рядом. – На пару слов.

- Я бываю здесь по четвергам, леди Хортенс, - хмыкнул столь долгожданный Рабрай Карэйн, ученик моего почившего соседа Лауриса Сиора, практически единственный известный мне человек, всерьез интересовавшийся скверными дарами с научной точки зрения. – И хотя кто-то не против меня похоронить, пока не собираюсь на Небесный луг. Приходите в любое время.

- Займись делом, Карэйн, если служба тебе ещё дорога, - ответствовал Крайтон и обратил взгляд на меня, пронзительный и ощутимый, как затвердевший зимний воздух. – Армаль немало мне о вас рассказывал.

Судя по его взгляду, в этих рассказах комплементов было немного. Я пасовала перед его подавляющей властностью, как и другие, но не хотела этого показывать.

- А мне о вас. Но, к сожалению, несмотря на мои просьбы, так и не показал мне Сенат сам. Пришлось добираться самостоятельно.

- Вам не откажешь в настойчивости. Армаль максималист, это свойственно юности. Если у вас будут какие-либо сложности с ним, обращайтесь ко мне напрямую. В любое время.

В голосе Верховного сенатора не было любезности. Констатация факта: надо – обратись. Не думаю, что когда-нибудь я сойду с ума настолько, чтобы воспользоваться столь щедрым предложением.

- Вы хотите сказать, что проводили бы меня на заседание сами? – я приподняла брови. – Армаль утверждал, что вы не допустите женщину в Сенат. Я имею в виду, женщина как сенатор для вас всё равно что отряд древоедов на Небесном лугу.

- Женщина женщине рознь. Не вижу причин не удовлетворить ваше любопытство, Хортенс. Это нетрудно.

А как же комментарии к моему выступлению? Критика, попытка осадить?

- Так вы не… сердитесь?

- Разумеется, нет. Хочу только предупредить вас насчёт Карэйна: он всё ещё работает, всё ещё посещает заседания Сената, но официально сенатором более не является по состоянию здоровья. К сожалению, не только его тело, но и ум одряхлели в результате неизлечимого недуга. Поэтому если вам требуется какая-то помощь в вашей научной деятельности, вы также можете обратиться ко мне, я посоветую вам лучшего специалиста в любой области.

- Спасибо, - медленно ответила я. – Но помощь требуется не мне, а вдове Лауриса Сиора. Она хотела бы написать… мемуары о муже. Так что…

- Как вам будет угодно. Выписать вам пропуск на следующий четверг?

- Была бы признательна.

Прошло не более четырёх часов с того момента, как я оказалась в здании Сената, а я устала гораздо больше, чем за десятичасовой трудовой день в КИЛ.

...и у меня появилось несколько насущных вопросов к Леа и Ноэль. Не самых приятных вопросов.