Воин Огненной лилии (Эри-IV)

Глава двадцать первая – Обстоятельства

Злодеи из сказок и легенд всегда действуют так, как будто наперед знают, что произойдет. Предугадывают всё точно, до мелочей. Арго хоть и видел себя достойным войти в легенды, да и надеялся, что уже входил, – не знал. Действовал по обстоятельствам и ориентируясь на свое понимание. Впрочем, злодеем он себя не считал, а всё сделанное при жизни и после списывал на судьбу. Но не на ту, что вынуждает смиряться и принимать свою участь, а ту, что зовёт и возносит.

У последнего хаарского императора, его отца, было три жены. Первую Арго никогда не видел, она умерла задолго до его рождения. Говорили, что её свалила какая-то северная болезнь, из-за которой та не могла перестать кашлять. От неё осталось две дочери, и ни одного наследника. Император женился снова, и вторая жена родила двух сыновей и еще одну дочь. Эту женщину Арго помнил хорошо. Крупная, с широким тазом, смуглой кожей и черными масляными волосами. Она происходила из знатной семьи и имела доступ к лучшему в Хаарглейде образованию и воспитанию, но несмотря на усилия своих учителей, была напрочь лишена всякой элегантности, а с возрастом потеряла и остатки красоты. И вот император, еще тогда не старый, решил жениться в третий раз. По хаарским обычаям не возбранялось иметь две и более жен одновременно, но семья второй восприняла поступок императора как серьезное оскорбление. Усугубляло ситуацию и то, что новой супругой он выбрал женщину-снегу. Из хорошей семьи, но никак не ровню знатному хаарскому роду. Зато она была красива. Арго больше походил на отца, а вот его младший брат Шон унаследовал тонкие черты лица и гладкую кожу.

Императорский двор раскололся на сторонников второй жены и тех, кому полюбилась его мать. Арго пытался наладить общение со старшими братьями, но всё попытки были встречены лишь презрением. В их глазах он виделся кем-то вроде бастарда, хоть и родился в законном браке. По многовековой традиции не мог он и претендовать на трон.

Может, от чувства бессилия, может, из природного любопытства, Арго обожал книги и истории о магии. Научившись читать, он часами просиживал в библиотеке хаарглейдского дворца, впитывая истории о великих людях древности. Став старше, он посещал лабораториумы Хранителей, но быстро убедился, что пытки эльфийских друидов никак не приближают понимание, что есть магия и откуда она берется. Обожал Арго и легенды о драконах. Дни, недели и месяцы он проводил с редкими книгами и артефактами, что остались от жрецов древних культов. Те верили, что драконы создали мир и человека, но потом человек же сумел их заточить на той стороне.

Арго не видел в этом логики. Как обычный человек мог пересилить своих создателей, как мог заточить их в части мира, который они же и создали? Всё указывало на то, что драконы не были такими уж великими. Вскоре он начал подозревать, что не являлись они и творцами всего сущего, а скорее сильнейшими магами.

В книгах говорилось, что золотой бутон, с помощью которого Паланке заточил их на той стороне, открывал портал к источнику душ, некоему месту, откуда все происходили и куда все уходили. По легендам в источнике душ таилась безграничная сила, способная даровать бессмертие. Арго бредил этим и даже на свою беду связался с Орингом, чтобы тот помог ему в ритуале и лишился души вместо него. В итоге бессмертие досталось эльфу, но силу источника душ даже тот не получил. Пробыв на той стороне сотни лет, Арго стал замечать, что среди мертвецов мало хороших людей. Да, страдания многих вызывали сочувствие, но стоило ему заглянуть в их прошлое, как становилось понятно, что каждый отбывал наказание соразмерно преступлениям.

Сам он после смерти оказался в пустом замке своего отца. Некогда желанный императорский трон смотрел на него глазами паучков, опутавшись его шелковыми нитями. И если не считать их, вокруг не было ничего живого.

При жизни Арго обвиняли в вероломном убийстве старших братьев с целью занять трон, но в его глазах это виделось иначе. Император любил его больше других сыновей и однажды объявил, что намеревается нарушить вековые традиции и посадить на трон именно его. Оспаривать такое решение вслух никто не решился, зато задумали устранить источник проблемы – то есть его. Арго был вынужден бежать из Хаарглейда. Бросить дом, в котором вырос, расстаться с матерью и братом, а заодно и с комфортом дворцовой жизни. Больше всего он боялся, что останься, и пострадает его семья. Ради их безопасности он готов был стать обычным человеком. Одно вселяло надежду – ритуал на обретение силы, которая помогла бы восстановить справедливость. Когда же магия не сработала, он прибегнул к человеческим методам – сговорился с младшим братом и рядом придворных. Первый сын императора погиб на охоте, второй однажды не проснулся. Но когда Арго уже надеялся занять-таки проклятый трон, Шон предал его. Снова оказавшись в изгнании, он сумел найти выход. Договорился с вождями оркских племен, даже женился ради такого дела и, в конце концов, отвоевал справедливость. Судьба его била и клонила к земле, как ветер колосья, но он выстоял и сумел достичь всего, о чем мечтал. Кроме Приссии и бессмертия. Оба приза достались Лансу-Орингу. Что ж, рассуждал Арго, тот тоже не сидел на месте и тоже прорубал себе дорогу сам.

После смерти, оказавшись в пустом замке, он первое время пытался обжиться, даже снять с трона паутину, но та неизменно появлялась вновь. Он бродил по залам и комнатам, надеясь встретить хоть кого-то живого, но вскоре одиночество стало удушающим. Арго искал выход, но сколько ни плутал, все двери вели обратно в зал к паукам. Прошла, наверное, не одна сотня лет, прежде чем он смог выбраться. Дальше были скитанья по болотам, бескрайним лугам сухой травы и черным лесам без листьев. Арго так до конца и не осознавал, ни где он, ни кто. Пока не случилось чудо, и он не набрёл на осколок души Оринга. Арго был уверен, что найти его было судьбой, ведь в изменчивой стране мертвых ничего не происходило случайно.

Осознав себя, он научился управлять своей реальностью. Понял, что в мире мертвых одновременно всё существует и не существует, и можно силой воли влиять на то, где находишься и кого видишь. Только видел он лишь измученных, полубезумных людей разных рас. Все они были похожи, хоть и каждый маялся от чего-то своего. Арго даже начал подозревать, что хорошие люди, прожившие праведную жизнь, попадали куда-то еще. Возможно, сразу отправлялись к источнику душ. И если так, то слова о том, что золотой бутон Паланке открывает ход к источнику, могли оказаться лишь метафорой. И безграничная сила не существовала ни среди живых и ни среди мертвых. Да и откуда было жрецам знать наверняка? Верить всем этим книгам – наивность.

Устав бесцельно бродить среди мертвых, Арго подумал, что, если великие драконы действительно заточены здесь, он мог бы их увидеть. Стоило ему всерьез решиться, как он в скором времени нашёл элемента огня, слугу Истландейла. Красный дракон даже согласился встретиться, и тут-то выяснилось, что его подозрения об их истинной силе оправдались. При жизни драконы были магами, а не творцами всего сущего. А после смерти оказались заточены в тела крылатых ящеров. Как и Арго, они были одиноки, несмотря на способность создавать роскошное окружение и даже слуг.

Истландейл поведал, что печать Паланке не вечна. Она истончится, и тогда они смогут вырваться обратно в мир живых. Надо только подождать.

Уже тогда Арго засомневался, что всё будет так просто, и никто из живущих не знает о грядущем конце света. Наверняка люди ищут способы предотвратить истончение печати. Истландейл отмахнулся от его доводов, и он решил встретиться с кем-то из других драконов.

Когда он покинул лавовую пещеру, на поверхности его ждал человек в дорогом расшитом камзоле. Он оказался посланником Шангрэля. Со встречи с золотым драконом всё на самом деле и началось. От него Арго и узнал о существовании других миров и об Огненной лилии.

Эриал Найт могла открывать порталы и по задумке Шангрэля должна была перенести драконов в иные реальности. Если же она заартачится и не захочет, существовал и запасной путь. Он предполагал пролитие её крови на каменный пьедестал, которое должно окончательно сломать печать Паланке.

Арго не собирался ни в какие иные миры, он хотел обратно домой и надеялся, что уговорит девушку выпустить со стороны мертвых все страдающие души. Однако на всякий случай рассматривались сразу оба варианта.

Арго проводил часы над зеркалом мира, подаренным все тем же Шангрэлем. Через мутную воду он всматривался в прошлое и настоящее Эриал Найт, пытался узнать её и понять, что именно ею движет. У каждого человека есть всего несколько ключевых, важнейших желаний. Часто даже одно. И если найти его, обнаружить за слоем шелухи из ежедневных потребностей и разовых порывов, а потом пообещать исполнить, то нет короче дороги прямиком к сердцу. Даже минуя разум и наставления близких.

Серьезная надежда забрезжила, когда удалось найти и склонить на свою сторону недавно погибшего отца Эриал. При жизни тот даже не знал, что у него есть дочь, но Арго был уверен, что сможет использовать эльфа. Эриал мечтала о семье с заботливыми родителями. Разыскать Анжелу он так и не смог, зато одна составляющая идиллической картины у него уже была.

Оставалось решить, как именно заставить девушку действовать. Арго думал передать через Эрвина сообщение, но тут возможность предоставила сама себя. Его призвал магистр ордена Огненной лилии, и тогда-то Арго понял, что надо не терять время, а действовать напрямик. О том, что кровь Эриал, пролитая на пьедестал со стороны живых, не сломает печать, а лишь утащит её на ту сторону – он не знал. Зато еще раз убедился, что Паланке многое предусмотрел.

И всё же в конце этого танца Огненная лилия расцвела, а у него в руках осталась сфера с силами пяти драконов.

Оставив Эриал истекать кровью, Арго перенёсся к небольшой хаарской деревне.

***

Лаирэ нёс тело Эри, пока не заболели руки и плечи. Обессилев, он опустился в красные колосья. Голубое небо то и дело разрезали белые молнии, мертвецы то появлялись, то исчезали в образовавшихся порталах. Граница превратилась в решето. И он мог бы и сам воспользоваться каким-нибудь выходом, но медлил. Рикки предложил вернуться к их матери, но Лаирэ не знал, как к ней попасть. Неизвестно, куда именно вел каждый разрыв. Но больше всего он боялся, что стоит им покинуть этот мистический мир, как смерть Эри окажется взаправду. На этой стороне не было законов природы и времени, а значит жизни и смерти. Может, если подождать, всё каким-то чудом изменится?

Однако чудо не торопилось.

***

Тиара скомандовала Тираэлю поворачивать в сторону. Деревья откликнулись раньше, чем он. Ветви поднялись вверх, как руки солдат, сдающихся на милость победителя. Похоже, путешествие в Филдбург откладывалась.

Хоакин, выбравшись из-под пеленавших его шкур и мехов, сел. Его голубые, как у матери глаза, на бледном фоне лица казались синими. Несколько минут он молча озирался, пока, наконец, не заговорил.

– Где я? – спросил он.

– Скоро будем дома, – отозвалась Тиара, усаживаясь рядом.

На его лбу появилась широкая складка.

– Я ничего не помню.

Она коснулась его руки, и Тираэлю показалось, что глаза колдуньи заблестели от подкатывавших слез. В одночасье из непробиваемой железной леди Тиара превратилась в обычную женщину.

– Ничего, – успокаивала она сына. – Воспоминания вернутся. Главное, ты жив. Мы скоро приедем, и всё будет хорошо.

Хоакин выглядел потерянным котенком. Он посмотрел куда-то перед собой, силясь вспомнить, но первые несколько попыток явно не удались.

– Зеленое пятно, – сказал он, поднимая голову. – Всё, что я помню, – зеленое пятно.

– Не волнуйся, – Тиара улыбнулась и сжала его руку. – Мы во всем разберемся. Главное, что ты жив, – повторила она.

***

Даррен не ожидал, что глупая шутка Сокола так его заденет. Но злился не на приятеля, а на себя. Он знал, что Антис не девочка и ребенок у неё известно от кого, так что чего теперь пузыри надувать. У него есть работа, и это куда важнее, чем гордость. Если Антис вернулась к Хинту, значит, так тому и быть. Недостойно мужчины цепляться за женскую юбку. А если нет... Последнее казалось маловероятным, но в то же время зажигало крохотный, как от лампадки, огонек надежды.

Даррен заставил себя не думать об этом, но настроение это не улучшило. Столкнувшись в коридоре с одним из молодых Охотников, он приказал немедленно снять всех повешенных и дать родным похоронить их. Паренек хотел было что-то сказать, даже открыл рот, но так и не решился.

Даррен с тоской подумал о старых временах, когда Охотников учили и готовили. Нельзя было стать лейтом не пройдя через Толлгардскую Академию Охотников или её отделения в других городах. Теперь же они набирали кого попало. Требовалось, чтобы человек умел держать меч, и о нём не ходили какие-нибудь слухи. Впрочем, на детальную проверку биографии, как и на ведение дел подозреваемых, нынче не было времени.

«И весь этот бардак, – думал Даррен, – потом назовут не просто репрессиями кровавого короля-феникса. Нет, обвинят в том, что все делалось преднамеренно и по плану из ненависти к собственному народу».

Выйдя на улицу, Тигр увидел, как пара городских стражников расторопно снимают мертвеца с виселицы. Молодой Охотник стоял рядом с самодовольным видом надсмотрщика с каких-нибудь аргонских каменоломен.

«Не тех мы людей берем. Не тех».

Даррен зашагал прочь, но не успел он завернуть за угол библиотеки, как за спиной раздался крик.

Мертвец, которого только что сняли, ожил и ковылял навстречу напуганным стражникам. Его сломанная шея так и осталась изогнутой, и голова заваливалась на левое плечо.

Тигр подбежал ближе и обнажил меч.

– Стоять, – скомандовал он мертвецу. Выпученные глаза, белесые с красными прожилками, смотрели, не моргая. В них не было и намека на понимание. Мертвец продолжал наступать. – Приказываю, стоять! – повторил Даррен, но не дождавшись хоть какой-то реакции, был вынужден ткнуть бывшего висельника мечом.

Мертвец заклокотал, как птица, но к удивлению всех присутствующих, не упал и не остановился.

Даррен глубоко вдохнул и, размахнувшись, снес ему голову. Висельник рухнул на каменный тротуар. Из разреза на шее хлынула темная, почти черная кровь. Один из стражников, наконец, пришел в себя и пробормотал:

– Я видел, как в него вселился демон!

– Ничего ты не видел, – перебил его напарник. – Это веревка не убила его. Так редко, но бывает.

– Он висел здесь неделю, – возразил первый стражник.

Даррен достал из кармана платок и бережно вытер лезвие меча.

– Что именно ты видел? – спросил он. Мужчина разом воспрянул духом:

– Демона, белого, как дым. Он вселился в мертвеца, и тот ожил.

– А ты что-нибудь видел? – Тигр повернулся к Охотнику.

Лицо парня приобрело зеленый оттенок, словно его вот-вот вывернет наизнанку.

– Я не знаю, что видел, – с трудом проговорил он. – Но знаю, что висельники не оживают спустя неделю.

Даррен обхватил подбородок рукой.

– Ладно, – сказал он после паузы. – Держите ухо востро. Может, это не единственный случай. Но чтобы в городе никому ни слова. Это понятно? Если узнаю, что кто-то распустил язык, оставлю без оного.

Однако внутрь, как сороконожка с улицы, уже заползло жуткое предчувствие.

***

Тропинка петляла меж болот и вела к разбросанным словно детской рукой строениям. Соломенные крыши зияли дырами, будто проеденными гигантской молью. Глина, которой обмазывали стены, местами осыпалась, выставляя напоказ голые прутья. Балки и перекладины почернели, и было удивительно, как еще держали хлипкие кровли.

Из темно-зеленой гущи, растянувшейся полукруглым рвом вокруг деревни, торчали засохшие стебли рогоза. За ними, по колено в вязкой жиже, стоял молодой человек в крестьянской рубахе, кое-как заправленной в кожаные штаны. В руках он держал силок, где уже барахталась пара лягушек. Наклонившись, он продолжал ловить остальных. Пахло гнилью.

На крыльце ближайшего дома сидела женщина, кутавшаяся в коричневую тряпку, словно в шаль. На коленях у неё лежал моток проволоки, из которой она плела сетку. Морщинистые загрубевшие пальцы, казалось, работали сами по себе. Женщина не смотрела за ними, а вместо этого глядела в пустоту перед собой.

Словно что-то почуяв, она подняла голову и, уставившись на приближавшегося к ним гостя, разомкнула пересохшие губы:

– Арго.

Молодой ловец лягушек обернулся к ней и раздосадовано произнес:

– Шон. Сколько раз повторять, меня зовут Шон.

Женщина отложила проволоку в сторону и поднялась.

– Арго, – повторила она и, путаясь в обветшалой юбке, побежала навстречу.

Младший брат только теперь его заметил.

Арго прошёл мимо него. Взяв ладони матери в свои, он поднес их к лицу и поцеловал.

– Сын мой, – слезы засеребрились на её длинных ресницах.

– Матушка, – он обнял её.

– Что ты здесь делаешь? – воскликнул выросший за спиной братец.

«Не помнит, что я уже навещал их», – подумал Арго и, не выпуская ладоней матери, обернулся.

– Никогда не понимал, почему с ней вместе оказался ты, – произнес он.

Когда его армия орков штурмовала Хаарглейд, Шон бежал из города. Арго так и не узнал, что с ним случилось после, как именно, где и когда он умер. Остаток жизни мать оставалась во дворце, и о брате говорила редко. Возможно, и получала от него письма, но молчала.

Шон наморщил лоб и с горечью ответил:

– Если тебя это утешит, то она не узнает меня. И не помнит обо мне ничего, будто я никогда не рождался.

Арго снова посмотрел на мать. Та сжимала его руку, словно это было единственное, что не давало ей утонуть. Возможно, подумал он, в том, что Шон сделал, была и часть её вины. Он был младшим, и по всем правилам должен был оказаться самым избалованным. Но она любила его больше. Как и отец. Шон жил в его тени, и он сам не замечал этого, слишком занятый собой. Может, Шон и предал его лишь для того, чтобы быть, наконец, увиденным.

Серое небо над хибарами рассекла молния. Арго вспомнил, зачем пришёл.

– Послушайте, – заговорил он, – у нас появился шанс на новую жизнь. Скоро откроются порталы в мир живых.

– Что за чушь! – перебил его Шон. – А мы где по-твоему?

– Мы мертвы, – пояснил Арго. – Но теперь можем вернуться обратно. Начать сначала.

– Куда вернуться? – брат скрестил на груди руки.

– Арго, милый, – проговорила мать, – я не понимаю.

Он глубоко вдохнул. Воздух за зеленым рвом заколыхался.

– Вы всё поймете. Шон, – обратился он, – прошу тебя. Прошу, – повторил он с ударением, – бери мать, и идите туда, – он указал на открывающийся портал. – Не бойтесь ничего. Идите.

– А ты? – брат сдвинул брови.

– А я за отцом.

Арго не хотел говорить вслух, но помимо отца, собирался еще раз попытаться найти и Приссию. Прошлые разы не получалось, но теперь у него были силы драконов.

Он вложил ладони матери в руки Шона и слегка подтолкнул брата в спину. Тот, наконец, послушался и легко подняв женщину на руки, словно она ничего не весила, зашагал через болото.

Арго провожал их нетерпеливым взглядом. Справа что-то блеснуло. Повернувшись, он увидел, как из ниоткуда появился мальчишка, приятель Эриал. За поясом у него был меч с золотой рукояткой, чей блеск он и заметил, а за плечами ледяной лук.

Брови Арго нервно дернулись. Вступать в поединок сейчас было некогда, ведь неизвестно, как долго будут открыты порталы. Но в синих глазах паренька читались такая боль и ненависть, что стало понятно, – он пойдет за ним до конца.

Убедившись, что Шон с матерью уже почти у разрыва, Арго развернулся к Рикки. Подняв раскрытые ладони, он пошёл навстречу.