Волчья ночь

ГЛАВА 18

— Шивани почти вымерли, — рассказывала экономка. — Из того, что мне известно, только у нас, в Барглине, осталась стая и то… название одно. Из всех сильных самцов — только Ричард, остальные — старейшины, который уже ни на что не способны.

— И что? — встрепенулась Эбби. — Они, эти ваши старейшины, могут заставить меня… заставить делать что-либо против моей воли?

— На самом деле, нет, — уверенно мотнула головой экономка. — Женщины шивани давно уже перестали подчиняться старейшинам. Нас слишком мало, почти нет совсем. Девочки-шивани рождаются еще реже, чем самцы, и почти все они… такие, как я, неспособные ни овладеть хоть малой толикой дара или же принести потомство.

Эбби поежилась.

— Зачем вы говорите такие слова? Потомство — это даже звучит дико, как… как звери, честное слово.

— На самом деле так и есть, — мисс Эрдлинг сухо улыбнулась. — Мы наполовину звери, разве что сохраняем разум и сознание и можем контролировать свою вторую сущность. Я сейчас самцов имею в виду.

— Так, — Эбби поднялась из кресла и прошлась по ковру. Разговор этот происходил сегодня днем, в гостиной. Питер, как и все последние дни, сбежал из дома почти на рассвете, служанок, мисс Эрдлинг заняла какой-то работой по дому, так что никто не мог их ни подслушать, ни помешать. — Значит, официально, никто не может заставить меня бросить мужа и выбрать… того же мистера Спайка, к примеру? — молодая женщина обернулась и пристально вгляделась в лицо экономки.

Мисс Эрдлинг помрачнела, глаза спрятала за ресницами.

— Нет, не может, но…

— Стоп, — решительно оборвала ее Эбби, — не желаю снова слушать эту вашу песню о том, что мне необходимо отказаться от супруга и предложить себя лорду Роугу.

— Миссис Барроу! — экономка аж подпрыгнула в кресле. — Что вы такое говорите?

— А что? — невинно хлопнула ресницами миссис Барроу. — Разве не это вы пытаетесь заставить меня сделать?

Мисс Эрдлинг обижено выдохнула и снова опустилась в кресло, расправила складки на платье, руки на колени сложила.

— Ваш супруг, — в который раз начала она, — не сможет защитить вас, миссис Барроу. От того же Ричарда, к примеру. А я хорошо знаю племянника, он не отступится. Сейчас, я пригрозила ему, что пойду на поклон к старейшинам и он немного поумерил прыть, но… в следующую луну…

— Вот, кстати, — опять перебила Эбби. — Луна. Лорд Роуг говорил что-то о том, что она не влияет на оборотней, а вы тут утверждаете обратное.

— На самом деле не влияет. Оборотни прекрасно могут управлять своей второй ипостасью и контролируют оборот в любое время года, дня и так далее. Но… шивани, я ведь рассказывала вам, что они обладают редким даром. Поистине уникальным — самцы шивани умеют проникать в сны. Даже не просто проникать, они… как бы это выразиться достовернее… — мисс Эрдлинг замолчала всего на мгновение, подбирая правильное слово, и Эбби тоже замерла перед ней, сложив руки на груди. Про сны ей уже рассказывали, но пока она никак не могла себе представить, как это происходит на самом деле. Ну вот не получалось у нее ничего подобного. То ли фантазии не хватало, то ли здравомыслие мешало. — Они могут навевать определенные сны. Проникают в сознание — а во время сна не только смертные беззащитны, но и оборотни тоже намного более расслаблены — и заставляют спящего окунуться в ту картинку, которую выбрали они. Не знаю, насколько понятно, я все это объясняю…

Эбби недослушала. Мисс Эрдлинг что-то еще рассказывала, но молодая женщина уже мыслями погрузилась в воспоминания. В последние ночи в Барглине ей снились странные сны. Она бежала от кого-то или чего-то, удирала почти обнаженная по снегу, стирала ноги в кровь и сбивала дыхание. Иногда этот сон напоминал кошмар, а иной раз — нет. Так значит, вот что это такое, эти их наведенные сны.

— А как они это делаеют? — поинтересовалась Эбби. — Ну, сны эти.

— Это ритуал. И провести его может далеко не каждый шивани. Нет, когда-то давно, когда сила еще бурлила в крови, ваши предки были настолько умелы, что могли затянуть в свой сон даже несколько лиу одновременно. Теперь же… дар почти пропал. Мир стал иным, магия…

— Магия? — Эбби даже подпрыгнула от неожиданности.

— Магия, — кивнула мисс Эрдлинг, — но давайте оставим эту тему, про ведьм я вам все равно ничего не смогу рассказать, кроме того, что они существуют.

Эбби сглотнула. Мало ей было оборотней и этих шивани, так еще и ведьмы… Кошмар какой! Такое чувство, что она вдруг умерла и перенеслась в некий иной, совершенно ей незнакомый и вовсе уж недружелюбный мир.

— Ладно, — протянула она, опускаясь в кресло, — про ведьм давайте не будем, расскажите мне про сны.

— Так я уже все рассказала. Сама я не могу так делать, Сиятельная не отсыпала мне ни крошки дара, да и вообще, самки шивани очень редко обладают подобным умением. А с тех пор, как магический фон стал истощаться, — мисс Эрдлинг вздохнула, — то и вовсе мало кто из самцов может пользоваться даром предков. Ричард вот, может, но и он не столь силен, чтобы повторять ритуал каждую ночь. Для этого ему нужна растущая луна.

— Ага, — кивнула Эбби. — Значит, какое-то время, этот ваш племянничек до меня не доберется. Что ж, уже радует.

— Впереди полнолуние, — произнесла мисс Эрдлинг каким-то странным голосом.

— Вы же только что сказали, что луна не имеет никакого влияния на оборотней? — воскликнула Эбби, понимая, что запуталась еще больше.

— На вторую ипостась — нет, но… — мисс Эрдлинг пожала плечами, — полнолуние и на обычных людей влияет.

Остаток дня Эбби потратила на то, чтобы привести в хоть какое-то подобие порядка сведения, полученные от экономки. Получалось плохо. Вернее, совсем не получалось. Раньше-то ей не приходилось так много думать о вещах, не имеющих отношения к ее Эбби, красоте или элегантности. Теперь же, надо было принимать в расчет, что от правильного решения, верных поступков зависит ее жизнь. Вот Эбби и думала. Так и эдак прокручивала полученную информацию, прикидывала… и ничего-то не могла придумать путного.

К вечеру голова ожидаемо разболелась и молодая женщина отправилась спать пораньше, даже не дождавшись Питера. Но и тут Эбби постигла неудача. Ей не спалось. Она вертелась в постели, овец считала, даже подушку два раза перевернула, вспоминая, как старая нянька говорила, что если перевернуть подушку другой стороной, то и все мысли нехорошие вместе с ней перевернутся, и сон обязательно придет. Не помогало.

Было то жарко, и одеяло, легкое, почти невесомое, давило на плечи, то холодно становилось так, что зубы начинали выбивать незамысловатый мотивчик. В иные ночи, когда Эбби не могла уснуть, она прижималась к мужу, и все страхи отступали. Питера не хватало. Он уже третью ночь не появлялся в их супружеской спальне, предпочитая оставаться в гостевой. С супругой и вовсе старался не пересекаться: утром уходил так рано, что Эбби еще спала, а возвращался так и вовсе почти к полуночи. Где пропадал? В ратуше, делами своими таинственными занимался, или же… Нет, вот об этом думать не хотелось совершенно. И верить в то, что Питер мог вот так просто взять и променять ее, Эбигэйл, на какую-то там мисс Гроуди, тоже не хотелось.

Ну что в ней такого, в самом-то деле? Красива? Да, но Эбби все ж краше намного. Умна? Сомнительно, небось тоже в делах Питера ничегошеньки не понимает, и говорить только о платьях да драгоценностях может. Так на это и Эбби горазда. Молода? Так если посмотреть, то она Эбби всего-то на год или два моложе, а выглядит… Добродетельна? Да ладно! Быть того не может, что мисс Гроуди все еще хранит девичью невинность. Вот не может и все тут! Она же, такая как и Эбби, к тому же с детства знает, что к чему. Небось девичью невинность и вовсе в юном возрасте потеряла и не стала ждать, как Эбби до девятнадцати лет. Мисс Эрдлинг же рассказала, что волчицы неудержимы в этом вопросе, страсти кипят и желания обуздать не получается ни у кого, потому-то оборотниц и стараются родители замуж выдать как можно раньше, до того, как они начнут испытывать жажду близости, столь нестерпимую, что понятия о чести отходят на дальний план.

Вот и выходило, что как ни крути, а Эбби все ж лучше, чем эта Амалия, чтоб ей пусто было. И Питер… Питер не мог, вот просто не мог, променять свою умницу-красавицу-супругу на какую-то там дочку градоправителя не первой свежести.

Эбби вздохнула и на другой бок перевернулась.

Как он там? Спит или так же, как и Эбби, ворочается с боку на бок, не в состоянии провалиться в сладкое забытье? Не холодно ли ему? Эбби, конечно, приказала растопить в гостевой камин пожарче, да постель перетряхнуть, графин вот с водой лично занесла, а то есть у Питера привычка просыпаться среди ночи от жажды. Но все же…

Питер.

И мисс Эрдлинг и лорд Роуг в один голос твердили, что он ей не подходит. Что она ни за что не может быть с ним счастлива. Вот совершенно.

А сама Эбби? Что думала по этому поводу сама Эбби. Любила ли она Питера? Нет, не любила. Наверное… Или все же? Как понять? Как разобраться в собственных чувствах, когда они, чувства эти… такие непонятные.

С Питером было хорошо. Спокойно. Спалось вот по ночам с ним замечательно. И не спалось тоже. Эбби нахмурилась, вздохнула и села на кровати, отринув все бесполезные попытки уснуть. В одеяло закуталась, ноги поджала. Всхлипнула.

— Это несправедливо, — пробурчала себе под нос. — Почему это я должна страдать от того, что какая-то клуша наговорила гадости про меня? И Питер… как он мог поверить? Вот как?

Осеклась, надулась сама на себя. Если бы она не дала повода, то Питер бы, может, и не поверил этой курице Гроуди. А так…

— Сама виновата, — вздохнула Эбби.

За прошедшие три дня, мисс Эрдлинг много чего успела ей рассказать об оборотнях. И о том, кто такая сама Эбби. Что-то молодая женщина поняла, что-то приняла, а кое-что и вовсе ввело ее в такое состояние паники, что вот просто хоть сейчас собирай вещи и беги бегом через заснеженный лес подальше от всего этого безобразия.

По всему выходило, что оборотней не так уж и мало на самом-то деле. Нет, тех, кто принадлежит к этому виду намного меньше, чем обычных людей, но все же достаточно для того, чтобы Эбби нигде-то не могла чувствовать себя спокойно.

Молодая женщина вздохнула. Сползла обратно на постель, одеялом укрылась почти с головой. Полежала так немного, затем раскрылась, перевернулась на другой бок. Спать вот вроде и хотелось уже, да сон никак не шел.

Решительно отбросив одеяло, Эбби встала, накинула на плечи халат и направилась прочь из спальни. Если Питеру так уж приспичило показать характер и уйти из супружеской постели, то никто не мешает и ей последовать за ним.

В гостевой было тепло — камин еще не успел прогореть и огонь слабо освещал небольшое помещение. Питер спал на животе, одеяло сползло, обнажая широкие плечи и половину спины. Сбросив халат, Эбби забралась на кровать, поерзала немного, устраиваясь поудобнее.

Питер что-то пробормотал во вне, перевернулся лицом к супруге и не просыпаясь подгреб ее к себе под бок. Молодая женщина счастливо улыбнулась и уже спустя всего несколько сладко спала. На этот раз ни подушка, ни одеяло ей не мешали, а считать овец она даже не подумала.

Утро для Эбби началось неожиданно. Она сладко спала, пригревшись, смотрела какой-то замечательный сон, в котором все было хорошо. Что именно, Эбби не знала, но ощущение счастья, восторженной эйфории захватывали ее целиком. И просыпаться она не собиралась. Вот совсем. Было так хорошо и радостно и ощущение такое, что вот-вот, вот всего через мгновение случится что-то восхитительное. Еще чуточку, еще совсем немного и…

— Эбби?!!

Ощущение надвигающегося чуда растаяло, как туман под утренними лучами солнца. Эбби проснулась. Глаза открыла и недовольно посмотрела на изумленного Питера.

— Не мог еще чуточек подождать? — спросила она. — Такой сон снился.

— Сон? — глаза у Питера стали еще больше. — Ты что тут делаешь?

— Сплю, — пожала плечами Эбби и огляделась. Начала вспоминать, что произошло вчера, и как она оказалась в гостевой спальне. — Ты ушел, а у меня бессонница. Знаешь ведь, что я не могу спать, когда тебя нет и все равно.

— Эбби, ты… — Питер хотел что-то сказать. Возмутиться быть может или даже накричать на нее, но не стал. Вздохнул только и руками лицо потер. Он был такой смешной, взъерошенный и теплый, что Эбби непроизвольно умилилась. И даже потянулась, чтобы отбросить у него со лба темный локон.

— Мне плохо, когда ты на меня злишься, — произнесла, когда муж отнял руки от лица и посмотрел на нее.

— Ты просто поразительна, — выдохнул Питер. — Это… даже словами не передать.

— И не надо, — улыбнулась Эбби. — А то опять поссоримся. И да, я тебя больше не пущу спать в другую комнату, так и знай.

— И почему у тебя все так просто? Ты… о, боги, ты ведь даже не чувствуешь своей вины, даже немного не раскаиваешься! — возмущенно воскликнул Питер и вскочил с кровати, схватил свой халат и принялся натягивать его. Только вот он был так возмущен, что не сразу попал в рукава и разозлился из-за этого еще больше. Несчастное изделие едва не оказалось разорвано на две половины.

— Но я ни в чем не виновата! — Эбби села на кровати и прижав одеяло к груди, насупившись, посмотрела на супруга. — В этот раз — точно ни в чем. Я тебе не изменяла!

— Эбби… — выдохнул Питер, явно намереваясь снова вылить на нее все свое возмущение.

— Что Эбби? — вскинулась молодая женщина. — Я говорю правду! С тех пор, как мы уехали из столицы, я ни разу… я даже не смотрела ни на кого. А ты… вот как ты мог поверить какой-то курице? Вот как?

— Какой курице? — не понял Питер.

— Ах, какой? — теперь уже и Эбби стала злиться. И если сразу она вовсе не собиралась ничего такого выговаривать супругу, то в этот момент просто не сдержалась. — Да этой твоей мисс Гроуди! Это же она настраивает тебя против меня. Это она говорит обо мне гадости и порочит мое имя. А ты, вместо того, чтобы защищать свою жену, веришь ей. Думаешь, я не знаю, зачем ты в эту свою ратушу ходишь? Что, решил будто бы эта клуша Амалия лучше меня?

— Эбби? — от удивления необычным поведением супруги, Питер подрастерял весь свой пыл. И даже голос его немного осип. Он смотрел на Эбби и не узнавал ту, с которой связал свою жизнь.

— Что Эбби? Вот что Эбби? — молодая женщина вошла в раж и успокаиваться не собиралась. — Скажешь, что она не приставала к тебе. Хотя нет, какое там… ты, верно, уже и рад, что есть, кем меня заменить, так? Небось, хвост распустил, точно тот павлин и красуешься перед ней?

— Что ты несешь? — Питер попытался было успокоить супругу, но как-то неуверенно. Все же, во многом она была права. В последнее время и дня не проходило без того, чтобы мисс Гроуди не встретилась ему в ратуше. И пусть с поцелуями дочка градоправителя больше не торопилась, глазки-то строить строила, и намеки делала вполне себе… недвусмысленные. Да что греха таить, Питер, глядя на все это, даже несколько раз задумался о том, что и сам был бы не прочь…

— Что я несу? — Эбби вдруг резко успокоилась. Зажмурилась на мгновение, подышала глубоко, а когда снова распахнула глаза, Питер отшатнулся — они горели, точно два куска янтаря. Правда, длилось это всего мгновение и в следующий миг, все уже стало, как и всегда. Но этого мгновения хватило Питеру. — Так вот запомни, драгоценный мой, — уже совершенно другим тоном произнесла Эбби, приближаясь к супругу и заглядывая ему прямо глаза. Того аж передернуло от этого ее взгляда, но стоит отдать ему честь — Питер не отшатнулся и взгляда не отвел. — Ты — мой. И только мой. И всякие там Амалии и прочие, могут только смотреть и облизываться.

— Ты с ума сошла, — только и смог что произнести Питер, а Эбби уже его совершенно не слушала, она направлялась к двери. Отворила ее, обернулась. В последний раз окинув супруга взглядом.

— Нет, — улыбнулась так широко, что Питера передернуло еще раз, — но… поверь, так я тоже могу. Ах да, сегодня же бал по случаю дня рождения этой твоей клу… мисс Гроуди, исправилась в последний момент и нежным голоском добавила: — Не опаздывай, дорогой.

И только после этого Эбби вышла из гостевой спальни и направилась к себе. В душе у нее ярилась самая настоящая буря, но молодая женщина прикладывала все силы, чтобы ее усмирить. Дышала глубоко и размерено, шаг печатала, точно бы по танцевальному паркету передвигалась, улыбалась вот.

Питер Барроу, оставшись в одиночестве после того, как супруга выпустила пар и ушла в свою спальню, растерянно огляделся по сторонам. Нет, вспышка ярости драгоценной супруги не так уж и напугала его. Да, удивила, поскольку раньше Эбби себе такого не позволяла и даже, можно сказать, относилась к нему равнодушно и уж точно и не думала ревновать, но и только.

А вот то, что глаза ее вдруг вспыхнули ярким оранжевым огнем, напугало Питера, заставило его вспомнить то, что вспоминать не хотелось категорически. Эту память Питер выкорчевал много лет назад, вырвал из себя, уничтожил. Но один лишь взгляд, всего мгновение и воспоминания, что так старательно искоренялись на протяжении долгих лет, нахлынули лавиной.

Он вырос в небольшом городке, отличающимся от Барглина только тем, что находился на юге и снега там почти никогда не бывало. А суеверия и поверия, верования и легенды — всего этого было в избытке.

В Барглине вот вспоминали Волчью ночь, случившуюся почти поколение назад, шепотом рассказывали об оборотнях и передавали из уст в уста об ужасах, творимых ими. А в родном местечке Питера, говорили о Ночи возмездия. Названия различались, а вот суть… суть была одна и та же.

Оборотни.

Питер не просто верил в них, хоть и старался не показывать вида и упорно убеждал Эбби в том, что их не существует — таким образом, он и сам себя пытался убедить — он видел их и точно знал, что они существуют. Но столько лет с той самой ночи пытался забыть…

Ту самую Ночь возмездия, в результате которой погибла вся его многочисленная семья, и он сам тоже едва не распрощался с жизнью. Это случилось давно, очень давно, но Питер память, упорно сдерживаемая столько лет, все же хранила каждый шаг, каждое мгновение, словно это было вчера…

Она вошла в их деревню на рассвете…