Волчья ночь

ГЛАВА 5

После того, как Эбби выбежала из столовой в слезах, Питер Барроу вернулся на свое место за столом с намерением закончить ужин. Уселся на стул, разгладил на коленях салфетку, даже за приборы взялся и тут же отбросил их обратно. Рывком отодвинул стул и встал, швырнув салфетку на стол. Аппетит пропал напрочь.

Питер вздохнул, скривился так, словно бы увидел нечто в высшей мере нелицеприятное и все же покинул столовую. Наверх, в спальню, он не пошел, предпочел свой кабинет. Ему было о чем подумать.

Удобно расположившись в кресле, Питер вытащил из ящика стола бутылку с крепким алкоголем и стакан, плеснул туда дорогого напитка и, обхватив стакан пальцами, задумался.

Эбби его здорово разозлила сегодня, но Питер всегда считал себя человеком выдержанным и спокойным. Редко срывался и почти никогда не делал глупостей.

Почти.

Он поморщился.

Когда год назад на одном из приемов, он увидел Эбигэйл, то решил для себя, что она станет ему идеальной супругой. Красивая, легкая в общении, несколько эксцентричная, что еще больше добавляло ей шарма, но самое главное — богатая наследница, она была идеальна. В то время, Эбби только-только сняла траур по своим безвременно почившим родителям, вступила в права наследования и стала выезжать в свет. Вокруг нее всегда было много мужчин. Разных, но Питер все же сумел обойти их всех. Она приняла его ухаживания и слишком легко согласилась на брак.

И все было хорошо. Все было просто замечательно. Питер получил супругу, о которой мечтали почти все холостяки столицы, ее наследство, за счет которого полностью поправил свои дела и даже решил реализовать самые смелые свои проекты… жизнь казалась замечательной, пока… пока Эбби не показала свою истинную суть.

— Гадина, — прошипел Питер и одним глотком опрокинул в себя напиток. Скривился, когда алкоголь обжег горло и горячей волной покатился по пищеводу. — Такую игру мне испортила, мерзавка!

Он еще раз наполнил стакан, одним глотком осушил его и с грохотом опустил на столешницу. Мечта о благополучии накрылась медным тазом, когда Эбби показала свою истинную суть.

Опозорила. Заставила выйти из себя и натворить глупостей.

Питер зажмурился и сжал кулаки. Злость на супругу не уменьшилась ни на каплю, но приходилось сдерживаться. Делать вид, что простил и забыл, что все в порядке.

Но жена все равно каждый раз заставляла его выйти из себя. Вспомнить то, о чем вспоминать не хотелось абсолютно. И злость сдержать не удавалось. Она накатывала волнами, выжигала изнутри, толкала на поступки, которые он никогда бы не совершил.

Эбигэйл была красива. Очаровательна. Пленительна. И недостижима.

Питер чувствовал это. Всей кожей, всем своим существом понимал, что она ему не принадлежит даже в минуты близости.

Она была другой. Не такой, как он, как все те женщины, что были до нее. Эбби могла заставить забыть обо всем на свете. Она была рядом. Смотрела на него своими колдовским глазами, улыбалась ему, отдавалась ему…

Но Питер все равно чувствовал, что она ему не принадлежит. Все равно, что украсть звезду с неба, держать ее в руках, спрятать ото всех и любоваться в одиночестве. И сгорать от мысли, что она никогда не будет принадлежать только тебе, без остатка. Так близко и так далеко…

— Эбби, Эбби, Эбби… — шепотом произнес Питер, глядя перед собой и сжимая кулаки. — Ты становишься опасной. Очень опасной. И ты можешь погубить меня.

Впрочем, пока Питер не решился предпринимать какие-либо шаги относительно супруги. Несмотря на всю свою взбалмошность и легкомыслие, невзирая на постыдные тайны и порочную натуру, которую супруга проявила только лишь спустя год совместной жизни, назвать Эбигэйл дурой, Питер не мог. Он знал, что она чувствует себя виноватой за свои столичные похождения, обернувшиеся для них обоих почти крахом, и подогревал в ней это чувство, умело играя на ее неуверенности. Эбигэйл будет молчать, потому что терзается чувством вины и светить только для него.

Но… вопрос в том, как долго это продлится и как скоро она снова возьмется за старое? Как скоро Эббигэйл снова почувствует неудовлетворенность? На кого в этот раз падет ее взор?

Питер налил себе еще янтарного напитка и, закупорив бутылку, спрятал ее в ящик стола. На этот раз он решил растянуть удовольствие и, откинувшись на спинку кресла, принялся потягивать алкоголь маленькими глоточками. Смакуя.

Мысли с супруги перескочили на сегодняшнюю встречу с градоправителем.

Мерзостно. Но думать о делах было проще и легче, чем снова и снова терзаться сомнениями.

Питер рассчитывал встретить в этом богом забытом городке провинциальное общество, погрязшее в мелких дрязгах и низменных пороках. Он и представить себе не мог, что градоправитель… мистер Аластор Грауди окажется… тем, кем он оказался.

Делец. Жесткий и беспринципный. Обладающий немалым влиянием не только в Барглине, но и имеющий определенные связи в столице. Прожженный интриган и бизнесмен, умеющий не только делать деньги, но и обладающий нешуточной властью, связями.

И… он, кажется, что-то знал. Или подозревал?

— Интересно, — Питер сделал маленький глоток и прикрыл глаза, рассуждая вслух, — сколько времени ему понадобится, чтобы все выведать? Если он еще этого не сделал?

Неизвестно.

Сегодняшний разговор с мистером Грауди заставил Питера задуматься о том, что делать, если вся правда выплывет наружу.

Бежать? Куда?

Покинуть страну и попытаться устроиться на новом месте?

А стоит ли оно того?

В очередной раз начинать все сначала. Заводить нужные знакомства, бизнес… С чистого листа?

— Не вариант, — хмыкнул Питер себе под нос и сделал еще один глоток.

Алкоголь в стакане закончился, но мужчина не торопился отставлять стакан. Вертел его в руках, поглаживал гладкие стенки пальцами. Раздумывал.

Сегодня градоправитель пытался прощупать почву. Намекал… много на что намекал. Пытался пустить пыль в глаза.

Или все же знал. Слухи докатились от столицы до Барглина?

В любом случае, Питер решил, что пока все останется так, как есть. Рубить сгоряча и в очередной раз обрубать все мосты, он не будет. Подождет. Присмотрится. Послушает.

Градоправитель тоже не без греха, так что… всему свое время.

Питер вздохнул и все же отставил стакан.

Поднялся на ноги и потянулся. Плечами передернул, точно бы хотел избавиться от груза свалившихся на него проблем. И решительно направился в спальню.

Уже на лестнице Питер вдруг замер, прислушиваясь. В доме царила тишина, немногочисленные слуги разошлись по своим комнатам, потушили светильники, оставив лишь необходимый минимум. Ночь давно уже опустилась на Барглин.

Но вовсе не это заставило Питера насторожиться. Где-то вдалеке выл волк. И от этой песни становилось жутко. Мужчина поежился и, встряхнув головой, поднялся еще на несколько ступеней. Снова замер, прислушиваясь.

Волчья песня удалялась, растворялась в тишине ночи. Но она оставила после себя ощущение надвигающейся беды.

Ночь укутала лес в лиловое покрывало, опустилась на землю пушистым темным ковром, расползлась среди деревьев, мягко обнимая их.

Скрипел снег. Мороз крепчал. В воздухе искрились мелкие снежинки. На темном покрывале неба ярко блестели искры-звезды.

Он стремительно летел вперед. Скользил неслышной тенью меж темных стволов деревьев, замерших в зимнем сне. Его вела луна. Тонкий серп, висевший на небосводе был почти прозрачным, невесомым, но уже притягивал. Звал за собой, обещая…

Когда-то у него была семья. Он вел за собой стаю. Теперь же, остался один. Не было больше никого, кто мог бы скрасить долгие зимние ночи, кто следовал бы по пятам, пытаясь не отстать.

Был только он и его клятва.

Обещание, данное луне.

Кровь за кровь. Жизнь за жизнь.

Огромный зверь выскочил на небольшой, укрытый снегом пригорок и резко затормозил, взрывая лапами снег. Покружился немного и плюхнулся на задние лапы. Перед ним лежал Барглин.

Он вернулся домой.

И он пришел отомстить.

Зверь запрокинул морду и завыл. И луна в который раз подтвердила его клятву.

Кровь за кровь. Жизнь за жизнь…