Волчья ночь

ГЛАВА 21

— Я хочу сделать вам предложение, которое, без сомнения, будет выгодно нам обоим.

— Простите? — Эбби вздрогнула и вопросительно посмотрела на лорда Роуга. Она так и не отыскала взглядом Питера и теперь чувствовала, как сжимается сердце. Не от злости, нет, скорее… от обиды, горечи… разочарования. Она не знала, куда подевался супруг и мысленно пыталась успокоить себя тем, что он вполне мог выйти, чтобы поговорить в приватной обстановке с тем же градоправителем или…

Хотя нет, вон мистер Гроуди о чем-то мило беседует с миссис Мариль — милой вдовой преклонных лет. И как только она смогла выбраться на это мероприятие? По мнению Эбби в такие годы уже надо сидеть дома у камина и, наглаживая кошку, вспоминать о днях былых, а не маскарады посещать. А поди ж ты, миссис Мариль принарядилась, достав из сундуков тяжелое пыльное платье отвратительного пыльно-зеленого цвета. Из гардин она его пошила, что ли?

А вон мистер Ларентайн с супругой и дочерьми. Стоят в сторонке от остальных тесной кучкой, о чем-то переговариваются и бросают в ее сторону странные взгляды. Или же не она является предметом столь пристального внимания, а ее собеседник? Ну да, точно, миссис Ларентайн не единожды говорила, что была бы счастлива, выбери лорд Роуг одну из ее дочерей. Обе девицы, Энн и Эмили, довольно милы и юны, а приданое, по словам той же миссис Ларентайн у них вполне себе приличное и это признала даже Эбби. Почему-то мысли о том, что Роуг может заинтересоваться одной из барышень Ларентайн заставили Эбби нахмуриться и ощутить нечто отдаленно напоминающее глухой раздражение. Она даже о Питере на некоторое мгновение забыла.

Попыталась было представить, как будет выглядеть Александр Роуг под ручку с той же Энн. Картинка встала перед глазами такая отчетливая, точно бы была настоящей и Эбби непроизвольно скривилась и передернула плечами.

— Вы меня слушаете? — Она настолько погрузилась в свои размышления, что совершенно перестала слушать о чем ей говорил лорд Роуг.

— Простите, — Эбби повернулась к нему лицом и изобразила милую, чуть смущенную улыбку. — Здесь так жарко, что у меня на мгновение закружилась голова.

— Бред, — сухо отрезал Роуг. — У вас не может кружиться голова от такой мелочи. И, смею предположить, что и в остальном вы тоже здоровы.

Эбби недовольно поджала губы. Да, лорд был абсолютно прав, она не болела по настоящему ни единого дня в жизни, легкие недомогания или мигрени, вызванные переутомлением, не считаются, как и простуда, которая всегда заканчивалась раньше, чем Эбби успевала понять, что она вообще простужена. Матушка вот всегда радовалась тому, что ее дочь уродилась такой крепкой и здоровой.

— Вы могли хотя бы из вежливости сделать вид, что сочувствуете мне, — обижено произнесла Эбби и встрепенулась — ей вдруг показалось, что она различила на противоположной стороне зала розовое платье мисс Гроуди, но рассмотреть внимательнее не получилось — один из гостей заслонил обзор. От раздражения, Эбби едва удержалась от того, чтобы не топнуть ножкой, но, слава богам, вовремя спохватилась и вспомнила, где находится.

Молодая женщина чуть передвинулась, чтобы внушительная фигура незнакомого ей мужчины не загораживала обзор. Но мисс Гроуди (если это все же была она) уже исчезла и все что успела заметить Эбби, это как Питер скрылся за одной из дверей на противоположном конце бального зала. Она нахмурилась, недоумевая, зачем супругу понадобилось покидать бальный зал. Затем отыскала глазами градоправителя, мистера Ларентайна — ни один из них не торопился покидать общество. А вот мисс Гроуди уже не было.

— Простите, лорд Роуг, — не глядя на собеседника, чем определенно нарушила не одно правило этикета и хорошего тона, произнесла Эбби, все еще пристально разглядывая уже плотно закрытую дверь, — но я вынуждена покинуть вас.

— Миссис Барроу, — лорд осторожно придержал ее за локоть, не позволяя даже шага ступить в сторону. — Покидать меня или же все вот это высочайшее общество, — он театральным жестом свободной руки обвел бальный зал, — для вас нет никакой необходимости.

— О чем вы? — она удивленно посмотрела на Роуга. — Я не понимаю…

— Вы все верно поняли, — уголки губ лорда приподнялись в сочувственной улыбке. — Ваш супруг… будет лучше, если вы оставите его. Для всех так будет лучше.

— Да что вы? — вспылила Эбби, раздражаясь все больше и больше. Прищурилась, посмотрела на лорда. Странно, когда она находилась вот в таком состоянии, то он уже совершенно не волновал ее. И даже колдовские глаза его выглядели совершенно обычно. — Кто вы такой, чтобы решать, что будет лучше для меня?

— Я тот, кто сильнее и опытнее, — Роуг совершенно не оскорбился на ее выпад. — И кто лучше знает жизнь и природу оборотней. Впрочем, — лорд небрежно пожал плечами, — я не собираюсь навязываться вам со своей помощью. Коли желаете потерять не только относительную свободу, но и, что вполне возможно, жизнь — пожалуйста, я не буду вас удерживать.

— К чему весь этот разговор? Чего вы пытаетесь добиться, снова и снова заговаривая со мной о чем-то непонятном? Что вам от меня нужно?

— Все просто, миссис Барроу. И вы сами поймете причину, если хоть немного подумаете.

— Вы говорите загадками. И я вас не понимаю.

— На самом деле в моем желании нет ничего сложного, — лорд улыбнулся краешками губ и, подхватив Эбби под локоть, неспешно направился по кругу, двигаясь исключительно вдоль стены, чтобы не мешать танцующим. — И оно свойственно не только оборотням, смею вас заверить. Но у таких как мы часто возникают проблемы… не так-то просто, знаете ли, завести потомство, учитывая всю специфику нашей с вами… физиологии, назовем это так.

Эбби слушала Роуга внимательно, но ей все время казалось, что смысл его слов от нее ускользает. О чем он говорит? Какое потомство? Какая физиология? Мисс Эрдлинг же обещала, что Эбби ни в кого не превратиться и ни зубы, ни ногти у нее форму не сменят. Так о чем тогда он говорит, этот странный лорд?

— Я не…

— Мне вы казались куда более сообразительной, миссис Барроу, — усмехнулся Роуг. — Или же вы позволите мне называть вас Эбигэйл? Нет, не позволите? Ну и ладно. Так вот, о чем я вам говорил: обстоятельства сложились таким образом, что моя пара… женщина, которая была моей супругой по понятиям смертных и была способна родить мне наследника, погибла несколько лет назад. Искать ей замену, я не имею никакого желания. Да и, как выразилась несколько дней назад наша досточтимая мисс Эрдлинг, Снежные делят свое сердце лишь раз. Нет, бывали случаи, когда мои предки выбирали себе самок и после гибели возлюбленных, но это редкость. И я вовсе не спешу пойти по этому пути. Однако мне нужен наследник. Сильный. Способный унаследовать не только внутреннюю силу, но и дар моего рода. Смертные женщины могут воспроизвести на свет потомство оборотня, но такое дитя унаследует в лучшем случае только половину дара или же вовсе родится обычным. А этого я допустить не могу. Подходящей женщины среди Снежных, увы нет. Единственная свободная самка родилась всего несколько месяцев назад и пока она достигнет детородного возраста пройдет еще немало лет, а ждать так долго у меня просто нет времени.

— Подождите, — перебила его Эбби. Она остановилась и недоумевающее посмотрела на мужчину, — вы… вы…

— Да, миссис Барроу, вы все верно поняли. Я предлагаю вам защиту в обмен на ребенка моей крови. Равноценный обмен, не находите?

Эбби поперхнулась воздухом, закашлялась, и Роугу не оставалось ничего иного, как жестом подозвать к себе слугу с подносом, уставленным бокалами с вином.

— Вот, держите. Что же вы так расчувствовались, право слово? В нашей с вами ситуации — это единственный выход. Мне нужен наследник, а вам… вам нужна защита. Не желаю давить на вас или нагнетать обстановку, но ваше положение достаточно шатко. Старейшины шивани, конечно, обычно в такие дела не вмешиваются, но… самок вашего вида почти не осталось. На самом деле их едва ли больше, чем самок Снежных. И если Спайк будет настаивать, то у старейшин просто не останется выхода. Они не станут вмешиваться и запрещать ему что-либо. Да, возможно, в случае его неудачи или вашей гибели, Спайка накажут, но… вам ведь будет уже все равно, правда? Да и, надо признать, Ричард Спайк сейчас единственный из всех известным мне самцов-шивани, кто в принципе может претендовать на звание вожака стаи. А это… будет уже совсем не радостно. Ни для кого.

— Вы… вы… — чувства все еще переполняли Эбби. В груди появился комок, который все рос и рос, грозя и вовсе перекрыть дыхание. — Это безумие. То, что вы сейчас мне говорите…

— Бросьте, — отмахнулся от ее слов Роуг, — я говорю разумные вещи. И предлагаю вам выход. Тот единственный выход, который может быть.

— Но как же… Питер и… я его жена. Наши клятвы…

— Вы хотите сказать, что никогда не нарушали их? — теперь в голосе Роуга послышалась насмешка. — Миссис Барроу, позвольте выразить вам мое недоверие. Вы молоды. Очень молоды, а значит, порывисты и импульсивны. Трезвый расчет и выдержка приходят с годами в большинстве случаев. И я уверен, что верность супругу вы не хранили. Так в чем тогда дело? И потом, я не предлагаю вам брак — это простите было бы слишком даже для нашей с вами ситуации. Но, само собой, мужа вы больше не увидите.

— Но…

— К тому же, — он совершенно не обращал внимания на слабые попытки Эбби возразить. Вот словно и вовсе не слышал их, — наша дражайшая мисс Гроуди уже ухватила свою добычу и так просто ее не отпустит. Поверьте, если вы не оставите своего супруга, то совсем скоро это сделает он. И не надо говорить мне о чувствах… — он покачал головой и развернулся лицом к Эбби, заглянул в глаза… — в данный момент, я привлекаю вас гораздо больше чем он. И скрыть это вы можете от кого угодно, но не от меня.

Эбби вздрогнула, когда их взгляды встретились. Она в очередной раз просто растворилась в его глазах. Жар опалял, дыхание… она забыла о том, что для жизни ей вообще необходим воздух. Внутри все горело, тело плавилось… О, да, Роуг был прав… прав во всем… Питер никогда не мог вызвать в ней таких чувств, он никогда не мог удовлетворить Эбби… Ей всегда было мало и приходилось искать кого-то на стороне, чтобы успокоить кровь, что вскипала в жилах, унять тот жар, от которого плавилось тело.

— Я… я так не могу… — Эбби облизала вмиг пересохшие губы и с трудом отвела глаза. Невидящим взглядом окинула бальный зал в особняке Гроуди, танцующие в центре пары, группки мужчин и женщин, стоящих вокруг и о чем-то переговаривающихся между собой.

— Подумайте, Эбигэйл, — очень мягко произнес Роуг, — я пробуду в Барглине еще немного. Как только сезон снегов закончится, я уеду.

Именно этот момент выбрало семейство Ларентайн, чтобы подойти к ним с лордом. Мистер Ларентайн тут же пустился в какие-то путаные разглагольствования, пытаясь привлечь внимание Роуга, обе барышни мило улыбались и кокетливо прятали взгляды под ресницами, смущенно краснея всякий раз, когда взгляд лорда останавливался на одной из них. А их матушка взяла на себя обязанность увлечь разговором Эбби.

Правда миссис Барроу была рассеяна и отвечала невпопад, а потом и вовсе извинилась и отошла в сторонку.

Эбби чувствовала себя растерянной и никак не могла собраться с мыслями. Мешало все: музыка, которая казалось слишком громкой и навязчивой, гул голосов, превратившийся в назойливое жужжание, мелькание разноцветных фигур перед глазами — все это выводило молодую женщину из себя.

Эбби неторопливо обошла зал по кругу, изредка останавливаясь возле знакомых, чтобы перекинуться парой-другой ничего не значащих фраз. Она искала глазами Питера и никак не находила. Это стало злить.

Оказавшись неподалеку от той двери, через которую, как она видела, ее супруг покинул бальный зал, Эбби огляделась по сторонам. И убедившись, что никто-то особо не обращает на нее внимания, тоже выскользнула в длинный коридор.

Прикрыла за собой дверь и выдохнула с облегчением, когда шум бала приглушился. На миг всего, Эбби позволила себе расслабиться и, закрыв глаза, прислониться к прохладной стене. Ей казалось, что тело раскалено, а внутри бушует самый настоящий пожар. И каждое мгновение Эбби боялась, что вот сейчас она просто вспыхнет, точно свечка и сгорит дотла.

— Госпожа? — тихий голос заставил ее распахнуть глаза. Напротив стояла горничная, и во взгляде ее читался затаенный страх. — Госпожа, вам что-нибудь нужно?

— Ах, — Эбби сориентировалась молниеносно. Улыбнулась страдальчески, глаза закатила, — в зале так душно, что у меня разболелась голова. Милая Амалия обещала, что пришлет кого-нибудь сопроводить меня в гостевую.

Горничная чуть расслабилась, улыбнулась даже.

— Идемте, я провожу вас.

Эбби последовала за девушкой, вертя головой по сторонам. Длинный коридор, освещен не так, чтобы прилично — явно это ход для прислуги, тогда что же здесь делала Питер? Или она ошиблась и видела вовсе не своего супруга, а кого-то просто похожего на него со спины?

Да нет, Эбби решительно мотнула головой, это был Питер. Однозначно Питер. И мисс Гроуди. Что-то задумала эта провинциальная курица, интересно? Никак снова начнет настраивать Питера против нее, Эбби.

Горничная проводила Эбби в гостевую комнату на втором этаже, услужливо поинтересовалась, не желает ли госпожа еще чего-нибудь и получив заверения, что ничего больше не нужно, а госпожа немножко полежит в тишине и спустится в зал, удалилась.

Эбби осталась одна. Прошлась по спальне, обставленной так, словно бы сюда сгрузили старую мебель — очень уж разномастной она была и совершенно не сочеталась между собой, и выждав несколько минут после ухода горничной, тихонечко прокралась к двери. Приоткрыла ее, прислушиваясь.

Обычно, господские покои находились на достаточном удалении от гостевых, но то в столице, а вот в Барглине, в особняке градоправителя, все спальни располагались на оном этаже, что не могло не радовать Эбби.

Удостоверившись, что коридор пуст, Эбби выскользнула из гостевой и легким шагом, направилась вдоль стены. Что она здесь искала? Что хотела увидеть? Неизвестно, но ее словно бы вела некая незримая нить, происхождения которой Эбби не знала, да и не задумывалась об этом, если честно, списав все на интуицию и чутье.

Именно это самое чутье и заставило молодую женщину замереть напротив одной из дверей. Словно бы кто-то толкнул в спину, заставляя Эбби приблизиться к этой спальне. И так же, этот незримый кто-то тихонько нашептывал на ухо: «Приоткрой дверь, загляни внутрь. Только тихо, тебя не должны видеть!»

Дверь приоткрылась без скрипа. В комнате был полумрак, разгоняемый только пылающим камином, да красноватым светом ночника у кровати.

Сначала-то Эбби ничего и не заметила: спальня и спальня, только и всего. А затем… тихий стон привлек ее внимание и молодая женщина, уже не владея собой, сделала первый шаг внутрь. Взгляд ее зацепился за розовое облако кружев — в таком платье сегодня на балу была Амалия Гроуди — а рядом с ним небрежно был брошен черный мужской фрак, чуть дальше белой пеной валялась мужская рубашка…

Сердце замерло, а дыхание Эбби задержала. Она сделала еще один шаг вперед, осторожно ступала, чтобы не производить шума. Они были там, на огромной кровати под кроваво-красным балдахином. Ее муж и Амалия Гроуди. В этот миг Эбби подумала, что она умерла, воздух вокруг нее сгустился и следующий вдох причинил весьма ощутимую боль.

Захотелось закричать, а затем кинуться на любовников, но Эбби этого не сделала. Очень тихо она развернулась и так же неслышно, как вошла, покинула спальню Амалии Гроуди.

По лестнице в бальный зал Эбби спускалась в прострации. Мыслей не было, слез, впрочем, тоже не было, только в груди болело. Сердце разбилось на сотни мельчайших осколков, каждый из которых больно впивался в плоть, причиняя неимоверные страдания. Эбби не стала прощаться, она направилась прямиком в холл и безжизненным голосом потребовала, чтобы ей отдали верхнюю одежду. Про экипаж она совершенно забыла и вспомнила только тогда, когда оказалась на крыльце.

Снег падал с неба крупными пушистыми хлопьями, медленно кружился в воздухе и беззвучно оседал на землю. И внутри у Эбби была точно такая же безжизненная, занесенная снегом равнина. Она было подумала о том, чтобы вернуться и затребовать экипаж, но потом отбросила эту мысль. Возвращаться в дом градоправителя не хотелось, видеть никого не хотелось…

И Эбби медленно направилась прочь от особняка градоправителя. Вышла за ворота, огляделась по сторонам, пытаясь вспомнить в какой стороне находится ее дом. Не вспомнила и просто побрела наугад. Вникуда.