Волчья ночь

ГЛАВА 23

Пальцы Эбби сильнее сжалась на ручке чайника. Мелькнула мысль размахнуться и… Нехорошая мысль, но показавшаяся почему-то правильной. Но как мелькнула, так и растворилась в тишине ночи, когда горячая мужская ладонь накрыла ее руку. Сильные пальцы, сжались на ее пальцах и отвели от спасительного оружия.

— Будь умницей, — прошептал Спайк ей на ухо, опаляя нежную кожу горячим дыханием, рождающим мелкую дрожь во всем теле. — Вот так.

Он прижался к ее спине, так тесно, что Эбби на миг задохнулась от жара, что исходил от его тела. Она замерла. Страх сковал все тело или же… это был не страх? Она не знала, не понимала, что происходит. Тело вдруг стало будто бы чужим, сознание… раздвоилось. Одна часть ее билась внутри, крича и умоляя бежать и прятаться. А вторая, та, которую Эбби так долго пыталась запереть внутри себя, подавить, вырвать с корнем, вдруг завладела ее телом. Подняла голову, встрепенулась.

Горячая волна желания пронеслась по телу, опаляя, ноги стали ватными и Эбби едва не упала. Спайк вовремя успел подхватить ее и прижал к себе еще сильнее.

Он что-то шептал, скользя губами по ее шее, слегка прикусывая кожу, заставляя выгибаться от каждого этого прикосновения. Эбби плавилась, точно свечной воск, она не могла думать, не могла пошевелиться и она хотела… безумно хотела, чтобы это жар прекратился. Хотела почувствовать своей кожей прикосновение его кожи, желала, чтобы он вошел в нее… Это было настолько сильное чувство, всепоглощающее, что она уже не соображала что делает.

Страх, что она еще недавно испытывала перед этим мужчиной оказался сметен неистовой волной желания. Теперь для нее не было ничего важнее, чем полностью подчиниться. Отдаться тому, кто сильнее… покориться ему… принадлежать ему…

Эбби застонала, выгибаясь в руках Спайка. Откинула голову назад, ему на плечо. Застонала едва слышно, когда его ладони скользнули вверх, сжали грудь под тонкой тканью сорочки. Кожа стала чувствительной, и каждое прикосновение отзывалось дрожью во всем теле. И сорочка мешала, раздражала. От нее хотелось избавиться.

Спайк что-то хрипло прошептал на ухо. Слов Эбби не расслышала — в ушах шумело, перед глазами все плыло. Она чувствовала себя такой маленькой, легкой, как былинка, подхваченная мощным потоком. И он гнал ее вперед, кружил, уводил за собой в мир порока.

Эбби всхлипнула. Мужчина подхватил ее за талию и передвинул таким образом, чтобы она стояла лицом к массивному кухонному столу. Легонько нажал ладонью на спину, заставляя прогнуться, лечь грудью на грубые доски, задрал тонкую ткань ночной рубашки, оголяя ноги и бедра. Она закричала, когда почувствовала, как его пальцы проникают в нее. Сил сдерживаться больше не было. Она не владела собой, не могла контролировать сущность, что рвалась наружу так долго и наконец-то обрела свою долгожданную свободу.

Эбби всегда знала, что она порочна, и вот теперь эта ее темная половина возобладала над разумом, над телом, она стремилась подчиниться тому, кто сильнее. Жаждала слиться с ним в одно целое. Сегодня. Сейчас. Она стонала, выгибаясь в пояснице, царапала ногтями деревянную столешницу, не замечая, что обламывает их. Все ее существо требовало разрядки.

Тихий скулеж ворвался в сознание неожиданно, он слился с воем ветра за стенами дома и тут же повторился, сопровождаемый странным звуком. Словно бы кто-то царапал дверь когтями с той стороны. Эбби вздрогнула, кожа покрылась мелкими колючими пупырышками. Наваждение, что еще мгновение назад владело ее телом, стало развеиваться. Собственное положение привело молодую женщину в ужас. Разум, все еще затуманенный страстью, прояснялся медленно, но осознание стало накрывать ее тяжелым покрывалом. Она вдруг будто бы очнулась от наведенного сна, осознавая, где и с кем находится и что должно произойти в следующее мгновение.

Скулеж за дверью повторился, на этот раз очень близко. Совсем рядом.

Спайк выругался, останавливаясь. Одна его ладонь все еще лежала на спине Эбби, но молодая женщина больше не чувствовала той обжигающей страсти, что дарили ей эти прикосновения. Теперь ей стало страшно. И холодно.

Скулеж за дверью превратился в вой.

— Да что такое? — воскликнул Спайк, отстраняясь от Эбби. — Не двигайся, детка, — бросил он ей. — Я сейчас вернусь и мы продолжим.

Он отошел к двери, что вела из кухни на задний двор, и распахнул ее. Ледяной ветер ворвался в кухню, в одно мгновение выдувая все тепло и занося внутрь целый рой мелких невесомых снежинок. Эбби задрожала и съехала на каменные плиты пола. Скрутилась комочком, дрожа от холода, стыда, страха, всхлипывая от отвращения к себе. Невесомые снежинки закружилась вокруг нее, слабо мерцая. Но остались незамеченными.

— Арго? — Спайку пришлось выйти на улицу, подзывая своего пса. Его вой уже почти растворился в звуках метели, что, кажется, становилась только злее. И ветер крепчал. От резких порывов заскрипела дверь, заставляя Эбби поднять заплаканное лицо и оглянуться. В кухне мела метель. Уже не легкая, а самая что ни на есть настоящая, большие пушистые хлопья кружились все быстрее и быстрее, образовывая белоснежный смерч. И в этом круговороте вдруг стали проступать контуры человеческой фигуры.

Эбби вскрикнула и отшатнулась. Больно ударилась затылком о край стола, попыталась отползти, но запуталась в полах длинной рубашки.

Снежный вихрь становился все гуще, а мужская фигура внутри него — все отчетливей. Сон повторялся. Один из тех кошмаров, что мучили молодую женщину в последние время, вдруг становился реальностью. И вынести еще и это Эбби была уже не в силах.

Она вскочила на ноги, заметалась по кухне, споткнулась о что-то на полу и едва не вылетела в распахнутую дверь. Ледяной ветер швырнул ей в лицо пригоршню колючих снежинок и в белом мареве, Эбби увидела устрашающий оскал монстра.

Она закричала и рванула наутек. Она бежала, проваливаясь в рыхлый снег почти по колено, спотыкалась, падала и снова поднималась на ноги. продолжала бежать, слыша за спиной тяжелое хриплое дыхание. Ее догоняли или… загоняли? Времени, чтобы остановиться и подумать, здраво оценить ситуацию, не было. Она поднималась снова и снова и заставляла себя бежать, плутая в снежном мареве разгоревшейся метели. Домашние туфли уже давно промокли, и один из них Эбби даже потеряла, но не чувствовала холода. Ночная рубашка тоже промокла и уже стала покрываться толстой коркой льда.

Нет, в ее сне все было не так… совсем не так…

Хриплое дыхание позади вдруг пропало и Эбби обернулась.

В снежном вихре друг против друга кружились две фигуры. Они то сходились, то расходились в стороны. И если одна из них поражала изяществом, то вторая напоминала монстра из кошмаров. Огромное, изогнутое под самыми невозможными углами мощное тело было все покрыто темной шерстью. Длинные передние лапы увенчивали острые изогнутые когти, а в оскаленной пасти сверкали клыки.

Эбби захлебнулась криком, когда это чудовище рвануло к ней. Отступила на шаг назад и, поскользнувшись, растянулась на снегу во весь рост. Сверху над ней кружила метель, щедро посыпая молодую женщину крупными хлопьями снега. Эбби не чувствовала холода. Вот совершенно. Ей было страшно. До того страшно, что казалось, она сойдет с ума от пережитого ужаса.

Когда страшный монстр попытался прорваться к Эбби, его противник, выглядевший не в пример изящнее и более по-человечески, рассыпался снежным вихрем. Налетел на монстра, ослепляя его, сбивая с ног. Мерцающая поземка вдруг закрутилась вихрем и снова стала человеком.

Роуг.

Он пришел на помощь или все же решился, наконец-то, разобраться с тем, кто лишил его семьи? Эбби не знала. Но она даже дышать забыла, точно завороженная, глядя на причудливый танец противников. Не могла отвести глаз, казалось, что стоит ей лишь моргнуть, как все исчезнет, и она останется одна. Замерзать в снегу.

Эбби хоть и смотрела на битву, не мигая, все равно упустила тот момент, когда в руках Роуга оказался длинный меч. Сверкнула сталь, и голова монстра полетела в сторону Эбби. Словно огромный шар она рухнула в снег неподалеку от нее. А в следующее мгновение из-за снежной завесы прямо на Эбби вылетел еще один монстр. Огромный, лохматый и рычащий…

Это было уже слишком и молодая женщина, коротко всхлипнув, все же потеряла сознание.

Она пылала, точно огонь в камине. Чувствовала, как внутри нее разливается жидкое пламя, которое стирает все границы, уничтожает узы, которые Эбби сама на себя набросила. Она больше не желала быть слабой, не хотела прятаться, скрываться, таиться от окружающих. Да, она всегда была такой. Чувственной. Страстной. Порочной. И сейчас, когда эта темная суть, с таким рвением запиравшаяся внутри нее долгие годы, получила свободу, она не желала больше сдаваться.

Эбби застонала. Выгнулась на постели. Она чувствовала под обнаженной спиной гладкий шелк простыней, но вопреки ожиданиям эти прикосновения не приносили облегчения. Кожа горела огнем. Дыхание вырывалось из груди с хрипами. Каждая клеточка жаждала… Чего?

— Пожалуйста… — прошептала она, сама не понимая кого именно просит и о чем. Но желание было настолько сильно, что сопротивляться собственной сущности она уже была не в силах, — о, пожалуйста…

Мужские ладони прикоснулись к коже. Скользнули по ногам, бедрам, ласково погладили живот, накрыли грудь. Эбби рвано выдохнула и прогнулась в пояснице, желая быть еще ближе… почувствовать прикосновение не только отдельными участками — всем телом. Это было ей необходимо.

Она подалась вперед. Обхватила руками широкие мужские плечи. Слегка царапнула кожу на спине ноготками.

— Сейчас…

— Не так быстро… — тихий шепот только раззадорил.

Ждать Эбби не желала ни секунды и сама пошире развела бедра. Снова застонала.

— Я больше не могу… не могу…

Каждое движение доставляло ей острое, ни с чем не сравнимое удовольствие. Наслаждение от прикосновения к мужскому телу, ощущение его рук на своей коже, его губ, языка… было непередаваемым. Она ощущала себя цельной, полной, как никогда в жизни. И ей нравилось это ощущение. Полное подчинение, понимание, что она в его власти, принадлежит ему… дышит для него…

Эбби закричала, когда мир взорвался перед глазами, ослепляя ее золотистой вспышкой. Она откинула голову назад, темные волосы разметались по подушке, широко распахнутые глаза пылали золотом…

— О, Питер… — выдохнула она, перед тем как провалиться в забытье.

Лорд Роуг недоуменно моргнул. Сел и потер лицо руками. Сопротивляться зову созревшей оборотницы не мог никто, и он тоже не стал исключением. Это желание было заложено в них самой природой и его нельзя было изменить.

Он тряхнул головой и покосился на спящую рядом женщину. Эбби улыбалась во сне. Она была довольна, удовлетворена и… счастлива? Только вот после всего эта невозможная женщина назвала его именем своего неверного мужа. Именем смертного! Его! Александра Роуга! Самого сильного из всех Снежных сравнили с каким-то смертным!

— Немыслимо, — произнес Роуг, взъерошивая волосы. — Просто… уму непостижимо. Так меня еще не оскорбляли.

Ни одна женщина не забывала о нем и уж точно никак не могла спутать с каким-то там смертным человечишкой, который совершенно ничего из себя не представляет.

Роуг встал с постели, оделся, все еще поглядывая время от времени на раскинувшуюся на кровати Эбби. Она спала. И сон ее был крепким. Удовлетворенным. Что ж, все разговоры завтра. К тому же, ей все равно уже никуда не деться — снегопад только усилился, отрезая их от всего остального мира. Никто не потревожит их еще несколько дней.

Снежный подошел к окну и выглянул на улицу. Метель кружила, засыпая Барглин. Скоро… совсем скоро последняя ночь… Волчья ночь. И все закончится.

Роуг улыбнулся. Он исполнил свою клятву. Отомстил за свою семью. Но… снова покосился на спящую женщину. Обрести новую будет не так легко, хотя, после этой ночи Эбигэйл больше не будет сопротивляться так отчаянно. Правда, с этой женщиной никогда не знаешь, чего ожидать. Одно только ее упрямство чего стоит. Воистину, Эбигэйл Барроу была послана ему в ответ на все его грехи. Но она могла дать ему то, чего он желал больше всего — наследников. Сильное потомство, способное не только выжить, но и сохранить дар. Ради этого, Александр был готов потерпеть ужасных характер волчицы. В конце концов, он и сам не так уж и мил в общении.

Постояв у окна еще несколько минут, он развернулся и неслышно вышел из комнаты.

Эбби проснулась счастливой. Тело пело, звенело от наполнившей его энергии. Было так хорошо, что улыбка сама появилась на губах. Не открывая глаза, молодая женщина потянулась точно кошка. Даже ее внутренняя суть, которая последнее время все чаще и чаще оборачивалась колючим недружелюбным комочком, лениво потягивалась где-то внутри, сыто зевая.

А потом Эбби вспомнила.

Прошлую ночь и появление Спайка. Его попытку овладеть ею прямо на кухонном столе и то, что сама она даже не думала сопротивляться. Короткую схватку и бег по снегу.

Резко распахнув глаза, Эбби непонимающе уставилась на балдахин. Желтый. Яркий. Совершенно не такой, как в ее спальне. Но уже знакомый.

И тут нахлынуло понимание. Она в доме Роуга. В постели Роуга. И она провела эту ночь с… Роугом. Не с Питером, как ей казалось.

— О, неет! — простонала она закрывая лицо руками. Щеки залил румянец, стало стыдно и…

Внутренняя волчица довольно потянулась и лениво выпустила коготки, как бы говоря, что эта ночь была лучшей в жизни Эбби.

— Он… он… Да как он посмел!

Эбби разъяренной фурией влетела в гостиную, ту самую, в которой несколько дней назад, мисс Эрдлинг рассказала ей об оборотнях и о том, что она тоже вроде как не совсем человек. Роуг был здесь. В легких домашних брюках и свободной рубашке, стоял у окна и задумчиво смотрел на падающий снег. К полудню ветер слегка поутих, но снегопад не прекращался.

— Как вы посмели! — накинулась на него молодая женщина. Эбби раздражало все. Вот реально все и даже тот факт, что единственной одеждой которую она обнаружила в его доме — был тонкий, почти прозрачный пеньюар, кто бы мог подумать, желтого цвета! — бесил неимоверно. Она просто лопалась от возмущения и злости.

— Что посмел? — мужчина обернулся и взглянул на нее. Его глаза были как всегда холодны, лицо невозмутимо и Эбби даже на мгновение засомневалась в том, что ночное происшествие ей не приснилось.

Но нет, тело не лгало. Оно все еще помнило его прикосновения, жар его рук, нежность губ… а внутренняя тварь, сыто потягивалась, впервые за всю свою жизнь, будучи удовлетворенной.

— Вы прекрасно поняли, что я имела в виду, — прошипела Эбби. — Вы не имели права тащить меня в свой дом и… это было непорядочно, по меньшей мере, воспользоваться моим состоянием. Я не давала вам согласия.

— Дорогая моя Эбигейль, — лорд Роуг соизволил улыбнуться, неторопливо отойти от окна и опуститься в кресло. И все это совершенно не меняя холодного, отстраненного выражения на лице. — Вы плохо слушали свою наставницу, раз не берете во внимание тот факт, что перед зовом волчицы устоять невозможно. Увы, я не исключение, а вы…

— Не смейте, — Эбби топнула ногой в раздражении, — не смейте меня же еще и делать виноватой. Я не просила тащить меня сюда. И… и вообще ни о чем вас не просила.

— Это уже не имеет значения, — мягко улыбнулся Роуг. — мы повязаны…

— Черта с два! — выкрикнула Эбби.

— Ну, хватит, — резко осадил ее лорд, поднимаясь. — Ступайте и приведите себя в порядок. Я распоряжусь о том, чтобы накрыли к обеду. В любом случае, мы заперты здесь до конца снегопада.

— Ночью метель не помешала вам выйти из дома.

— Ночью у меня не было выхода, — отрезал Роуг и вышел из гостиной, оставив Эбби возмущенно сверкать глазами.

Внутренняя тварька лениво перевернулась, как бы говоря, что Эбби зря бесится. Ей все понравилось и она была бы не прочь повторить. Только вот сама Эбби не собиралась уступать. Нет уж, упрямства ей не занимать и она еще заставит с собой считаться.

Тихая молчаливая горничная сопроводила Эбби обратно в ту же спальню, принесла откуда-то домашнее платье — к счастью, зеленого цвета — и помогла одеться. Затем все также молча сопроводила в столовую.

Роуг уже был там. Сидел за столом, но к еде не приступал. Он вежливо помог Эбби занять ее место.

— Что произошло ночью? — спросила молодая женщина, когда молчание стало тяготить.

— Ричард Спайк умер, — безразлично отозвался лорд Роуг.

Эбби вздрогнула, вспомнив отрубленную голову.

— Я помню, а… Арго? Я же не ошиблась, он был там? Вы и его…

Впервые на лице Роуга появилось подобие каких бы то ни было эмоций.

— Нет. Убивать пса я не стал. Он пока заперт в одной из комнат. Странное создание, полуволк-полусобака, но… мне кажется, что он человечнее большинства тех, кто гордо именует себя человеком. Он скорбит о своем хозяине, но… должен оправиться.

Эбби промолчала. Арго она боялась, но не желала ему зла. Все-таки собака не виновата в том, что ее хозяин был мерзавцем. Нисколько не виновата.

— Это все о чем вы хотели поговорить? — поинтересовался Роуг, когда обед уже почти подошел к концу.

— Вы все равно не станете говорить о том, что меня интересует, — фыркнула Эбби. — И да, я желала сообщить вам, что не приму ваше лестное предложение. Теперь, когда угроза со стороны Спайка, мне не грозит, необходимости в вашей защите, я тоже не вижу…

Он рассмеялся. Громко. Обидно. И смеялся долго.

— Меня поражает ваша… наивность, назовем это так, — наконец, отсмеявшись, произнес Роуг. — Вы все еще уверены в том, что сможете устоять? Это глупо.

— Нет, это не глупо. Ночью вы воспользовались моим состоянием. Больше я такого не позволю, — с вызовом посмотрела ему в глаза Эбби.

— Моя дорогая, — лорд отбросил салфетку на стол и поднялся. — Вы сами придете ко мне. Просто не сможете противиться своей природе. Близится волчья ночь. Ваша ночь.

И он оказался прав. Уже ночью, лежа в кровати, Эбби понимала, насколько Александр Роуг был прав. Она не могла сопротивляться. Волчица, что наконец познала вкус свободы и удовольствий никак не желала отступать и занимать свое место в клетке. Она рвалась на волю и… она рвалась к нему. А Эбби была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Она не помнила, в какой момент перестала корчиться на кровати и просто скатилась с нее. Сбросила с плеч отвратительно желтый пеньюар и выскользнула в коридор. Не помнила она и того, как оказалась в спальне Роуга и в его постели.

И только утром, проснувшись, как и накануне довольной и счастливой, едва сдержала слезы. Быть слабой Эбби не любила, а сейчас она именно что была такой.