Волчья ночь

ГЛАВА 22

Она шла вперед, не обращая внимания ни на снег, что падал на лицо, ни на пустынные улицы. Не заметила даже, как мимо промчался экипаж, запряженный четверкой гнедых. Кучер натянул поводья и карета остановилась, резко распахнулась дверца, едва не задев поравнявшуюся с ней Эбби.

— Вы с ума сошли! — лорд Роуг выпрыгнул на снег и подскочил к Эбби. схватил ее за плечи, встряхнул с такой силой, что голова у нее мотнулась из стороны в сторону. — Что вы отворите?

— Пустите меня, — Эбби попыталась вырваться, но попытка эта было слишком вялой. Ею завладело полнейшее безразличие.

— В карету! — крикнул Роуг, подхватывая Эбби на руки и заталкивая ее в темное нутро экипажа. — Гони! Живо!

Дверца захлопнулась, кучер стегнул лошадей и экипаж дернулся. Эбби качнулась и ощутимо стукнулась головой о стенку кареты. Этот удар пришелся как нельзя кстати. В голове у нее чуть прояснилось.

Молодая женщина потерла лицо руками, не обращая на то, что размазывает тщательно наложенный макияж.

— Что вы вытворяете? — Роуг сидел напротив и сверлил Эбби злым взглядом. — Только несколько дней назад вы поняли, какую опасность для вас представляет Спайк, а сегодня сами же подставляетесь? А если бы он успел раньше?

— И что? — Эбби отняла руки от лица и взглянула на мужчину. — Вы, Спайк, еще кто-нибудь, какая разница? Ведь по вашим же словам мне уготована только одна роль — самки, способной рожать ваших… — она осеклась, ругательство так и не сорвалось с ее губ, но они оба прекрасно поняли, что именно Эбби имела в виду.

— Эбигэйл, — начал было Роуг, — вы…

— Я не давала вам права обращаться ко мне подобным образом, — резко оборвала его Эбби. — Так что будьте так любезны соблюдать все приличия. И потом, согласия на ваше предложение я тоже еще не дала.

— Вы расстроены, я могу это понять, — лорд не обратил внимания на суровую отповедь. — И потому ведете себя настолько неразумно, но…

— Расстроена? — Эбби вскинула брови, глядя на мужчину с иронией. — Серьезно? Я только что застала своего мужа в постели с другой женщиной. Вы считаете, что мое состояние можно расценивать как… расстроена? — в конце фразы голос дрожал и срывался.

Эбби закусила губу и отвернулась, чтобы не показывать слез, что уже жгли глаза и готовы были пролиться в любую минуту.

— Именно, — Роуг едва заметно усмехнулся, — и мне понятна ваша реакция… наверное. В любом случае, — он помолчал немного, но Эбби по-прежнему смотрела в окно на кружащиеся в воздухе белые хлопья снега и не собиралась больше продолжать этот разговор. И тогда Роуг продолжил. — В любом случае, миссис Барроу, теперь вы можете понять, что чувствовал ваш супруг, когда узнавал о ваших изменах.

Эта фраза заставила Эбби вздрогнуть. Она никогда раньше не думала об этом. Даже сейчас — не думала.

Питер. Что чувствовал он, когда узнал, что его супруга не состоянии хранить ему верность? Что ей не хватает того тепла и ласки, что может дать он? Почему она сама никогда не задумывалась об этом?

Когда Питер в первый раз узнал об измене, он… он не разговаривал с Эбби, даже не смотрел в ее сторону какое-то время. И только потом они поговорили. Она объяснила… как умела рассказала ему, что не может сдерживать свои порывы, что внутри нее живет кто-то другой, и иногда эта ее темная половина берет верх. Питер понял. Или сделал вид.

Все наладилось на какое-то время.

А потом…

Потом он убил ее любовника. Жестоко убил.

Эбби вздрогнула вспоминая ту статью в газете. Зажмурилась, пережидая накатившую вдруг тошноту.

Она всегда оправдывала себя тем, что не может контролировать свою похотливую сущность, что не в состоянии справиться с ней. Но она ни разу не подумала о том, как Питер справляется со всем этим?

А теперь она, Эбби, оказалась на его месте. Все говорили ей, что этого не избежать, что смертный мужчина никогда не устоит перед соблазнением оборотницы — слишком сильно притяжение.

И получается… получается…

— Вспомните, — Роуг продолжил, когда заметил, что взгляд Эбби стал чуть более осмысленным, — разве ваши любовники могли сопротивляться? Или отказать вам?

Нет. Никто даже и не пытался. И Эбби всегда считала, что все дело в ее очаровании, красоте. В том, что она идеальна, как женщина, желанна.

— Вы всегда были в центре внимания. Всегда купались в восхищении и обожании. Мужчины слетались к вам, как мотыльки на огонь. Устоять перед вами почти невозможно.

Он прав. Так всегда и было. И Питер…

Это она выбрала Питера. Теперь Эбби вспомнила это. Увидела его в толпе на каком-то приеме в столице. Она в то время только-только начала снова выезжать в свет, после того, как сняла траур по безвременно почившим родителям. Это был первый ее бал после долгого года одиночества и скорби. И она не ждала от него ничего особенного. Те же лица, те же разговоры…

Но нет, там был он. Ее Питер.

Она увидела его и почувствовала, как дрогнуло сердце. и вемя замедлилось. Стояла, делала вид, что слушает, о чем ей рассказывают, а сама молилась в душе, чтобы он обернулся и посмотрел на нее.

Так и случилось. В какой-то момент Питер слегка повернул голову и их глаза встретились. Тогда-то Эбби и поняла, что он будет принадлежать ей. В тот самый миг.

— А ведь вы до недавнего времени не знали о том, кем являетесь на самом деле и действовали скорее по наитию. Вы же никогда не пытались очаровать мужчин специально.

Один раз. Всего один раз она сделала это потому что захотелось. Она очаровала Питера и вышла за него замуж просто потому, что не представляла жизни без него.

— А мисс Гроуди жила с этим знанием. Всю свою жизнь. Она умеет управлять не только своей сутью, но и вниманием окружающих.

Эбби тряхнула волосами, отгоняя наваждение. Обвела немного затуманенным взором салон экипажа, сконцентрировала внимание на лорде. Смотрела на него так, словно видела впервые. Красив, определенно, он был красив. Высок и широкоплеч, и во всем его облике чувствовалась сила и уверенность. Осанка вон королевская, можно сказать, и выправка, точно бы он служил в армии. Светлые волосы и те не портят, не делают лорда бесцветным, как большинство мужчин. Глаза… глаза у него не человеческие. Даже вот так, когда в полумраке экипажа и зрачок обычный, они все равно точно бы чуть мерцают. Как он живет с такими глазами? Неужто никто еще не заподозрил ничего?

Эбби так увлеклась разглядыванием лорда Роуга, что не обратила внимания на то, что экипаж остановился. Пришла в себя, только когда предмет ее пристального внимания пошевелился и, распахнув дверцу, спрыгнул на снег.

— Идемте, — он протянул руку, предлагая Эбби помощь. — Вам стоит немного прийти в себя. Отдохнуть. Да и согреться не помешает. Ветра еще нет, да и мороз не сильный пока, но это временно. К утру Барглин будет небезопасен для того, кто рискнет высунуться из дома.

Эбби руку его приняла. Выбралась из экипажа и застыла со слегка приоткрытым от удивления ртом. Лорд Роуг привез ее к своему дому.

— Ну уж нет, — она решительно тряхнула головой, отступая от него.

— Миссис Барроу, — в голосе лорда послышались предупреждающие нотки, — не капризничайте.

— Нет, — Эбби качнула головой. — Я иду домой, — и она демонстративно отступила на несколько шагов, поглядывая из-за экипажа на темные окна своего собственного дома на другой стороне улицы.

— Вы расстроены, взволнованы, я не могу оставить вас в таком состоянии…

— Я не собираюсь совершать глупости, лорд Роуг, — Эбби упрямо поджала губы. — И уж точно ничего не сделаю с собой. Но мне нужно… подумать. Все взвесить. Успокоиться и принять решение. А потому, я желаю одиночества.

— Это не лучшее решение. Одиночество может быть очень утомительным.

— И все равно, я иду домой! — и не дожидаясь продолжения спора, Эбби решительно обогнула экипажа и заспешила через улицу, к собственному крыльцу.

Дверь была закрыта и ей пришлось несколько минут колотить в нее, прежде, чем мисс Эрдлинг открыла.

— Миссис Барроу? — экономка куталась в пушистую шаль и выглядела несколько встревожено. — А почему вы в одиночестве? Мистер Барроу…

— Не желаю сейчас ни о чем говорить, — Эбби вошла в дом и поспешила к лестнице. — Я не желаю никого видеть, мисс Эрдлинг. Надеюсь, вы донесете мое приказание до остальных слуг.

— Так нет никого, — растеряно произнесла мисс Эрдлинг. — Я всех отпустила по домам. В сезон снегов люди предпочитают сидеть взаперти вместе с родными и близкими.

Но Эбби этого уже не слышала. Она торопилась к себе и принялась раздеваться прямо на ходу. Стащила перчатки и бросила их прямо на ступеньках лестницы, шубку сбросила уже в коридоре второго этажа. Вошла в спальню и с грохотом захлопнула за собой дверь. Взглянула на свое отражение в зеркале.

Платье, что еще несколько часов назад казалось совершенным, теперь выглядело неуместно и блекло, прическа растрепалась, лицо казалось слишком бледным и могло, пожалуй, посоперничать цветом с тем самым снегом, что падал с неба сплошной пеленой. Только глаза, прозрачные, точно алмазы сверкали ярко.

— Я не буду плакать, — громко произнесла она, глядя в свои глаза в отражении. — Не буду. Мне просто нужно немного времени. Подумать. И принять решение. Разобраться в себе и в своих чувствах. И я… не буду плакать… не буду… плачут только те, кто слаб. Слезы — это признание собственной беспомощности и… — прозрачная капля потекла по щеке, оставляя после себя влажный, чуть мерцающий след. — Я не беспомощна. Я Эбигэйл Барроу и мне все по плечу, — к первой капле присоединилась вторая, а там и третья. Но Эбби продолжала стоять напротив зеркала, смотреть на свое отражение… слезы текли по щекам, но она словно не замечала их. — Ненавижу тебя Питер Барроу, — тихо произнесла она. — Ненавижу, потому что ты делаешь меня слабой.

Эбби разделась сама — видеть кого-либо не было совершенно никакого желания. Стащила платье и отшвырнула его в сторону, нисколько не заботясь о том, что она упало прямо подле камина, распустила корсет, прическу вот тоже растрепала, обрывая тонкие нити, на которых держались драгоценные камни. Украшения просто отшвырнула на туалетный столик, не придав этому никакого значения.

Натянув одну из самых простых своих сорочек, Эбби забралась на кровать, завернулась в одеяло и замерла там, глядя на полыхающий в камине огонь. В доме было тихо. Мисс Эрдлинг, видимо, все же вняла приказам своей госпожи и не стала ее тревожить, посылая служанку. Правда, Эбби казалось, будто бы к двери ее несколько раз кто-то подходил, но дальше этого дело не продвинулось.

Вот и замечательно. Разговаривать и объясняться хоть с кем-нибудь ей тоже не хотелось.

К утру поднялся ветер. Он завывал раненым зверем, швырял в окна целые пригоршни колючих кристалликов льда, царапая оконное стекло.

Сезон снегопадов в Барглине начался.

А Питер домой так и не явился.

Эбби провела в прострации двое суток. Мисс Эрдлинг все-таки заставила госпожу выбраться из комнаты. Уговорила поесть, но на этом все. Эбби почти не разговаривала с экономкой, не отвечала на вопросы и не реагировала ни на что. Она даже не одевалась, так и продолжала ходить в той самой ночной сорочке и непричесанная, разве что теплый стеганый халат набрасывала на плечи и то больше по требованию мисс Эрдлинг, чем из боязни замерзнуть.

Время шло неспешно. Барглин с остервенением засыпало снегом. Ветра были такие, что однажды ночью Эбби даже показалось, что сорвет крышу. Но обошлось, и молодая женщина снова погрузилась в свою меланхолию.

На третью ночь после маскарада, Эбби не спалось. Она долго лежала в кровати с открытыми глазами, смотрела в потолок, прислушивалась к руладам, что выводил за окном ветер. Вздыхала. Наконец, решилась встать и спуститься вниз.

Когда-то давно, матушка говорила, что нет ничего лучше для того, чтобы прогнать бессонницу, чем мятный чай. Вот она и решилась заварить себе чашечку. Собственное состояние уже порядком угнетало молодую женщину.

Как бы ни было плохо, но Эбби не привыкла молча страдать, плакать в подушку. Да и постоянные ночные бдения в пустом доме — а мисс Эрдлинг на самом деле распустила почти всех слуг и кроме нее и Эбби, в доме оставался только старый лакей — стали порядком ее раздражать.

— Да что я в самом деле? — сама у себя вопрошала молодая женщина, спускаясь по лестнице на первый этаж. Свеча в руке слегка подрагивала, и потому пламя колыхалось, отбрасывая причудливые рваные отблески на стены и ступеньки. — Сколько уже можно страдать? Ну, подумаешь, муж изменил? Велика беда. Надо пойти и изменить ему в ответ, делов-то.

Но слова эти если и помогали вернуть душевное спокойствие, то ненадолго. Эбби все равно было тяжко на душе, и плакать все еще хотелось, хоть и с меньшей силой, чем в ночь маскарада. Мисс Эрдлинг что-то говорила о том, что снегопады могут продлиться в Барглине от недели до десяти-пятнадцати дней. И все это время, большая часть жителей вынуждена сидеть по домам.

Именно этим Эбби себя и успокаивала.

— Конечно, — шептала она, хозяйничая на кухне в поисках того, чем можно снять с плиты закипевший уже чайник, — именно поэтому Питер и не смог вернуться. Надо подождать. Всего несколько дней только осталось.

Какой-то звук привлек ее внимание, и Эбби замерла, с кипящим чайником в руках. Прислушалась.

За последние дни она уже не один раз вздрагивала, когда ей чудились в завываниях ветра то голоса, то стоны и крики. И если бы не то состояние, в котором она пребывала, то, несомненно, молодая женщина уже не один раз бы выбежала наружу в поисках того, кто потерялся в метели.

Но и об этом предупреждала бдительная экономка:

— Это все мираж.

— Но если там и вправду погибает человек? — спросила тогда Эбби, до смерти перепугавшаяся, услышав странный вой.

— Тогда ему не следовало покидать убежище. Миссис Барроу, в Барглине все знают, что во время снегопадов из дома лучше не выходить. Исключения могут быть, но… не для людей уз точно.

Эбби намек поняла и больше не стала спрашивать у экономки ничего на эту тему. Но вздрагивать всякий раз, когда ей чудились крики в вое ветра за окном, не перестала.

Вот и сейчас… точно бы кто-то плакал снаружи? Скулил?

Странно.

Эбби отмахнулась от этих звуков, налила кипятка в чашку и уже успела поставить чайник обратно на плиту, как подпрыгнула от звука, которого просто не могла услышать в собственном доме.

— На этот раз, некому прибежать тебе на помощь, моя красавица.