Волки скалятся в тенях

9 глава. От приглашений убийцы не отказываются

Алисе понадобилось несколько ночей, чтобы прийти в себя после стычки с Дмитрием. В последнее время ее слишком часто пинали или резали. Раны не успевали затягиваться, а синяки сходить с бледной кожи, как к ним добавлялись новые увечья. Лайла изумилась, когда по следам от пальцев на шее Алисы и осколкам в бедре поняла, чем закончилась встреча с барменом. Она, как курица наседка, носилась вихрем вокруг, как она говорила, несносной девчонки. Ей даже удалось затащить Алису в ванную, промыть ее раны и наложить свежие повязки. Лисица недовольно причитала о том, что Дмитрий мог одним касанием переломить Алису. С ее уст раз десять сорвался вопрос о том, что такого Алиса бросила ему в лицо, раз он додумался схватить ее мертвой хваткой. Как бы иронично не звучало, Алиса лишь заговорила о мертвецах. Бросила ядовитые слова, как дуэлянт перчатку. Но она не нашла в себе сил что-либо сказать Лайле. Все ее мысли рассеянно кружились в нескончаемом вальсе вокруг сказанного Другом. На одно короткое мгновенье ему удалось получить полный контроль над телом, голосом. Что если он возжелает выйти на сцену и сыграть спектакль одного актера? Чувства Алисы были обжигающе эгоистичны. И плевать. Ее совесть уже давно привыкла сидеть с заклеенным ртом.

Алисе просто не хотелось стоять на втором плане. Даже ради Друга.

— Ты убралась, — заметила Алиса тихо в тот вечер, больше не сказав и слова.

— Ага, в таком бардаке жить невозможно, — Лайла пожевала нижнюю губу, что уже итак была до невозможности искусана. И почему-то Алисе пришло в голову, что надо будет захватить девушке медовый бальзам с ярмарки сезона листопадов, если она до нее доберется.

Несколько молчаливых дней рядом с Другом и Лайлой морально угнетали. Алиса не находила общих тем с должницей, а ее товарищ закрылся от нее. Ушел в свою раковину и снова чего-то выжидал. Может, он бы и заговорил с Алисой, если бы она первая протянула ему веточку. Но та скорее бы переломилась, и он бы ушел на дно.

— Что за суета? — Алисе не удалось сдержать язык за зубами. Вокруг мрачного особняка Джонатана стояло пять грузовых повозок, а рабочих еще больше сновало туда и сюда. Они что-то выгружали: столы, стулья, картины, запечатанные коробки непонятно с чем. Алиса с опаской приоткрыла кованную калитку.

— Хах, мне казалось, что только призраки и такие недалекие, как мы, можем подойти хотя бы на пять метров к жилищу этого ублюдка, — только ненависть к Вильцгейму разбила оковы безмолвия, что на себя накинул Друг. Алиса тряхнула головой, решив, что не выкажет опасений, терзавших ее похуже терновых шипов. — Может, решил свалить из Бьютеррирайта к чертям. Понял, что с нами шутки плохи.

Уголки ее губ дернулись в кривой усмешке. Алисе смертельно не хватало едких замечаний того, чей голос привыкла слышать каждые десять минут.

Алиса открыла калитку до конца, облегченно выдохнув. Пар от горячего дыхания заструился к свинцовому небу с темными кляксами-тучами, предвещающие не только ливень, но возможно и град. Гравий уже знакомо прилипал к подошве, и Алиса пообещала себе, что в следующий раз наденет другие ботинки. Калитка, которую Алиса не посчитала нужным закрыть на щеколду, билась и скрипела от нового порыва ветра. Ветер завывал одиноким зверем, так что Алиса поторопилась к широкому крыльцу, дабы поскорее оказаться под защитой стен. Пробегая мимо рабочих, Алиса не вслушивалась в их разговоры, ибо уши уже отмерзли к тому моменту, как она оказалась в дверях.

— Ты вообще не знаешь, что такое шарф и шапка? — Чужие руки мягко легли на талию Алисы, затаскивая в дом. Алиса успела только поправить ворот плаща.

Джонатан не должен видеть то, что с ее шеей сотворили жесткие пальцы Дмитрия.

— Утром было тепло, — по-детски пробурчала Алиса, а Друг грубо убрал одну руку Вильцгейма с талии. Алиса повторила это действие за ним, и отступила на пару шагов назад. Сердце гирей ухнуло вниз, когда она больше не чувствовала его обманчивого тепла.

— Утром было еще холоднее, — строго парировал Джонатан. Его серые глаза, напоминающие то хмурое небо за окном, изучали ее внешний облик, словно выискивая какие-то недостатки, за которые можно было отругать и поставить в угол. Алиса заправила выбившуюся прядь волос за ухо, шмыгнув носом. — Аж уши покраснели, — цокнул языком Вильцгейм.

Алиса сокрушенно вздохнула, поняв, что сделала только хуже.

— Пусть не играет в папочку, — вмешался Друг. — Иначе издохнет раньше бала.

— Переезжаешь? — Притворно поинтересовалась Алиса, а на самом деле боролась сама с собой. Алиса смотрела на Джонатана в той же домашней одежде, что на нем была в ту ночь, когда они с Другом так самонадеянно решили обокрасть хирурга. В этот раз он казался еще более худым, а под глазами пролегли черные круги — две бездны, в которых погибали целые вселенные. Его черные волосы были наспех и нелепо приглажены, словно он проснулся минут пять назад. Алиса прикусила нижнюю губу, поборов желание поправить его прическу. Касаться Джонатана казалось настоящим преступлением. Грехопадением, которое Алиса и готова была совершить, если бы он не погубил империю Лайлы. Его объятья отдавали смрадом мертвецов, и Алиса бы сама упала в них замертво, навсегда оставшись с ним фигурой, заключенной в мраморе. Если бы он не убил тех, кого любил Дмитрий.

— Если бы Алиса не поклялась на имени, что приведет его в ловушку Дмитрия. Если бы Алиса с Другом не пообещали уничтожить его.

— Нет, — голос Джонатана приятным баритоном растекался по помещению, как горячий шоколад, что готовили в королевском интернате. — Об этом я и хотел с тобой поговорить.

— Никуда он не уедет. Король держит на коротком поводке.

— Я не за простой болтовней пришла, — не сдавалась Алиса, и не позволила Джонатану стянуть плащ со своих плеч, отчаянно ухватившись за ворот.

— А зачем тогда?

«— Изучить особняк, чтобы Дмитрий смог тебя потом убить».

Вильцгейм вопросительно повел бровью, спрятав руки за спиной. Его выдержке мог позавидовать любой солдат. Ему бы на Границе служить, а не людей кромсать на больничной койке.

— Мы же не закончили с той штуковиной в подвале, да? Я в ней чуть коньки не отбросила, не забыл? — Ловко придумала отговорку на месте. А про себя взмолилась больше не возвращаться в то место.

— А, ты об этом… — Джонатан обошел Алису и направился к двери рядом с лестницей из темно-красного дерева. — Я еще ее не починил. Своим упрямством ты сломала всю аппаратуру.

— Рада стараться, доктор, — Алиса отсалютовала двумя пальцами и направилась за ним.

Из разных уголков особняка доносились удары молотка, жужжание разговоров. Джонатан привел Алису в столовую, как он сам быстро пробормотал себе под нос. Но то помещение мало походило на обычную столовую. Целый бальный зал.

На стенах висели канделябры с настоящими восковыми свечами, которые были в дефиците во времена Сухой Войны. Зато сейчас в достатке из-за практически полного отсутствия электричества. Они были новыми, а фитили еще не почернели, белея на фоне темно-золотых стен, окаймленными снизу красным деревом. Стена напротив окон, со стороны которой они зашли, представляла из себя сплошное зеркало. Складывалось ощущение, что они находились практически на улице. Подобное решение оказалось весьма удачным, потому что зеркала отражали натуральный свет, и не нужно было тратить так много электричества и свечей. Хотя для Вильцгейма, похоже, такие траты не были большой проблемой.

— Столы расположены по периметру, — Друг оценивал обстановку. — Главная зона выделена для плясок. Он такой идиот, что не может отличить столовую от бального зала?

— У тебя намечается какой-то праздник? — Поинтересовалась Алиса, поежившись от того, каким эхом разнеслось сказанное. Атмосфера гробницы, не иначе.

— Да, бал сезона листопадов будет проходить в моем доме, — Джонатан пожал плечами, и позвал Алису жестом пройти с ним к столам. Алиса послушалась, хотя до этого надеялась, что они не сдвинутся с места еще какое-то время. Бедро зудело под повязкой, и Алиса чуть не всхлипнула:

— Разве бал не проводится в резиденции короля? — Алиса облокотилась рукой об стол, дабы перенести вес на здоровую ногу. Друг внутри промычал, что здесь ни одного стула и будь прокляты все плясуны этого мира.

— Не всегда, — Джонатан слишком по-человечески улыбнулся. Так мягко и юношески. Провались он в самые пучины ада. Ледник уверенности Алисы в том, что Джонатан должен умереть, чуть не растаял от столь простого жеста.

Он не выглядел убийцей.

«— Да, Алиса, — ругала сама себя. — Он тот, кто указывает убийцам цель. Не покупайся на его невинный вид».

— Величество любит устраивать праздники у своих приближенных, — продолжил Джонатан, пока по окну постукивала ветка дерева.

— То есть ты его собачонка на коротком поводке? — Друг прыснул от смеха, но Алиса сдержала себя в руках.

— Я весьма оскорблен, — Вильцгейм изобразил гримасу обиды. Он нахмурился, поджав губы, как кот, у которого отобрали пойманную мышь. — Лучше помоги мне выбрать сервировку, — Джонатан поднял две чашки: одна была украшена серебряным орнаментом с белой фарфоровой ручкой, а вторая была золотой с белыми лилиями на ней. Отвратительно.

— Мне плевать на кружки, вилки, ложки, — Алиса не выдержала и присела на край банкетного стола. — Это настоящее золото и серебро?

— Безусловно.

— Каков же идиот! — Воскликнула Алиса. Язык принес Алисе уже достаточно проблем. Лишившись маски Стервятника и его прикрытия, Алиса стала еще более несдержанной. Практически все, что крутилось у нее в голове, уже срывалось с пересохших от сухого воздуха уст. — Вы собираетесь распивать чай да настойки из фужеров, которые могут оплатить несколько месяцев жизни людям из таких трущоб, что окружают Притон Гончих? Да ты еще хуже, чем просто мерзавец. Как ты можешь это поощрять? Люди внизу улиц голодают, а за воровство хлеба нас, как скот, сгоняют на Границу.

Несправедливость саднила горло. Алиса сглотнула вязкую слюну вперемешку со всеми известными ей бранными словами. Дыхание стало сбивчивым, а стук сердца набатом звучал в ушах, словно монах бил в колокол, обезумевший от развернувшейся в стенах храма панихиды по возлюбленной, не успевшей подарить ему свой и его первый поцелуй. У Алисы засосало под ложечкой от картины, что так и встала перед взором, — лощенные аристократы вкушают яства, не снившееся ей с Другом, и насмехаются над бедняками.

— Алиса, ты не понимаешь… — Джонатан отвел взгляд, понизив голос. Алиса же слушать не желала его отговорки.

— Я все понимаю, — металлическим холодом своего тона Алиса обожгла Вильцгейма и выхватила одну из чашек из его рук. — Мило, — оценивающе оглядела не посуду, а настоящую драгоценность. На какое-то мгновенье Алиса даже восхитилась столь искусной работой. Однако это не помешало ей запустить чашку прямиком в зеркало. Фарфоровая ручка откололась, а серебряная часть пустила трещины на зеркале.

— Как иронично, — зевнул Друг. Трещины стремительно поползи по отражающей поверхности. Алиса с Джонатаном изумленно уставились на то, как несколько из них пересекли их шеи в отражении.

А дальше последовал треск и оглушающий дождь из осколков. Алиса зажмурилась, почувствовав, как чужие руки сжимают тело и тепло мужской груди. От Джонатана пахло еловыми ветками и кофейными зернами. Никаких лилий. Ни запаха сигарет. Он зажал Алису между столом и своим крепким телом. Вильцгейм дышал спокойно, а сердце под его ребрами билось мерно в то время, как Алисы — подбитой собакой колотилось мордой, намереваясь вырваться.

Джонатан ткнулся носом ей в шею, опаляя кожу горячим дыханием, в котором отчетливо сквозило облегчение и испуг.

— Кое-что я понимаю, Алиса, — прохрипел Вильцгейм. — Во-первых, у меня нет выбора. Мой отец погиб по милости короля на Границе, а у меня нет ключа и ни единой лазейки для побега из этой золотой клетки. А во-вторых, я даже твоей импульсивности, несдержанности, совершенному отсутствию манер и неуклюжести не позволю нанести тебе вред.

— Лжец, — гнев Друга вскипятил кровь в венах. Алису затрясло от такой близости с мужчиной. Джонатан говорил и выбивал этим все оружие из рук. Айсберг продолжал таять на глазах. Алиса должна ненавидеть Вильцгейма. Алиса должна позволить ему умереть. Алиса не должна верить его складным речам.

— Ты придешь на бал сезона листопадов со мной рука об руку? — Джонатан все так же не выпускал Алису, лишь усиливая хватку. Алисе самой стало мерзко от того факта, что она позволила ему так беззастенчиво обжиматься с ней. Но его пальцы не причиняли Алисе ту боль, что подразумевал Дмитрий, когда хватал ее. Джонатан оберегал, заботился. Его объятья не звучали песней смерти в отличие от его старого товарища.

— Соглашайся, — переступил через себя Друг. — Идеальная возможность, чтобы покончить с этим сукиным сыном.

— Да, пойду, — на выдохе промычала Алиса, и он поднялся, протянув ей руку, что в этот раз она приняла. — Не могу отказаться от зрелища, когда пьяный пузатый король споткнется и распластается на полу.

— Я знал, что ты добавишь что-нибудь подобное, — Вильцгейм повернул голову. Алиса не стала расстраивать его тем, что ему так и не удалось спрятать легкую дрожь на рябиновых устах.

— А ты думал, что я соглашусь только потому, что спас меня от зеркального дождя? Не забывай, что я его устроила, — хмыкнула Алиса, вновь найдя опору у стола. А его мелодичный и бархатный смех расколол броню, что Алиса выковала из боли, ошибок, проступков, страданий, надвое. И то, как резко смех его оборвался, заставило все внутри Алисы похолодеть.

— Что это? — Джонатан коснулся самыми кончиками пальцев шеи Алисы. Свободной рукой он отогнул ворот. Его зрачки увеличились в недоумении. Он аккуратно обвел взглядом темные пятна на бледной коже. — Кто это сотворил?

— Неважно, — Алиса взяла его за запястье и отвела руку от себя. — Жизнь Стервятника не предполагает безопасности.

— Еще раз коснется — и я переломаю ему каждую косточку.

Алиса не стала задумываться, о ком говорил Друг. Ни Дмитрию, ни Джонатану они не могли всецело доверять. Необходимо держать в голове, что они оба им в какой-то степени враги. Как мышь не может верить бесплатному сыру в мышеловке, так и Алиса с Другом были окружены со всех сторон.

— Я думал, что с этим покончено, — Джонатан не двинулся с места. Он замер, окруженный жутким неслышимым звоном. Казалось, тени в углах дрогнули и начали угрожающее наступление целой мертвой армией.

— Вот и признался. — Алиса могла поклясться, что Другу удалось изобразить стук молотка судьи.

— Жизнь Стервятника не зависит от существования банды Хвостатой. Или ты мне предлагаешь умереть с голода? — на тот момент даже боги могли позавидовать выдержке Алисы и терпению. У Алисы все внутри пробрало неясным зудом от того, как сильно она желала стереть эту притворную маску невинности с его наглого лица. Ненависть к нему за содеянное якорем вернула ее в стойкое положение. Внутри Алисы то и дело вспыхивал пожар смешанных чувств к Джонатану. Вера в то, что он смог убить маленького ребенка, не пустила корни в ее сознании. Однако у Алисы были свои причины для гнева.

Дождь застучал по окнам. Робкий, несмелый. Редкие капельки ударяли по прозрачному стеклу, отбивая нестройный и незвучный ритм. Тучи окончательно спрятали бледное солнце, что так отчаянно пыталось пробить оборону мрака.

Подобная хмурость мимолетно отразилась в тонких чертах Вильцгейма.

— Пойдем, — он сначала потянулся к левой руке Алисы, и пальцы на ней дрогнули, приготовившись сжаться в кулак, а в конце концов Джонатан сжал ее правую ладонь. Алиса не решилась шелохнуться или вдохнуть.

— Нет-нет. В последний раз, когда я пошла с тобой, отплатила большую цену и не могла встать несколько дней.

— В этот раз я хочу помочь, — он сглотнул. Алиса воспользовалась его замешательством. Он не ожидал отказа. Вильцгейму, похоже, было сложно смириться с девичьей непокорностью, упрямством и непредсказуемостью. Алиса бы поставила все сбережения на то, что мужчина перед ней привык к тому, что ему беспрекословно все подчинялись. Алиса легко в два шага почти прильнула к нему, и дабы зашедшие рабочие ничего не расслышали зашептала.

— Требуй правду, — уловил ее намерение Друг. Алисе понадобилось совсем немного времени, чтобы определиться с тем, какую истину хотела услышать в первую очередь. — Не глупи. Про Притон Гончих итак понятно.

Да, ее товарищ мыслил в правильном направлении.

— Хоть убей, но не верю, — поставила его перед фактом Алиса. Уста Джонатана дернулись то ли в усмешке ядовитой, то ли в изумлении от ее настырных действий. — Требую правда взамен.

— И что же ты возжелала знать? — Чужая рука легла Алисе на спину. Алиса не спешила ее скинуть, как и Друг. В противном случае, они могли разрушить в своем сумасшествии безумную затею.

— Что произошло в тот вечер, когда я отключилась на несколько дней?

Друг в висках вдохнул так тяжело, что ее щеки загорелись от стыда. Видимо, он ожидал от Алисы большего. Однако Джонатану не провести Алису россказнями об обычных неисправностях аппарата. Вильцгейм не был дураком, а почти самым гениальным человеком Бьюттерирайта в своей области. Его отец тоже не был последним человеком в стране. Машина была совершенной, в этом не было никаких сомнений. Либо он лжет, чтобы продлить договор. Либо…

— Есть кое-что…

Джонатан обвил талию Алисы рукой, чуть приподнял над полом и почти дотащил до выхода из так называемой столовой. Они буквально пролетели над лестницей. Желваки Вильцгейма так и ходили ходуном от волнения. Его спешка обескуражила Алису, хотя Друг успел довольно спокойно высказать:

— Дмитрий убьет Джонатана во время бала сезона листопадов. Однако столовую вычеркиваем из списка, где заключенный мог бы совершить багровое возмездие.

— Джонатан завел Алису в комнату, в которой до это не посчастливилось побывать. Она была завалена каким-то хламом по углам: старые доспехи, мечи, кольчуги, щиты, какие-то коробки с резными игрушками божеств и неведомых зверей.

Вместо штор висело древнее тряпье, чудом несъеденное молью. Под столом без ящиков валялись искалеченные временем картины.

— Ты притащил меня полюбоваться на мусор? Для таких вещей существует помойка, — уже из принципа съязвила Алиса.

— Алиса, — металлически отчеканил Джонатан. — Дай мне секунду, — он засуетился в поисках чего-то, разгребая все эти древности.

— Твоя чертова болтливость доведет тебя до могилы, — буркнул Друг дрожью мурлыкающего котенка по телу.

— В гроб да с песней, — пробурчала Алиса в ответ. Оглушающий стук отвлек ее от перепалки. Алиса приблизилась к Джонатану и выглянула из-за его спины. На бедном столе, что неведомо как до сих пор держался, лежала открытая книга.

Ее страницы уже успели пожелтеть, а надписи в некоторых местах поплыли. Пахло от нее так, что легче бы сжечь этот особняк и отстроить новый.

— Вот, — длинные жилистые пальцы парня пробежались по черно-белой, отдававшей старой желтизной, гравюре. На ней была изображена женщина в доспехах. Лев гордо и воинственно рычал на металлическом панцире, а сама она явно была ранена, ибо опиралась о меч. Оружие было таким огромным, чуть не вполовину женщины, или же она была такой крошечной. Суровый ветер растрепал ее косу, а печальный взор устремился в кисельные небеса.

— Что ты имеешь в виду? — Насупилась Алиса.

— После того, что я скажу и сделаю, тебе придется остаться у меня.

— Ага еще чего…

— Ни за что, — закончила Алиса за Друга.

— Алиса, — он кивнул на гравюру и повернулся к ней. Он мягко сжал ее плечи, словно боялся причинить боль. — Эта женщина в книге. Кто она?

— Прости, но не было времени изучать глупые сказки так досконально, — Алиса дернула плечами, но цепкая хватка не ослабла.

— Это не миф, а история, — поправил он Алису без всякого стыда. Алиса уже открыла рот, вдохнув побольше воздуха, дабы сказать что-нибудь плохое и убежать. Но он не дал кй такой возможности. — Эта женщина — Прародительница и Разрушительница Миров, Алиса.

— Брехня. Не слушай его. Нам пора уходить.

— Они рождаются не так часто, и умирают медленнее обычных людей, — упрямо не отступал от своего Джонатан. — На их плечах зиждется мироздание. Они порождают новые миры, и разрушают те, что изжили себя. Они не дают ткани вселенной разорваться от нагрузки. Благодаря им множество миров не наслоились друг на друга и не перепутали саму суть существования.

— Алиса, мы уходим сейчас же, — рявкнул Друг, а Алиса отчаянно пыталась сообразить, что подразумевал Джонатан, говоря о древних мифах.

— По моим подсчетам, — он накрыл левую ладонь Алисы своей. Друг сделал слабое усилие вырваться, но у него ничего не вышло. Алиса не хотела этого. Она желала лишь объяснений. Логичных, правильных, правдивых. — Тринадцатая Прародительница и Разрушительница Миров уже должна была родиться…

Он направил руку Алисы к ее же шеи. Алиса почувствовала свою влажную от волнения кожу. И весь мир заискрился первозданной болью. Изумрудный туман застелил взгляд и ослепил Алису. Ее колени подкосились, а каждую рану и синяк зажгло раскаленной сталью. Правая рука тяжелым грузом потянулась ко дну вязкого озера, в котором, казалось, Алиса тонула в тот момент.

Хватит. Хватит. Хватит.

Мольбы Алисы вновь остались без ответа. Алиса попыталась отодрать руку от шеи, но Джонатан не дал ей этого сделать. Алиса не знала, чем он ее опоил в тот момент, но она начала всхлипывать от невозможности что-либо увидеть.

— Прошу… остановись, — и только тогда он ослабил хватку. Алиса оторвала руку от шеи, как ошпаренная. Зрение вернулось в тот же миг. Алиса подняла правую руку, чтобы стереть слезы с щек. И в этот миг она сжала пальцы на рукояти меча, что был явно слишком тяжелым для нее.

Алиса даже не успела разглядеть оружие, как оно распалось. Меч растворился в воздухе. Оружие растаяло миллионом изумрудных светлячков.

— Значит, я был прав, — серые глаза проводили искрящиеся искорки.