Волки скалятся в тенях

13 глава. Клятва Звездных Всадников

Дуло его ружья уверенно глядело в грудь Джонатана. Нет, он целился в сердце не человека, а чудовища, монстра, даже зверь по сравнению с ним обладал большей человечностью, чем его старый друг. Дмитрий ждал этой судьбоносной встречи много лет. Как паук плетет свою паутину, так и он искусно сплетал в своем воображении столкновение с собственным прошлым. Ажур мести сшивался из неисчисляемого количества пыток, что Дмитрию удалось познать в тюрьме, куда его забросил не чужак, а тот, кого он считал братом.

Тот, кто убил его семью.

Тот, кто втоптал его в пыль красного песка пляжа, на котором они, будучи детьми, проводили дни напролет. В алые песчинки он раздробит кости Джонатана.

Но если мстительное хладнокровие уже застудило реки теплых чувств и той товарищеской любви, то почему же он до сих пор не решился нажать на курок? Почему он продолжает говорить с ним?

Алиса осторожной поступью лани, находящейся меж двух охотников, обошла Вильцгейма. Дмитрий краем глаза наблюдал за ее плавными и оточенными движениями. Она словно не шла, а танцевала на могильной плите. Однако стоило ему завидеть револьвер, о котором Джонатан с такой теплотой всегда отзывался — последнее, что ему осталось от отца —, наставленный на некогда товарища, а теперь на волка в овечьей шкуре, все внутри Дмитрия похолодело. Все его нутро воспротивилось подобному жесту со стороны девчонки. Его скользкие пальцы с жадностью вцепились в ружье, как утопающий в трясине за хлипкую веточку, не способную его спасти.

«Потомок серебряной девы пострадать не может».

«Твои руки созданы для косы, рассекающей звезды, как смерть обрывает нити жизни, но не для убийства того, в чьих венах струится жидкое серебро».

«Прах к праху, но ее потомок не феникс».

Чужие голоса, звучащие скорее, как эхо далеких странников, нежели что-то близкое, зажужжали вокруг. Они пчелами залезли под черепную коробку, и начали жалить один за другим, нашептывая ядовито вещи, о которых Дмитрий и думать не желал. «— Откровенный бред» — безуспешно попытался он отмахнуться от безумия, что им овладело. Он свихнулся, не иначе! Неминуемая сладость мести затуманила его рассудок, что он уже сам себе не принадлежал!

«Даже та, что ты служить обязан, не властна над кровавой клятвой».

Не шепот — осязаемый шлейф ласкал его слух, как раздался выстрел. Руки Дмитрия сами повернули оружие в противоположную сторону. Дуло ружья взяло левее, а палец тут же нажал курок. У него не было и секунды на раздумья. До жути знакомый запах пороха защекотал ноздри, вырывая из лап странного наваждения, обрезав нити кукольника, управляющего им, и взгляд Дмитрия последовал в направлении ружья, что уже стало продолжением его самого.

На Алисе было черное платье, однако даже при таком слабом освещении ему удалось разглядеть, как ткань темнеет в области живота. Несколько секунд девица еще простояла, не осознавая, что ее только что напичкали свинцом.

Дмитрий в жизни не забудет тот глубокий взгляд, и бушующее море, обернувшееся пеной уходящих волн.

Гулкий звук падения будет преследовать его каждую ночь. Она упала тряпичной куклой, как мешок с ненужными вещами летит с окна — так и она приникла к полу. Казалось, деревянный пол обернулся могильной землицей.

— Что ты наделал?! — Джонатан подлетел к хрипящей на полу девушке. Ее глаза закатились, что были видны одни белки, а ногти впивались в паркет, словно в мягкое одеяльце, из-за чего ноготки ее ломались с характерным хрустом. Алые ленты, что должны быть вплетены в шелковистые волосы, а не проистекать из ее хилого тельца, вливались в щели между досок.

«Что я наделал?» — Дмитрий откинул от себя ружье, словно оно разъедало его кожу кислотой. Джонатан склонился над Алисой, ощупывая ее лоб и перехватив запястье, дабы проверить пульс. Хотя ее дыхание еще свистело соловьем с переломанным позвоночником.

Теперь он тоже убийца.

Но убил он вовсе не того человека, которого желал узреть в гробу, сколоченным наспех в безымянной могиле.

— Ты доволен? — Оскалился Джонатан, ласково укладывая девичью голову к себе на колени. Он накрыл ее ладонь на животе своей и тени поползли к ним, однако не смели заползать на Алису. — Ты лишил меня той, кем я дорожил больше прочих. Твоя месть оказалась более изощренной, чем я предполагал.

Дмитрий не слышал, и слышать не хотел, как голос Вильцгейма скорбно скрежетал кинжалом об точильный камень. Из дальнего угла, где находился застекленный книжный стеллаж, начали клацать массивные челюсти зверя. Волк с черной лоснящейся шерстью гордой походкой выполз из стены, вобрав в себя тень, оставив за собой оголенную поверхность без капельки мрака.

Прищуренные глаза блистали ониксом, а на макушке между ушами сидел ворон, беспокойно вертящий головой в разные стороны. Клюв птицы был плотно прикрыт, пока пернатая не решилась издать пронзительное «кар», видимо, дав этим команду зверюге, чей оскал жутко напоминал Джонатана.

Волк перенес опору на задние лапы и сделал бросок в сторону Дмитрия. Мужчине удалось уклониться, врезавшись спиной в стену под чучелами, которые словно тоже ожили. Зверь поднял морду, повернув голову чуть вбок, изучая безжизненными глазами жертву. Он не торопился снова нападать, медленно двигаясь в сторону добычи, что окаменела под гипнотическим взглядом.

Однако топот, вибрацией отдающийся по полу вернул Дмитрия к реальности, и он рванулся к бесхозно лежащему ружью, дернул затвор. И когда зверь вцепился острыми, как бритвы, когтями в его бедра, обтянутые синими брюками, как и у всей прислуги, чтобы свалить наземь и разорвать, Дмитрий с диким криком выстрелил в его наглую морду, успев вставить дуло в разинутую пасть.

Нижняя челюсть волка повисла на черных нитях, от которых шел угольный пар, и язык такого же цвета вывалился наружу. Звериные уши поникли, и он пронзительно заскулил, что аж оконные стекла задрожали. Джонатан дернулся ему в такт, словно и его пронзило болевой спицей вдоль позвоночника.

Старый друг что-то зашептал себе под нос, но Дмитрий, как ни старался, не мог понять ни единого слова. Шепот Джонатана, понял Дмитрий, сращивал челюсти волка. Нити потянули ошметок назад, пока мохнатый довольно не облизнулся и не приготовился к очередной атаке.

К черту. Все было бесполезно.

Дмитрий перекатился в сторону и пополз к двери. Встать на ноги оказалось не такой уж простой задачей. Когти вошли слишком глубоко, чудом не разорвав связки. Тогда бы он ни за что не смог подняться. Ткань брюк, которую в будущем он будет со стоном отдирать, пропиталась липкой кровью. Дмитрий все еще крепко сжимал в руке ружье, когда его свободная ладонь легла на круглую и скользкую ручку.

За дверью коридор уже полнился людьми, наряженными в немыслимые костюмы. Дмитрий прикусил нижнюю губу, сообразив, в какое скверное положение он сам себя загнал. Джонатан не собирался убить его за Алису. Он лишь задержал его, чтобы королевская стража скрутила товарища детства, и точно отправила на Границу.

На какое-то короткое мгновенье Дмитрий подумал, что ему стоит сдаться. Он застрелил ни в чем неповинную девушку, и свидетелей тому сталось хоть отбавляй. Хотя опрашивать всех людей никто и не собирался. Одного слова Вильцгейма достаточно.

Но инстинкт самосохранения возобладал над здравым смыслом, и он принялся расталкивать всех, пробираясь сквозь толпу к лестнице, что вела к желанному выходу на свободу. Те, кто не расступался перед его окровавленным и обезумевшим видом, он пугал ружьем. И плевать, что в нем уже не осталось патронов. Никому об этом не стоило знать. Не так страшен лес, как его малюют.

Широкие ступени ощущались Дмитрием настоящим испытанием. Из рванных ран сочилось все больше крови, а мышцы горели, превращая бедра, голени, ступни в мокрый кусок ваты. Однако если бы не люди, через которых ему пришлось продираться, как через терновые кусты, то он бы быстрее преодолел лестничный пролет.

Аристократы, что столпились в холле, завидев, как некоторые люди падали с лестницы, пропустили безумца. Им претила одна лишь мысль о том, чтобы прикоснуться к грязному слуге для того, чтобы задержать и заставить ответить за свои поступки. Алиса, наверное, и подумать не могла, что ее идеально, по мнению Дмитрия, выверенный план будет стоить ей жизни. Она сама привела лиса в курятник.

Дмитрий бежал, минуя прекрасный сад, где уже завели любовные трели ночные птицы. Дмитрий скривился, теперь он ненавидел птиц. Ноги несли его дальше от особняка, где пальцы сами скользнули по курку. Двор казался бесконечно тянущейся дорогой, а силы уже покидали его конечности. Бег очень быстро перетек в редкие шаги. Далеко ему не уйти. Он упал на колени, разбивая их.

Гравий вцепился в кожу тысячью букашек, а его волевой подбородок упал на грудь.

— А вот и наш клятвопреступник, — раздался беззаботный голос из ниоткуда. И как давно он начал слышать чужие речи в голове? — Долго же мы проспали. Я выспался на несколько десятилетий. Нет, столетий, — протяжно зевнул некто, и, когда к нему присоединился еще один голос, Дмитрий решился поднять голову.

— Артур, — зычно шикнул мужчина на юношу, что опирался на длинный посох, который оканчивался изогнутым лезвием… коса? — Всадник не может так легко позабыть зов звезд. Каменные оковы не могли заковать нас надолго. Мы не давали ту чертову клятву, что проклятьем легла на нас.

— Да уж, — почти певуче протянул Артур, не обращая внимания на ничего непонимающего Дмитрия. — Наша единственная надежда долгие столетия заключалась в том, что кто-то отыщет сломанный компас, — теперь он зыркнул на сидящего на коленях Дмитрия. Казалось, в его широко распахнутых глазах игриво плясали созвездия, но они быстро сузились, как Артур расплылся в довольной улыбке кота. — И обернет все сделки на крови вспять. Но мы оказались везунчиками. Пыльные струны твоей души обнажились, когда границы между прошлым и будущим стерлись, — юнец закинул на плечо косу, звонко хохотнув. На лезвии засветились изумрудом неизвестная для Дмитрия вязь. Он никогда особо не любил учиться, а потому он знал лишь тот язык, на котором говорили в Бьюттерирайте. О древних языках даже заикаться не стоило.

— Михаил, Артур, кончайте чесать языками, — между ними вклинился еще один. Он был одет в тот же темно-фиолетовый камзол, что и остальные. Только расшитые сюжеты на них различались: у одного змей поедал корабль в бушующих волнах, у другого — гончие обнюхивали череп. Остальных Дмитрий не стал так пристально разглядывать, ибо к Артуру и Михаилу присоединились еще девять человек с косами в руках, окружив его.

— Тебя так привлекли небесные руны? — Артур самодовольно зачесал ярко- синие волосы назад, сверкнув созвездиями во взгляде. Ямочки, что проявлялись у него при смехе, исчезли одним дуновением ветерка.

— Ага, сейчас он заведет шарманку: следуй за сиянием небесных рун — ты на верном пути, — лицо третьего мужчины было испещрено глубокими морщинами. В рыжей бороде серебрилась редкая седина, а черты его сквозили былой юной дерзостью. Он все выпячивал подбородок, когда говорил, словно что-то жевал или челюсти у него были настолько огромными, что было неудобно держать их сомкнутыми.

— Ричард, — Артур показал ему язык. — Ты все испортил. Однако у меня еще припасен фокус, чтобы поразить клятвопреступника, — парень вскинул косу над головой, и она осветила зеленым светом всю округу, а, когда свет погас, тучи растворились, впитываясь серой дымкой в чернильное полотно небес, прямо на глазах Дмитрия, обнажая налитую кровью луну.

— Позер, — скептически буркнул Михаил, сложив руки на груди. Видимо, для него алый лунный диск на небе не был чем-то удивительным. Но Дмитрий аж на израненные ноги подскочил, улавливая бордовое свечение.

— Проклятая Луна родимая, — с хитрым прищуром заявил Артур.

— Бедные женщины с волчьими отпрысками, — Ричард отвлекся от прелестей луны, что несла в себе самое страшное проклятье из сказок и древних мифов. — Дмитрий, нам пора, — после этой фразы все мужчины опустили косы лезвиями к земле.

— Я никуда с вами… — сипло начал Дмитрий, но кто-то за спиной его перебил:

— Звездные Всадники подчиняются без вопросов, юнец. Настала пора отправиться в вечную обитель Блэкроу.

— Вот же ему повезло, да? — Резво прощебетал Артур, как все всадники вскинули косы и прорезали острыми концами землю. Изумрудная вспышка ослепила Дмитрия, и особняк Джонатана остался позади…