Волки скалятся в тенях

6 глава. Мышеловка захлопнулась

— В этот раз будешь справляться сама, — объявил Друг, пока Алиса перебирала скучные истории болезней на столе Джонатана, удобно устроившись в кожаном кресле. Хозяин дома так и не отремонтировал стол после их с Другом небольшого спектакля, когда они в спешке не смогли вскрыть ящик. Алиса усмехнулась, проведя рукой по изрубленным краям. Если бы не перчатки, то она бы легко получила занозу.

Было приятно оставить собственный след, каким бы варварским он не был.

— Ты знаешь, почему я это сделала, — Алиса так устала спорить с Другом. За прошедшую неделю они поговорили от силы раза два. И этого Алисе хватило с лихвой. С ним невозможно было вести диалог, когда он злился и метал молнии от гнева ни в кого-то, а конкретно в Алису. — Отплыви мы тогда в Мекролв, пришлось бы начинать все с нуля. С грязных улиц, голодных вечеров. До бала сезона листопадов осталось не так много.

— Ты уверена, что доживешь до него?

— Говоришь так, словно твоя жизнь не зависит от моей. Умру я — умрешь ты.

— Что будешь делать, если умру я? — Никакого вызова в голосе, никакого яда, который сочился из него последние дни. Друг прозвучал слишком надломлено, как лопнувшая струна на скрипке Пита во время концерта в королевском интернате. Алиса стушевалась, прикусив нижнюю губу. Алиса сомневалась, что такое вообще возможно. Как он умрет, если живет в ее голове?

Алиса перевела взгляд на волчью и оленью головы. Их стеклянные глаза все еще вызывали тревогу, но не страх. Казалось, Алиса уже ничего не боялась в этом мире.

Они погрузились с Другом в звенящее молчание. Раньше подобное было несвойственно для них. Однако их жизнь взяла крутой поворот в самом начале дождливой поры сезона листопадов. Маска Стервятника, за которой они прятались, раскололась надвое, открывая их дрожащее нутро всему миру. Алиса никогда не была настолько смелой, чтобы вести преступную деятельность открыто, как тот же Горошек, а Друг послушно ввязался с ней в мифическую историю падальщика, сочиненную Алисой.

Еще в безрадостные годы, проведенные в королевском интернате, когда на севере страны полыхала Сухая война, а до столицы доносились лишь отголоски, Алиса впервые увидела птицу, пирующую мертвечиной. Да, вражеские солдаты не дошли до главного города страны, но голод быстро долетел до Бьютеррирайта. Прилетел вместе с удушающей жестокостью. Эта злая тетка толкала людей на убийства.

Улицы были завалены горами трупов. Над мертвецами скакали темные птицы с голой мордой. Кровавый клюв раздирал человеческую плоть.

Тогда образ стервятника въелся под корку детского мозга. Воспитательница долго ругала Алису за вопиющую необразованность, говоря, что это был не стервятник, а падальщик. И вообще, если юная леди желает выйти удачно замуж, то должна знать такие вещи. Кто бы сказал Лусиане, что ее воспитаннице уготована особенная судьба.

— А вот и нежданная гостья, — Джонатан оперся плечом об дверной косяк, скрестив руки на груди. С его темных волос капала дождевая вода, а черное пальто, казалось, можно выжимать. Похоже, он шел пешком с работы.

— Если хоть одно движение его пальца будет угрожать тебе, то я убью Вильцгейма без вопросов.

Алиса кротко кивнула, чтобы Джонатан не заметил. Убивать его, конечно, она не собиралась позволять. Слишком многое стояло на кону: деньги, беззаботная и свободная с Другом жизнь. Алиса заключила три сделки, и больше, поклялась она про себя, ни заключит ни одной.

— Я не привыкла нарушать свое слово, — Алиса откинулась на спинке кресла, пытаясь выглядеть уверенно, но без маски чувствовала себя совсем обнаженной.

— Надеюсь, ты не вскроешь мой череп к началу бала сезона листопадов, — за шуткой скрывались ее настоящие опасения. Приходить сюда — рискованное дело, и ей это было изначально известно. «— Однако, — верила Алиса. — Он не был таким ловким на вид, от него очень просто улизнуть».

— Может, у тебя есть что-то, что ты мне хотела бы рассказать? — Взгляд Джонатана смягчился после того, как Алиса ему ответила. Он одним легким движением покрутил выключатель на стене и погрузил комнату в приятный полумрак. — Необязательно выкручивать на полную. Электричество нынче — роскошь.

— Мне нравится свет. В трущобах его так не хватает, — честно призналась Алиса, хотя глазам стало намного легче при подобном освещении. Сухая Война началась через два года после ее рождения, и не так часто ей доводилось видеть чудеса лампочек. Первый вопрос Джонатана Алиса предпочла проигнорировать. Что она вообще могла ему поведать? О том, что в ее голове с детства живет безумец, привыкший решать все дела убийствами? А еще рассказать о ее нелегком детстве и почему она пошла по скользкой дорожке, став воровкой? Джонатан не поймет ничего из этого. Он родился в полной семье, родители его наверняка лелеяли и пели колыбельные на ночь в то время, как Алису пороли розгами в интернате, и единственным ее утешением были речи о сладостной мести Друга всем тем, кто ее ранил.

— Не думай, что за этим безупречным фасадом, — он обвел руками кабинет, и она заметила, как длинные пальцы едва дрожат. — Все так же идеально.

— И сейчас последует печальная история из детства, как золотого мальчика любили не так сильно, как тому бы хотелось? — Заскрежетал Друг, и Алиса молча возмутилась вместе с ним.

— Тяжело поверить, что в твоем шкафу больше скелетов, чем в моем, — на ее реплику Джонатан ответил очень усталой улыбкой. Правая рука Алисы рефлекторно нащупала принадлежащий ему револьвер. Сквозь ткань перчаток чувствовались крупные драгоценные камни. На какое-то мгновенье Алиса задумалась о том, что было бы жаль расставаться с такой игрушкой после бала. Хотя зачем мертвецу оружие? Дмитрий его убьет. Единственная истина, в которой Алиса еще пока не сомневалась. Если бы не ее договор с Джонатаном, который ограничивал ее свободу и грозил раскрыть подлинную личность Стервятника, то, возможно, она проронила бы пару слезинок над трагичной судьбой Вильцгейма.

— Тогда у меня не шкаф, а целая гардеробная. Надеюсь, ты обращаешься с револьвером, как он того заслуживает? — Словно прочитав мысли Алисы, поинтересовался Джонатан. Ей стало немного неловко, кончики ушей загорелись, и она впервые поблагодарила хранительниц за то, что сегодня распустила волосы.

— Я сюда пришла не за душевной беседой. Чего тебе от меня надо? Джонатан приблизился ко Алисе беззвучно и протянул все еще влажную руку.

— Пойдем.

— Не прикасайся к нему, — Алису хлебом не корми, но дай поспорить с Другом. Однако ладонь Джонатана она не сжала в своей, горделиво последовав за ним.

Джонатан сказал, что ей придется спуститься с ним в подвал, и Друг напрягся вместе с ней, приготовившись в любой момент сбежать. Друг крепко сжал левой рукой револьвер, а Алисе в этот раз достался раскладной нож, которым обычно они вскрывали простые замки. Если хирург подберется слишком близко, то револьвер им не поможет, а то, чем распоряжалась на данный момент Алиса, может сослужить хорошую службу.

— Дамы вперед, — он кивнул на узкую лестницу, а Алиса лишь покачала головой в ответ. Не на тех нарвался. — Тебе стоит научиться доверять людям.

— Не тем, кто угрожает королевской стражей, — кинула Алиса в широкую спину, когда Джонатан начал спускаться. Она послушно последовала за ним, хотя запереть его здесь и передать в руки Дмитрия раньше бала — неплохая идея.

— Он нас собирается засунуть туда? Может, лучше разбить чудную головку парнишки об пол и запереть его самого в этой штуковине? — Прокомментировал Друг огромный чугунный аппарат, который предстал перед ними в подвале. В помещении ужасно воняло хлоркой и какими-то препаратами. Алиса уткнулась носом в изгиб локтя, ибо ее начало подташнивать из-за этой вони. В то время Джонатан постучал по металлическому коробу, а после начал разматывать толстый провод по направлению к самодельной розетке. Особняк построили еще до изобретения электричества, поэтому подобные новшества смотрелись здесь нелепо.

— Что это за чертовщина! — Не спросила, а воскликнула Алиса. Лампочка теплого света загорелась внутри. Они с Другом предпочитали сами штопать себя, когда возникала необходимость. Они были весьма удачливы и осторожны, поэтому их не так часто задевали. Но если такое и происходило, то они избегали больниц, боясь, что кто-то узнает по ранениям Стервятника. Да и не очень хотелось связываться с системой короля. Только из-за добродетели Джонатана они оказались в тот раз на больничной койке.

— Ты никогда не проходила ежегодное обследование? Его должны проходить работники социальных сфер. Ах да… — Джонатан присел на высокий стул, похожий на те, что стояли возле барной стойки в Притоне Гончих. Алиса угрюмо покачала головой, надеясь, что тот не видит, как она раскраснелась. Воспитательницы в королевском интернате частенько указывали на ее невежество, но как же не хотелось выглядеть глупой перед ним. Хоть скоро он и погрузится в могильный тлен.

— Конечно, в большинстве больниц ты не найдешь подобное. Этот аппарат мы разрабатывали с моим… — парень запнулся, искоса глянув на капсулу.

— Я, кажется, поняла с кем, — тихо отозвалась Алиса, почувствовав, как Друг внутри недовольно хмыкнул. Джонатан явно не заслуживал их, точнее ее, жалости. Однако Алисе было тяжело видеть его темные от некого горя глаза, как лицо его вмиг осунулось.

— Все в порядке. Спасибо, — Вильцгейм облегченно выдохнул слова благодарности. Они были излишне. «— Больше такого не повторится, — пообещала Алиса себе — Никакой жалости и милосердия». — Это устройство помогает провести полный анализ того, что находится внутри. Того, что спрятано от людского слабого взгляда.

— Даже мысли? — Простодушно поинтересовалась Алиса. Ответом мне послужил очень колкий смех с его стороны, и ее щеки загорелись еще сильнее.

— Нет, глупышка. Он выявляет проблемы со здоровьем, различные аномалии, вызванные специально или случайно, — Джонатан пожал плечами, как Друг зашипел:

— Он сам сплошная аномалия. Если выудит мой портрет из нашей головы, то буду премного благодарен. Только пусть будет осторожен, как бы не ослеп от моего сиятельного великолепия.

Джонатан удивленно глянул на Алису, стоило ей прыснуть от смеха на реплику Друга.

— Ясно. Ты считаешь, что в моей голове, — она легонько постучала кулаком по виску. — Есть какая-та проблема? Только не того сорта, какого ты ожидаешь увидеть.

— Значит, результаты принесут мне большое облегчение, — красный огонек замигал внутри капсулы, и «коробка» со странным скрежетом приоткрылась.

— Я не эксперт, но такое чувство, что с ней что-то не так. Ты уверена, что это не камера пыток? — Друг буквально озвучил опасения Алисы. Джонатан не был знаменит, как безумный врач, ставивший подпольно эксперименты над людьми, которым не повезло зазеваться на темной улице. Однако… поэтому они и подпольные? Чтобы никто не знал? Все шесть чувств мгновенно обострились и подсказывали ей бежать сломя голову. Алиса могла нарушить сделку на имени, кинуть Лайлу с деньгами, обмануть заказчика, разрушить их договоренность с Джонатаном — все эти договоры заключила она сама, не слушая мнение Друга, а теперь они висели над ее головой дамокловым мечом. В любой момент Алиса с Другом могли испариться, и о них бы так же быстро позабыли.

— Не переживай. Отец тестировал этот аппарат на мне, когда эта машина больше напомнила рухлядь, нежели медицинскую разработку, — Джонатан попытался приободрить Алису, но ничего не вышло.

— Его папаша умер давно, — напомнил Друг, точнее подсказал, ибо Алиса не знала (или не хотела помнить) об этом. — Подлец тогда был совсем ребенком.

— Позволишь личный вопрос? — Осторожно начала Алиса, на что получила короткий кивок со стороны хирурга. — Что такого твой отец надеялся найти в черепной коробке малыша?

— Я тогда был не совсем малыш, — криво усмехнулся Джонатан, и эта усмешка словно отдалась болью по его телу: он чуть ли не прошипел, хрустнув левым запястьем. — Мне было одиннадцать, когда он познакомил меня с этим устройством. Тогда ничего страшного не произошло, а сейчас тем более. Я все доработал и переработал.

— Ему было одиннадцать, когда умерла его мать, — подметил Друг, а Алиса поразилась его осведомленности биографией Джонатана. Откуда он все это знал? Почему не поделился с ней? Похоже, он слишком дулся на нее, чтобы поделиться хоть какой-то информацией по дороге сюда. — И он просто врач, а не изобретатель.

Алиса хмыкнула на утверждение Друга. Ну и что? Обратной дороги не было.

— Ладно, — Алисе пришлось сдаться под испытующим взглядом Джонатана. Возможно, он ожидал, что Алиса начнет расспрашивать о его детстве. В таком случае, он крупно ошибался и был тем еще дураком, потому что Алисе хватало нашего с Другом груза прошлого, который они тащат, как якорь — вот-вот утянет на дно. — Хватит болтовни. Быстрее сделаем — быстрее я свалю отсюда и получу то, что мне обещано, — напоследок напомнив Джонатану о цене его исследований, Алиса залезла в капсулу, и она тут же захлопнулась, намного резче, чем открывалась.

— Как мышеловка, — добавил Друг еще каплю дегтя в бочку и без того полную им. Ему в ответ аппарат загудел, и Алиса в надежде, что Джонатан не расслышит, еле шевеля губами, заговорила:

— А я думала, что ты у нас, мистер-всезнайка, все знаешь. А у самого сейчас поджилки затряслись, да? — Алиса пыталась не выдать горькую смесь страха и неведения, которая в тот момент впилась в нее своими зубами-иголками.

— Я не могу знать больше тебя. Лишь иногда, — то, как сердитая дрожь пробежалась под кожей стаей недовольных и шипящих кошек, приободрила Алису. — Кто виноват, что у меня есть память, которую у тебя напрочь с детства отшибло?

— Не забывай дышать, — до ее ушей издалека донесся голос Джонатана. Дышать?.. Как можно такое забыть?

И тут до Алисы дошел смысл его слов: воздух в капсуле постепенно нагревался, казалось, наэлектризовался. Алиса уперлась ладонями в железные поручни по краям, пальцы ее сами их сжали. Капельки пота медленно катились по лбу, стекая на губы, из-за чего они приобрели солоноватый вкус. Алиса облизала губы, пытаясь сохранить ровное и спокойное дыхание, но чем сильнее становилось гудение, тем рванее она дышала. Алиса ошалело подняла взгляд на маленькое оконце, в котором можно было разглядеть не более, чем расплывчатые силуэты — оно запотело от ее дыхания, нет, скорее, отдышки загнанного зверя.

— Вдох, — вторил ее заунывным мыслям Друг. — Выдох. Дыши, иначе мы отсюда не выберемся.

Висок пронзила резкая боль и простреленное некогда плечо заныло ему в унисон. Друг потянулся левой рукой к саднящему виску, и с несвойственной нежностью надавил на него, слегка массируя. Боль не уменьшилась, только теперь она билась изнутри приступами. Секунда передышки, несколько секунд нескончаемого ада.

— Стало только хуже, — почти прохныкала Алиса, дернувшись в сторону.

— Не дергай головой, Алиса, — сердито приказал Друг, одновременно прижимая левой рукой ее голову к мягкой подушечке за спиной. Мозг плавился, как сыр на раскаленной сковороде. Он становился вязким, тягучим, совершенно свободным от всяких мыслей и переживаний, терзавшим ее последние недели.

Обжигающее нечто растеклось внизу живота, вытягивая Алису из минутного и долгожданного забытья. Ей словно вшили свинцовую пластину и зашили заживо. Колени жалобно затряслись. Алиса не упала навзничь, сдавшись под таким грузом в животе, только потому, что в капсуле было слишком мало места для ее грациозного падения.

— Вдох.

Алиса резко вдохнула, и голова еще больше закружилась. — Выдох.

Алиса послушно выдохнула, тщетно попытавшись поднять правую руку, чтобы стукнуть по стеклу. Этот козел должен их выпустить. К черту этот договор, пусть их лучше отправят на Границу. Несмотря на приложенные усилия, рука Алисы не послушалась, отяжелев, безвольно свисая вдоль туловища. Стоило ей потерять контроль над телом, как первородный страх схватил ее за волосы и протащил по пылающим углям. Алиса чувствовала волнение Друга всеми фибрами души. Он словно пытался вылезти из-под кожи, отделиться от нее. Он тоже хотел сбежать от боли. От незримого огня, который накалил воздух до предела, выжигая кислород вокруг. Изумрудные искры от столь знакомого пламени мелькали перед глазами, как надоедливые мошки. Алиса помотала головой, чтобы они отстали от нее. Улетели, испарились, и не забивали ей легкие, где сажей оседали на дне.

Свет погас. И страдания волной отпрянули от берега, вернувшись в штормовое море.

— Алиса.

Она поползла от голоса, эхом взывающим к ней. И когда они успели освободиться?

— Встань. Не вздумай ползти перед ним на четвереньках, — Друг сердился, как и всегда, но сил встать не было. Ноги напоминали две переваренные макаронины, намотанных на вилку, а голова была полна влажной ваты. — Он не должен видеть тебя в таком уничижительном состоянии.

Для жесткого оскала Алисе удалось вытянуть из глубины оставшиеся силы, но после она смогла лишь упереться локтями в каменный пол, трясущиеся коленки отказывались тащить ее дальше. Алиса стиснула зубы, осознав на какое унижение себя обрекла. Вся потная она буквально растелилась перед Джонатаном на полу. Вся прежняя бравада рассыпалась карточным домиком от неаккуратного дыхания. Вильцгейм больше не будет бояться, вся власть, которая так грела ее сердце, мутной водицей утекла сквозь переломанные пальцы. Алисе нужно встать. Всего лишь подняться на ноги, накинуть свой плащ, который он попросил ее снять по пути, и смело зашагать прочь, сказав, что его игрушка сломана.

Мужские руки подхватили Алису за талию и подняли в воздух, как пушинку. Казалось, что из ее тела вытянули все косточки в том аппарате, и теперь она весила не больше кошки. Алиса попыталась хоть как-то пошевелиться, но даже язык позабыл, кто здесь хозяин. Рот заполнил кислый привкус поражения. Чужие ледяные пальцы пробежались по ребрам под черной шелковой рубашкой, вызвав табун мурашек по позвоночнику, будто Алиса и без того не тряслась, как при лихорадке.

— Ты вся горишь, — донеслось до ее ушей сквозь темный морок происходящего. Пелена слез не позволила разглядеть ничего, кроме смутных очертаний. — Тихо- тихо. Тебе нужно поспать.

Чужие руки прижали Алису к широкой груди. И мерное сердцебиение послужило самой сладкой колыбельной.