Волки скалятся в тенях

2 глава. Волк меняет шерсть, а не натуру

Дождевые капли падали с облезлого козырька и били по воспаленному разуму, длинными и склизкими червями ползли по щекам. Он облокотился об влажную деревянную стену старого здания, от которого несло плесенью. Влага лишь усиливала вонь. В первые дни Дмитрий задыхался здесь и подумывал найти иное жилье, нору, в которую бы мог забиться достаточно надолго, а самое главное — глубоко. «— Однако, все было лучше, — в конце концов, решал он. — Тепла тюремной камеры.»

Дмитрий залез во внутренний карман куртки цвета хаки и зашипел от боли, едва коснувшись сломанных ребер. Да, «подарок» от сокамерников уже практически зажил, благодаря местному полевому доктору, но время от времени все же давал о себе знать. Мужчина аккуратно вытянул смятую пачку сигарет, стараясь не делать лишних движений. Губами он выудил одну из них, а затем поджег, прикрывая огонек от дождя, который наконец-то решил хоть немного стихнуть.

Первая же затяжка погрузила его в легкую негу. Он не совсем понимал, был ли то эффект сигареты или новых препаратов, которыми с ним из добрых побуждений поделился старик. Но было приятно расслабиться хоть на мгновение. Забыть о пяти годах, полных одними кровожадными мыслями о мести. Каждую секунду в его голове набатом звучало лишь одно имя. Имя ублюдка, который лишил его жизни, повесил на него клеймо убийцы, одарил его пятью годами ненависти, и лишь этот гнев все еще держал Дмитрия наплаву.

Лишь желание вырезать кишки бывшего товарища и натянуть их на скрипку, после чего сыграть оду над его надгробием, помогло ему вытерпеть все побои в тюрьме, откинуть подальше попытки суицида. Ему стоило убить Дмитрия, ибо тот никогда не сдастся первым. Он найдет своего друга и сделает то, что он должен был совершить в ту ночь. Тогда бы была действительно веская причина для его ареста. А теперь он считается убийцей собственной жены и племянницы.

— Я тебя лечу, а ты себя калечишь, — проворчал старик, перебирая яркие склянки в ящике. Никакой врачебной формы, никакой красной ленты с лилией на плече. Только серый свитер в бесчисленных разноцветных заплатках, да замызганная тряпица, повязанная на правом глазу.

— Это всего лишь ожог, — отмахнулся Дмитрий. — Не уследил.

— А потом что? Уснешь с сигаретой и подпалишь здесь вообще все? — Врач достал темно-зеленую баночку, закупоренную резиновой крышкой. — Ты у стражей порядка под прицелом, не забывай.

— А это здесь при чем? — Кушетка под весом Дмитрия немного просела, когда тот с тяжелым вздохом завалился на нее.

— Просто не забывай. Твоих товарищей отправили на Границу, а тебя амнистировали за более тяжкое преступление. Подобное не забывается, — старик подкатил кресло на колесиках поближе к кушетке.

— Они мне не товарищи, — недовольство из голоса Дмитрия уже давно улетучилось. Он хранил свою ненависть для одного человека. Он укутывал ее в яростные шелка, лелеял и убаюкивал, пел самые сладкие песенки, взращивая ту с каждым днем. Тюремные крысы, ныне покойные, не стоили и капли его злости.

— А мои сгинули там, — старец принялся вытаскивать инструменты из эмалированного тазика и протирать их белоснежным полотенцем.

— Ты говорил, что их не довезли до Границы, — подловил того Дмитрий.

— Им свезло, если это так. Любая смерть лучше того, что творится на Границе.

— Что такого на самом деле сделали полевые врачи, что вас всех отправили к Границе? — Поинтересовался вновь Дмитрий. Он задавал этот вопрос уже пятый, если не десятый, раз, но так и не получил ответ. Оправдание, данное королем, не устроило Дмитрия даже в те времена, когда ему было только семнадцать лет, а его лучший друг потерял отца из-за ссылки полевых врачей.

— Увидели то, что не должны были, — мужчина откупорил ту темную баночку. Из нее несло словно из маленькой конюшни. Дмитрий долгое время прожил на ферме и знал, что это такое. До того, как попасть в тюремные казематы, он частенько захаживал на ферму к родственникам и помогал с лошадьми.

— Один хороший человек попал в самое пекло. Вот мне и интересно, — Дмитрий прикусил язык, когда врач накрыл ожог бинтом с той вонючей мазью. Мужчину каждый раз коробило, когда дело касалось всяких лечебных примочек. Сильную боль он мог выстоять, но это легкое пощипывание, переходящее в зуд, было гораздо страшнее…

— Благодари Истинных Богов и Всевышних за то, что они наградили тебя неведением. Тогда бы тебе не повезло, как в этот раз.

— Думаю, что как раз наоборот. Другой бы человек поступил иначе, будь над ним занесена та суровая рука, — Дмитрий выдохнул, присев, и начал разглядывать желтоватый бинт. Мазь была очень едкой.

— Угли прошлого без толку ворошить, — старик проследил за взглядом своего каждодневного пациента. — Алхимики завезли. Попользуешься несколько дней — и следа не останется.

— Ты веришь, что это алхимики? От кланов уже ничего не осталось…

— Я их видел, — мрачно произнес врач, закрывая баночку. — А тебе пора бы задуматься о работенке, да и о том, как бы отсюда поскорее свалить. Мамаша не любит особого внимания к своей берлоге.

— Да, я уже думал об этом, — Дмитрий почесал затылок. — Но с таким «распрекрасным» досье меня никто не возьмет.

— Я уже говорил тебе о…

— А я говорил, что нет! — Резко прервал старика Дмитрий. — Я не пойду в шайку Лайлы.

— Тебе необязательно воровать или убивать. Достаточно быть мусорщиком, — невозмутимо произнес врач.

— Ага, и покрывать чужие преступления. Да стоит мне переступить порог их притона, туда сразу же нагрянет стража.

— Ты — да, они — нет. Если кто-то из власть имущих протянет свои руки к гончим Лайлы, то тогда поднимется весь преступный синдикат Бьюттерирайта. Ни королю, ни его представителям это не нужно. Тебе легко дали амнистию, так и… — Старик потянулся, похрустев спиной. — Послушай, если бы они не намеревались освобождать тебя, то отправили бы к Границе. Зачем отпускать на волю, а потом посылать собачек тебе на хвост? В королевском совете, по-твоему, сидят одни клоуны?

— Ты сам себе противоречишь, — парировал Дмитрий, не отводя мутный взгляд от доктора. — Говоришь, что мне нужно съезжать, потому что нахожусь под пристальным вниманием, а затем…

— Ай, какой ты внимательный собеседник! — Воскликнул старик и потер залысину. — Просто не хочу, чтобы ты надолго задерживался в подобном месте. У тебя еще есть возможность выбиться в люди, построить хорошенький дом, завести семью…

— Нет, — бескомпромиссно отрезал Дмитрий. — Нет у меня больше семьи.

Последний разговор со стариком вызывал теперь только кислую усмешку. Тогда Дмитрий и представить не мог, что последует совету врача. «— Хотя, — размышлял он. — Деваться все равно некуда». Единственным местом, где на него не тыкали пальцем и не перебегали в противоположный угол, был Притон Гончих.

— Хотя бы не мусорщик, — сам себя поддерживал Дмитрий. Он давно лишился своей главной опоры в этом в вязком болоте — Вивиан. Рыжая озорная девчонка всегда находила нужное словцо, от которого весь остальной мир стихал, окружая их двоих высокими волнами океана. Им было уютно в той одинокой башне, наполненной детским смехом его племянницы. Дмитрий прикрыл глаза, представляя, как Вивиан проводит теплой и вспотевшей от волнения ладошкой по его белесым длинным волосам. Мужчина неосознанно потянулся к голове, но, наткнувшись не на шелк локонов, а на колючий ежик волос, отдернул руку.

Все давно превратилось в прах.

— Сегодня будет шоу, — хрюкнув, за стойку сел лысый здоровяк. — Ты только рот не открывай по чем зря. Сначала я размажу мелюзгу по стенке.

— Меня это не касается, — кинул безразлично Дмитрий, протирая от скуки очередной стакан. Кажется, он начищал его уже в третий раз.

— Да ну? А ты, оказывается, не такой безмозглый, как я думал, — Горошек, Дмитрий припомнил прозвище громилы, расплылся в самодовольной ухмылке. Было видно, что Горошек считал, что видит людей насквозь. Но Дмитрий сомневался в его способностях психолога.

Спорить с мордоворотом было бесполезно, да и у Дмитрия не было никакого желания, поэтому он решил промолчать и подлить тому еще эля, пойло гадкого качества, которое завезли кхины несколько лет назад. Однако такие, как Горошек, быстро пристрастились к нему.

— М-да, папашу сослали, а сыночек все вещает и вещает по этой коробке, — сказал Горошек, еле шевеля языком. — Кому он вообще сдался? Лучше бы чего путевое крутили по этой штуке.

— Чего? — Дмитрий поставил перед мужчиной наполненный янтарной жидкостью стакан.

— Сделай погромче и уши почисть, — после чего Горошек опрокинул в себе очередную порцию эля, а Дмитрий последовал его совету и прибавил звук радио. Из малюсенького аппарата послышался искаженный голос старого товарища. Он не мог не узнать его.

— Это очень смелый шаг: нанимать бывших полевых врачей к себе в больницу, — отчеканила ведущая станции. — Неужто это какой-то протест против королевской воли? Помнится мне, с вашим отцом обошлись несправедливо.

— Я всегда отличался особым безрассудством, — гость программы хохотнул и, судя по шуршанию, поменял позу на сидение. — Да и немного нервничаю сейчас.

Дмитрий понимал, что все это фарс. Человек, который некогда был ему словно братом, никогда не нервничал, всегда держался хладнокровно и стойко.

Казалось, ничто не могло его смутить.

— Но нет, никакого оппозиционного подтекста здесь и в помине не было. Я считаю, что те врачи, которым удалось сбежать с Границы, достойны амнистии. Сухая война надломила всех честных граждан Бьюттерирайта. Мы до сих пор отстраиваем страну, хотя прошло уже не так мало времени. Даже электричество вернулось не во все дома, — голос молодого человека принял печальный и скорбящий оттенок, из-за чего Дмитрия всего скрутило внутри. — Полевые врачи лучшие из лучших. Поэтому их и отправили на передовую, где они могли бы спасти наших солдат.

— То есть это не попытка оправдать собственного отца в глазах людей? — С восхищением спросила девушка, и несмотря на плохое воображение, Дмитрий представил, как она покраснела, задавая такой бестактный вопрос, скорее всего, предписанный программой, а не придуманный ей самой. Дмитрий почувствовал некое подобие горечи под сердцем. Отец его бывшего друга был достойным человеком, нежели сын.

— Я солгу, если скажу, что не чувствую обиды, когда люди говорят о том, что мой отец явно заслужил Границы, ибо туда просто так никого не отправляют, — он немного замялся. И Дмитрий чуть сам не поверил в его искренность. — Но мой отец знал, что вряд ли вернется живым с фронта. Когда он вышел за порог, я уже мысленно бросил белую лилию на его могилу. Однако я хочу поднять медицину в Бьюттерирайте на новый уровень, а для этого можно начать с одной маленькой больницы. Мне нужны лучшие из лучших. Я перебрал сотню резюме молодых специалистов, но юности свойственны ошибки, а в медицине они фатальны. Опыт возвышается над безрассудством молодости. Врачи старшего поколения способны помочь юнцам, показывая все на практике. К сожалению, ни один полевой врач еще не объявился на моем пороге…

— Думаю, на этой ноте мы можем закончить. Теперь наши слушатели знают… — Радио в руке Дмитрия треснуло. Он и не понял, как схватил его. Если бы он только был там в студии, сидел бы на месте этой молоденькой ведущей, он бы точно не медлил. Его друг был так близко, но в то же время непозволительно далеко. Казалось, можно было протянуть руки и сомкнуть их на теплой шее, обратив кожу в вечный мрамор.

Вены под кожей самого Дмитрия яростно зажгло расплавленным свинцом. Сердце билось где-то в глотке, норовя выскочить наружу. Уши на какое-то мгновение заложило, а перед глазами мелькали красно-серые блики. Помещение вокруг поплыло, и Дмитрий облокотился об барную стойку, пытаясь перевести дыхание.

Он убьет его. Да, доберется. Не сегодня, так завтра. Но тому не спрятаться от него. Дмитрий уже взял цель, и в этот раз его прицел ни за что не собьется.

В конце концов, именно ненависть привела его в чувства. Он даже и не заметил, в какой момент она стала его якорем, который держал его, и не позволял течению унести его далеко. Стоило ему потерять контроль над собой, как мысли о том, что скоро ему удастся добраться до некогда друга, давали ему хлесткую пощечину и его выбрасывало на песчаный берег реальности.

Наконец-то Дмитрию удалось сфокусировать взгляд на маленькой фигурке в чудаковатой маске.

— Что ты творишь? — Рвано прошептал Дмитрий. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что девчушка в маскарадном костюме собралась убить Горошка. Горошек не был ангелочком с пушистыми крылышками, но в этой жизни лишь один человек заслуживал смерти.

— Угомонись, — вымолвил Дмитрий, и девчонка замерла. — Я записал заказ на твой счет, — он проработал здесь уже неделю, и успел понять, что драки в основном начинаются с того, что кто-то не поделил заказ. Другой причины, почему эти двое сцепились, Дмитрий не видел.

«— Как ей удалось завалить здоровяка?» — Промелькнуло в его голове, когда девушка в птичьей маске приблизилась к стойке. Она была слишком хилая на вид, и Дмитрий догадался, что ей удалось обхитрить Горошка ловкостью.

Громила был неповоротлив, а она однозначно скакала вокруг него, выбивая из сил. Если бы Дмитрий обратил внимание раньше, то возможно ему удалось бы подавить схватку в самом зародыше.

— Налить чего-нибудь? — Дмитрию хотелось стереть неловкость между ними, и немного успокоить девчушку. Ее почти юношеская грудь вздымалась, словно у раненного зверя, а дыхание тихим гулом доходило из-под маски. Судя по всему, под ней ей было очень жарко.

Девушка прикоснулась к деревянной поверхности, будто хотела удержаться от падения, после чего на ней остались липкие багровые следы. Дмитрий дрожащей рукой достал салфетку из-под стойки и протянул ей.

— Если что, я Дмитрий, — и тут же прикусил язык. «— Вот идиот, — ругал себя он. — Захотел подружиться с ворами и убийцами? Да уж, достойная компания.» Безусловно, он работал на Лайлу, но это не значило, что теперь он один из них.

Он стоял выше этого балагана. Его присутствие в Притоне Гончих — временная мера. «—И эта девчонка, кем бы она ни была, сумела завалить Горошка на лопатки, и никто не помог ему, а, значит, с ней считались» — заключил Дмитрий. Следовательно, ее руки не были так чисты, как может показаться на первый взгляд.

— Мэди, — окликнул Дмитрий блондинку, когда девочка с маской удалилась. — Подскажи-ка номер заказа.

— Тридцать восьмой! — Выкрикнула девушка с другого конца.

— Тридцать восьмой, значит… — прошептал себе под нос Дмитрий, пролистывая журнал. Он появился еще до его прихода в это злачное место, потому что Дмитрий приступил к работе с сорок пятого.

Он бегло пробежался по тексту заказа, но не обнаружил ничего интересного. Все его мысли были заняты тем, какой пытки достоин Джонатан.