Волки скалятся в тенях

4 глава. Шествую среди огня

Легкие горели бессовестным пламенем, а пепел застил глаза. Вокруг пылала пустота, руша невидимые замки, чьи обломки вязли во тьме бесконечности. До Алисы доносились отдаленные крики, полные горечи и боли. Под ложечкой неприятно засосало, когда она вдохнула тлетворный воздух, не решившись открыть глаза. Страдания были далеки, не здесь, а значит, Алисе не нужно было переживать по этому поводу. Всем в мире не поможешь.

Однако, некое подобие вины за упущенное, то, что Алиса могла сделать, но предпочла остаться в тени неведения, сжало ее душу, выжимая как тряпочку.

«— Никаких сожалений, — учил Друг. — Разве птенец жалеет о том, что покинул родное гнездо?»

— Нет, — хрипло отозвалась Алиса. — Он принимает свой выбор и становится орлом.

И все же ей не быть орлом. Алиса была Стервятником. А это совершенно разные вещи. Орлы украшают гербы благородных домов, в их перьях золотом играет рассветный багрянец, а такие, как Алиса, с детства идут с костлявой за ручку и собирают крохи с чужих столов.

Чужие мольбы о помощи, смешавшись в непонятную какофонию стенаний и шепота, становились все ближе и ближе. Алиса зажала уши ладонями, сильнее зажмурившись.

— Уйдите, — просила она. — Я не могу ничем помочь.

Как Алиса могла кого-то спасти, если сама не была способна выпутаться из этого мрака, сковавшим ржавыми кандалами?

— Открой глаза, девочка, — знакомый голос зажег сверхновую надежды над головой. Алиса была не одна. Ей не придется бороться в одиночку.

— Если увижу все эти страдания — пропаду, — Алиса звучала жалко, и плевать. Незнание безопаснее.

— Если снова сбежишь, то потеряешь себя, — он, как всегда, был неумолим. Алиса могла бы спорить до скончания времен, но сил становилось все меньше и меньше.

— Ты будешь рядом? — Ответом послужила мертвая тишина. Все голоса стихли.

— Обещаю, — слишком слабый и далекий. Несмотря на это, он не покинул Алису. И она открыла глаза на озарившийся изумрудом мир.

— Ты как? — Первое, что сорвалось с пересохших до боли губ, когда Алису так жестко выкинуло в реальность. Друг промолчал, и она попыталась хоть как-то дотянуться до него, чтобы разбудить от такого долгого сна. Хотя в тот момент Алиса и сама с трудом различала границу между явью и видением.

— Прошу не молчи, — голос ее звучал так, словно она вот-вот готова была расплакаться, что было не так далеко от истины. Алисе было сложно сдерживаться. Все тело покалывало, постепенно освобождаясь от оцепенения полыхающего кошмара, пут чужих горестей, сковавших ее воспаленный разум. Их разум.

— Я не знал, с чего начать, — и весь сонный дурман развеяло по взмаху руки, стоило в углу комнаты шевельнуться нескольким теням — и он уже навис над ней.

Джонатан.

В горле еще больше пересохло, а в плече клубком собралась ноющая боль. Алиса попыталась сглотнуть этот режущий комок, но сделала только хуже: горло нещадно засаднило, и она зашлась таким кашлем, что внутри все пошло трещинами.

— Тише, — ласково говорил он, как с ребенком, а Алиса даже ответить ничего не могла. И Друг тоже. — Я не хотел, чтобы ты пострадала, — и Джонатан поднес ко ней стакан, слегка приподнял ее верхнюю губу большим пальцем, чтобы Алиса смогла ухватить трубочку. Его руки были ледяными, как и вода, но это то, что было нужно, ибо Алису бросило в жар стоило ему прикоснуться к болезненно- бледной коже.

— Знают боги, — сожаление в его голосе казалось напрочь фальшивым. — Если бы я заметил охрану за спиной, то предотвратил этот злосчастный выстрел.

— Можешь выписать им премию, — Алиса выпустила трубочку, и снова кашлянула. — Твоя пятая точка в хороших руках.

— Не стоит дерзить, — Алиса почувствовала, как стакан дрогнул от того, как Джонатан его сжал. — Ты залезла в мой дом, я тебя не приглашал.

— Когда хранишь много секретов — будь готов к незваным гостям, — ее слова вызвали у него что-то вроде смеха, и он выглядел столь юным в тот момент, почти мальчишка. — Я не сказала ничего смешного.

— То есть ты так это называешь? Незваный гость? Гости заходят через парадную дверь, — глаза Джонатана блестели так, словно это первый его дружеский разговор за всю жизнь. Если эту перепалку можно было таковой назвать.

— А как же еще? — Притворно возмутилась Алиса.

— Взломщица, воровка, грабительница, — он начал загибать пальцы с полуулыбкой.

— Что-нибудь еще? — Алиса попыталась сдержать смех, так что из нее вышел сдавленный хрип. Получалось плохо.

— Отпетая преступница, — Джонатан сделал зловещую паузу, от улыбки не осталось и следа. — Стервятник.

Последнее слово заставило кровь застучать в висках, а Алису захотеть спрятаться под тонким одеялом, которым ее кто-то заботливо накрыл. Догадаться об их второй с Другом личности было не сложно. Но только сейчас до ее пустой головы дошло, что теперь ему известно то, что скрывалось под маской.

«— Он знает, кто мы, — вторил ей голос изнутри. — Знает про Стервятника». Но то был не Друг. Алисе понадобилось несколько мгновений или по ощущениям веков, чтобы понять, что это была она сама. Испуганный, слишком высокий голосок пробивался, как росток первоцвета после затяжной зимы, освобождаясь от могильного плена. Плена незнания себя.

Алиса не желала слышать себя. Ей нужен был Друг.

— Не делай такое лицо, — Джонатан покачал головой и присел на край больничной кровати. — Я успел снять с тебя это маскарадное тряпье, пока вез сюда.

— Зачем? — Голова ее больше не была пуста. Ее заполнили вопросы. Огромное количество вопросов об одном и том же. Почему он не позволил им умереть?

Почему здесь до сих пор нет королевской стражи?

— Что? — Он в недоумении вскинул бровь и уставился на Алису так, будто она ляпнула какую-то глупость, из-за чего щеки ее вспыхнули.

— Почему ты помог скрыть Стервятнику настоящую личность?

— Потому что ты — не Стервятник, милая. Настоящая ты. — Джонатан говорил размеренно, и Алиса заметила, как его длинные пальцы нервно сминают простыни. «— Ему тяжело находиться рядом с преступницей» — решила она.

Тяжело было поверить, что он действительно испытывал стыд за выстрел охранников.

— Ошибаешься, — она презрительно хмыкнула и попыталась пошевелить рукой, которая так вовремя затекла. Неприятное покалывание тысячью иголок пробежалось по предплечью, и Алиса зашипела, когда мурашки пробежались по перевязанной ране. — Я выбрала этот путь самостоятельно, — соврала она, скрывая тот факт, что никогда не была одна, что бы ни говорила. — Если я не Стервятник, то кто?

— Девушка, истекающая кровью на моих руках, шептала не те вещи, которые могли бы сорваться с жестоких уст Стервятника.

— Пошел он, — сердце Алисы возрадовалось, стоило ей услышать его. Родной голос доносился издалека. Чувство, что он постепенно чах и его свет в ее груди гас, выворачивало все нутро. «— Будь со мной» — безмолвно молила она его. — Скажи, чтобы катился к черту.

— Катись к черту, — непроизвольно вырвалось у Алисы. Она так привыкла делать то, что говорил Друг, что уже и перестала следить за своим языком.

— Умница.

— Ты так не привыкла принимать помощь? — Джонатан выглядел спокойным, как удав, гипнотизирующий жертву. Слова Алисы ни капельки не задели его, не нанесли оскорбления, как ей того хотелось.

— От таких, как ты.

— Каких таких? — Он говорил со ней, как с ребенком, и это еще больше распыляло раздражительного быка, который представлял их с Другом терпение.

— Таких ублюдков, — просипел Друг.

— Тех, кто носится за королем, целуя землю под его ногами.

— Кто сказал, что у меня какие-то особенные фетиши по отношению к земле, утоптанной нашим правителем?

— У тебя довольно большая больница, Вильцгейм. У тебя дома электричество, — язвительно подметила Алиса. — Такой подарок просто так не делают.

— Делают, — Джонатан помрачнел, а голос его понизился до полушепота. — Если ты отнял все у человека и не хочешь, чтобы он восстал против тебя, то преподносишь ему немыслимые дары.

Алиса уставилась на него, силясь понять, что он имеет в виду. Всем в этом чертовом городе было известно, что Джонатан входит в приближенный круг короля. В газетах открыто писали о том, что возможно народ Бьюттерирайта наблюдает за восхождением нового управителя по лекарским делам.

— В правящем круге только льстецы находятся на коне, — Друг был неумолим. Никакие слезливые речи не могли провести его. — Остальные издыхают под копытами.

Другу было тяжело говорить. Алиса это костьми чувствовала, ибо жизнь его лишь слабой пульсацией пробегала под кожей. Такое приключилось с ними лишь однажды в королевском интернате, когда Алиса чуть не утонула. Он еще долго не мог прийти в себя. А у маленькой Алисы было стойкое ощущение неполноценности, словно одна ее часть откололась и растаяла огненными искорками в ночном воздухе.

— Я не прошу тебя доверять меня, — разочарованно выдал Джонатан, встав с кровати. — Я хочу попросить тебя об услуге иного рода.

— Я с тобой работать не собираюсь, — гордость и какая-никакая честь у преступников тоже была. Если Алиса отвернется от заказчика и переметнется на сторону цели, то им с Другом стоит забыть хоть о капле уважения в банде Лайлы. Они слишком долго прокладывали этот путь, начиная с мелких краж, чтобы заслужить место под солнцем. Алиса лучше удавилась бы, чем променяла страх некоторых завсегдатаев Притона Гончих на деньги.

— Я разве сказал что-то о том, что нуждаюсь в услугах Стервятника? Мне нужна ты, Алиса.

— Йанзиклф бы тебя побрал, — теперь уже Алиса сжимала тонкое одеяло под молчание Друга. — Неужели ты уже всю мою историю изучил?

— У тебя не такая красочная жизнь, согласно официальным данным. Не думаю, что это оказалось больно полезной информацией, а самое главное — правдивой, ее поразило с какой легкостью он говорил правду. В мире, где больше ценилась сладкая и приторная ложь, Джонатан предпочел выдать ей то, о чем следовало промолчать, хотя бы из такта.

— Значит, — заключил Друг. — О нас он не знает ничего.

Алиса по привычке чуть согласно кивнула, и, похоже, Вильцгейм принял это на свой счет. Да, лучше пусть Алиса будет для него бедной сироткой с плохим рекомендательным письмом от воспитательницы из королевского интерната, которую нелегкая судьба толкнула на скользкую дорожку. Пока перед Джонатаном разыгрывался лживый спектакль, он был в их власти, а это заставляло кровь ликовать. Человек, держащий многих на коротком повадке, сам, того не зная, накинул на себя намордник.

— Я предлагаю сделку. — Алиса уловила в его тоне те нотки, которые подсказали ей, что разговор принял не тот оборот, которого он ожидал. Это было приятно.

— Я отказываюсь.

— У тебя нет выбора, милая, — на какое-то мгновенье на его бледном лице отразилась тень животного оскала. Алиса несколько раз моргнула, прогоняя наваждение, и поклялась, что выяснит, какими лекарствами он успел ее накачать.

— Тогда зачем предлагать? — Алиса вздернула подбородок, желая показать Джонатану, что не привыкла просто так сдаваться, хотя внутри дрожала, как осиновый лист.

— Говори прямо, ублюдок, — в такие моменты Алиса жалела, что Друг не имел выхода в реальный мир.

— Манеры не позволяют принуждать юных дам, — Джонатан наклонился над небольшим столиком перед больничной койкой, медленно перебирая бумаги. — Вот, — он достал какой-то листок, но Алиса сделала вид, что ей все равно, и через боль сложила руки на груди, напустив на себя вид полного безразличия. Хотя ей было чертовски любопытно, чего же он там от нее хотел.

— Заключение твоего обследования, — Джонатан не смотрел на Алису. Все его внимание приковал бумажный клочок с кривым почерком в руках. — Я впервые вижу подобное, — он указал ей на последнюю строчку.

— И что с того? Это говорит о моей исключительности? Не подхожу под твои врачебные стандарты? — Алиса не понимала, к чему он ведет. И это раздражало еще сильнее.

— А что говорит тот факт, что ты скинулась со второго этажа, но из повреждений на тебе только простреленное плечо?

— Мне всегда везло, — Алиса пожала плечами. — Кто-то родился с золотой ложкой, а кто-то в рубашке.

Джонатан скривился, но никак не прокомментировал бестактный выпад.

— Позволь мне изучить твой случай.

— Медицинский интерес?

— Если это как-то связано с тем, что ты осталась целой и невредимой, — Джонатан задумчиво уставился в одну точку. — Это поднимет нашу медицину на новый уровень.

— И что мне за это будет?

— Ты не попадешь в руки королевской стражи, — угроза заставила Алису насторожиться и все мышцы напряглись. Как они могли оказаться такими неосмотрительными? — Ты напала не на обычного гражданина, а на приближенного королевской семьи. Помни об этом.

— Весьма нечестный ход, знаешь ли, — Алисе больше нечего было сказать.

— С тобой по-другому не получится, знаешь ли, — повторил он за ней. — Тебе лучше отдохнуть и хорошенько обдумать мое предложение, Алиса. Я вернусь утром, а ты постарайся поспать. Мы с тобой придем к тому итогу, который устроит нас обоих.

— Не надейся.

Джонатан ответил ей усмешкой и остановился около дверей.

— А это, — он достал тот злосчастный револьвер и вложил его во внутренний карман плаща на крючке. — В знак доверия.

— Вставай, девочка, — обратился к ней Друг, когда Джонатан покинул палату. — Утром мы уже будем на пути в Мекролв.