Волки скалятся в тенях

17 глава. Гнев — начало безумия

— Себастьян, я нарек тебя своим наследником и намеревался передать тебе в руки наши земли и людей. — Король сидел на постели в ночной сорочке, накрыв ноги вязанным пледом, из которого то тут, то там торчали узелки. Алиса с принцем сбежали ранним утром и, как им сказали, правитель после этой новости совершенно изнемог и не поднимался из кровати, пока они не вернулись.

Непослушный наследник опустил голову и ковырял носком пол. Себастьян не покраснел, и вообще никак не выдал то, что испытывает невозможный стыд. Может, его и вовсе не грызла совесть.

— Ты ведешь себя, как ребенок, а я ведь объявил, что именно ты пойдешь с нами на Границу. Как ты собираешься править, если у тебя нет собственного мнения и ты идешь на поводу у других?! — Колв всплеснул руками, словно произошла непоправимая трагедия и кто-то умер. Интересно, Александр унаследовал способности к драме от своего отца? В таком случае, ему до своего родителя еще далеко. — Ты мог погубить Прародительницу и Разрушительницу миров! Если бы не Джонатан…

— Я способна сама за себя постоять, — хмыкнула Алиса. Сегодняшний всплеск силы придал ей уверенности. Но она бы солгала, если бы сказала, что слова короля ни капли не возмущали ее. Пусть он считал своего сына безвольным дитем, но Алиса отличалась от него. Колв не имел права ставить Алису на одну ступень со своими детьми. Принцы и принцесса привыкли, что им с детства прислуживают, бегают за ними с платочками, чтобы, упасите хранительницы, они чихнут и рядом не окажется никого, кто ты бы утер им сопли. Алису с Блэкроу не наградили подобной роскошью, и им приходилось вгрызаться в землю, дабы отстоять свою позицию и выжить. Одежду они штопали сами, добывали еду тоже самостоятельно. И если венценосной семье для того, чтобы убедиться, что сиротки живут хорошо и ни в чем не нуждаются, хватало один раз в год посетить шикарный ужин в королевском интернате, когда на стол выставляли все яства, которых лишали детей, то тогда они были величайшими глупцами.

— И что бы ей сделали просто голодные люди?! — Взорвался Себастьян самым громким фейерверком. — Они молились ей, отец. Целая толпа припала к земле и молили у Алисы прощения, благословения. Они готовы были целовать следы от ее ботинок. Ни один житель Бьюттерирайта никогда так не смотрел на нас, как на своего спасителя. И благодаря нашему побегу, они убедились, что наши сказки о Прародительнице и Разрушительнице миров — чистейшая правда. Они вновь верят в победу над кхинами. Вот увидишь, завтра возле наших ворот выстроится вся столица, чтобы пополнить ряды нашей армии.

— Себастьян прав, — Вильцгейму тяжело далось признание правоты Себастьяна. Еще утром они перекидывались колкими комментариями действий друг друга, а к вечеру Джонатану удалось натянуть на себя привычную маску безразличия и напустить на себя морок сдержанности. — Я тоже не могу найти причины, чтобы оправдать их легкомысленный поступок, но люди зажглись надеждой, как сверхновая. Еще вчера неверующих было больше, то теперь никто не усомнится в существовании Прародительницы и Разрушительницы миров.

— И ты теперь пляшешь под их дудочку, — махнул рукой король, и Алиса с Себастьяном переглянулись. Недобрые огоньки в глазах принца подсказали ей, что он тоже закипал, и скоро извергнется вулканом. Почему их отчитывали, как детишек, что украли с кухни яблоки?! — Осталось чуть больше недели до нашего выхода к Границе. У вас хотя бы есть успехи?

— Безусловно. Алиса уже готова, — ответствовал Джонатан, не позволив Алисе своим отрицательным ответом испортить все планы. В тот момент Алиса вспомнила об их тайном договоре с Вильцгеймом по освобождению кланов, которые якобы живут, как в плену. Время утекало мутным ручьем сквозь пальцы, и у них оставалось всего несколько капель, чтобы успеть рассчитать шаги по спасению несчастных.

— Прекрасно! — Хлопнул в ладоши Колв, и Алиса приковала все его внимание. Он пересел на край кровати, уставившись на нее немигающим взором, как ночная хищная птица. — Продемонстрируешь, милая?

— Я устала, — вздох вышел еще тяжелее, чем Алиса предполагала. И она почти не соврала. Алисе казалось, что даже если бы она уже управлялась своей силой виртуозно, то все равно ничего не смогла бы сделать. День вышел длинный и изнуряющий. Весь день Алису то и дело отчитывали, кричали на нее, пытались уничтожить ее дом. Только Себастьян поддерживал и понимал Алису, ее мотивы. Просьбы людей о помощи, восхваляющие речи до сих пор набатом стучали в голове. Как бы Алиса не старалась, у нее никак не выходило привыкнуть и без дрожи подумать о том, что кто-то считал, что она способна одним взмахом руки прогнать недругов с родной земли и избавить народ от всех недугов.

Одно дело, когда служанка молиться тебе, чтобы получить лишнюю ложечку варенья, а другое — когда люди возлагают на тебя последние надежды на безоблачную жизнь.

— Тогда тебе лучше отоспаться перед Границей. Детские шалости и балы закончены. Подошло время серьезно задуматься о том, что нас ждет, — король зевнул, и вся строгость улетучилась. — И после твоего проступка, Себастьян, я принял решение, что Александр тоже отправится с нами на встречу с кхинами.

— Отец, ты сам ведаешь, о чем говоришь?! — Принц подался вперед, сжав кулаки. Он уже давно скинул с себя мундир с эполетами, и под белой тонкой рубашкой прекрасно можно было заметить, как вздымалась его грудь.

— Я никогда не говорю, не подумав, в отличие от тебя. И тебе этому стоило бы поучиться, если хочешь, чтобы на твою голову легла корона, — голос Колва был пропитан усталостью в то время, как его сын еле держался, чтобы не затрястись от злости и негодования.

— Дело не в том, что я недолюбливаю Александра, если ты об этом подумал, но…

— Он твой брат, и ты должен об этом помнить. — Король попытался подняться, однако он тут же сел назад.

— Ты разве не понимаешь, что во дворце должен остаться наследник мужского рода на случай, если мы не вернемся живыми? — Предпринял последнюю попытку Себастьян. Его кулаки разжались, и Алиса успела заметить на его ладонях следы от ногтей. — У нас… ты знаешь, в каком положении находится наша семья. Во дворце всегда должен оставаться принц или король. Иначе мы сами вложим в руки аристократии возможность для переворота. И если нам повезет выжить, то мы вернемся уже не в свое королевство. Топор палача станет для нас стальной короной.

Алиса почувствовала себя неловко, наблюдая за семейными разборками. Гнев отступил, и теперь она никак не могла отделаться от чувства, что была здесь чужой. Алиса с Джонатаном молчали, стоя по обе стороны от Себастьяна. Алиса была уверена, что Вильцгейма преследовали такие же мысли, как и ее. Хотя он, возможно, наблюдал подобную сцену не впервые.

— Ты всегда во всем видишь негативные стороны, — король лег на спину и укрылся пледом по самое горло. — Мне нужен Александр там, потому что я больше не уверен в тебе. Я не вижу в тебе того стержня, что наблюдался раньше. Ты совсем размяк после свадьбы Дастена и подруги твоей юности, — при упоминании этого имени Себастьян вздрогнул, и опустил взгляд в пол. Его длинные ресницы отбрасывали тени на побледневшее вмиг лицо. Он скрыл от Алисы свой взор, и она не могла прочитать его истинные эмоции. — Встреча с кхинами закалит Александра на случай, если ему придется занять престол после меня.

— Это все, отец? — Сухо спросил принц, видимо, желая закончить этот разговор, как, впрочем, и Джонатан с Алисой все.

— Да. Все свободны, — король зажмурился и перевернулся на бок. И они наконец-то смогли покинуть его покои.

— Себастьян… — Алиса было дело побежала за принцем, когда он торопливо понесся по коридору, перед этим ударив по стене. Он не оставил Алису в трудный момент, и она не простила бы себе, если бы позволила переживать ему сказанное отцом в одиночку.

Однако Джонатан остановил Алису.

— Позволь ему побыть одному. Он мужчина и будущий король. Он обязан уметь справляться с подобным, — хватка у Вильцгейма была стальной, но и Алиса была слеплена не из роз и ромашек.

— Какая разница: король или бедняк. Человек не должен встречать бурю в одиночестве, — Алиса и сама не верила в то, что это сказала именно она. Алиса всю свою жалкую жизнь считала, что ей не нужна чужая поддержка, пустые слова, что, как предполагалось, могли приободрить ее. Но, потеряв Друга, Алиса поняла одну важную вещь: вдвоем можно преодолеть любое препятствие.

Алиса вырвала свою руку. И ей все равно не удалось кинуться Себастьяну вдогонку, потому что Джонатан притянул ее к себе, перехватив запястье вновь. Алиса знала, каков его поцелуй и как сладки его губы, но в этот раз он поцеловал ее совершенно иначе: словно его мучили те ужасные боли, адское пламя лизало его своими сладострастными языками, а Алиса была тем единственным лекарством, которое он искал столько лет. Джонатан обладал удивительной способностью: его прикосновения прогоняли все переживания из ее головы, все невзгоды отходили на второй замыленный план. Алиса могла ненавидеть Вильцгейма, порицать его жестокость. Но ему удалось заставить Алису невзлюбить саму себя. Она раньше и подумать не могла о том, что превратится в девицу, которую могут свести с ума поцелуи и красивые слова.

Джонатан зарылся длинными и холодными пальцами в спутанные после столь изнурительного дня волосы Алисы. Когда он оторвался от ее губ, то Алисе показалось, что ее лишили единственного источника воды и она вновь обратилась в жаждущего хотя бы капельки влаги скитальца в пустыне. Весь мир был пуст без Джонатана.

Вильцгейм снял бежевую перчатку, в которой Алиса даже спала, с ее руки. Она уже стала ее продолжением, и Алиса не задумывалась и не замечала ее.

— Алиса, — теперь Джонатан оставил поцелуй на шраме, что удлинял линию жизни. Шрам, который он оставил собственноручно. Шрам, что он и сам скрывал от чужих глаз на своей ладони. — Не бойся, если на Границе у тебя ничего не выйдет. Тогда я убью всех кхинов сам. И короля, если потребуется.

— Мне не нужны эти смерти. Ты, наверное, уже и сам понял, чья жизнь мне нужна.

— Дмитрию не отделаться долгом жизни? — Странный огонек, что подсвечивал серые глаза Джонатана, потух, словно его отвергли. На вопрос Вильцгейма Алиса все же покачала головой в разные стороны. Парень отступил, и колючее одиночество вновь возвратилось. Ни камин, ни теплые одежды уже не смогли бы отогреть то, что холодело в груди. Только присутствие Джонатана дарило иллюзию полноценности.

— По крайней мере в этот раз он заслужил твою ненависть. Впрочем, как и мою, — Джонатан направился вглубь коридора, и ноги сами понесли Алису за ним. Он не звал за собой, не приглашал, но столь многозначительное молчание, последовавшее после сказанного, манило. Словно кукловод потянул за ниточки, и Алиса марионеткой следовала каждому движению пальца.

— Я никогда его не прощу, если с головы Мии упадет хоть один волосок или… к черту, даже если он навредит Лайле, — осмелилась Алиса заговорить, когда они оказались в комнате для музицирования, в которой некогда на Алису кидался Константин, бывший генерал. За все ее присутствие здесь никто еще не играл и не пел в этом помещении. Возможно, их отпугивала близость к темному юноше, что неожиданно заехал сюда, совсем позабыв о том, что у того есть собственная больница.

— Я никогда не забуду то, как он чуть не убил тебя, — Вильцгейм сел на низкий табурет, обшитый зеленой кожей. — Об искуплении и речи не должно быть.

— Вообще-то убил. — Черты лица Джонатана вмиг ожесточились, а челюсти опасно напряглись. Тени угрожающе играли в районе скул и бровей. Казалось, из-за тьмы глаз не было видно, хотя Алиса во всем обвинила не вовремя разыгравшееся воображение, потому что солнце уже успело закатиться за горизонт, уступая царственное положение луне. Слуги не зажгли свечи, ибо этим помещением пользовались в последний раз, когда вернулся Константин. Алиса с Джонатаном тоже не позаботились об освещении: Джонатан привык к извечному мраку, а Алиса рядом с ним не страшилась неизведанных кошмаров темноты. Самый опасный монстр принес ей клятву на крови.

— Ты выжила чудом, — настоял он. — В ночь, когда Дмитрий выстрелил в тебя и ты практически умерла, лунный диск налился кровью. Все было освещено алым свечением.

— Однажды ты мне поведал правду, значит теперь настала моя очередь. Я действительно должна была умереть, — слова сдавливали глотку, не желая бередить еще свежие раны. Как бы Алиса ни старалась, но вспоминать события бала сезона листопадов было крайне тяжело. Однако гнев питал чувство мести, что засело в ней. — Но я выжила не из-за чуда или каких-то природных явлений, как алой луны. Меня спас один конкретный человек, — Алиса не смогла назвать Друга более подходяще, как просто «человек». Он был неотъемлемой частью Алисы, что насильно оторвали, вырвали с корнем. У него не было собственной жизни, личной территории, но он являлся полноценной личностью, в отличие от Алисы. Им бы впору поменяться местами.

— Это может прозвучать, как полнейший бред, и ты посчитаешь меня сумасшедшей, но с детства я слышала настойчивый и порой наглый голос в голове, — горькая усмешка сама вырвалась при последней фразе. — Он всегда помогал мне сделать правильный выбор, поддерживал в любой авантюре, подсказывал правильный путь. И несмотря на то, что он всегда находился здесь, — Алиса ткнулась указательным пальцем в висок. — Ему удавалось вытаскивать мою задницу из любой заварушки. Благодаря ему, я не сломала позвоночник и не получила никаких серьезных травм в тот день, когда меня подстрелил охранник в твоем доме. Он залечил меня, потратив много своей энергии и сил.

— А у тебя тяга подставляться под пули.

Алиса бы обиделась, если это сказал кто-то другой, но она не успела и подумать над сказанным, как он продолжил:

— Это его я слышал, когда Дмитрий поймал меня в ловушку? Джонатан вообще не видел вины Алисы в содеянном?

— Да, и он толкнул тебя с той силой, — стоило признаться, что Алисе бы и не хотелось, чтобы Вильцгейм винил ее, видел в ней врага или человека, который в любой момент может его предать. На его пути и без того не было близких людей.

— Я знал, что ты бы никогда так не поступила со мной, Алиса, — тон его голоса смягчился, и он наконец-то расслабился, чуть сгорбившись.

— Сначала я хотела тебя убить, — снова солгать Джонатану явилось бы еще более страшным предательством. — А потом я поняла, что доверилась не тому человеку: Дмитрию. И Друг… Блэкроу поплатился за мою ошибку. Он отдал свою жизнь, чтобы спасти меня в ту ночь. Поэтому Дмитрия ожидает гроб, а не сделка.

— Я благодарен Другу, точнее Блэкроу, — открыл крышку фортепиано, и в мир выглянули черно-белые клавиши. — Спасибо за то, что он сберег тебя.

— Никогда не соглашусь с этим, — Алиса села на диван, не отрывая взгляд от точеного профиля Джонатана. Тело изнывало от усталости, а разум уже затуманился от вихря событий, который поглотил их сегодня. — Кстати, король сказал, что осталось всего ничего и мы отправимся на Границу. Как мы намереваемся освободить кланы?

— Когда ты разрубишь нити мироздания и запечатаешь уязвимое место у Желтокрестья, мы потребуем, чтобы король отпустил потомков великих кланов. — Вильцгейм потер бледные запястья и даже в темноте белесые шрамы оставались заметными. После он занес руки над клавишами и нажал на одну из них. Последовала парочка мелодичных звуков. Похоже, он проверял, как настроен инструмент.

— Так просто? — Недоверчиво поинтересовалась Алиса. Перед ее взором рисовалась великая битва, военные хитрости, дабы вытащить остатки выживших, а не обычная просьба. Черта с два правитель их послушается!

— А зачем усложнять? В решающий момент мы заявим, что желаем освободить кланы, иначе Прародительница и Разрушительница миров уничтожит весь этот мир. — Спокойно заявил Джонатан, а Алиса подавилась воздухом, и вся сонливость улетучилась в далекие дали.

— Если он не согласится, то что тогда будем делать?! Во-первых, я не смогу провернуть подобный фокус. Во-вторых, ни за что не пойду на такой шаг.

— Я бы тебя ни за что не заставил совершить подобное зверство, и сам бы не решился. Но у короля не будет выбора.

— Предлагаешь выбор без выбора?

А ведь однажды и Алиса попалась на эту же удочку…

— Ага, — Вильцгейм опробовал еще несколько клавиш. — Какими бы красивыми речами не бросался Колв, но он трясется, как зайчишка, за собственную дряхлую шкуру. Все это семейство боится только за себя. Поэтому тебе лучше не сближаться настолько с Себастьяном. Не забывай: они считают нормальным держать живых людей в плену и ставить над ними эксперименты. Пусть Амеллены считают их чудовищами, а не людьми по своей природе. Однако они мыслят, любят и так же, как и мы, бояться. Да, они могут представлять их зверьем, но почему-то пытаются заполучить их силы. И я — живой пример их попыток.

— Мне не кажется Себастьян злодеем, — возразила Алиса. — Я думаю, что он даже не знает о темных делишках отца. Может, об этом знает Александр, но не говорит старшему брату. Никто из них не подает вида, что горстка представителей кланов еще жива.

Длинные пальцы Джонатана в ответ запорхали над клавишами. Фортепиано буквально запело под его руководством печальную мелодию, пронизанную горным жестким ветром и журчанием ручья, бегущего хрустальной лентой сквозь только выпавший снег. Мелодия отражалась от мягких зеленых стен, на которых золотились лилии. Алиса погружалась в размышления об их разговоре. Алиса не верила в то, что Себастьян знал о том, что творится на Границе. Принц не был жестоким человеком по натуре. Он действительно переживал за своих людей, его волновала участь Бьюттерирайта и казалось, что и в жене-то он не нуждался, ибо давно повенчался со своим государством. Он был единственным достойным короны и звания монарха человеком. Себастьян улыбался с тем теплом, на которое невозможно подделать. Если бы он явился соучастником подобного преступления против человечности, то он бы, скорее, походил на младшего братца.

Нет, он ничего не знал. Алиса зевнула, и, благодаря успокаивающей непомерной печалью музыке, провалилась в сон с тяжелым чувством вины, потому что оставила Себастьяна сегодня одного.

Шуршание и шаркающие шаги вытянули Алису из омута глубокого сна. Алиса сладко потянулась, промычав под нос имя Джонатана, ибо была уверена, что это именно он сначала ходил по комнате, а потом подоткнул легкое одеяльце.

Однако с Алисой находился в комнате совершенно иной человек.

— Простите, Джонатан Вильцгейм попросил меня проведать вас, потому что он отправился проверить дела в своей больнице, — прощебетала Виктория, а Алиса, так и не открыв глаза, почувствовала, как она встала на коленки возле дивана. Без Джонатана Алисе не хотелось просыпаться. — Он запряг лошадей в карету где-то час назад, сказав, что давно уже не заезжал к своим сотрудникам. Удивительно, но он даже впервые пошутил и рассмеялся.

— Расскажешь шутку? — Алиса навострила уши. Интересно, с чего это у него столь прекрасное настроение? Встретить Джонатана в хорошем расположении духа — событие, которое бы стоило возвести до праздника государственной важности.

— Я не смеялась, — честно призналась Виктория, и Алиса ни капельки не удивилась. Вильцгейм не был шутником. И все же за одну попытку он достоин похвалы. — Он сказал, что работники больницы вообще разленились без его кнута и пряника.

— Идиотская шутка. В его стиле, — ухмыльнулась Алиса и открыла глаза. Предрассветные лучи солнца проникали в комнату для музицирования, стирая мистический мрак, которым Алиса с Джонатаном были окутаны прошлым вечером. Больше Алиса не чувствовала, что это место принадлежало лишь им двоим. — Который час?

— Пять часов утра. — Ответствовала Виктория, и Алиса обомлела, когда повернулась к ней. На девичьем крошечном лице темнел огромный синяк, нанесенный явно не рукой. На щеке краснел след мужской ладони. Служанка глядела на Алису красными от слез глазами. Один глаз опух от удара, а другой отек от рыданий. Алиса угрожающе поднялась со своего временного ложа, скинув одеяло на пол. Нет, то просто не мог быть Джонатан.

— Кто это сделал с тобой? — Бескомпромиссно потребовала Алиса. Виктория не решалась подняться с колен.

— Я сама виновата… Пожалуйста, не злитесь! Джонатан сказал, что вам нужен отдых, — испуганно пищала служанка, зажмурившись. — За лишний шум он меня еще больше накажет. Мне не стоило вести себя так легкомысленно, и он прав, что мне давно пора повзрослеть.

— Ты моя личная служанка, Виктория. И никто не имеет права поднимать на тебя руку, слышишь? — Произнесла Алиса так ласково, как только могла в подобных обстоятельствах. Тон ее смягчился и прозвучал до того сладостно, что Алиса самой стало тошно. Она наклонилась к Виктории и помогла ей подняться. — И ты, надеюсь, не забыла, что нельзя врать той, кому возносишь молитвы, милая.

Ужасный ход. Алисе пришлось использовать отвратительный козырь против девочки, чтобы выудить у нее имя виновного.

— Только не злитесь, умоляю! — Слезы покатились по ее искалеченным щекам. И Алиса сама еле слышно прошипела, представив, насколько больно это было. — Александр поймал меня, когда я шла к вам после приказа Джонатана. Он ударил меня и сказал, что я предала его, переметнувшись в услужение к вам. И вообще, все его предали, потому что пляшут вокруг вас. А потом…

Алиса не дослушала рыдания Виктории, ибо одного имени этого несносного мальчишки хватило. Девочка понеслась за Алисой прочь из комнаты, где она некогда сладко спала.

— Он в своей спальне? — Спросила Алиса, даже не обернувшись. Виктория молила Алису остановиться, не поспевая за ее размашистым шагом, но Алиса почти не различала то, что она говорила. Ослепленная гневом, Алиса неслась к Александру, как бык на красную тряпку. Плечи неожиданно согнулись под тяжестью, а грудь сомкнули привычные доспехи. Теперь каждый шаг Алисы отдавался стуком металла. Сила запела в венах, кончики пальцев покалывало в предвкушении, а изумрудные искры вложили в руки меч.

Виктория начала рыдать навзрыд и винить себя еще громче. Тогда-то до Алисы и дошло, что они дошли до спальни королевского отпрыска. Из комнаты доносились смех и мелодичные звуки лютни. Неужели он устроил попойку в такой час?

Без всякого стука, что явился бы предупреждением, Алиса пнула ногой створчатые двери и они открылись. Перед Алисой предстала совершенно отвратительная картина: принц лежал на красочном ковре, облокотившись спиной об кресло, а вокруг него расселись девицы, раскрасневшиеся от выпивки и еды. В спальне стояла духота, пропитанная запахом курительных трав и пота. На диванах сидели такие же повесы, как и он.

— О, наш генерал пожаловала на праздник, — заплетающимся языком обратился к Алисе Александр, разведя руки в стороны, словно приглашал в объятья. — Тоже решила отпраздновать, что я, возможно, унаследую корону?

Он расхохотался, и аристократия вместе с девицами подхватили его смех. Алиса сжала рукоять меча, вытолкнув Викторию из спальни и заперев двери.

— Чертов ублюдок! — Выкрикнула Алиса, направившись к нему. — Не видать тебе этой проклятой короны, пока избиваешь невинных девушек.

Александр подскочил и попятился назад, пока Алиса шла на него с поднятым мечом. Он споткнулся об кресло сзади и перевернулся. Девицы разбежались в разные стороны. Некоторые пытались прижаться к парням, чтобы найти у них защиту, но те отталкивали их и сами пытались зажаться в самые дальние уголки спальни принца.

Животный страх исказил лицо Александр, когда Алиса толкнула ногой кресло. Оно оказалось легче, чем она ожидала, и принц ударился большим пальцем ноги об него.

— Будь ты проклята, — выругался Александр, зашипев. Парень схватился за ушибленный палец и немного проскакал на одной ноге, а потом захромал в сторону кровати. — Ты не смеешь нападать на меня из-за какой-то поломойки. Ты за это поплатишься!

Алисе его угрозы были, как слону дробинка. Алая пелена застелила ее взор. Алиса не намеревалась убивать Александра. Она лишь желала преподать ему урок, который он запомнит навсегда.

Принц перемахнул через постели и оказался по другую сторону от Алисы.

— Неужели бравый лев превратился в испуганного суслика? — Оскалилась Алиса, и разрубила мечом балку у кровати, которая поддерживала балдахин. Голубоватая тюль упала, скрыв от Алисы Александра. Алиса отметила про себя, что меч был острее любого клинка, который у нее когда-либо был.

— Ты свихнулась! — Взревел Александр, и, совсем позабыв про ушибленный пальчик, из-за которого чуть ли не расплакался, дал деру. Алиса побежала за ним вокруг комнаты под визг присутствующих при этом идиотском представлении.

Алисе было не ведомо, откуда у него было столько сил бежать, но, похоже, он очень быстро протрезвел, благодаря появлению Алисы. Однако Александр быстро сдулся. Принц запыхался и перешел на ковыляющий шаг. Алиса в этот момент ударила его под колено, и он оказался на спине.

— Прошу… прошу не убивай. Пощади. Я больше не трону твою служанку, — Александр прикрылся руками и захныкал. Каким же он жалким выглядел в тот момент. — Я сделаю все. Только пощади.

Алиса резко вонзила меч в пол возле его головы. Александр с облегчением выдохнул. Он явно подумал, что Алиса замахнулась на него. Опустившись к нему, Алиса зашептала, чтобы слышал только он:

— Еще раз причинишь кому-то вред, то я не промахнусь.

— Что здесь происходит?

Черт, только Джонатана здесь не хватало! У него в больнице дел вообще нет, что ли?!

— Ничего особенного, — Алиса вытащила меч и повернулась к Джонатану. — Преподаю урок всяким недоноскам.

Вильцгейм молча подошел и увел Алису из спальни принца. Напоследок он бросил презрительный взгляд на Александра.

— Отпусти! — Алиса дернулась и доспехи с мечом с шипением испарились. Наконец-то Алиса могла свободно передвигаться.

— Александр навредил тебе? — Джонатан выпустил Алису из своей хватки, и начал внимательно разглядывать. Его зрачки с волнением бегали туда-сюда, а тени дрожали на стенах. Алисе даже почудился волчий рык.

— Нет. Ты только глянь на него, — Алиса кивнула в сторону закрытых дверей. — Я встречала людей покрупнее.

Алисе вспомнилась стычка с Горошком, и в груди от боли стало тесно. Были ребята посмелее Александра, но теперь они удобряли своими останками землю.

— Я вернулся минут пять назад, а ко мне выскочила заплаканная Виктория. Она кричала, что Александр со своими друзьями вот-вот расправятся с тобой. Ты не представляешь, как я в тот момент испугался за тебя, — Джонатан с нежностью заправил прядь волос за ухо Алисы. — Не делай больше так.

— Как же?

— Не влезай в передряги без меня.

— Ну уж нет, — насупилась Алиса. — Я не буду стоять в стороне, пока Александр избивает беззащитных девушек, детей.

— Теперь-то он и мухи не обидит. Было забавно смотреть, как принц задыхался от страха, а ты возвышалась над ним. И я рад, что сила начинает слушаться тебя.

— Не знаю, — Алиса пожала плечами, неуверенная в том, что способна контролировать силу. — Я просто была очень зла, и она сама ко мне пришла. Мощь ластилась ко мне, как котенок, ищущий маму. Необычное, но приятное чувство.

— Значит, твоя сила питается гневом. Пока ты мастерски не овладела ей, она приходит к тебе в моменты, когда злость и горечь захлестывают тебе. Или когда над тобой нависает опасность, — вслух размышлял Вильцгейм. — Она проявляется, когда ты нуждаешься в большей силе и защите.

— Это значит, что на Границе мне просто нужно хорошенько разозлиться? — Предположила Алиса. Сказанное казалось сущей глупостью.

— Выходит, что так. — Кивнул Джонатан.

— Прекрасно. Никаких проблем с этим не будет, ведь в последнее время мне хватает гнева с лихвой. Просто вспомню лицо Дмитрия.

На самом деле, Алиса очень устала от того, что постоянно злилась. Гнев разрушал ее, но если того требовала сила, то Алиса была готова отдать всю себя.