Возвращение Колдуна

Глава 1 Тайна старинных часов

Пролог.

Сказать, что этот сон был реалистичен, означает не сказать ничего. Колебание пламени от порыва ветра, вздрагивание теней, запахи и звуки были настоящими. Миша стоял между колонами, которые, извиваясь, уходили в небо, и смотрел на неё… Красивую, желанную незнакомку, одетую в лёгкое, просвечивающееся, в пол, платье.

– Ты помнишь, как впервые увидел меня?

Он не ответил.

– А я помню, я помню эти безумные глаза, эту страсть и дикое желание, ты хотел одного.

– Чего же?

– Ты хотел убить меня. – спокойно ответила она. – Меня, того старика, и всех, до кого только могли дотянуться твои руки. Тогда я и представить не могла как всё обернётся. А теперь… Теперь я не знаю, чего хочешь ты? Я вспоминаю твои слова, они радуют и ранят меня одновременно.

– Я не понимаю.

– Ты жесток, ты знаешь? Впрочем, это ведь был и мой выбор. Ты доволен тем, как всё сложилось? Хотя, не важно. Ты хочешь уйти, я вижу. Я не держу тебя, просто повтори ещё раз, зачем ты приходил?

– Я не помню.

И он на самом деле не помнил, он не мог помнить то, что с ним ещё не произошло.

Глава первая. Тайна старинных часов

Внезапно нахлынувший поток ветра сорвал с доски объявлений афишу и зашелестел ею по асфальту вечернего города. Это и афишей, впрочем, тяжело было назвать. Форматный лист, на котором на принтере напечатали «ТЕАТР АРТ-АЛЬТЕРНАТИВА» время выступления 19.00 вторник 17 июля.» на заднем плане, за надписью, виднелось фото семерых молодых ребят.

Послышались голоса и через парадную концертного зала вышли не многочисленные зрители этого представления. Все они скрылись в полумраке слабоосвещённых улиц и лишь один парень, прислонившись спиной к столбу около здания, закурил. Когда-то, на этом столбе, висел фонарь, который должен был освещать афиши в ночное время, но с чьей-то доброй воли и меткой руки, он давно уже не излучает ни единого люкса света. Через несколько минут парень закурил вторую сигарету и не успев выдохнуть дым очередной тяги, как в дверном проёме появилась тень человека, которого он ждал. Одет он был в серые джинсы, черную футболку, на ногах черные с белыми носками кеды. Толстая стальная цепочка трижды охватывала кисть правой руки, поверх всего на нем был кожаный плащ, и не взирая на прохладу этого летнего вечера, смотрелся он достаточно неуместно. Через плечо его был перекинут кусок черной материи по центру которой красовался весёлый Роджер.

– Миш, – проговорил парень и вновь наполнил лёгкие табачным дымом. – ты флаг зачем с собой тянешь?

– Я пират!!! – заорал парень в плаще и крик его отозвался луной где-то в соседнем квартале.

– Пират, пират. – согласился второй и подойдя пожал Мишке руку. – Это было круто, красавчик.

– Спасибо Влад. Ладно, всё потом, ты машину где поставил?

– Да здесь за углом.

– Ну давай, давай. Едем. Автобус скоро.

Парни зашли за угол, сели в авто и Влад, быстро рванув с места, помчался по направлению к центральной улице.

– Мишка, – не уверенно заговорил водитель. – ты не обижайся, ты же знаешь я бы отвёз тебя, но мне мою нужно встретить, поезд через полтора часа, мне не успеть.

– Не бери в голову, – ответил тот неуклюже пытаясь впихнуть сложенный флаг в левый карман своего плаща. – ты мне уже раз двадцать это повторил, и сорок раз извинился, и каждый раз я тебе отвечаю, что всё нормально.

Миша посмотрел в окно, провёл взглядом стройную девушку, шедшую по тротуару, и вновь заговорил:

– Слушай, ты не жираф часом?

– В смысле? – спросил хозяин авто, но поняв продолжил. – а, да нет, вроде.

– Ты только давай, так чтоб мы успели. А то я у тебя ночевать останусь, от Валюха обрадуется, представляешь, романтический ужин, при свечах, втроём. Ты же свечи купил?

– Нет. – коротко ответил тот.

– А если не брехать? – Миша резко повернул голову вонзив взгляд в собеседника.

– Ну ладно, ладно. Купил. Я что не имею право сделать приятно своей девушке?

– Имеешь, – улыбнулся длинноволосый и приказал: – жми.

Старенький опель ускорился и пролетев на красный свет светофора свернул, метров через двести, в проулок. Протиснувшись сквозь несколько дворов, они оказались на небольшом пятачке, днём здесь, около остановки, образуется что-то, напоминающее мини рынок, но сейчас об этом всём напоминает лишь гора сваленных арбузов под освещавшим их столбом, да ночной сторож.

– Блин, третий день арбуза хочу, – облизнувшись проговорил Влад.

– Так, такси моё едет, – оборвал его Миша, открывая, на ходу, дверь. – тормози.

Влад ударил по тормозам и опель, еле слышно скрипнув, замер, кинув пассажиров чуть вперёд. Парень в плаще выскочил из авто и бросился к остановке, на перерез общественному транспорту.

– Миша! – окликнул его друг, и тот на ходу повернул голову. – Без обид.

– Жираф! – вновь ответил тот и махнув рукой на прощанье рванул к раскрывшимся дверям. Он шагнул, одним махом преодолел две ступени, и двойная дверь тут же жутко заскрипела. Створки сомкнулись и этот пережиток автопрома двинулся вперёд. Михаил сел на кресло у окна как раз на против двери и наблюдал как его товарищ расплачивается со сторожем и тянет в свой опель, огромный, кил на десять, арбуз.

Миша уселся поудобней и направил свой взор на монотонно повторяющуюся картину за окном. Фонари на столбах словно отбивали какое-то послание на азбуке Морзе, то длинными, то совсем короткими, тёмными участками. Чем дальше он отдалялся от центра города, тем меньше можно было увидеть прохожих, решивших скоротать этот вечер пешей прогулкой. Когда же они выехали за черту города, фонари погасли, и лишь жёлтые фишки такси, изредка, словно светлячки, пролетали в темноте.

– Эй! Подъём!!! Конечная. – послышался голос сквозь сон, и парень открыл глаза. Он даже не заметил, как уснул, хотя этого никто не замечает, сдаётся нет такого человека, который проснувшись скажет: – Я лежал, думал о повышении, о прибавке, мне жутко захотелось на море, потом я вспомнил свою учительницу зарубежной литературы, сто лет её не видел, горячая была женщина, и тут же уснул. Всё это более размыто что ли. Так вот. Он не заметил, как уснул и тем самым скоротал, наверное, минут сорок, а может и целый час своего пути. Поднявшись, он потёр глаза и сунул руку в карман, достав оттуда смятую купюру, парень расплатился ею за проезд и вышел на улицу.

Было прохладно, а если учесть состояние организма, только вырванного из сна, то было холодно. Из леса, находящегося по правую руку, веяло сыростью, где-то там, не далеко, находилось озеро. Человек, который несколько часов назад был пиратом на сцене, теперь должен был стать следопытом в жизни. Ночь была темна и разглядеть под её покровом дорогу было весьма проблематично, но парень, доверяя своей памяти, чутью и внутреннему автопилоту, шагнул вперёд.

Направился он как раз под свод деревьев, так-как именно там, когда то, находилась тропинка, которая сократит время пути примерно вдвое. Когда то, он отлично знал эту тропу, ему были знакомы многие деревья этого смешанного бора. Вот пузатая берёза, если сойти в сторону, то в ста шагах, можно вдоволь поесть земляники на небольшой лужайке, вот яблоня с кисло-горькими, плодами, которые хоть и не вкусные, но в жару перебивают жажду, а после раздвоенного дуба останется совсем немного до дороги. Много времени прошло с тех пор, как он последний раз здесь проходил, и пойти по забытой дороге в ночь было большой ошибкой. Этот путь забросили, и тропинка давно скрылась под травой, кустарниками и осыпавшимися листвой да иголками хвои. Сначала он поймал себя на мысли что нужно бы вернуться и пойти в обход, но, если вы думаете, что он это сделал будьте уверенны что вы совсем не знаете этого человека. Глаза его привыкли к темноте, и он впивался взглядом в каждое дерево пытаясь вспомнить хоть одно, найти в их ветвях подсказку, ждал, когда хоть одно скажет: – ты что не узнал меня, это же в моей тени ты так любил справлять нужду, приговаривая «что б лучше росла». Идти он пытался резво, но ему пришлось сбросить темп потому как плащ сделал свою работу и парень вспрел. Была безветренная погода и в лесу царила глубокая тишина. Днём это был обычный лесок ничем не отличающийся от остальных, но ночью, ночью другое дело. Каждый шелест, каждый скрип помогал взбудораженной фантазии рисовать страшные картины, в которых всё вокруг оживало и нагоняло страху, как в давно забытой, старой сказке.

Примерно через пол часа такого пути парень увидел впереди себя просвет и ускорив шаг тут же споткнулся о торчащий корень.

– Да чтоб тебя, – ругнулся он в пол голоса. Это был не первый корень за эти пол часа, но этот ощутился уж слишком болезненно.

Через несколько минут он вышел на укатанную, засыпанную щебнем, дорогу, которая извивалась словно река. По правую руку от неё был всё тот же лес, а по левую колосились пшеничные поля. Далее его путь лежал к небольшой деревушке, где он, пару недель назад, приобрёл небольшой домик. Домик был на самом деле очень маленьким, а земля вокруг него запущенной, но он достался ему почти даром и уставший от многолетних скитаний по общагам парень забрал его не задумываясь. Когда-то давно он жил в этой деревне со своей бабкой, но родственницы не стало, а дом, в котором они жили забрал пожар. Деревенька та была уютной, но о ней ходила дурная слава, началось всё с того момента, когда кто-то из власть имущих решил использовать местное кладбище для захоронения всякого рода не благополучных личностей. И если бомжи и им подобные не вызывали никаких разговоров, то похороны стариков из дома престарелых с психологическими расстройствами, заставляли местных жителей перешёптываться, а после того, как люди начали один за другим сходить с ума, об этом и вовсе заговорили в слух. Жалобы не принесли никакого результата, объяснения происходящему не находилось и людям оставалось только одно, либо уповать на бога, либо продавать свои дома за бесценок и бежать от греха подальше.

Он шел вперёд, наверное, уже минут десять и отогнав от себя мысли, навеянные мраком ночного леса, анализировал сегодняшнее выступление. В целом его всё устраивало, все актёры справились с поставленной задачей, и зритель активно реагировал на происходящее на сцене. Но чего-то всё же не хватало. Он бы ещё долго думал об этом, но все его мысли оборвал гул приближающегося двигателя. Миша сдвинулся правее от центра дороги, шаг он не замедлил, а наоборот даже намного ускорился. Гул приближался всё ближе и ближе, но на дороге не было видно не то, чтобы света от фары, не видно было даже самого маленького огонька.

– Вот идиот, – проговорил парень, понимая, что к нему, на встречу, приближается мотоцикл. – в такую темень без света ездить, круто, наверное.

Парень ещё сильней прижался к обочине, услышав, что транспортное средство взвыло и ещё сильнее набрало обороты. И вот когда между ними оставалась какая-то пара десятков метров, Миша поднял в верх левую руку, на которой был обозначен характерный жест с использованием среднего пальца. Мотоцикл приближался и, казалось, должен был уже пролететь мимо, но в последний момент руки мотоциклиста дёрнуло, дёрнуло так как бывает, когда переднее колесо попадает в выбоину. Техника шумной кометой направилась на пешехода, столкновение было неизбежно, Миша попытался было отпрыгнуть в сторону и ему это практически удалось, но плащ предательски зацепился за зеркало заднего вида и его резко перекрутило в воздухе. Мотоцикл заштормило, но он устоял на колёсах, парня в плаще резко кинуло на люльку, и он принял удар от толстой металлической ручки прямо в челюсть. Раздался сильный хруст, левая щека треснула и брызги крови разлетелись по сторонам. Он словно мяч отлетел в сторону и упал на пыльную землю. Тьму разорвал ужасающий крик Михаила, сливающийся с рёвом мотора, который отдалялся с каждой секундой. Парень попытался встать или хотя бы приподняться, но конечности его не слушались, горячая жидкость стекала по его шее, его бил озноб.

***

На другом краю города, в своей большой, уютной и хорошо обставленной квартире сидел среднего роста, хорошо сложенный парень. Он не знал Михаила и тем более не мог знать, что произошло с ним в эту самую минуту, там на старой дороге, недалеко от никому ненужного посёлка. Он сидел за большим столом, на котором рядом с ноутбуком лежала целая кипа бумаг. Парень в полудрёме кликал мышкой пытаясь найти что-либо стоящее его внимание, благо всемирная паутина предоставляла ему такую возможность. Он просмотрел десятка три статей на различных сайтах, но ничем не заинтересовавшись, не выключая ноут и не раздеваясь, рухнул на диван, стоявший рядом со столом. Сон не заставил себя ждать и быстро взял его в плен.

Будильник звенел тонким, раздражающим не проснувшийся мозг, боем. Парень вскочил на ноги и нажав кнопку на часах отправился в ванную. Да именно на часах, ему доставляло особое удовольствие просыпаться под звук старого, советского будильника. На все процедуры утреннего туалета он потратил, от силы, минуты три, после чего он вышел на балкон и взглянул на облачное небо.

– Прохладно будет. – обратился он сам к себе, и сделав несколько глубоких вдохов вернулся в квартиру. Решив переодеться, он снял шорты и темную футболку сменив их на чёрные джинсы и белую майку. Поверх чёрных носков он натянул кожаные кроссовки и, схватив не большой рюкзак, с логотипом AC/DC, выскочил в парадную, захлопнув за собой дверь. Спустившись по лестничным маршам, он выбежал на улицу, около дома стояла скорая помощь и это единственное что нарушало привычную его глазу картину. Он не произвольно замедлил шаг, а когда послышались крики и вовсе остановился. Из соседнего подъезда, двое крепких санитаров, выводили парня, который глядел на них безумными глазами. Он словно ошалелый вертел головой и повторял примерно следующее:

– Он был, был у меня в комнате, весь в крови… Был. Я сбил его, слышите? Сбил его, а он пришёл ко мне, мёртвый. Весь окровавленный, он был у меня, лежал на моей кровати! Вы слышите?

Парень закинул рюкзак на плечо и двинулся вперёд, но вновь вынужден был остановиться, увидев знакомого, спокойно потягивавшего сигаретку на лавочке у подъезда.

– Привет. – поздоровался он и спросил. – Что тут?

– Здоров Андрюх. Ничего особенного, Ванька Гера, ну Николай Тимофеича сын, белку словил, – ответил тот с лицом, человека которому это всё было явно до лампочки.

– А, ну бывает, – кивнул Андрей и двинулся дальше. Закурив сигарету, он преодолел несколько кварталов и оказался на небольшой автостоянке. Он прошёл в узкую калитку и, отдав охраннику жетон с номером парковочного места, прошёл между рядами авто. Его же автомобиль стоял в самом конце, это была старенькая, но хорошо сохранившаяся, нива.

Через пол часа он покинул черту города и его авто мчалось вперёд, управляемое уверенной рукой рулевого. Уверенной рукой, но не только рукой, Андрей и сам был уверен, что сегодня тот самый день, день, когда ему повезёт и что-то обязательно попадётся. Андрей доверял своей интуиции и, сказать по правде, она крайне редко его подводила. Он потратил около девяти часов своего времени на то, чтоб посетить четыре посёлка, он заезжал в каждом из них в магазины, библиотеки, пивные и церквушки, ежели такие имелись. Раньше он ездил, если это можно так назвать, в командировки. Он уезжал в серьёз и надолго, в глухие, забытые цивилизацией, уголки необъятной страны, но последние годы он превратился больше в посредника, человек, который получал свой дивиденд от сделки других людей, и лишь иногда он решался вспомнить юные годы и отправится на поиски лично. Сегодня был как раз такой день. Да день был весьма приятным, не жарким и парень мог себе позволить провести его в поиске, общаясь с людьми разных убеждений и привычек, лишь с одной целью, найти антиквариат. Он чувствовал себя охотником за стариной и это чувство ему нравилось. К сожалению, его труды ничем сегодня не окупались, но уверенность в удаче всё же не покидала парня, и когда старушка, торгующая овощами у дороги, рассказала ему о заброшенной деревне, он понял, что это именно то, что он искал.

Дорога была заросшей, было видно, что здесь не только не ездит транспорт, но и человеческая нога если и ступает, то крайне редко. Нива кралась вперёд, преодолевая, большие и не очень, препятствия на своём пути.

– Если старушенция не соврала, то где-то здесь должен быть поворот, уводящий меня в лес, – всматриваясь в заросли пропел Андрей. Вдруг впереди, немногим более ста метров, из чащи выпрыгнула косуля и остановившись смотрела в сторону приближающегося авто. Она не была напугана, скорее ей было интересно, что это за зверь так рычит и удовлетворив любопытство, она так же спокойно развернулась и скрылась в лесу. Андрей остановился как раз на том месте, где стояла коза, и стал рассматривать молодые кустарники.

– А вы свою работу знаете, – проговорил он и сдал немного назад.

Автомобиль повернулся и начал вклиниваться в чащу молодого терновника и клёна. Ветки захрустели под колёсами внедорожника и через мгновение он оказался в лесу. Кустарники как ни в чём не бывало сомкнули свою стену позади путника, а впереди рассекала лес тонкая, поросшая бурьяном, дорога.

– Боже, куда меня несёт? – произнёс парень и надавил на газ.

За свою карьеру он повидал не мало заброшенных мест, но здесь, ещё не добравшись до цели, ему стало неуютно, именно ощущение тревоги убеждало что он движется в верном направлении. Проехав несколько километров, он попал в небольшую деревушку. Здесь было около дюжины домов, все они были заброшены и изрядно обветшали. Сказать, что это была улица, нет, скорее группа домов, разбросанных по окрестности. Парень всматривался то в один, то во второй двор, вечер подкрался совсем близко и ему нужно было поспешить, чтобы за видна выбраться из этих жутких лесов. В самом краю деревни он увидел большой ухоженный дом, около аккуратно выкрашенного забора росли яблони и груши, на которых дозревали большие плоды. За домом виднелся ухоженный огород, подле которого, лениво, греблись куры. Мысль о том, что деревня не заброшена расстроила путника, так как род его деятельности, некоторые, могут принять за мародёрство, а реакция на такие действия редко бывает одобрительна.

Авто остановилось, и парень ступил на землю наступив при этом на огромную лягушку.

– Вот блин, – отдёрнул ногу парень. – Прости зелёная.

Парень думал, что раздавил её, но она как ни в чём не бывало продолжила свой путь.

– Хозяева! Ау! Есть кто дома?! – прокричал он, подойдя к забору. – Хозяева!

– Неужели заблудился, милок? – прозвучал приятный, глубокий, грудной голос.

Андрей обернулся и увидел перед собой, лет тридцати, может меньше, девушку. Среднего роста, стройная, одета в длинную, белую, посеревшую от времени, ночную рубаху. Длинные, каштановые волосы толстыми прядями спадали ей на плечи, а ярко выраженные серые глаза подчёркивали светлокожее, миловидное лицо. В руках её была корзина, наполненная фруктами.

– Почему сразу заблудился, – сглотнув слюну, ответил парень и глаза его оценивающе поползли вниз, пока не опустились к босым ногам.

– А какими тогда к нам путями, сюда только потерявшиеся и забредают. – вновь зазвучал голос красавицы, который лился словно нектар. – Может ты вор какой? Дык вынуждена огорчить, воровать здесь давно нечего.

– Почему же сразу вор? – пытаясь сделать обиженный голос ответил он. – Торговец я, антиквар. Старину по миру ищу, и меняю её на деньги.

– Ну здесь я тебе не помощник. – пожала плечами незнакомка и поставила корзину у ног. – Всё что тебя интересует пропало, либо продано, либо выброшено. Так что максимум чем я могу помочь, это напоить чаем с дороги.

Девушка шагнула вперёд по узенькой тропке и войдя в калитку проговорила: – Корзину не забудь.

Гость, повинуясь, поднял корзину с земли и шагнул следом за хозяйкой. Они вошли во двор, босые ноги девушки лёгкой поступью порхали, казалось, над землёй, словно им и не нужно прикасаться к ней, и парень не мог заставить себя оторвать от них взгляд.

– Плетёнку поставь у входа в сарай, – сказала девушка и поднялась по деревянным ступеням в дом.

Во дворе было четыре хозпостройки, находившиеся по бокам впереди дома, между ними и образовывался просторный двор с небольшой беседкой. Оставив фрукты у понравившейся ему двери, антиквар последовал за хозяйкой. Разувшись у порога, он ступил по стареньким, вытканным вручную, дорожкам и из коридора попал в кухню. Слева был широкий дверной проём, который вёл в гостиную, в стене на против была приоткрыта дверь чулана. Вся мебель была старой и простой, без какого-либо шика. Он вошёл в гостиную, где, у камина, сидела хозяйка и подкидывала дрова, аккуратно сложенные рядом, чтобы разогреть висящий, изрядно закопченный сажей чайник. Как только парень вошёл в комнату как его взор тут же был прикован к старинным часам, висящим над камином. Он не видел ни двух дверей, что были по правую руку от него, ни убранства и чистоты этого дома, он не ощущал приятный аромат, который царил здесь, лишь стрелки, застывшие стрелки на циферблате очаровывали его. Часы были древними, но хорошо сохранившимися. Хорошо сохранившиеся… Здесь, чёрт побери, всё древнее и хорошо сохранившееся. Это словосочетание даже немного взбесило парня, так как именно эта фраза в десятый раз скользнула у него в голове.

– А что насчёт этих часов? – спросил он хозяйку.

– Нет. – коротко отрезала она. – Они не продаются.

– Но почему, всё равно ведь сломаны.

– Я уже ответила, – слегка раздражаясь проговорила дева. – Они дороги мне как память.

– Жаль, очень жаль…

– Мирра.

– Что? – переспросил парень.

– Меня зовут, говорю, Мирра.

– А, ну да. Кстати, только хотел спросить. А я Андрей.

Они молча дождались пока чайник вскипел, сидя за круглым столом, на твёрдых, ничем не оббитых, табуретах. Мирра забрала чайник и уже через минуту вернулась с двумя глиняными кружками, в которых был отвар из каких-то трав. Потом она принесла мисочку с мёдом, пару деревянных ложек и тарелку с пряниками.

– Зачем ты этим занимаешься? – спросила хозяйка, присаживаясь за стол. – Старые вещи редко несут в себе что-то хорошее.

– Ну не знаю, это моя работа. Мой заработок. А вот часы – это моя слабость, моё личное увлечение. У меня, если интересно, не плохая коллекция. С них в общем всё и начиналось. Они… Завораживают. Понимаешь? Есть в них какая-то сила над нами.

– Да, тяжело не согласиться. А знаешь, я быть может, смогу тебе помочь. Я знаю где ты сможешь найти то, что ищешь. Если ты проедешь мельницы, знаешь где это?

– Да, там не далеко посёлок… Ячневое… Или Пшеничное. – оживился гость.

– Именно. Километрах в тридцати на восток, где речка сливается с озером, есть деревня. В конце этой деревни, если перейти через мосток, там одна дорога, не заблудишься, то попадёшь в старый парк. О нём давно позабыли, и его уже не отличить от какого ни будь бора, не тронутого рукой. Конечно, если хорошенько присмотреться, под листвой, можно найти мощёные камнем тропинки, но это если очень хорошо искать. Вот там, в глуши, среди терновника, дубов и клёнов затерялся дом.

– А хозяева? – спросил парень и откусил мучное.

– Хозяин умер, родственники не нашлись.

– Пустое дело, давно растянули всё, и фундамента не осталось.

– Как знать, – не согласилась девушка.

Они выпили по несколько кружек чая ведя весьма добрую беседу, в процессе которой их взгляды попеременно падали на циферблат часов. Стрелки не шевелились, и Андрей совсем потерял счёт времени, не заметив, как за окном нависла вечерняя серость.

– Что ж, – проговорил он как-то не уверенно, глядя в глаза Мирре. – Пора бы и честь знать.

– Торопишься? – расстроенно спросила она, прикоснувшись пальцами к тыльной стороне ладони парня.

– Не хочу показаться невежей.

– Я понимаю. Можно попросить тебя об услуге?

– Выполню. – ответил гость не раздумывая. – Если только это в моих силах.

– Останься. Знаю звучит дико, но… Как видишь, электричества нет, а значит ни телевизора, ни интернета, ни даже радио. Я уже и не помню, когда вот так с кем-то разговаривала, просто так, ни о чём.

– Да уж, с ума сойти можно. Признаюсь, у меня у самого нет желания куда-либо ехать.

– Вот и славно. – улыбнулась она. – Есть хочешь?

– Я перекусил в дороге. Разве что бутерброд какой.

– Это можно.

Через несколько минут на столе лежал нарезанный домашний хлеб, отварное мясо, сыр и фрукты. Дополняла эту картину зелёная, из мутного стекла, бутылка с вином внутри. Дрова легли на угли и камин заполнил комнату мерцающим светом. Слушая треск сгорающих поленьев и речи друг друга, пара скоротала несколько часов, а когда содержимое тарелок и бутылки иссякло, Мирра зажгла свечу. Камин лишь обозначал своё местонахождение тусклым, красным свечением, а маленькое пламя свечи словно играло у хозяйки в руках.

– Подожди. – произнесла она и вместе с подсвечником вышла в соседнюю комнату. Свет не ровным размытым прямоугольником лёг, через дверной проём, на стену. Послышались звуки воды, переливающейся из ведра в таз. Андрей пытался вглядеться в очертания старинных часов, но его взгляд украла тень, появившаяся в том самом не ровном прямоугольнике. Тень остановилась, приподняла руки обрезая саму себя стала на много тоньше, изящнее. Парень облизнул губы и, словно одурманенный, часто моргая, не отрывал глаз от стены. Тень повернулась боком, рисуя размытые, но такие соблазнительные формы что взволнованное сердце готово было выскочить из груди. Силуэт потянулся, в руке его появился черпак, после чего содержимое его полилось на плечи. Вторая рука сливалась с туловищем, не спеша помогая воде выполнять свою работу. Это действие повторилось несколько раз, вода вновь и вновь издавала мучительно манящие звуки, которые смешивались вместе с мерцающими картинками в слегка захмелевшем разуме. Черпак исчез и в руках появился кусок материи портящий, своей грубостью, красоту и плавность линий. Тень наклонилась, она вновь стала шире и сдвинулась в сторону став недоступной для взора. Вновь послышались звуки переливающейся воды и уже через мгновение девушка зашла в комнату. На ней была та же рубаха и лишь слегка намокшие кончики волос напоминали о танце линий так поразившем гостя. Дева поставила на стол свечу и вновь вышла. Вернулась она с деревянным тазом, наполненным водой, и поставила его у ног парня. Он с недоумением смотрел на неё, а она села перед ним на колени.

– Встань, – еле слышно прозвучал её голос, и парень не смог, да и не хотел, ей возразить. Мирра расстегнула пуговку на его штанах и спустив их вновь скомандовала:

– Садись.

Андрей сел, и она сняла с него джинсы, следом она начала снимать носки и тут он возразил:

– Я сам.

– Т-с-с-с, – оборвала его попытку она. – Так учила меня моя бабушка. Сними майку.

Сняв с него носки и подвинув таз, девушка поставила его ноги внутрь. Вода была прохладной что должно было слегка остудить его пыл, но это только ещё больше подстёгивало парня. Мирра достала из воды кусок материи и, слегка его выжав, принялась обтирать им мужское тело. Влажная прохлада прошлась сначала по шее, потом по рукам, начиная от плеча и до самых пальцев. Она вновь и вновь мочила тряпку стирая ею пот и усталость, накопившуюся за день. Его спортивное тело то и дело слегка выгибалось, подчиняясь прохладе её рук. Проведя рукой по спине, Мирра увидела армию, бегущую за лоскутом, армию вздыбленных волосков, почти доводящих тело до дрожи. Она вытерла ему грудь, живот, и был бы он юным мальчишкой он обязательно попытался бы прикрыть рукой последствия своего возбуждения, но он давно уже не мальчишка. Она вытерла ему ноги после чего скомандовала:

– Подымись.

Парень подчинился, девушка взмахнула рукой и то ли от потока воздух, то ли от капли воды, слетевшей с пальцев красавицы, то ли от чего-то третьего, но свеча погасла. Во тьме Андрей лишился последнего атрибута своей одежды. Мокрая материя поползла в верх по ноге, и он упёрся рукой о стол, потому как ему было чертовски сложно держать равновесие. Он и сам слегка растерялся от такого состояния, да он был крайне возбуждён, но это волнение было преодолено много лет назад, вино было лёгким, как ему показалось, да и выпили они совсем не много чтобы захмелеть не в меру. Он не понимал причину такого своего состояния, и не хотел понимать, ему было хорошо. Прохлада проскакивала у парня между ног, он пошатнулся, поймав взглядом лёгкий блик на циферблате и тяжёлый вздох нарушил мёртвую тишину. Дева, не подымаясь с колен, произнесла:

– Ты чего-то хочешь?

Андрей не ответил, лишь смял рукой её волосы, положив большой палец на ухо, а остальные на затылок.

– Хорошо, – проговорила она, и через миг его охлаждённая плоть оказалась в горячем плену.

Когда она поднялась он одним махом стянул с неё одежду и, прижав к себе, подхватил на руки. Её ноги лежали у него на предплечьях, а ладони его упали на ягодицы. Он целовал ей губы, шею, приподымал её чтоб припасть к её роскошной груди, наслаждаясь восхитительным ароматом её тела, который смешал в себе запахи трав, воска, и чего-то такого знакомого, но, увы, не объяснимого. Она резко выпрямила руки упираясь ему в плечи и произнесла, переводя дыхание:

– Первая дверь, отнеси меня на кровать.

Гость, не теряя ни доли мгновенья, направился к двери, оставляя на полу мокрые отпечатки своих ступней…

Проснулся Андрей через пару часов, ещё была ночь, но выбравшаяся из-за горизонта луна заливала комнату своим светом. Какое-то время он пролежал не подвижно, думая о происходящем. Мирра мирно спала на краю, совсем тихонько посапывая. Поднявшись, пытаясь не разбудить хозяйку, он вышел в гостиную и тихонько притворил за собой дверь. Он подошёл к камину и с интересом всматривался в столь интересующий его предмет. Отведя средним пальцем маленький крючок, Андрей открыл застеклённую дверцу часов. Он хотел уже было снять стрелки дабы снять циферблат, но взор его лёг на одну из тоненьких цепочек, на которых висели грузы. Одна из них, под стенкой, висела как-то не ровно, и парень повёл по ней пальцем. В дальней стенке, совсем не заметно, был вбит малюсенький гвоздик, за который и зацепилась цепочка. Лёгкое усилие двух пальцев и груз двинулся с места.

– Ну просыпайтесь, – довольно произнёс он и, закрыв дверцу, направился назад в комнату, чтоб порадовать хозяйку. Как только он оказался около кровати и хотел было потянуть руку к Мирре, как часы, в соседней комнате, издали громкий бой. Дон. Дон. Девушка тут же проснулась и вскочив на ноги уставилась на парня.

– Что ты натворил… – произнесла она и прядь её волос, свисающая со лба, окрасилась в белый цвет.

Парень с недоумением смотрел на происходящее, девушка опустила глаза наблюдая как кожа на её руках стала дрябнуть, быстро потолстевшие ногти посерели и выросли на пару сантиметров. Щёки её обвисли, лоб, одна за одной, словно по росчерку пера, рассекали глубокие морщины. Описать что стало с её, когда-то роскошной грудью невозможно, но Андрею от этого вида стало дурно. Она сгорбилась, суставы задрожали, а полностью поседевшие волосы начали слетать с её головы под повторяющиеся удары. Дон. Дон. Преодолев приступ немоты и попятившись назад с его уст, слетело:

– Чё за х..ня?

В ответ она захрипела и подняла на него глаза, наполненные злобой и диким ужасом. Старуха взмахнула рукой, пытаясь ударить горе вестника, но ноги не послушались её, и она свалилась на пол. Дон. Дон. Хрипы постепенно превратились в стон и тут же стихли. Дыхание оборвалось, и она начала рассыпаться словно сгоревшая, не развеянная, бумага. Через мгновенье от неё осталась только кучка праха, быстро впитывающаяся в пол.

Он выскочил из комнаты, чуть не снеся двери. Он был готов выпрыгнуть в окно, лишь бы побыстрей покинуть это злосчастное место, но здравый разум напомнил ему что он голый. Не одевая трусы, он спешно натянул джинсы, и застёгивая молнию закусил себе самое чувствительное место.

– Млять!!!! – крикнул он и натянул майку.

Оставлять здесь что-либо своё он не хотел и поэтому тельное и носки он распихивал по карманам и в этот момент его взор вновь упал на стрелки. Через минуту нива, с часами на заднем сиденье, на всех порах, летела по узкой лесной дороге, но как только она вырвалась из зелёного плена тут же замерла среди поля. Её водитель спешно открыл дверь и его стошнило.

***

Прошло уже три дня после той злосчастной ночи, когда ни в чём не повинный парень стал жертвой не внимательного мотоциклиста. День был пасмурным, вот-вот должен был пойти дождь. Погода своей серостью, казалось, вторила сердцам, наполненным грустью. Здесь около неизвестной деревушки, на окраине, располагалось кладбище. Было не понятно, толи оно вросло в лес, толи лес поглощал его, но то, что они стали одни целым это факт.

Сегодня около двадцати человек собрались здесь чтобы проститься со своим товарищем. Гроб стоял около ямы, и батюшка, перекрестившись, произнёс:

– Желающие проститься, прошу.

Батюшка был обычным, ничем не отличающимся от рядового служителя церкви, разве что лёгким амбре перегара, смешанного с ладаном, дак кто сейчас за это осудит. Некоторое время никто не выходил, так часто бывает на похоронах, момент непринятия того, что сейчас ты увидишь это лицо в последний раз. Шаг вперёд, и вот девушка в ярком жёлтом платье, осмелилась быть первой.

– А это кто? – чуть слышно зазвучал мужской шёпот в толпе под звук начинающегося дождя.

– Баба его. – ответил второй.

– Девушка что ли?

– Ну да. Это ж он у неё комнату снимал. Ну та которую по пьяни чуть не подстрелил.

– Да, да, да… Вспомнил, никогда её не видел.

– Не знакомил он её ни с кем. Ревновал очень, даже после того, как расстались.

Девушка остановилась около покойника и произнесла:

– Помнишь его, твоё любимое платье… Ты не сердись на меня, пожалуйста. – она наклонилась и поцеловав бумажную полоску отошла в сторону.

Следующими, по очереди, вышли трое парней. Первые двое, особо ничем не приметные, третьим же вышел Влад. Его лицо было настолько серым и поникшим, что, казалось, нужно рыть ещё одну могилу. Руки его дрожали, а стеклянные покрасневшие глаза более не могли выделять ни капли влаги.

– Тяжело ему, – вновь послышался голос, но теперь уже женский.

– Всем тяжело, но нужно держаться, – ответил хриплый мужской.

– Как тут? В один день потерять и друга, и девушку. Любой сдаст.

– Ах… Забыл. – вновь захрипел голос. – А что стряслось то?

– Глупость. – ответила девушка. – На корке арбузной поскользнулась. Проломила висок о стол. И всё на его глазах.

– Боже… Ужас.

Влад склонился над телом и произвёл принятую процедуру, после чего он не ушёл, а повернувшись к друзьям и знакомым произнес:

– Вы знаете, как я любил его? Сильно. Он был моим другом, он был вашим другом, и своей бесшабашностью, драйвом, энергетикой своей, он заражал всех своими идеями… Я понимаю, всем тяжело. Я слаб, я плакал все эти дни, но сейчас это не слёзы, это дождь. Мы не должны плакать, он не любил слёзы, и если бы он… Если он видит нас сейчас, то он очень, очень сердит. А его лучше не злить. Да, Зоя? – обратился он к девушке в ярком, жёлтом платье.

– Ой лучше не злить. – ответила та и заревела навзрыд.

– Он был позитивный человек. – продолжал друг. – Он любил смех, так проведём его с улыбкой. Мишка хотел бы этого. И как сам он говорил «как тут не ржать, глядя на такое тупое лицо».

Лёгкая ухмылка сорвалась у людей на лицах, но в большинстве они ещё сильней разрыдались.

– Он был тонкая душа. – негромко произнесла девушка в коричневой куртке. – Он бы тоже не смог удержать слёз.

Через два дня, после похорон, в этих окрестностях выдалась на редкость тёмная ночь. Жителям городов увы не удастся её представить если только они не бывали в глубинке, на хуторе, где практически отсутствует искусственный свет. Местные жители, впрочем, тоже давно не видали такой тьмы, но не ожидали от неё ничего дурного. Еле волоча ноги, по ночному лесу шёл старик. Одет он был в лохмотья, в правой руке был дрын выполняющий роль посоха, на который он постоянно опирался. На безымянном пальце этой же руки был перстень с огромным, овальным, красным камнем, который слегка светился в темноте. В левой же руке он крепко сжимал склянку с жидкостью которая светилась словно фосфор. Ярко, ядовито, постоянно меняя свой цвет, синий, зелёный, жёлтый, белый, розовый… Старик двигался уверенно, он точно понимал в каком направлении ему нужно было идти, хотя глаза его давно уже перестали выполнять свои обязанности. Посохом он разведывал свой путь пока тот предательски не зацепился за ветку молодой вишни. Старик потянул его несколько раз и когда рывок был достаточно сильным дерево разжало свои руки. Дед по инерции сделал несколько шагов и споткнувшись о могилу, свалился на землю. Старец, кряхтя, поднялся на ноги, браня за эти шутки лешего и ощутил, рука его была мокрая. Когда он упал, бутылочка треснула и её содержимое впиталось в землю. Он выпрямился, погладил свою бороду и произнёс:

– Что ж я старый натворил. – после этих слов он исчез, словно его и не было.

Быть может ничего странного и не было бы в этой истории если бы не следующее. Через несколько минут, из-под земли послышались глухие удары. Вот ещё… И ещё. Земля зашевелилась. Дерн в разных местах разрывали синюшные руки мертвецов. Они подымались и медленно брели вперёд, женщина в сером сарафане, девушка в свадебном платье, пять мужчин в строгих костюмах и трое парней и две девушки в белых больничных одеждах. Замыкал эту чертову дюжину парень в плаще, да его похоронили в той же одежде, посчитав что он был бы рад остаться в образе на всегда. Он шёл вслед за остальными, его глаза, наполненные ненавистью, болью и злобой пытались увидеть мотоцикл, он не понимал, что происходит и не мог собраться с мыслями. Подняв руку в верх и показав небу средний палец, он заорал:

– Хой!!!

В этот момент его челюсть сорвалась с привычного места и повисла на бок. Мертвец, не безуспешно, попытался вернуть её на место, и зашагал к деревне.

Свалившись словно гром среди ясного неба, на головы местных жителей, гости криками и воплями нарушили ночной покой. В одном из домов загорелся уличный фонарь и, вышедший на улицу, хозяин встретил гостей несдержанной бранью. Не довольный такой идиотской шуткой мужик, в одних трусах, подошёл к калитке и, отворив её, снова прокричал:

– Сволочи, вы на часы глядели? Люди спят давно! Твари.

– Вась. – послышался голос его жены, появившейся в дверном проёме. – Оставь их, пусть молодёжь отдыхает.

– Молодёжь?! Да скоты это, понимаешь, скоты! Им, плевать на всех. – повернувшись к женщине говорил тот, не заметив, что из темноты, сзади него возникла фигура. Он хотел ещё что-то крикнуть, но принюхавшись тихо произнёс:

– Боже, что за вонь?

Он повернулся и увидел приближающееся к нему, разлагающееся, тело. Его разум ещё мгновенье не мог поверить и принять действительность, надеясь, что это галлюцинация. Где-то у соседей прогремел шум бьющегося стекла, ещё дальше по улице ночную пелену прорезал пронзительный женский крик, деревня проснулась. Повсюду, сбиваясь в группы, бегали люди, вооружённые вилами, топорами и лопатами, освещая свой путь наспех смотанными факелами. Ночь превратилась в настоящий кошмар. Трупы громили всё на своём пути и их было не остановить. Вогнанные в живот вилы и отрубленные конечности лишь вызывали безумный смех, а, казалось бы, летальное попадание в голову лишь ненадолго замедляло мертвецов.

– Жечь их! Жечь их нужно! – проорал мужик и бросился к гаражу за бензином. Он налил топливо в ведро, чтобы удобно было выплеснуть его на нежданных гостей, но в спешке опрокинул канистру, питаясь подхватить падающую тару он выронил факел и к безумию этой ночи добавился пожар.

– В церковь! В церковь бежать нужно! – вопила баба в панталонах и не обращая ни на что внимания бросилась бежать на окраину деревни, к церкви у самого кладбища.

Когда сумасшедшая ночь подошла к концу, солнечные лучи, вспыхнувшие из-за горизонта, тут же зажгли несколько нечистых. Увидев эту картину, жители тут же принялись выгонять нечисть на божий свет. Через пол часа двенадцать кучек пепла дотлевали на солнце издавая адские благовония. В этот же момент, в одном из домов, щёлкнул внутренний замок, маленькой, деревянной двери, ведущей в подвал.

***

Нива скрипнула тормозами и замерла, далее был небольшой мостик через мелкую речушку, и преодолеть его на авто не предоставлялось возможным. Хлопнула дверь, и Андрей направился вперёд по деревянным доскам.

Он отгребал ногой листву вглядываясь в землю, пытаясь отыскать описанные Миррой тропинки, хотя саму девушку-старуху он вспоминал не охотно. Впрочем, нашёл он их весьма скоро, только пройтись по ним стоило большого труда, всё вокруг позаросло. Андрей минут сорок ходил по этому парку пока не увидел за листвой какого-то плетущегося растения стену. Он остановился и ухмыльнулся, цель была достигнута. Он попытался оглядеть дом, сделать это мешала зелень, поглотившая строение на столько что, отойдя тридцать шагов увидеть его не предоставлялось возможным. Разрывая живой щит, парень нашёл несколько окон и двери, все они были наглухо заколочены толстыми досками. Используя всё ту же поросль как живую лестницу, он взобрался, через единственную открытую дверцу, на чердак. Свет почти не пробивался сквозь свод деревьев, здесь же и вовсе было темно. Включив фонарик и разглядывая горы хлама, он аккуратно шагнул вперёд, не скрывая довольную улыбку. Бегло просмотрев, пожелтевшие, ещё чёрно-белые фотографии в альбоме, на который он случайно наступил, антиквар принялся изучать содержимое одного из сундуков. В нём была посуда, предусмотрительно переложенная тряпьём и бумагой, сказать, что она была уж очень старой было нельзя, хотя медный подсвечник его заинтересовал. Подняв его над собой, пытаясь получше присмотреться, его взгляд уловил что-то интересное. На верху, за доской виднелся предмет напоминающий кисет. Крыша была высокой и дотянуться до него он не мог, парень подтащил ящик, оббитый фанерой, на котором виднелись чернильные надписи, оставленные в каком-то почтовом отделении. Цель была близка, но как только, став на ящик, он потянулся в верх, посылка сложилась под его весом, Андрей рухнул назад, ударившись затылком о что-то твёрдое.

***

После предыдущей ночи жители с острахом ждали темноты. И страх их был понятен. В полуночной мгле, из подвала прозвучал громкий крик. Замок щёлкнул и оживший, открыв дверь, хотел выбраться на улицу. Но свершиться этому было не суждено, за дверью обнаружилась сваренная из прутьев решётка с огромным амбарным замком. Испуганные жители замыкали всё, дома, сараи, чуланы и чердаки, покосившиеся ставни и те были сомкнуты. Парень принялся ногами пинать решётку, надеясь сбить замок либо петли. Если бы у него было чуть больше времени он, наверное, добился бы своего, но на шум, к подвалу, подошли несколько мужиков, и увидев эту картину заговорили:

– Да сколько вас? Петрович, тащи ружьё. – проговорил один, неприятным высоким голосом.

– Это я мигом. – ответил второй.

Через несколько минут выстрел дуплетом погнал эхо далеко за пределы деревни. Свинец правда не достиг своей цели, Миша успел спрятаться за угол, он ещё не совсем осознал, что дробь просто не может ему навредить.

– Что делать будем? – спросил Петрович глядя на товарища.

– Помоги… – обуздав ярость протянул узник.

– Не слушай его. – вновь прозвучал неприятный голос. – Он заманить пытается. Солнце взойдёт, тогда и выкурим.

– Я тогда постерегу, чтоб не выбрался.

– Вместе подежурим, я за пузырём. Стреляй если что.

***

Андрей очнулся, злясь на самого себя, но быстро остудил свой пыл. Успокоившись, он взглянул на часы, рассвет не за горами. Он провалялся всю ночь, потерял время, а перспектива выбираться из этих зарослей во тьме приводила его в бешенство. Он подтянул сундук, он был явно крепче посылки, и став на него подпрыгнул, пытаясь схватить, так заинтересовавший его объект. Сделать это в свете почти разрядившегося фонарика оказалось не так легко. Лишь с пятой попытки он почувствовал в руке грубую материю, но обрадоваться парень не успел. Перекрытие не выдержало, и он, через образовавшуюся под ним дыру, свалился в одну из комнат. Упав на пол, не званный гость схватился за ахиллесово сухожилие правой ноги, кожа была разорвана во время падения, кровь просачивалась сквозь пальцы, и парень громко матерился. Было бы у него время успокоиться, он перевязал бы рану и, наверное, пошёл бы выносить дверь, но звук, раздавшийся в соседней комнате, заставил его притихнуть. Андрей поднялся и, сильно хромая, подошёл ближе к дверному проёму. Фонарик остался на чердаке, и достав из кармана зажигалку он высек искру, породившую пламя.

– А-р-р-р-х-х-х… Больно. – прозвучал голос во тьме. Парень опустил глаза и увидел старика, лежащего на полу. Он был до пояса раздет, сквозь кожу виднелись все, даже самые мелкие косточки, а сам дед походил больше на живую мумию.

Мышцы парня оцепенели, он не мог сдвинуться с места, хозяин же, преодолевая боль от маленького огонька, поднял глаза и увидев парня проговорил:

– Неужели я наконец-то поем. Да, да, именно так. – молвил он и радостно глядя на гостя начал ползти к нему. Его дряхлые обессиленные ноги не двигались, и он тащил их за собой как два, привязанных к телу, протеза. Зажигалка нагрелась и начала припекать палец, но это было не важно. Андрей пятился назад и хозяин, увидев, что его добыча уходит, прибавил скорости. В его глазах появилась паника и даже два бельма не смогли скрыть этого, паника что охота закончиться провалом. Он знал, он просто дряхлая развалина, но, если бы ему просто дотянуться, схватить свою жертву, вот тогда, тогда уже точно не одна сила на свете не сможет вырвать этот кусок мяса из его рук.

Андрей вернулся в комнату, захлопнул за собой дверь и подпёр её, опрокинув комод, стоявший радом. Хозяин завопил и несколько раз ударил в дверь кулаком после чего резко замер и стал принюхиваться словно пёс. В полуметре от него, на полу, было небольшое пятно крови, язык скользнул по рассохшейся доске, пытаясь удовлетвориться малым, но…

– Окна заколочены. – подумал он. – Никуда ты не денешься.

Дед словно ящер дополз до серванта и поковырявшись в нём извлёк небольшой нож с толстым лезвием. Вернувшись к двери, он начал медленно рубить её ножом. За дверью послышался звон битого стекла, и дед, понимая, что затеял гость, ускорился. Андрей, выбив последнее уцелевшее стекло, хотел выбить ставни, но они были словно из камня, удерживаемые толстыми досками с наружи.

Неприятная перспектива схватки с хоть и дряхлым, но нагоняющим ужас дедом встала перед Андреем, у Миши дела были итого хуже, к нему подкрадывался рассвет. Мысли роем пролетали в их головах, но лишь первый луч озарил округу, как все эти мысли были изгнаны. Яркий свет, словно огромная фотовспышка, прорезал сетчатки их глаз заставив забыть обо всём.